“Счастливое будущее”...

Его зовут Тсунаеши. Тсу-на-еши.

      Тсуна — значит «тунец». Еши — значит «счастливый».       «Счастливый тунец», который совсем несчастливый, что очень обидно.       Он обводит кистью свое имя несколько раз, делая упор на счастье. На этом эфемерном, прекрасном золотом счастье, что имеет имя любимой девушки, а ещё пахнет сладостью, как мама.       А ещё, Тсуна — значит «веревка». И значение это кажется немного забавным. Намного лучше счастливого тунца. Потому что «веревка + счастье» получается он — Тсунаеши.       Снова обведя алыми чернилами кандзи «кицу», он тихо смеётся, щуря карие глаза.

Что такое счастье?

      Счастье — это компания друзей, что поддерживают его и любят.       Счастье — это объятия любимой мамы, а так же пирог в ее исполнении.       Счастье — это любимая девушка, что соглашается на твои чувства.       Счастье — это скрип веревки, на котором болтается тело…       Тсунаеши недовольно цокает языком, видя как кандзи превращается во что-то непонятное, в какую-то алую кляксу. Неприятно.       Тсуна сминает несчастный листок бумаги и с брезгливостью кидает его в угол. Скрип веревки безумно раздражает, а потому Тсунаеши закатывает глаза и начинает по новой.       Его имя — Тсунаеши. Тсунаеши Савада. А ещё, ему теперь двенадцать лет. А ещё, в комнате, что рядом с кухней, болтается тело, которое его раздражает и мешает изучать каллиграфию.       Скрип-скрип…        Тихий скрип и солнышко, что освещает маленькую кухонку, на которой не пахнет выпечкой, а стоит яркий, почти удушливый аромат цветущей сакуры, и на подоконнике стоят четыре белых хризантемы.       Весна~       Тсунаеши вздыхает и качает головой. Почему-то к нему никто не приходит, что очень обидно. Почему-то в комнате мамы темно и тихо, лишь слышится скрип. Почему-то папа не звонит. Интересно, почему?       Он протягивает руку и смотрит на нее внимательно, словно бы что-то ожидая от нее, глядя на нее с надеждой.       Ему холодно.       Он медленно встаёт со стула, оставив кисть на столе, нежно касается бумажных хризантем, а потом презрительно фыркает, захлопнув окно.       Ему двенадцать лет. Только в памяти у него, ещё двенадцать лет будущего, которого нет…и которое вроде как есть.       Интересно. Весьма и весьма.       В будущем у него есть друзья — взрывные, опасные, но такие теплые и верные друзья, что всегда поддержат и подскажут как поступить.       В будущем у него есть девушка, она отвечает ему взаимностью, поддерживает его и любит, и это здорово.       В будущем у него есть репетитор, он странный, непонятный, а ещё мафиози — от него сильно пахнет солнцем, кофе и оружейной смазкой и с ним уютно молчать.       В будущем, у него есть отец, который занимает высокую должность и помогает разобраться со всеми делами Семьи, главой которой Тсунаеши стал. У него сильные руки и улыбка от ушей, а ещё пронзительный взгляд и пистолет под рукой.       В будущем у него есть враги, сильные, непредсказуемые, но благодаря им, Тсунаеши, обычный никчёмный ученик средней школы, становится тем самым Героем, который защищает свое.       В будущем, у него есть мама, которая принимает всех его друзей и его самого такими, какими они есть — от мамы пахнет сладкой выпечкой, у нее мягкие руки, которые можно целовать и ласковая улыбка, что исцеляет все душевные раны.       В будущем, у Тсунаеши есть Воля. Яркое, обжигающее Пламя, что даёт силу защитить своих родных и близких. И пусть от этого янтарного Пламени остаются ужасные ожоги, но это то, что позволяет Тсунаеши жить. Жить и идти вперёд.       В будущем…в будущем у него есть все. Вот только будущего этого, больше нет.       Тсунаеши снова садится за стол и пишет свое имя. Выводит его аккуратно, старательно, алыми чернилами.

Тсу-на-еши…

            Цуна: ко кицу       Его зовут Тсунаеши Савада. Ему 24 года и он умер, глупо подставившись. Он умер и проснулся в своем двенадцатилетнем теле. Он умер.       «Кицу»

Что такое счастье?

