Её демоны

      Когда я вернулась из больницы, меня ждало несколько сюрпризов. Первый — это ужин в полном семейном кругу: мама, папа, Мику и я. Мы пообещали друг другу, что не будем поднимать болезненные для нас темы и просто насладимся ужином. Так и вышло на моё удивление.       Мама купила мне и сестре по ведёрку мороженого со вкусом арбуза и ароматом щербета, чтобы мы смогли вместе с ней провести тёплый вечер в комнате. После ужина, на котором мы разговаривали на будничные темы и даже смеялись, что позволяли себе редко за столом, мы с Мику ушли к ней в комнату.       — Прости меня, — стоило двери захлопнуться, Мику бросилась ко мне на шею. Ведёрки с мороженым в моих руках, казалось, были готовы примёрзнуть к рукам. Я поспешила поставить их на стол и обняла Мику. Но отчего-то делать это было трудно, словно меня тянули назад невидимые кандалы. — Умоляю, прости… Мне так стыдно.       — Осторожно, — я выдохнула с болью. Хоть я и носила бандаж на рёбрах под футболкой, от лишнего напряжения становилось дискомфортно даже дышать. Мику неохотно расслабила хватку, но не перестала обнимать.       — Ты спасла меня… — прошептала она. Её горячее лицо уткнулось в мою сухую, напряжённую шею. Вдох, выдох. Главное — держать себя в руках.       От её извинений и признания, что я спасла её, легче не стало. Только накатили воспоминания всплывающими картинками. Одна, вторая, третья… Вхожу в комнату — меня бьют об стену. Оглядываюсь — вижу незнакомца в окружении едкого дыма и разбросанных пустых бутылок. Делаю шаг — падаю на пол от невыносимой боли в щеке. Вдыхаю — и удар сапогом по рёбрам.       — Рика? — прошептала Мику у моего уха. Я вздрогнула от её голоса, осознав, что выпала на пару секунд из реального мира.       — Всё хорошо. Просто… я больше никогда не побегу в такие места за тобой, — сказала я негромко и отступила. Мику посмотрела на меня, в её глазах застыли ледяные кристаллы слёз. Такие чистые, словно невинные.       — Рика, я…       — Нет, Мику, всё, хватит, — сказала я надрывно и проглотила ком, застрявший в горле. — Всё… Всё. Либо ты дома, либо — нет. Я больше не могу защищать тебя. Потому что в следующий раз меня изобьют до смерти, понимаешь?! — тихий тон плавно перешёл на высокий и громкий. — Честно мне скажи, хоть раз, Мику. Ты хочешь избавиться от зависимости?       — Хочу. Я подумала. Правда. В этот раз всё серьёзно. Мне будет тяжело, но я справлюсь. По крайней мере я постараюсь справиться.       — Я не верю тебе, — опустила голову, тяжело дыша. Мне хотелось поверить сестре, но сил на это больше не хватало. Словно мне ещё тогда в притоне ногами выбили всю надежду на что-либо.       — Я завтра же поеду в больницу, мы с мамой и папой всё решили. Мы ждали твоей выписки.       — Я буду навещать тебя там хоть каждый божий день, но если ты хоть раз сбежишь… — Выставила палец вперёд, тело затряслось. — Больше не смогу тебе никогда поверить. И больше никогда не помогу. Ты поняла меня?       Впервые подобные слова вырвались из меня. И судя по напряжённому лицу Мику, она поняла меня.       В дверь постучали. Мы обе вздрогнули и увидели в дверном проёме маму. Она неловко вздёрнула брови и занырнула чуть глубже в комнату.       — Рика, там в комнате… В общем, в тот вечер, когда ты попала в больницу, к нам приехал какой-то молодой человек с пакетами и коробкой. Посмотришь, что там? Нас просили не открывать. Кроме коробки… Сказали, что подарок. И цветы я поставила к тебе в комнату в вазу.       — Пакеты и коробка? — спросила я словно у себя самой. — А как выглядел этот молодой человек?       — Ну… — мама неловко улыбнулась, пытаясь вспомнить или подобрать подходящие слова. — Очень высокий, крепкий, молодой, младше тридцати точно. В чёрном пальто, в белой рубашке. Я сначала испугалась, подумала, серьёзный адвокат чей-то приехал, может.       — А на носу у него что-нибудь было?       — Пластырь телесного цвета. Он извинился почему-то за внешний вид, сказал, что поранился. Ну вообще приятный молодой человек, очень даже. Кто он?       — Да так, университетский знакомый. Я пойду, посмотрю, что там.       — Давай, беги. Рика! — резко позвала мама, когда я уже подбежала к двери. Остановилась, обернулась. — А мороженое?              — Чуть позже тогда. Мику, ничего?       — Всё нормально. Я сейчас не хочу. С мамой посижу, — сестра неловко улыбнулась. Я кивнула, и выбежала, закрыв за собой дверь.       Чосо приехал лично и отдал какие-то пакеты и коробку маме. А ещё в словах мамы про коробку скользнуло какое-то лёгкое недовольство. Стало слишком интересно, что он принёс. В груди защемило, дыхание спёрло, а руки мелко задрожали. Кровь прилила к голове.       Я словно вновь окунулась в свои четырнадцать лет, когда мальчик, который мне понравился, подарил мне шоколадку. В тот день вечером я кружилась с ней по комнате и почти смеялась в голос не зная от чего. Просто хотелось смеяться.       На кровати лежали нетронутые пакеты, достаточно объёмные. Из одного выглядывала тонкая коробка. Я тут же подбежала, открыла её.       — Мой ноутбук, — прошептала я в изумлении, осторожно вытягивая коробку из белого тряпичного пакета. Они все были тряпичные. — Боже мой…       Сердце участило ритм. Я сглотнула, положила коробку на кровать и погладила её. Она была немного мятая по краям, чуть грязная, но целая. Как и сам ноутбук внутри. Как только я открыла его крышку, от экрана отлип большой листок. Села на край кровати и стала читать текст, выведенный красивым, ровным почерком.       «Сюрприз. Считай, что сейчас я снова немного улыбнулся. Твой ноутбук Гото нашёл во второй квартире Иоши. К нашему счастью, они не успели продать его. Я сложил во второй пакет колье, нижнее бельё, платье и туфли. Скажу честно, оторвал от сердца. И не потому что я мелочный. В третьем пакете — почти такая же жёлтая джинсовка. О ней мне подсказал Хагараси. Прости, копию найти так быстро не смог. Надеюсь, она тебя устроит. И ещё, я думаю, тебя устроит новый телефон. Компания такая же, но последняя модель, а то на твой было иногда больно смотреть. И я даже рад, что он разбился.       Ты когда-то спрашивала, почему я не смеюсь. Я сам долго не знал ответ на этот вопрос, но это не так важно. В отличие от того, что у тебя почти получилось, Рика. Наверное, ещё бы чуть-чуть — и я бы проиграл тебе. Засмеялся бы, возможно. Хотя кто знает, да?       Ты приятный и хороший человек, и этот факт я признал слишком поздно. У тебя есть огромное будущее. Только прошу, сделай что-то со своим острым языком и резвой прытью. Иногда нужно помолчать и подумать. Хотя это лишь совет, а не очередной приказ.       В квартире у Иоши Гото нашёл собаку с щенятами. Как он мне рассказал, все породистые. Чем-то напоминают жёлтый — у них бело-бежевая шерсть. Порода акита-ину. Мы их забрали, отдали в хорошие руки, можешь не переживать. Животных я люблю. И одного из них — любопытную, шумную, прям как ты, девочку я решил отдать в особенно хорошие руки. Надеюсь, ни ты, ни твои родители не будут против.       Не звони, не ищи меня. Это письмо — последнее, что нас связывает. А с последней строчкой наша связь разорвётся, и каждый пойдёт по своей дороге. Твоя будет жёлтой — потому что она будет в лучах солнца.       