Её демоны

      — Прости, мам, задержусь у друзей. Не теряй меня, пожалуйста, — говорила я маме, сидя на заднем сидении рядом с молчаливым Чосо, который время от времени с лёгкой улыбкой поглядывал на меня, будто издевался.       — Точно всё хорошо?       — Да, мам. Клянусь! Просто решили отдохнуть за городом. Обычная поездка.       — Отвечай на звонки только. Мы волнуемся.       — Хорошо, мам. Скоро приеду, — сказала я и бросила трубку. Глянула на Чосо и его улыбку, которая не спадала с его лица. — Ты издеваешься надо мной?       — Мне нравится твоё переменчивое настроение. Ты то кусаешься, то становишься податливой. И правда щеночек.       Я закатила глаза.       — Не за мной следи, а за дорогой. Вдруг твой личный водитель увезёт нас в лес.       — И что ему делать с нами в лесу?       — Не знаю. Тебя изнасилует, а я посмотрю со стороны.       Чосо повернулся ко мне телом и наклонил с любопытством голову. Кто из нас ещё был щеночком? Именно он любил так забавно наклонять голову, когда его что-то интересовало. Его рука упала под чёрное лёгкое пальто в районе бедра.       — Или я быстрее всажу ему пулю в лоб… — Чосо резко дёрнул рукой. Ледяной металл обжёг кожу на щеке. Я замерла, сердце пропустило удар. Внимательно смотря на Чосо, боялась пошевелиться и сказать хоть слово. — Что, уже не хочется острить?       — Прости меня, — прошептала я дрогнувшим голосом, не моргая. Его палец убрал пистолет с предохранителя — я услышала этот щелчок, заставивший моё тело похолодеть. Затрясло, в руках не мог уняться тремор.       — Шути сколько влезет, но никогда не смей даже намекать о сексе с мужчинами в мою сторону.       — Хорошо, — выдавила я, и Чосо снова поставил пистолет на предохранитель. Он сунул его обратно под пальто, и я расслабилась на кресле.       — Сильно испугалась? — спросил он и провёл ладонью по моей щеке. Ответ ему — только согласный кивок.       Чосо притянул меня к себе и поцеловал. Протяжно, грубо, ныряя языком к моему нёбу. Я напрягалась. Не могла терпеть его поцелуи после такого испуга и после угрозы моей жизни. Хоть прикосновения его губ и вызывали во мне трепет, хоть мне и хотелось расслабиться от его власти надо мной, я всё равно боялась. Чосо снова доказал мне, что он опасен, несмотря на его учтивость, наигранную доброту, спокойствие… Я всегда забывала о том, насколько он был жестоким человеком.       Стук металлической бляшки оторвал меня от губ Чосо. Я посмотрела вниз. Его руки неторопливо расстёгивали ширинку и ремень на чёрных брюках.       — Чосо… — выдохнула удивлённо и испуганно я, косясь в зеркало заднего вида. Из него выглядывали только волосы и ухо водителя.       — Ни разу не сосала в машине?       — Ни разу не делала это вообще… Да и дело в не в этом! Тут же… — я растерялась, метая взгляд от водителя к Чосо и обратно.       — Твой первый минет под дулом пистолета в машине… — задумчиво протянул он. — Не хочу заставлять тебя. Но я говорил, что придётся отрабатывать.       Чосо снова достал пистолет, сжал его с силой в руке и положил на бедро. Косясь на дуло, я понимала, что Чосо не выстрелит. Это была игра. Опасная, глупая, но игра, которая доставляла ему удовольствие. И он видел, как мне было страшно. Чосо упивался моим страхом, и я ненавидела его за это. Накопилось слишком много причин его ненавидеть, и эта — одна из них.       — Скажи сначала, откуда у моей сестры такой большой долг перед тобой? — спросила я, с прищуром глядя на него.       — Займи свой рот, а я расскажу, — сказал он и обхватил мой затылок сзади. Тему сменить не вышло, я только усугубила ситуацию.       Чосо потянул меня с силой, я не могла сопротивляться слишком долго. Я наклонилась, хватаясь за его колено.       Чосо вытащил член. Он уже был твёрдым, а на его головке блестела капелька смазки. Я сглотнула, обхватывая его рукой. Пальцы не могли коснуться даже кончика ногтя большого пальца.       — Просто будь осторожна с зубами, — прошептал он, и я зажмурилась, сгорая от стыда.       Нас ведь слышал водитель, хоть тот и делал вид, что ему неинтересно происходящее на заднем сидении. Широко раскрыла рот и стала медленно, осторожно заглатывать сухой член так глубоко, как только могла, а получалось не слишком умело, как хотелось бы. Но даже так я молилась, чтобы не задохнуться.       — Вот так, — прошептал протяжно Чосо и стиснул пистолет ещё сильнее.       Он дёрнул рукой, и холодный металл дула обжёг щёку. Надавил, издал стон… Я пискнула, снова зажмурилась и стала более интенсивно двигать головой, боясь, что задену его бархатную, горячую кожу зубами.       — Один из моих людей подсадил её на наркотики в моём клубе, — начал рассказ он, приоткрыл рот и выдохнул. Его нога иногда напрягалась под моими рукой и грудью. — Я не знал твою сестру, даже сейчас имени её толком не помню. Она характером на тебя похожа. Такая же дерзкая и не знает тормозов. А… — вырвался низкий, вибрирующий звук удовольствия, когда я сжала гладкую головку члена между языком и нёбом. — И… в общем… блять... — Чосо потерялся, не зная, как продолжить. — С наркотой в крови она оказалась той ещё истеричкой. Добралась до меня через… кое-кого, — Чосо вдохнул через нижний ряд зубов и открыл на секунду рот. — Начала требовать работу и себя. Что угодно, лишь бы я снабжал её наркотиками. Я согласился только за деньги. В тот день и переспал с ней в первый раз. — Я услышала, как Чосо ухмыляется. — Не посчитай меня добрым и милосердным человеком, я уже говорил тебе, что от всех извлекаю выгоду. Предложил ей поработать курьером. А она взяла и использовала весь товар со своими дружками. Если бы не ты, долг бы вырос до пяти миллионов и двухсот тысяч. И так бы он рос с каждой неделей. Она пыталась извиниться, когда всё употребила. Тогда я и трахнул её во второй раз… Тц…       Чосо снова напрягся, мышца на ноге затвердела под рукой, задрожала мелкой дробью. Челюсть онемела, она будто готовилась отвалиться. Я громко пыхтела носом, старательно двигая головой и думая о том, чтобы не зацепить кожу зубами. Главное не сделать ему больно. И как же пугал этот пистолет, который уже потеплел на моей коже. Щека болела под дулом от монотонного давления.       Чосо резко и громко выдохнул и надавил на мою голову. Я широко распахнула глаза, кашлянула, выпуская хлюпающий звук через нос. Горячая, густая сперма стрельнула в мой рот. Я пискнула от горьковатого привкуса и жидкости, которая заставляла меня задыхаться. С огромным трудом, подавляя рвотный позыв, сделала один большой глоток и скукожилась, будто съела тележку лимонов.       Резко оторвавшись от Чосо, стала вытирать поспешно губы и глотать много слюны, которой так не хватало во рту. Даже она казалась теперь спермой. Я тяжело дышала и пыталась избавиться от горьковатого привкуса семени во рту.       — Не любишь глотать? — спросил он и хмыкнул. — Хагараси, где вода? — спросил он у водителя.       — Вам срочно, Камо-сама? — не отвлекаясь от дороги, спросил Хагараси.       — Срочно.       В эту же секунду водитель взял с соседнего сидения свою бутылку с водой и просунул между креслами. Я взяла в руки бутылку, быстро открыла её и стала поспешно пить, не замечая, как вода течёт по подбородку.       — Ты оскорбляешь меня, — издевательски хмыкнул Чосо. Он спрятал почти упавший член и застегнул ремень с ширинкой на брюках. Поправил белую тонкую кофту с высоким воротником и длинное, до колен, пальто. С самого начала я думала о том, как ему не было жарко, ведь по кофтой у него была ещё и лёгкая рубашка.       — Не оскорбляю, просто не ожидала. И вообще ни разу не делала что-то подобное, — я бросила бутылку между мной и Чосо, будто пыталась построить границу между нами. Будь у меня воля, я бы выстроила целую Великую Китайскую стену между нами.       — Обиделась? — Чосо, улыбаясь, смотрел на меня.       — Да. А дальше что? Секс прямо на улице? Можно было потерпеть до отеля, — на одном дыхании высказала я. Говорить претензию, когда ты не видишь пистолет, оказалось куда легче, чем когда в твою щеку упирается ледяное дуло.       — Захочу — потребую. Что-то не нравится? Ты всё ещё можешь использовать другие варианты нашей сделки, дорогая.       Я шумно вздохнула, поджимая злобно губы. Отвернулась к тонированному окну и стала смотреть на редкие дома и лес.       — Нам ехать ещё два часа. Ты будешь просто молча смотреть в окно всё это время?       — А что ты предлагаешь? — я резко повернула голову в его сторону. — Снова отсосать тебе?       — Ты такая заведённая, потому что я тебя довёл рукой до оргазма в машине сегодня? Хочется большего?       — Ну, конечно, почему бы не поговорить об этом при Хагараси, — буркнула я и покосилась на зеркало заднего вида. Я всё ещё не видела лицо водителя через него, не считая только одного раза, когда садилась в машину.       — Значит, да, — Чосо достал телефон из кармана, разблокировал его сложным цифровым паролем и начал что-то печатать. Я покосилась в экран его телефона и увидела имя. Тоджи.       — Подглядывать нехорошо, Рика, — Чосо ухмыльнулся и выключил телефон. Я вздрогнула и отвернулась к окну, пока он прятал его в глубоком потайном кармане пальто.       — Я и не подглядывала, — буркнула я и опустила взгляд, не зная, куда деть себя.       Чосо ничего не ответил. Мы просто продолжили ехать молча. И так до тех пор, пока не доехали до отеля.       Он располагался в шаговой доступности от достопримечательностей и центра города. Сильнее всего поразило то, сколько здесь свободного места, убранного так, что блестел каждый уголок. Не покидали опасения, что, стоило прикоснуться даже к какому-то столику в вестибюле, он тут же покроется грязью от моих пальцев. Или вовсе треснет. Тут даже горшок для цветка стоил дороже, чем то, что было надето на мне в этот день.       Матовость и сияние идеально сочетались друг с другом в декоре и мебели. Нежные коричнево-молочные тона не резали глаза, от чего хотелось осматриваться здесь вечность. Но Чосо не дал мне насладиться окружающей дорогой обстановкой. Он поговорил с улыбчивой девушкой на ресепшене, и нас проводили до комнаты на самом верхнем этаже, откуда открывался вид на природные просторы. Сверху виднелся даже сад для отдыха, принадлежащий отелю.       Внутри самого номера тоже было где разгуляться. Двуспальная кровать вмещала в себя будто минимум три человека комплектации Чосо и четыре-пять меня. Чосо только попросил пароль от wi-fi и отказался от услуг завтрака в номер. Девушка с ресепшена рассказала, что в нашем номере уже лежало всё необходимое для гигиены. Внутри уже были готовы полотенца, тапочки, халат, постельное бельё… И всё это сияло белым, от чего я даже боялась протянуть ко всему этому пальцы.       Девушка пожелала приятного вечера и ушла из номера, оставив нас наедине.             Я неловко сняла жёлтую джинсовку. Носками по полу было ходить не менее приятно — чисто, гладко, и ковёр возле кровати ворсом ласкал ноги.       — Я в душ, — бросил Чосо, снимая с себя пальто. Он сбросил рубашку на стул у рабочего светло-коричневого стола.       Я впервые видела его тело при ярком свете заката так отчётливо и близко. И снова убедилась, насколько он был красив, аккуратен, выточен словно в Аду. Потому что быть настолько красивым мне казалось грехом.       — Рика, — бросил Чосо, и я вздрогнула, опустила взгляд и стала копошиться в белой стопке белья.       — Что? — буркнула, глядя вниз.       — Иди первая.       — Почему? Я не собиралась идти в душ так рано, перед сном схожу.       — Иди сейчас, — продолжал настаивать Чосо, но уже чуть жёстче.       — Земля схлопнется, если я пойду позже? Иди мойся, если сам так хотел. Я пока фильм начну смотреть какой-нибудь.       — У нас планы на вечер, буквально через три часа встреча в ресторане моего партнёра.       — Я могу помыться за час до того, как мы поедем. Я устала с дороги, хочу посидеть немного, а не намываться мочалкой в ванной до скрипучей кожи, — почти выпалила на одном дыхании.       Чосо выдохнул через нос весь воздух и глубоко вздохнул снова, глядя на меня. Я не могла определить эмоции в его взгляде: злость, презрение, обида, раздражение? Просто смотрела на его застывшую фигуру и неопределённый взгляд. Он опустил голову, потёр пальцами переносицу и схватился за пряжку ремня. Крепкими пальцами вытащил ремень из петель брюк и неторопливо подошёл ко мне. Я сглотнула, сделала шаг назад, а он снова шагнул ко мне. И так мы двигались до тех пор, пока я не упёрлась в холодное панорамное стекло лопатками и макушкой. Я смотрела неотрывно на Чосо, в его томные тёмные глаза, иногда косилась на эстетичные изгибы его ключиц, над одной из которых вздулась лёгкая вена.       Руки Чосо резко схватили мои. Я не успела осознать, что произошло. Только резкая боль кольнула кожу на запястьях. И они в ту же секунду оказались прижаты к стеклу над моей головой. Чосо вытянул ремень и прижался им к моим ладоням, натянуто держа его в руках, которыми он и сам упирался в окно. В итоге уже тугая резина не давала мне выбраться, пока Чосо нависал надо мной светлой фигурой, окрашенной насыщенным оранжевым светом заката.       — Я не из брезгливых, — шепнул Чосо над моей головой.       — Может, не из брезгливых, но из числа идиотов точно, — я ухмыльнулась и выдернула руки из-под ремня. Кожу зажгло, она покраснела, но я даже не обратила на это внимания, пока отбегала от Чосо в сторону.       — За тобой нужно бегать? Или сказать «пожалуйста»?       — Ещё никогда мужчины не умоляли меня о сексе.       Я шла спиной вперёд, не зная, куда иду. Взгляд упёрся в Чосо. Я тяжело и глубоко дышала, даже не подозревая о том, что он мог сделать дальше. Просто думала, как бы потянуть время, избежать его прикосновений.       Даже после того, как написала Мегуми, что бросаю его, всё равно я ощущала, что изменяю ему. И это чувство резало изнутри всегда, как только Чосо даже смотрел в мою сторону. Словно в его тёмных хищных глаз снова и снова отражались сцены секса и похоти, сцены, разрушившие даже дружбу с Мегуми, который не заслужил, чтобы к нему обращались так неуважительно, который не заслужил боли.       — Ты и не похожа на богиню, чтобы умолять тебя, — Чосо ухмыльнулся, медленно надвигаясь и держа в руке намотанный на кулак ремень, у которого стучала металлическая бляшка.       — Не будь я богиней, ты бы так сильно не желал меня. — Продолжала наседать, словесно унижать, но в то же время опасаться. Нет ничего страшнее уверенности в чужих глазах, что смотрят на тебя. А Чосо был уверен в каждом своём действии и слове. И он не знал меры.       — Любишь поиграть? — Чосо дёрнул меня за руку и прижал к себе спиной. Я замерла, чувствуя позвоночником его мягкую, вздымающуюся в спокойном дыхании грудь.       Опасность и бесстрашие, красноречие и безмятежность, сила рук и слабость голоса — всё в нём игралось колейдоскопом чёрно-белыми контрастами, крутилось в узорах, которые невозможно предугадать. Он улыбался, задевал губами полыхающее ухо. Провёл кончиком носа вниз к мочке и коротко укусил её. Тело вздрогнуло в ответ, в глазах на секунду потемнело. Я расплылась в его руках, закрыла глаза и снова вспомнила печальные глубокие синие глаза Мегуми.       Разум поддался импульсу, дал ему завладеть собой. Захотелось забыться, утонуть в небытие, раствориться в Чосо и откинуть от себя все мысли, что роились в голове и мешали порой спать.       Я впилась в губы Чосо, поднимаясь на носках, сжимая его руки, плечи, надавив будто ненароком на его горло, желая в приступе страсти придушить его и избавиться от всех проблем. Ведь Чосо и стал моей проблемой: он виноват в том, что сестра подсела на наркотики, в том, что я пришла за помощью именно к нему, в том, что он — моё искушение, мой запретный плод. И я не могла избавиться от мучительного желания снова и снова вкушать его.       