(un)Dress

— Так, ну ладно… — Сережа уверенно щелкнул колпачком губной помады и отставил ее на тумбочку. Наклонился к замызганному зеркалу и придирчиво осмотрел свои глаза. Свет в коридоре был слишком тусклым для того, чтобы краситься, но вроде подводка легла вдоль линии верхних ресниц ровно и даже хвостики стрелок получились одинаковыми, благо в этом деле Жилин руку уже набил. Голубые тени на веки полковник решил пока не наносить — слишком стойкие, не ототрешь потом, только глаза красные будут да морщины преждевременные появятся. И как только Таня Восьмиглазова ими пользуется? — Игорюш, хороший мой, принеси парик! В пакете на столе лежит. Осторожно только, не помни́, — Жилин сделал шаг назад, оценивающе глядя на свое отражение. Отставил ногу в черной лаковой туфельке на низком каблуке, покрутился. Юбка мягкими волнами обернула колени, проскользила по коже, покрытой тонким чулком телесного цвета, и красивыми складками легла вдоль бедер. Выглядело хорошо, хоть и непривычно. Сережа повел плечами и поправил полукруглый воротничок платья. День завтра предстоял ответственный. Пожалуй, самый ответственный за все время службы Жилина советскому народу. Ему доверили спецзадание повышенной важности, для выполнения которого необходимо было перевоплотиться в подружку сотрудницы 9-го канала Татьяны Восьмиглазовой. Танюша приложила все усилия, чтобы приодеть Сережу для этого мероприятия. Раздобыла для него с добрый десяток платьев и несколько пар обуви, парики — от блондинистых до угольно-черных и с разной укладкой, какие-то цацки. Заставляла переодеваться бесчисленное количество раз, пока, наконец, не осталась довольна результатом. И сейчас полковник милиции Жилин С. О. стоял у зеркала в полутемном коридоре своей квартиры и последний раз примерял завтрашний образ со всеми необходимыми мелочами вроде макияжа. — Игорь, ну ты где там? — Да несу, несу, — проворчал Катамаранов, шурша пакетом. — Серег, вот объясни мне, на хрена вся эта ерунда с переодеванием? У вас там че, баб в отделе нету, чтобы на это спецзадание отправиться? Полковник вздохнул: — Во-первых, ты прекрасно знаешь, что нету, а во-вторых, гражданка Восьмиглазова очень настаивала, чтобы эту роль исполнил именно я. Видишь, даже экипировку мне подобрала. Хороший мой, это только на один раз! — Бляха-муха, ага, знаю я… — Игорь вышел в коридор, да так и замер на полуслове и со светлым париком в руках. Уставился на Жилина, а уставиться там было на что. Полковник выглядел чертовски привлекательно. Милицейская форма, особенно китель, который был велик Жилину, не то чтобы очень его красила — в этой мешковатой одежде он смотрелся слишком бесформенным. А фигура-то у Сережи была стройная, подтянутая, и сейчас ее подчеркивала мягкая, темно-синяя в крупный белый горох ткань платья. Она облегала торс полковника практически как вторая кожа, но размер платья был подобран хорошо, поэтому это не доставляло Жилину дискомфорта. Угадала Восьмиглазова и с фасоном: плечи у Сережи были широкие, но их уравновешивала пышная юбка, вместе с тем выделяя талию. Платье по сути своей было совсем простым, но полковник смотрелся в нем так эффектно, что Катамаранов завис, глядя на все это великолепие, и понял, что влип окончательно. Он совершенно не был искушен диковинками вроде ролевых игр с переодеванием и сейчас отчетливо ощущал, как внизу живота зарождается теплое цунами. Сережа в платье внезапно оказался сбывшейся фантазией, о наличии которой Игорь даже не подозревал. Такого полковника отчаянно хотелось прижимать к себе, гладить, трогать нежно и вместе с тем бесстыдно — почти лапать, хотелось залезть ему под юбку, и это желание было таким же реальным, как пузырь скипидара, который Катамаранов припрятал на кухне в шкафчике под раковиной. — Игорь, ну ты чего? — взволнованно поинтересовался Жилин, почувствовав, как в воздухе явно заискрило. Умение понимать настроения Катамаранова полковник довел до идеала и сейчас с трепетом в груди ждал, что предпримет его бешеный. Игорь отшвырнул парик и в три шага сократил расстояние между ними до невозможного минимума. Изучающим взглядом заскользил по лицу