Счастья и любви тебе, Рика»       На письмо капнула слеза. Между рёбрами что-то болезненно стянулось с такой силой, что захотелось кричать. Я приоткрыла рот, огляделась судорожно по сторонам. Щенок. Акита-ину.       Я заглянула за кровать и увидела большой тёплый лежак для собаки, рядом постелили заботливо пелёночку, поставили воду, корм для щенят. Наверное, мама позаботилась. Улыбаясь сквозь слёзы, обошла кровать и села на колени перед спящим бело-бежевым, пушистым комочком. Безымянная девочка подёргивала ушком во сне, словно ей снился неприятный сон.       Я положила рядом с ней руки, наклонилась, словно собралась молиться богу, и разрыдалась в собственные колени. Тепло от щенка только ещё сильнее вытянуло из меня слёзы. Я открыла беззвучно рот, задыхаясь. Крупные капли падали на ноги и пол, голова закружилась, начала болеть. Меня словно лишили кислорода. И возможности двигаться.       Наверное, сквозь весь тот сарказм и отрицание меня впервые тронула безысходность. Ощущение конца нашего общения оказалось куда больней, чем я могла предположить. Хотелось от ярости настучать себе по лбу, крича: «Да почему?! Почему?! Почему я так реву?!»       Рука, словно притягиваемая тёмными силами, так и хотела набрать номер Чосо. Но нельзя.       Он опасен, мне не место рядом с ним. Как и не место в его жизни. Я не вынесу всего того, что он творил, творит и ещё сотворит в будущем.       Щенок заскулил, испугавшись моего резкого, громкого вхлипа. Я вздрогнула следом за ним и замолчала, вытирая с щёк мокрые дорожки. Погладила пушистую малышку. Она помахала острым хвостом, прижалась к моей руке, обнюхала её, игриво уткнулась.       — И ничего ты не шумная, — я попыталась улыбнуться сквозь слёзы.       Ухмылка вырвалась вместе со всхлипом. Я гладила скулящего щенка, который утыкался лицом в меня. Доверчивый. И явно напуганный тяжёлой жизнью.       — Сэй… Тебя будут звать Сэй. Тебе нравится? — осторожно взяв на руки щенка, спросила я высоким тоном. Слёзы всё никак не могли успокоиться. Каждое слово казалось бредом.       Сэй — спокойствие, контроль, безмятежность… Как Чосо.       Сложная порода. Как Чосо. Но я обязательно справлюсь.       За стеной раздались нечленораздельные крики. Я вздрогнула, с трудом переключившись с одной эмоции на другую. Слёзы резко остановились.       — Я не хотела! Не хотела! Не хотела! — истерично повторяла Мику снова и снова. Что-то разбилось вдребезги о стену. — Не я потащила её туда! Не я! Не я!       С бешено колотящимся сердцем подошла к двери, приоткрыла её, оставив щенка на лежанке.       — Да если бы не ты, этого всего бы не произошло! Мику, неужели ты совсем не понимаешь?! — кричала в ответ мама, трясущимися руками собирая белые осколки тарелки. — Ты должна это осознать! Чтобы начать реабилитацию!       У Мику тряслись руки, а в глазах сквозило безумие, смешанное с чем-то зверским, опасным, голодным. Она вцепилась в волосы, потянула их, дёргая. Между пальцами остались крупные локоны. У Мику и так волосы уже давно стали тонкими, редкими, а она делала себе только хуже.       Я оставила тонкую щель между дверью и проёмом, чтобы видеть ссору сестры и мамы. Слушала с замиранием сердце и наблюдала за тем, как Мику отросшими ногтями впивается до крови в кожу на предплечьях, как глубоко царапает себя, изнывая от боли, словно её что-то жгло изнутри.       — Тебе нужно в больницу! — крикнула мама, когда Мику схватилась за осколок, который валялся у её ног. Она попыталась полоснуть им по руке не глядя, но мама вовремя её остановила, ударив по сжатому кулаку. Окровавленный осколок отлетел в столешницу, с ладони Мику закапала на пол кровь.       