Щекотка

PVRIS – Old Wounds

      Мэтт сам заводит руки за спинку стула — так, что подсвеченная неоном белая рубашка расходится на груди, — и широко раздвигает колени.       — Эй, котёнок, — окликает он. Обводит языком верхнюю губу — шарик пирсинга блестит под прожектором, всё ещё направленным на сцену после предыдущего выступления.       Кит стискивает в кулаке смотанную верёвку — а в следующую секунду уже связывает Мэтту руки. Четыре ярко-красных витка достаточно; затянув самый простой узел, он небрежно бросает концы и вынимает нож. В повисшей тишине кто-то громко ахает — а потом Ён включает музыку.       Обходя стул, Кит демонстративно поигрывает ножом, заставляя лезвие вспыхивать и гаснуть в ярком луче. Мэтт сидит к залу спиной, плечи напряжены, волосы падают на лицо. Для случайных зрителей он выглядит жертвой — именно этого Кит и добивается. Чтобы за него боялись.       Испуганных возгласов становится больше, когда Кит ведёт тупой стороной лезвия вниз по плечу Мэтта, между лопаток, собирает складки, обрисовывает чётче проступившие мышцы, поднимает позолоченные софитом прядки волос на затылке.       — Ты такой красивый, — шепчет он, наклонившись.       — Знаю, котёнок. — Мэтт закусывает губу и толкает его коленом. — Ты тоже.       Он смотрит на нож у Кита в руке с вожделением — без капли страха.       У Кита от одного этого всегда перехватывает дыхание.       — Готов?       — Спрашиваешь. — Мэтт наклоняет голову к плечу. Подставляет шею. Тяжело дыша, Кит ведёт остриём над кожей, подцепляет жёсткий воротничок, придерживает рукой — и одним резким движением вспарывает рукав. Перебрасывает нож в левую руку, вскрывает шов на втором плече. Отдирает длинную полосу ткани, позволяет ей медленно опасть. Зал отзывается аплодисментами. Похоже, посмотреть на спонтанное шоу собралась половина клуба.       Оттянув воротник, Кит протыкает ткань под передним карманом, тянет вверх. С шалой улыбкой Мэтт подмигивает. Его грудь вздымается; Кит вскользь касается ладонью соска, снова перебрасывает нож в правую. Ведёт незаточенной стороной от локтя к плечу. Открытая кожа в прорези рукава покрывается мурашками.       — В порядке? — тихо спрашивает Кит, приподняв голову Мэтта за подбородок.       Глядя на него из-под растрёпанной чёлки, Мэтт одними губами говорит:       — Трахни меня, — и трётся щекой о ладонь.       Кит заправляет волосы ему за ухо, касается губами виска.       — Скажи, если будет страшно.       — Не будет.       Пока Кит взмахивает ножом, нарочно кромсая рубашку так, чтобы лоскуты летели во все стороны и висли на рукояти, Мэтт уже не пытается изображать жертву. Он возбуждённо ловит глазами каждое движение, закидывает голову назад, когда Кит заходит за спину, цепляет его пальцами за колено.       — Напугай меня, — шепчет он, и Кит накрывает его горло ладонью, натягивая на лезвии измочаленный воротничок. — Ну же, котёнок.       Страхуя стул бедром, Кит дёргает нож на себя. Накрахмаленная ткань трещит; лохмотья рубашки эффектно сползают к локтям, накрывают верёвки. Тяжело дыша, Кит как через вату слышит крики и новые аплодисменты. Обходит стул, за ремень вздёргивает Мэтта на ноги, прижимает к себе, целует в губы.       — Хочу тебя, котёнок, — хрипит Мэтт и трётся о него голой грудью. — Пойдём отсюда.       По пути в курилку Кит суёт нож в холодильник.              — Ты как? — спрашивает Кит. Его всё ещё трясёт от адреналина. Мэтт нарочно дразнит его — стоит напротив в его джинсовке, закатав рукава до локтей. Следы от верёвки едва видны, но Киту и не нужно больше. — Не было страшно?       — Я не боюсь щекотки, — с ленивой улыбкой отвечает Мэтт.       Кит толкает его к стене, перехватывает его руку с сигаретой, прижимает над головой.       — Мэтт, — хрипит он. — Перестань.       — Мог бы и задеть разок, — так же спокойно продолжает Мэтт.       — Ты же боишься крови!       — С тобой я ничего не боюсь.       — Нет, — говорит Кит, едва себя слыша через грохот крови в ушах. — Никто не может тебя резать. Даже я.       — Мог бы притвориться, что вышло случайно.       Кит выпускает его руку. Вжимается лицом ему в шею, ощупью расстёгивает ремень и тонкую молнию, высвобождает из брюк вставший член. Трётся щекой о его грудь и живот, пока медленно опускается на колени.       — Такое не делают случайно, — выдыхает он, почти касаясь губами влажной головки, и поднимает глаза. Мэтт затягивается, глядя на него, касается кончиками пальцев его виска, гладит скулу. — Только если ты сам попросишь.       — Я не попрошу, котёнок. Просто люблю смотреть, как ты орудуешь ножами.       Вцепившись ему в бёдра, Кит пытается взять в рот, но трясти начинает так, что зубы лязгают. Он говорит себе успокоиться. Взять себя в руки и продолжить, но горло пережимает.       — Кит? — Мэтт отстраняет его, заставляет поднять голову, и впервые за вечер Кит видит в его глазах страх. Делается ещё паршивее. — Котёнок? Ты в порядке?       Сдавшись, Кит отрицательно качает головой.       — Не знаю, — выдавливает он.       Мэтт торопливо опускается перед ним на корточки, вкладывает сигарету ему в губы, и Кит с усилием затягивается.       — Вот так, дыши, — шепчет Мэтт, целуя его в ухо, и крепко обнимает за плечи. — Всё хорошо. Можешь встать? Идём, идём, Ён что-нибудь придумает.       Уткнувшись ему в плечо, Кит позволяет себя увести.