Сережи, и даже в полумраке коридора Жилин увидел, как заблестели его глаза. — А ты красивый, — голос Катамаранова стал низким и лился плавно, обволакивал. Полковник знал этот голос — он только на первый взгляд звучал спокойно, но страсти в нем таилось столько, что когда она рассеивалась, Жилин чувствовал себя вывернутым наизнанку, облизывая саднящие губы и трясущимися руками пытаясь натянуть хотя бы нижнее белье. Знал и все равно никогда не был до конца готовым. Вот и сейчас он старался унять дрожь в дыхании, пока пальцы Игоря невесомо соскальзывали с его гладко выбритой щеки на шею и очерчивали кожу над воротничком. — Что за краска на тебе? — взгляд Игоря задержался на призывно приоткрытых розовых губах полковника. — Помада, вот, Таня дала… — прошептал Сережа и прикрыл глаза, когда Катамаранов наклонился и осторожно, даже как-то целомудренно его поцеловал. Игорь поджал губы и нахмурился, почувствовав на себе маслянистую текстуру и непонятную отдушку — то ли цветы, то ли ягоды, но слишком химические. Жилин был в миллион раз вкуснее, и этот вкус — вкус его поцелуев, пота, смазки — Катамаранов обожал. Игорь ласково обхватил подбородок полковника и устроил подушечку большого пальца на его нижней губе, а потом вдруг повел с нажимом, сминая, сдвигая розовый пигмент куда-то на щеку в направлении линии челюсти. — Ну чего же ты, голубчик, взял и размазал все мне по лицу, — проворковал Сережа и влажно обнял губами палец Игоря. Катамаранов шумно вдохнул сквозь сжатые зубы. Память услужливо подбросила яркие картинки одного из последних раз их близости. Их тогда накрыло прямо в отделении милиции, и Жилин, не отрывая поплывшего взгляда от лица Игоря, опустился перед ним на колени и взял его в рот сразу на всю длину. Ласкал долго, до припухших и покрасневших губ, а потом добил тем, что попросил Катамаранова кончить ему на лицо. Конечно, отказать в такой просьбе Игорь не мог. Он потом долго приходил в себя, кажется, в шутку интересовался у Сережи, где он научился так сосать. Кажется, полковник отвечал, что на контрабандных чупа-чупсах, которые ему подогнал Стрельников. Они обрушились друг на друга, будто какая-то неведомая сила столкнула их и уже не давала разъединиться. И тем восхитительней был контраст между тем, как жадно они целовались, и тем, как аккуратно Катамаранов держал своего полковника за талию и как ладони Жилина покоились на предплечьях Игоря, лишь слегка сжимая. И только когда Сережа сомкнул пальцы на шее Катамаранова, массируя загривок, Игорь позволил себе, что называется, распустить руки: взъерошил темные волосы полковника, прижал своего нежного к себе покрепче в желании чувствовать его везде и сразу. Жаркими прикосновениями тут же обозначил чувствительные места на теле Жилина — ладонью провел между лопаток, отчего Сережа выгнулся, притираясь грудью. Нарочито медленно огладил кончиками пальцев вставшие упругие соски под тканью платья, будто впервые изучал своего полковника, впервые читал его на ощупь. С талии по плавным изгибам спустился на бедра и сжал — больше не их, а складки на юбке, отчего Сережа завозился и попытался обтянуть себя тканью, чтобы лучше ощущать поглаживания Катамаранова, которые становились все более откровенными. Жилин был потрясающе отзывчивым, когда дело касалось Игоря и того, как точно он умел выкручивать чувственность полковника на максимум своими ласками. И сейчас Сережа постанывал в поцелуй и задирал на Катамаранове майку, в точности повторяя его прикосновения, гладил поясницу и хватался за зад Игоря, влажным языком врывался в его рот, вылизывал, посасывал, кусал. Нога Игоря нырнула в юбку и вклинилась между бедрами полковника, и Сережа тут же сжал ее, притянул Игоря ближе за резинку треников. Толкнулся несколько раз и захныкал, когда почувствовал, как чуть-чуть ослабли колени, а в паху запульсировало. Для Игоря это было однозначным сигналом не останавливаться. Но остановиться все-таки пришлось, когда Катамаранов подлез под подол, коснулся Сережиной ноги чуть выше колена и почувствовал неестественную, скользящую гладкость. — Едрить, гражданин начальник, — севшим после долгого поцелуя