Слёзы снова потекли по моим щекам. Я резко распахнула дверь, с яростью и обидой толкнула Мику с такой силой, налетев на неё, что сестра ударилась бёдрами о стену рядом с большим напольным цветком. Она прижала пару листьев рукой ненароком.       — Сколько можно?! — закричала я на неё дрожащим голосом, срывающимся на писклявый визг из-за кома в горле. И не понимала, почему кричу. Словно все эмоции, что накопились у меня с той ночи, как я оказалась в притоне «Чёрного Лотоса», хлынули на Мику, на которую случайно попал прицел. — Возьми себя хоть раз в руки! Я тебя должна, может, успокаивать?! Или мама?! Что это?! Что это, я спрашиваю?! — закричала, хватая её руку - на ней остался случайный порез от стекла.       Я тут же дёрнулась к полу, сжала один из крупных осколков. Мику бросилась на меня. Я успела сделать глубокий порез на ладони. Боли не было, только ярость, которая не могла вытечь даже вместе с кровью.       — Нравится?! Нравится смотреть, как близкие люди себя режут?!       Я даже забыла о ране в ноге, о трещинах в рёбрах. Забыла обо всём, даже о матери, которая стояла и смотрела на нас.       — Ты что делаешь? — спросила мама осторожно, с нарастающей угрозой, смотря в мою спину. Она оказалась сбоку от меня, громко ахнула. — Ты что делаешь, бессовестная?!       Она размахнулась и ударила меня по щеке, сама того не осознав. Пока в её глазах росло раскаяние и стыд за удар, во мне вскипела такая жгучая обида, что я просто швырнула осколок в сторону и ушла в комнату.       Гнев отступил, и на его место пришла боль. Она словно облила руку раскалённым металлом.       Я тихо разрыдалась, свернувшись на кровати в позу эмбриона, пытаясь закрутиться настолько сильно, насколько могла, словно пыталась сдержать в себе взрывающуюся бомбу.       Слёзы стали идти со мной бок о бок каждый день. Апатия, грусть и тоска тремя тенями бродили за мной, нависали тяжёлой холодной липкой пеленой, придавливая к земле. Вскоре появилась необъяснимая тяжесть в ногах, а руки сковало невидимыми кандалами. В мыслях образовался ледяной колючий туман, сотканный из мрака. В нём часто всплывали картинки об ужасном будущем, о моей слабости, никчёмности, глупости.       Я слабая, глупая дура.

ЧАСТЬ 2. СЛОМ

      Четыре месяца прошли как целое тысячелетие. Они тянулись тугой резиной, и чем больше протекало дней, тем сильнее сопротивлялась эта резина, тем больше она не хотела тянуться дальше. Как и моё желание что-либо делать и двигать собственное тело по земле.       Практика, которая со временем стала для меня и стажировкой, а затем и работой, интересовала с натяжкой. Иногда было скучно, иногда что-то могло меня завлечь. А иногда и вовсе возникало желание всё бросить.       Я была и стажёром, и практикующимся студентом из токийского университета только благодаря Чосо. Каждый раз, когда в голову приходила эта мысль, я думала, что вряд ли чего-то добилась бы, если бы оябун клана Камо не приложил бы к этому руку. И страх, что моя связь с якудза раскроется на работе или в университете, рос с каждым месяцем в геометрической прогрессии.       С началом учёбы на меня навалилась по большей части удалённая работа дома. Несмотря на сложности, я всё же в глубине души боялась остаться без такой удачной и сказочной возможности работать под крылом Такахаши Рёко.       По вечерам сидела перед компьютером после пар и вела несколько соцсетей начинающего молодого актёра — моего ровесника. На очных встречах я по большей части была девочкой на побегушках: «Рика, принеси кофе», «Не то кофе, я хотел на кокосовом молоке!», «Ты делаешь слишком скучные посты», «Подготовь моё расписание на неделю», «Купи мне билеты». Слушать это было невыносимо, учитывая то, что в мои обязанности никогда не входила и часть того, что я делала для Кая Хошино в «EchoStage PR».       