Angel and wolf in sheep's clothing

Утро началось как обычно, за исключением одной мелочи — воспоминаний о вчерашней ночи. Ночи, полной долгих горячих поцелуев, о которых сейчас Но было стыдно вспоминать. И, как на зло — именно эти воспоминания, в мельйших подробностях, не успел он открыть глаза, заполнили его голову. Каждый раз, когда в мыслях мелькали отрывки вечера, странное чувство заполняло его изнутри, но никак не удавалось от него избавиться. Вчера они уснули в объятиях друг друга, однако сейчас, приоткрыв сонные веки, Текно понял, что лежит в кровати один. Вторая половина была давно холодна и заправлена без единой складочки. Дома всё ещё не было ни мамы, ни Текника, а тишину разбавляло лишь тихое журчание масла на разогретой сковородке. На запах ароматной глазуньи Но медленно спустился вниз, где уже стоял Лонг, полный утреннего задорного духа. Заметив пришедшего, Лонг улыбнулся. — Доброе утро, — мелодичным ровным голосом полупрошептал парень. Настроение его было явно на высоте. Кивнув в ответ, Текно сел за стол, ни на секунду не отводя взгляда с фигуры у плиты. На столе уже было накрыто: тарелка с весьма аппетитной глазуньей, будто сошедшей прямо с рекламы на экране. Но даже она сейчас волновала Но меньше, чем Лонг. Закончив все дела, Лонг сел напротив и, наконец заметил, что его бесстыдно разглядывают. — Всё хорошо? — спросил он, ухмыляясь покрасневшему Текно, и тот тут же уткнулся в тарелку, пытаясь вести себя, будто бы ничего не было. Однако, Лонг не был намерен сдаться так просто. — Ты можешь сказать мне, — он положил свою ладонь на чужую, из чьей на пол вывалилась вилка. Текно дёрнулся назад, пряча смущённый взгляд. Внутри Лонга кольнуло что-то неприятное. За мгновение в его голове пробежал табун тревожных мыслей, словно он вновь вернулся в те старые времена, когда вынужден был скрывать свою истинную сущность. Однако всё, что пришло на ум, парень тут же отбросил в сторону и, глубоко вздохнув, спокойно ответил: — Всё хорошо, если тебе не понравилось вчерашнее. Я не буду принуждать тебя ни к чему. Я счастлив уже от проведённого вместе времени. Просто скажи мне, если ты хочешь остаться друзьями, и я… — Нет! — вскрикнул испуганно Но, хотя ему и самому было не понятно, чего бояться. Лонг, готовый вновь рвать своё только-только заклеенные сердце, удивлённо уставился на собеседника. — Тогда?.. Но замялся. Ему было стыдно просто вспоминать об этом, о разговоре и речи идти не могло. И всё же, казалось, если не затронуть эту тему сейчас, то потом они уже никогда не вернутся к этому. А может и друг к другу не вернутся… Текно сглотнул, прежде чем начать. — Я просто… Я чувствую себя странно, — пытался объяснить он, — Мне п-понравилось, наверное… Но это очень странное чувство. Я не могу его объяснить. И, я не знаю что делать теперь. Лонг встретил его наивные рассуждения блаженной улыбкой. Пусть он и рассчитывал на большее, но хватало уже и отсутствия презрения и ненависти. — Всё в порядке, не торопись, — сказал он, откусив бо́льшуб часть от своего завтрака, — Просто подумай об этом, разберись в себе. Знаешь, я наконец-то нашёл новую квартиру, поэтому могу съехать сегодня же. Тебе будет легче разобраться в этом наедине с собой. Услышав это, Текно почувствовал, как по нему пробегает лёгкая грустинка, засевшая в груди, которой он, увы, решил не придавать особого внимания. — Думаю, ты прав, — без особой охоты согласился парень, и тихо продолжил есть приготовленную ему яичницу. Повисла неловкая пауза. Закончилась она только когда Лонг положил испачканную тарелку в посудомойку и пошёл прочь из кухни, на секунду остановившись в дверях, чтобы полушепотом бросить Текно короткую реплику: — Я… пойду собирать вещи. Доедай быстрее. Неприятное чувство наполняло обоих, и ранее они бы точно не стали держать его в себе, а теперь всё стало настолько запутанно, что даже простая фраза давалась им не без усилий. Именно об этом размышлял Лонг, поднимаясь по лестнице, собирая свои вещи в уже родной спальне, упаковывая их на кровати, в которой проводил ночи с человеком, что смог превратить его отвратительное бренное существование в жизнь. К этой кровати он, встав на колени, приложился лбом. Знакомый запах украдкой пробирался в лёгкие, пока ткань одеяла постепенно впитывала в себя слёзы. «Пожалуйста, не передумай. Не передумай… Пожалуйста, не передумай…» Словно заклинание, Лонг мысленно повторял одно и то же, пока не услышал приближающиеся шаги, заставившие его быстро встать и направится в ванную, чтобы снова, спустя долгое время, надеть на лицо маску. Сказанное друг другу на пороге «До встречи» врезалось обоим глубоко в сердце.