Его губы напоминали привкус апельсина с мятой. Язык Чосо скользнул по нёбу, толкнул, провёл по нему властно, страстно, отчаянно, будто хотел и мой язык взять в свои оковы, но не смог. Его глубокое и шумное дыхание через нос опаляло лицо. И я дышала в ответ точно так же на его бархатную кожу.       Чосо расстегнул брюки, не разрывая поцелуй. Торопливыми движениями я повторяла вслед за ним, пытаясь избавиться от лишней одежды, не отрываясь от его губ. Тело горело, внизу живота свело, а трусы будто в одно мгновение стали мокрые. Я злилась на саму себя, была готова рычать сквозь поцелуй зверем, но не могла остановиться, будто тело околдовали, а про разум забыли.       Ногами попыталась стянуть с себя штаны. Не вышло. Чосо толкнул меня на кровать. С громким удивлённым стоном я свалилась на спину, проползла чуть дальше по кровати, пока Чосо падал передо мной. Без прелюдий, без медленных ласк он просто стянул с меня нижнее бельё, подкрался ближе и потянул вверх мою футболку, оголяя тело. Под ней уже не было бюстгальтера, который я ловко вытащила из рукавов.       Хотелось извиваться змеёй на мягкой, просторной кровати, которая уже нагрелась подо мной. Хотелось вцепиться в бёдра Чосо и заставить его прижаться ко мне, войти глубоко и резко, как ему и нравилось. Позволить ему взять власть, но под моим руководством, будто именно я, словно богиня, позволяла бы ему быть повелителем.       Чосо достал из брюк серебристую упаковку презерватива.       — Ты подготовился, — выдохнула я сбивчиво. Капля пота защекотала висок.       Чосо сидел на коленях с прямой спиной между моими ногами, которые бесстыдно широко раскрылись перед ним. Я смотрела и ждала, пока он улыбался моим словам. Зубами подцепил упаковку, дёрнул в сторону и достал влажный латекс. На его пальцах блеснула смазка, и я почувствовала, как бёдра начало выворачивать наизнанку от нетерпения. Блеск влаги только сильнее пробуждал желание.       — Иногда надо, — ответил он, медленно растягивая латексное кольцо на налитый кровью толстый член.       Чосо перевернул меня на живот и шлёпнул по ягодице. Я молча вздрогнула и вжалась пальцами в покрывало на кровати, стиснула его, жмурясь. Чосо ударил снова и приподнял слегка мои бёдра. Я вновь вздрогнула, тело в ответ истекало влагой, которую я ощущала нежными складками между ног.       И он сделал это, вошёл грубо, резко, глубоко, как и я хотела. Он спокойно скользил внутри меня быстрыми толчками, иногда выходя почти полностью, будто дразня и меня, и себя самого. Я утыкалась в кровать, громко стонала, не в силах себя контролировать. Не было даже страха за то, что нас могли услышать. Пот тёк по телу, неприятно щекотал его, но сладкие судороги внизу живота и сокращающееся влагалище вокруг члена Чосо помогали не замечать, как сильно я потею от удовольствия, не совсем удобной позы и частых, громких стонов.       Чосо держал крепко мои бёдра, двигал ими сам и двигался навстречу, будто насаживая меня на себя. От его порой слишком быстрых движений я хныкающе мычала, кусала губу, до хруста в костях собирала руками ткань под собой.       — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — заговорила быстро я, не зная сама, о чём умоляю. То ли о том, чтобы он остановился и дал мне отдохнуть, то ли о том, чтобы он наоборот был жёстче и грубее. Своими мольбами я оставляла выбор за ним, но глубоко внутри сознания всё же желала грубость и силу.       Он иногда хрипло, сдержанно стонал надо мной. И стал делать это ещё чаще, когда его бёдра стали ударяться об мои ягодицы со слишком пошлым и громким звуком.       — Чосо, — на одном дыхании прохрипела я, будто надавливая на горло. Глаза закатывались, рот раскрывался широко от нехватки воздуха. Я ловила его ртом, жадно глотала, как жаждущий в пустыне воду. А за покрывало цеплялась так, будто это было выступом скалы над пропастью, в которую я могла вот-вот провалиться.       — Назови моё имя ещё раз, — со сбивчивым дыханием сказал Чосо над моим ухом. Вибрация его низкого голоса ласкало ухо, по телу пробежались мурашки.       — Ч… Чосо, — повторила я с трудом. И вскрикнула в последний раз, когда он сделал несколько до боли сильных движений, что даже внизу живота что-то болезненно стрельнуло. Но я тут же забыла об этой боли, когда Чосо вышел из меня, когда я ощутила эту пустоту внутри себя, к которой ещё не была готова.       Я с трудом перевернулась на спину, сомкнула вместе ноги и стянула обратно задранную футболку, которую Чосо в нетерпении не смог снять.       — Ты больше похожа на удовлетворённую, чем грязную и страдающую бедняжку, — хмыкнул с тяжёлым дыханием Чосо, стягивая с чуть обмякшего члена презерватив.       — Ты говорил, что припомнишь мне это ночью, — я прыснула и потянулась за трусами и джинсами.       — А кто сказал, что я закончил? Припомню. И не раз. — Он улыбнулся, натянул брюки с нижним бельём и пошёл в туалет, чтобы выкинуть использованный контрацептив.       Я не нашла в себе силы надеть штаны обратно. Просто распласталась по кровати, широко раскрыв руки. Сердце всё ещё часто стучало.       Белый потолок будто давил на меня, хоть тут и были высокие стены. Я чувствовала себя чужой в мире бесчисленных денег и лживых скользких богачей, как Чосо. Использованная, никому ненужная… Кроме родителей. Даже сестре уже была ненужна. А я старалась ради неё, продавала саму себя, чтобы обезопасить Мику. Хоть она и в это время явно шаталась где-то по притонам. Интересно, где она была в эту самую минуту? Была ли под наркотиками? Не словила ли передоз? Не дала ли очередному конченому наркоману без защиты, снова подловив какую-то половую болячку? Или, может, пришла домой и спокойно ела мамину еду на кухне, хоть и трясущимися худыми руками, покрытыми какими-то язвочками от укусов насекомых и царапин, будто часто дралась с кем-то. Или спала в своей комнате, которая уже давно пустовала без неё.       Сколько бы раз не убеждала себя, что мне плевать на неё, я всё равно каждый раз возвращалась мысленно к Мику, переживала за неё, думала о её судьбе и нынешней жизни. И каждый раз надеялась, что она сможет жить прежней жизнью, что мы вновь станем дружными сёстрами, как было раньше. Что она снова станет той любознательной, доброй, хоть и немного депрессивной девочкой.       — Через тридцать минут приедет моя знакомая визажистка. Приведёт тебя в порядок.       — Хорошо, — словно не слушая его, из вежливости сказала я. Взгляд продолжал упираться в потолок. — Зачем ты тогда пришёл ко мне сам? И с кем? Ну… в день, когда ты в маске ворвался к нам в дом и угрожал пистолетом.       Чосо, который всё ещё не накинул на плечи рубашку, ухмыльнулся. Бёдрами упёрся в рабочий стол и перекинул вес на вытянутые руки, которыми он зацепился за края столешницы.       — Твоя сестра много болтала о вашей семье. Предугадал, подстроился под время, пришёл. Просто запугал, а дальше дело оставалось за малым. Твоё благородство сыграло с тобой злую шутку.       — То есть, всё было подстроено с самого начала?       — Не совсем. Я думал просто сделать тебя своей бесплатной собачкой на побегушках, закладчицей или просто начать высасывать из тебя деньги — всё было на воле случая. Но потом я передумал. Твоё тело и лицо в моём вкусе. А я уже говорил, что с наркоманками спать сущий кошмар. Слишком безвольные.       — Странно это. Зачем главе нескольких бизнесов, один из которых преступный, лично врываться к какой-то незнакомой девушке в дом?       — Это скорее привычка и способ получить адреналин. Не так давно всем, что я имею сейчас, владел мой папаша. Я выполнял всего его поручения без возможности отказаться до его смерти. Поэтому для меня махать пистолетом и даже нажимать на спусковой крючок — что-то обыденное. Впервые я взял пистолет в руки в тринадцать лет, и уже тогда учился стрелять. — Чосо неторопливо подошёл и навис надо мной, тень его фигуры укрыла меня холодом. — А учили меня на довольно реалистичных куклах, основной мишенью в которых были две точки. Здесь, — Чосо ткнул указательным пальцем в центр моего лба. Я замерла, словно он касался меня не руками, а пистолетом. — И здесь. — Этим же пальцем он обвёл низ моей груди в районе сердца и, не сдержавшись, щёлкнул по соску сквозь одежду.       Чосо сел на кровать, перекинул одну ногу через меня. Его брюки натянулись между ног. Он сидел сверху, упёрся в кровать и стал смотреть изучающе на моё лицо. В его глазах я не видела эмоций. Будто всё, что он мог выражать — это уверенность, самолюбие и бесстрашие. Я ещё ни разу не видела чистую улыбку, его искренний смех, от которого он смог бы чуть не заплакать, его печаль, грусть, взрывной гнев. Он всегда балансировал между уверенностью и спокойствием, лишь изредка улыбаясь как-то натянуто, фальшиво, или хмурясь, будто чувствовал обязанность разозлиться в какие-то моменты, но не мог.       — Я тебе не верю, — сказала я негромко, нарушив тишину. Брови Чосо чуть нахмурились, и он вопросительно уставился на меня. — Ты не просто так пришёл тогда к нам в дом. Не из-за адреналина, это глупо.       — А люди в целом глупы, ты не знала? — с какой-то нежностью, будто он говорил эти слова несмышлённому ребёнку, прошептал Чосо. — Оденься. Скоро придёт визажистка.       Чосо спокойно, будто в одном прыжке, слез с кровати. Я поправила футболку, натянула на себя остальную одежду и села на край кровати. Лохматая, мокрая, с запахом пота, я смотрела в никуда, не зная, чем себя занять.       — Сходи помойся, или ты собралась красивая, но потная тащиться на светскую встречу?       Я вздохнула и ушла в ванную. Не стала слишком долго намывать себя тем, что уже было в номере. Даже мочалку предоставили: белую, не слишком жёсткую, округлой формы с двумя ручками-верёвками. Я не особо торопилась, хоть и стоило. В итоге дотянула до того, что Чосо постучал в дверь. Я вздрогнула от резкого звука.       — Давай бегом, Нана-сан уже ждёт тебя, — строгий голос Чосо заставил меня шевелиться быстрее.       Я вылезла из-под душа, под которым стояла в блестящей, новой ванне, быстро убрала лишнюю влагу с тела и волос, оделась в белый халат и выбежала с полотенцем на голове.       В комнате у рабочего стола увидела девушку: миловидную блондинку с воздушными, закрученными в лёгкие спирали локонами. Она звонко смеялась над какими-то словами Чосо, а тот будто смеялся лишь из вежливости, что делал всегда, когда дело доходило до веселья.       — Госпожа Нана? — я испуганно поклонилась в знак приветствия и уважения, и с головы чуть не съехало полотенце. Нана ойкнула, и я поторопилась выпрямиться и поправить хаос на голове. Полотенце размоталось и почти упало тяжёлой махровой тканью на плечи.       — Добрый вечер, — Нана поклонилась мне в лёгком жесте и улыбнулась. — Я на сегодняшний вечер ваш визажист. Присядите? Камо-сама уже оповестил меня, что у вас осталось не так много времени до начала светской встречи.       Я растерянно села на стул. Передо мной располагалась длинное и достаточно большое зеркало с белой подсветкой по краям. Нана осторожно стянула с меня съехавшее полотенце, отодвинула чуть ближе к краям плеч ворот халата.       — Пока вы тут наводите красоту, схожу в душ. Нана, — обратился к визажистке Чосо в своей привычной манере, остановившись перед дверью ванной. — Не слишком вульгарно, со вкусом, элегантно, так, чтобы она не была похожа на куртизанку.       — Будет сделано в лучшем виде, Камо-сама! Вы же меня знаете, — весело отозвалась Нана и хлопнула меня по плечам. Я вздрогнула и уставилась на её весёлое лицо через отражение в зеркале. — Приступим? — спросила она, хоть и не ждала ответа.       