По личной договорённости Рёко Такахаши с Чосо нам запрещалось видеться с Юной Фудзиварой. Я даже не могла узнать о ней или о нём новости у своего «начальника» — менеджера Юны. Он никогда не отвечал, потому что не имел на это право, а я и не пыталась доставать его вопросами. Они лишь иногда вылетали вскользь, когда совсем не оставалось сил держать их в себе.       — Тебе стоит обратиться к психологу, — сказал Рёко на нашей будней встрече. Порой мы виделись в конце недели, чтобы обсудить её итоги. Я слушала от него наставления, выслушивала критику, где он указывал без стеснения на мои ошибки. А их сыпалось порой слишком много.       — Зачем? — спросила я и кинула Сэй игрушку-палку.       Она с щенячества любила грызть её и бегать с ней по специальной площадке, по которой мы часто гуляли. Иногда папа возил нас на озеро, где Сэй могла побегать на природе.       — Твоя одержимость господином Камо уже становится чем-то ненормальным.       — Почему вы так решили? — я хмуро глянула на Такахаши, не заметив, как Сэй, запыхавшись, уже подбежала ко мне и ткнула в колено игрушкой. Я машинально кинула палку, почти не глядя.       — Вчера в офисе ты пыталась найти компанию, записанную на имя Чосо Камо. Да, я подглядывал, чем ты занимаешься на рабочем месте.       — У меня выдалась свободная минутка, решила себя чем-то занять, — я пожала плечом и снова кинула Сэй палку. Она весело побежала вслед за ней.       — Мне так-то всё равно, чем ты занимаешься на работе, лишь бы результат был виден в срок. Меня волнует то, что ты свою репутацию ставишь под угрозу. А если бы в твой ноутбук сунула нос, скажем, любопытная коллега, которая растрепала бы о твоих поисковых запросах?       — Не растрепала же. Я поняла вас, господин Такахаши, больше не буду так делать. Мне только до сих пор интересно, почему он так поступил со мной.       — Бросил?       — Да. Почему он поигрался, привязал меня к себе, привязался сам и бросил.       — Ты сама на свой вопрос и ответила. Бросил, потому что привязался. Ты же журналист, а журналисты отчасти и психологи. Разве не понимаешь?       — Понимаю. Но хотелось бы копнуть глубже.       — Или ты просто ищешь повод для встречи, — Рёко ухмыльнулся. — Ладно, больше не лезу. Но последний совет всё же дам: не ищи этих поводов, всё равно не найдёшь. А если чудо и случится, то ты об этом точно пожалеешь.       — Почему?       — Потому что он оябун, — тихо сказал Такахаши, чтобы никто не услышал. — Лучше развивай отношения с другими. Как тебе Кай? Привлекательный молодой человек с блестящим будущим. — Рёко мягко, как-то по-отечески улыбнулся. Он мне чем-то напомнил Хагараси, и на душе снова стало тоскливо. По нему я тоже скучала.       — О нет, — меня дёрнуло, слово на голову бросили сотню червей. — Вы издеваетесь! — я выдавила из себя смех. Забавно было, но даже улыбка вышла в основном вежливой.       В кармане зазвонил телефон.       Подбежавшая Сэй тут же прыгнула на мои ноги от радости. Она всегда почему-то бежала на звонок моего телефона и звала меня, будто я не слышала его, и она хотела помочь. Поглаживая свою активную попрыгунью, я ответила на звонок.       — Рика, ты успеваешь заехать к Мику?       — А я разве сегодня должна к ней ехать? Разве не твоя очередь?       — Нет, мы же договаривались на прошлой неделе, что ты к ней съездишь после прогулки с Сэй. Ты опять забыла?       — Из головы вылетело… — я опустила голову. Стыд кольнул, но так, легонько.       — А ты таблетки выпила?       — Ещё с утра.       — Поняла тебя. Значит, папа съездит. Ей нужно передать пару вещей.       — Съезжу на следующей неделе, — буркнула я недовольно, не понимая, почему мама разговаривала со мной строго и отстранённо, словно я совершила что-то непростительное.       — Ты говоришь так уже в третий раз. Мику не видела тебя уже три недели, Рика.       — И что? Мы переписываемся иногда. Ладно, мам, давай дома поговорим? Я с господином Такахаши, не хочу его задерживать.       — Опять с этим взрослым мужчиной?!       — Он мой начальник, мам, — буркнула я недовольно в ответ на её возмущения, которые возникали совершенно беспочвенно.       — Понятно. Не отвлекаю.       И мама бросила трубку. Я глубоко вздохнула.       В последнее время с Мику видеться не хотелось. Она уже три месяца лежала в реабилитационном центре, и поговорить нам с ней было не о чем.       И у меня было слишком много времени на размышления, которые привели меня к глубокой обиде на младшую сестру за её наплевательское отношение ко мне. Видимо, вместе с рёбрами мне отбили и всю самоотверженность и желание спасать кого-либо.       Я больше думала о Чосо, сама не понимая, почему он вдруг занимал слишком много моих мыслей. А следом после мыслей о нём посещали воспоминания о той ночи, когда я сорвалась на помощь к сестре и получила самую ужасную расплату из всех, что я получала за всю жизнь.       — Уже поздно. Нужно ехать домой, приготовить ужин, позвонить родителям, брату. Всего доброго, Рика, — сказал Такахаши, поднявшись с места. Он по-доброму погладил Сэй за ухом, та ответила ему веляющим со скоростью пропеллера хвостом.       Я попрощалась с Рёко, нацепила чёрную шлейку на Сэй и направилась к выходу из парка. Уже темнело, но даже это не останавливало меня от того, чтобы погулять подольше. В последние пару месяцев возвращаться домой совсем не хотелось. Порой возникало желание и вовсе сбежать навсегда из Токио.       Я не могла позвонить ни Мегуми, ни Чосо. Почему-то первый уже как четыре месяца не выходил со мной на связь, игнорируя мои сообщения и звонки, словно он делал вид, что меня больше не существовало. Это только ещё сильнее укрепило моё представление о том, что я стала живым призраком.       Взяла в руки телефон, присев на скамейку. Покрутила его в руке, потыкалась на главном экране, водя туда-сюда по фоновым страницам с небольшим количеством иконок приложений. Некому ни написать, ни позвонить.       Меня напугало оповещение из календаря.       Закрытая вечеринка в честь десятилетия «EchoStage PR». Я хоть и находилась совсем на низких ступенях, всё же я была не просто приглашена. Меня поставили в один ряд с организаторами только из-за того, что я слишком рвалась работать и пыталась забить своё расписание как можно бо́льшим количеством задач. В итоге стала выгорать ещё больше.       Моя подготовка вообще заключалась только в поиске фотографов, подготовке коротких интервью в виде забавных вопросов для сотрудников компании и приглашённых гостей смеха и веселья ради. Списки всех, кто должен присутствовать, я ещё не видела, но уже знала, что туда пойдёт Такахаши как один из главных менеджеров компании и мой «подопечный» — молодой актёр, который как раз готовился к съёмкам, из-за чего приходилось внимательно составлять его плотное расписание.       Пока я смотрела в телефон по дороге и редактировала мелкие помарки в записях к вопросам для гостей, почувствовала необъяснимую тревогу. И тут издала всего один громкий лай Сэй. Я вздрогнула, обернулась. Машина, которая ехала у обочины позади меня, неестественно медленно свернула за угол. Я постояла так пару минут, глядя на пустой поворот, и осторожно, чувствуя спиной опасность, продолжила идти домой.       