***

      Шоколадки лежат в холодильнике на полку выше ножей. Мэтт берёт молочную и возвращается на диван, где Кит уныло лежит, отвернувшись к спинке и натянув на голову плед.       — Всего кусочек.       В ответ раздаётся только тяжёлый вздох.       — Твоя любимая, — снова пытается Мэтт.       — Я должен был сейчас выступать, — глухо говорит Кит. — Я Ён обещал, но даже встать не могу. Чувствую себя как говно.       Мэтт стягивает плед с его головы и поворачивает его к себе.       — Ён сказала, у тебя топдроп. Велела дать тебе сладкого и обнимать, пока не пройдёт. Слушайся Ён.       Кит смотрит на него потухшими глазами и неохотно размыкает губы. Мэтт запихивает ему в рот одну дольку.       — С тобой такого раньше не бывало?       Покачав головой, Кит снова роняет голову на подушку.       — Думал, и не будет.       — Ты же не железный. — Мэтт ложится рядом, обнимает его поверх пледа. Вздохнув, Кит немного расслабляется. — Прости.       — Ты-то причём?       — Может… — Мэтт утыкается носом ему в затылок, поглаживает по груди. — Может, не стоило тебя дразнить. Я ванилька. Никакой отдачи. В плане… я не буду против, если ты захочешь найти постоянного нижнего.       Повернувшись на спину, Кит мрачно смотрит ему в глаза.       — Я уже говорил. Мне нужен только ты. По крайней мере, пока.       — Просто признайся, мой темперамент тебя выматывает.       После секундной паузы Кит начинает хохотать.       — Эй! — притворно возмущается Мэтт. — Хочешь сказать, я угадал?!       Кит утыкается носом ему под подбородок, обхватывает поперёк груди.       — Котёнок, — ласково шепчет Мэтт, — ну, давай.       Он кладёт дольку шоколада на язык; улыбнувшись, Кит устало вздыхает и забирает её в поцелуе.       — Вообще, — продолжает Мэтт, пока Кит вяло двигает челюстями, — мне всё понравилось. Сам знаешь, я обожаю, когда у тебя в руках оружие. Может, я это люблю не так, как должны твои послушные ребята, но…       — Не хочу, чтобы ты был послушным, — тихо отзывается Кит. — Я бы был послушным только для тебя. Лежал бы в ошейнике у твоих ног, если бы ты захотел. Позволил водить себя на поводке. Чтобы все знали, что я твой.       Он смущённо умолкает, пытается отвернуться, но Мэтт перехватывает его, снова крепко прижимает к себе.       — Ты ведь понимаешь, что я тебя просто трахну в ошейнике? Без шлёпанья и всякого такого.       Уткнувшись ему в грудь, Кит кивает.       — Тогда договорились.       Кит отстраняется, недоверчиво хмурится, глядя ему в лицо.       — Я тебя умоляю, котёнок, всего лишь ошейник, это же не извращение какое-нибудь!       — Что ещё тебе нравится? — усмехается Кит. Этот голос, хрипловатый и немного гортанный, Мэтту куда больше по вкусу. Он просовывает руку Киту под футболку, гладит по пояснице.       — Хочешь поговорить об этом?       — Может быть, — уклончиво отвечает Кит и расстёгивает джинсы. — Потом.       Прежде чем завалить его на спину, Мэтт засовывает ему в рот ещё шоколада.

***

      — Я предупреждал, что ты пожалеешь.       — Я уже жалею, — ворчит Кит, пряча улыбку. — Серьёзно, почему ты хочешь купить его именно здесь, а не в секс-шопе?       — Потому что мне нужен ошейник для друга, а не для раба! — объявляет Мэтт, распахивая дверь зоомагазина. Консультант уставляется на него округлившимися глазами. — Ты ведь разрешишь мне самому выбрать?       Фыркнув, Кит кивает и, как полагается послушному псу, дальше идёт у левой ноги.       Ему уже нравится эта игра и все игры, которые они придумают после.       И, кажется, здесь есть подходящая цепь.

28.10.2019—06.11.2020