Чосо скрылся за дверью, вскоре раздался шум воды из душа. Я молча наблюдала за тем, как Нана укладывает мои прямые, тёмно-русые волосы, делая более воздушные завитые локоны, чем у неё. Волосы чуть приподнялись от её манипуляций, стали объёмней, но визуально слегка короче, они с трудом ложились кончиками на плечи.       Макияж она делала более ловко, чем причёску. Я рассказывала ей попутно про платье, украшение на шею и туфли, а она, будто представляя образ в голове, уже подбирала из палитры цветов подходящие к оттенку моей кожи и цвету платья. Пришлось даже показывать его, чтобы Нана имела более яркое представление об образе.       — Вау! — восторженно чуть ли не пропищала она, хлопнув себя по щекам. С кисточки, которую она не выпускала из рук, разлетелась прозрачным порошком пудра. Сначала она тронула пакет из-под платья, потом коснулась кончиком мизинца самой нежно-розовой ткани. — Это Verona Finesse?!       — Наверное, — я неловко ухмыльнулась, глядя на розовое платье, которое лежало аккуратно на кровати, будто было бриллиантом, готовым разбиться от любого прикосновения.       — Шикарно, ну шикарно, — Нана покивал головой, опустив уголки губ глубоко вниз. Её мимика была забавной и в то же время именно она помогала Нане располагать к себе клиентов. Работать с ней оказалось приятно, будто мы знали друг друга целую вечность. — Ну Камо-сама, ну сам себя превзошёл! Он всегда сам покупал сопровождающим его девушкам наряды, но чтобы такие…       — То есть «сопровождающим»? — спросила я, приподняв вопросительно бровь. Нана вернулась к макияжу. Я старалась сидеть смирно, больше не играясь с мышцами на лице.       — Ну… «гейши». Эскортницы.       — Чего? — я не сдержалась и снова подняла удивлённо брови. — Какие ещё… Я вообще не из них!       — Да не стесняйся, тебя же никто не осуждает. Тем более это такая честь. Камо-сама уродился таким красавчиком, ещё и с родителями повезло: богатые, успешные. Попасть на подобные встречи с крупными акулами бизнеса — это же так круто! Я бы на твоём месте гордилась и сидела бы тут сейчас, махала хвостом, как павлин. Раздуло бы от самолюбия как рыбу фугу!       — Да что ты вообще такое… Нет! — я не знала, что ответить. Шелестящий звук воды из душа всё ещё доносился до ушей. Злость взяла надо мной верх. Хотелось собрать всю косметику Наны со стола и бросить её обратно в чемоданчик, который она с собой притащила.       Нет, Нана не была виновата. Но я в этот момент злилась на каждую живую душу в радиусе нескольких километров. Особенно на Чосо, которого захотелось придушить ещё сильнее. Живот свело от ярости, которую я пыталась сдержать в себе, чтобы не взорваться перед незнакомкой. Это было бы слишком невежливо: нельзя грубо вести себя с людьми, которые ничего тебе не сделали. А Нана и правда ничего оскорбительного не сказала мне. Тем более интонация говорящего порой решает намного больше, чем слова. И визажистка ничего унизительного не вкладывала в свои слова. Это всё Чосо… Он причина моих бед.       — Ты его девушка? — осторожно спросила Нана, будто захотела пособирать сплетни обо мне же. Или от удивления. Разве Чосо не мог начать отношения с девушкой? Почему Нана тогда понизила голос до шёпота и наклонилась ко мне совсем близко, чтобы её вопрос точно услышала только я?       — Нет. Просто… знакомая, — запнулась. Если подумать, то и правда, кем я была для Чосо? Рабство незаконно. Девушкой не была. Другом тоже. Тогда кто я здесь? Одно знала точно: чужак.       — М-м-м, — удивлённо промычала Нана, выпрямляясь. Она высоко подняла брови, глядя на меня с немым интересном. — Знакомая, значит? С такими-то одёжками? Ты уверена, что Чосо не считает тебя кем-то вроде «эскорта»?       «Уже не уверена», — подумалось мне, но вслух сказать не решилась.       Когда шум воды из ванной прекратился, я напряглась. Потому что, как только Чосо выйдет, мне нужно постараться сдержать весь свой гнев, чтобы не показать его при Нане.