Пока Сэй весело бежала впереди меня, обнюхивая каждый куст, я снова уставилась в заметки. Это повторилось снова спустя минут пятнадцать. Чёрная машина позади стала резко останавливаться на медленном ходу, когда я обернулась прежде, чем войти в дом. Если первый раз показался для меня случайностью, то второй уже стал подозрительной закономерностью. Обгоняя Сэй, я быстро прошла вдоль домов, завернула к своему и забежала во дворик. Дома резко закрыла дверь. Но даже так я не чувствовала себя в безопасности.       Глянула на стену, в которую когда-то люди в маске — Камо и Годжо — пустили пулю. Мама повесила туда минималистичные картины гор. Родители так и не заделали дыру от выстрела.       — Как погуляла? — выглянув из кухни, спросила мама. В последние пару месяцев она слишком много времени проводила у плиты, словно пыталась таким образом снять стресс. В итоге вся семья, кроме Мику, утонула намеренно в работе, лишь бы не думать о чём-либо другом.       — Нормально, — я поторопилась в ванную, чтобы отмыть Сэй лапы. Я не хотела говорить с кем-либо. — Поужинаю позже!       Забежав в комнату после, тут же плюхнулась на кровать. Следом за мной прыгнула в свою лежанку Сэй и закрыла утомлённо глаза.       «Так, расписание. Банкет. Официальная часть. Еда, напитки… Гости».       Я пробежалась по таблице. Единственное, что я не видела — это список гостей. Им занимались другие, более доверенные лица, потому что списка, как оказалось, было два. Первый — обычные гости, второй — специально приглашённые люди, для которых выделили VIP-зону, где их не должны трогать журналисты и фотографы.       Уже завтра вечером… Я поднялась, совершенно забыв, в чём я должна была поехать на встречу. Деньги на такси уже отложила отдельно, чтобы их не трогать.       Открыла шкаф, пробежалась взглядом по простеньким платьям, которые я уже давно не трогала. Какое-то миленькое белое, которое я надевала в первом семестре первого курса. Тёмно-синее со стразами, которое я надевала на день рождения хорошей университетской знакомой. Обычно платья я так и носила — одноразово.       Взгляд упал на самое последнее в шкафу, которое затаилось почти в углу, у самой внутренней стеночки. Я потянула его на себя, касаясь мягкой нежно-розовой ткани. Сев на колени, я осторожно обняла ткань ладонями, сжала её, потянулась к ней лицом и втянула воздух, словно пыталась уловить ещё не забытый аромат дорогого мужского парфюма.       Но платье пахло только дорогой химчисткой.       Я поджала дрогнувшую губу. Взяла в руки пакет, в котором спрятала туфли. Из ящика с кодовым замочком, который я купила на первую зарплату, вынула колье. Поднесла к шее, прижала чуть ниже, между ключицами.       Встав с пола, я положила платье, туфли и колье на кровать. И из этого же ящика достала нижнее бельё — второй комплект, который я так ни разу и не надела.       Я приложила к себе платье, покрутилась, глядя на зеркало на дверце шкафа. Захотелось снова ощутить себя прекрасной дамой на изысканном вечере, той, которая может быть красивой для чьих-то глаз. Императрицей своего императора. Того, кто ни на один день не покидал мои мысли.       Это решение было одним из самых лёгких и самых трепещуще сладких за последнее время. Надеть всё это на завтрашний вечер в честь дня рождения компании... Не слишком ли ярко? Но и плевать. Зато любимое.       Стоило закрыть глаза, когда я легла спать, в голову тут же пробрались мысли о той машине, которую я два раза уловила взглядом за спиной. Медленную машину на пустынных улицах. Следящую за мной.