      Счастье — это что-то такое эфимерное, что-то такое шипучее внутри, переплетённое с надеждой изменить свои ошибки.       Счастье — это услышать голос мамы, что зовет на завтрак.       Счастье — это возможность почувствовать себя тем самым ребенком, который не решает чужую судьбу       Счастье — это…       Скрип-скрип… скрип-скрип…       Тсунаеши вздыхает, бросает короткий взгляд на вечернее солнце, а потом оставляет кисть и встаёт. Потягивается, чувствуя приятную боль в теле, а потом выходит из кухни, направляясь к лестнице, даже не бросая взгляд на комнату мамы.       Тук-тук-тук…       Гулко разносятся по пустому дому шаги.       Тук-тук-тук…       Он поднимается на второй этаж и не глядя на табличку двери, толкает ее, заходя в комнату. Она непривычно пустая, непривычно аккуратная и чистая. Идеально застеленная постель, идеальный порядок в учебниках, идеальный порядок в вещах. Только вот на письменном столе обрывки белоснежной бумаги.       Он падает на кровать, тихо всхлипнув, тихо так, по-детски, словно бы вот-вот ожидая, что придет мама и обнимет его, прошептав, что все хорошо.       Только вот не было все хорошо. И мамы не было. Она там, внизу, покачивается на верёвке и улыбается. Страшно так, неестественно.       Скрип-скрип… туда-сюда… Прямо у проема, висит и не разговаривает. Вот совсем. И улыбается.       И что-то в груди Тсунаеши обрывается. И он знает что… Обрывается ниточка в счастливое будущее, которое вроде как есть…но вроде как нет. И не поймёшь так сразу.       Тсунаеши осматривает пустым взглядом комнату, а потом тяжело вздыхает, чувствуя как накатывает истерика. Как-то в прошлой жизни…в далёком счастливом будущем, Бьянки, его учительница во многих науках, а ещё любовница Реборна, рассказывала, что чтобы успокоить душу, надо принять ванну, с пенкой, выбрав какой-нибудь приятный аромат.       Тсунаёши встаёт, чувствуя комок в горле, а потом выбрав сменную одежду, выходит из комнаты, не смотря на ещё одну дверь, двигаясь в ванну, благо находится надалеко.       Ванная комната как всегда чистая, ещё пахнет немного лавандой, от чего по телу пробегает дрожь, потому что это мама всегда все моет чисто и идеально.       Тсуна наливает воду, выискивая что-нибудь приятное среди всех этих шампуней, гелей, а также жидкого мыла, натыкаясь на эфирное масло с запахом хвои.       Аромат яркий, приятный, и весьма успокаивающий, поэтому Тсуна выливает в ванну жидкое мыло с запахом алоэ, а следом капает эфирное масло, наслаждаясь запахом.       Горячая вода приятно обволакивает все тело, и Тсунаеши прикрывает глаза в утомлении.       Учебный год уже начинается… Репетитора все так же нет. Пламя не отзывается. Воспоминаний никаких нет, он в своем теле. Счастливое будущее окончательно оказалось несбыточным. Это раздражало.       Не выдержав, Тсунаеши со всей силы ударил кулаком по стене, пытаясь унять раздражение, что вызвало эта мысль. Любимая девушка осталась там, лучшие друзья и поддержка остались там, мама и отец остались там, Пламя тоже осталось там, все осталось там, в том мире, где ему двадцать четыре года, где он — глава Семьи. Сильнейшей мафиозной семьи Италии — Вонголы.       Боль обожгла костяшки пальцев, потекла кровь.       Тсуна окунул руку в горячую воду, проигнорировав щипание и посмотрел пустым взглядом в висящее над раковиной зеркало…       Взгляд цепляется за лезвия. Старые бритвенные векторные лезвия, которые в будущем давно никто не использовал, однако здесь они были.       Шкафчик не аккуратно открыт, а потому они хорошо видны, хотя до этого мама прятала их подальше, потому что мало ли — ребенок есть ребенок, однако сейчас они тут, под рукой.       Мелькнула мысль, что возможно…ему удастся вернуться назад, туда, к своей семье, потому что это…не его мир, это…не его прошлое. Все не его. Мелькнула и…задержалась, укоренившись в мозгу.       …Он тянется за лезвием дрожащей рукой, потому что ему страшно. Ему, Тсунаеши, очень и очень страшно, несмотря на то, что ему вроде как уже двадцать четыре года.       Он сглатывает, чувствуя как гулко колотится сердце. Возможно это от горячей воды?       В голове разговоры друзей, словно бы они разговаривают прямо рядом с ним, они рядом… он закусывает губу, а потом, решаясь, режет, чувствуя обжигающую боль.       На глазах выступают слезы, но он вдыхает хвойный запах, а потом режет ещё, проводя сильнее по одним и тем же ранам.       Квадратик лезвия выпадает из ослабевших пальцев и Тсуна опускает руки в воду.       Очень кружится голова. Сильно пахнет хвоей.       Он укладывается поудобнее и прикрывает глаза, чувствуя как сознание делает кульбиты.             Его зовут Тсунаеши Савада. Двадцать четыре года.             Его зовут… Иэтсуна Савада, двенадцать лет.       Вдруг, неожиданно, слышится грохот и Тсуна подпрыгивает в испуге, встречаясь с яростными черными глазами репетитора, того самого, что остался в будущем.       — Глупый мальчишка, стоило лишь уехать на неделю! — итальянец рычит, морщась от удушливого запаха хвои и крови. От него пахнет солнцем, кофе и оружейной смазкой, когда он наклоняется к Тсуне... его руки теплые, словно он живой, однако Тсуна не верит. Улыбается чуть радостно, смотря на жёлтое Пламя, а потом прикрывает глаза.       — Не смей спать!       Однако тьма накрывает с головой, утягивая куда-то в пучину…

в счастливое будущее…