голосом выдавил Игорь. — Это чулки… — не спросил, а произнес утвердительно. Зачем спрашивать, если женщины, как правило, надевают под платье чулки? Сережа, конечно, женщиной не был, но зачем, черт возьми, спрашивать, если органы чувств у Катамаранова работали отлично и от ладони в мозг шел четкий сигнал: полковник был в чулках. «Еще, небось, и ноги побрил ради такого дела», — пронеслось в голове, и Игорь не смог сдержать восторженного стона. Он повел пальцы выше по бедру, рассчитывая, что край чулок вот-вот перетечет в привычный, чуть затертый хлопок Сережиных любимых семейников с рисунком редиса, но кожа все не заканчивалась. Догадка оформилась где-то в груди атомным мини-взрывом, щеки полыхнули. — Ты без трусов, что ли? — жарко шепнул Катамаранов полковнику на ушко. Жилин сглотнул: — В трусах, просто… в других. Скорее, в трусиках… Игорь зашарил под юбкой активнее и наконец-то нащупал у тазовой косточки неширокую текстурную полоску — по ощущениям это явно было кружево. Переместил руки Жилину на поясницу, нетерпеливо скользнул ниже, огладил небольшой треугольничек тонкой ткани над ложбинкой между ягодицами и накрыл широкими ладонями попу полковника, сминая. — Че ж это, — пропыхтел Катамаранов, — за трусы-то такие… Если все равно с голой задницей?.. Нагота собственной задницы интересовала полковника Жилина меньше всего. Гораздо сильнее его занимал Игорь, самозабвенно эту задницу лапающий. Катамаранов оглаживал, сжимал, пошлепывал. Ласкал ямочки на пояснице, внешнюю сторону бедер и снова со звонким шлепком припечатывал ладонь к Сережиным ягодицам, путаясь в юбке, не дававшей размахнуться как следует — чтобы аж горело. Впрочем, это не мешало Игорю делать так, чтобы еще сильнее горели уши полковника. — Значит, — мурлыкал Катамаранов, бессовестно вжимая Жилина в тумбочку и так же бессовестно вжимаясь в полковника, — ты пойдешь на это спецзадание, а под платьем у тебя жопа полуголая будет? — Образ такой, Игорюш, не могу ж я под платье — и семейники… — Говоришь так, словно собрался демонстрировать, что там у тебя под подолом. Да тебя самого за такие выкрутасы надо на пятнашечку посадить, — Катамаранов осторожно, чтобы не порвать, подцепил еще одну полоску трусиков — уже вертикальную, скрытую между Сережиными ягодицами. Оттянул ее, и полковник почувствовал, как вместо неудобной и натирающей ткани его мягко коснулся средний палец Игоря: проехался от копчика до промежности и обратно, без давления огладил горячий вход, и Сережа вытянулся струной и прильнул к Катамаранову, разомкнув саднящие от поцелуев губы в коротком вдохе. — Чш-ш, не зажимайся, прошу… А ващще, Сереж, развернись к зеркалу передом, а к лесу задом, — Игорь опустился перед ним на колени и глянул умоляюще снизу вверх из-под челки. Любовно огладил крепкий пресс и пах, сознательно обходя полувставший член, но угадывая его очертания под натянувшейся под ладонями тканью. — Хочу поласкать тебя немножко. Полковник неловко затоптался в тесном пространстве между тумбочкой и Катамарановым. Одна туфля соскочила с его стопы, когда он запнулся о колено Игоря. Вторую Катамаранов бережно снял сам, придерживая Жилина за лодыжку. Когда с обувью было покончено, Игорь невесомо, чтобы не оставить на чулках зацепки, повел пальцами вверх по Сережиным ногам, одновременно задирая подол платья. Ткани было много, она струилась вокруг бедер полковника и все время норовила выскользнуть из пальцев Игоря и стечь по ногам, снова прикрывая полуголый зад Жилина. — Придержи-ка, — попросил Катамаранов, и Сережа подхватил края юбки, снова устремившейся вниз, и перекинул ее вперед, прижимая к животу. Теперь взору Игоря наконец-то открылось это диковинное белье, которое Жилин прятал под платьем. Трусами, конечно, назвать это было сложно. Два кусочка — небольшой спереди и совсем крошечный сзади — полупрозрачного черного кружева, не прикрывающие ровным счетом ничего, да несколько полосок, которые соединяли всю конструкцию и так восхитительно смотрелись на фоне совсем не загоревшей за лето кожи полковника. Игорь завороженно уставился на черный треугольник внизу Сережиной поясницы. Осторожно коснулся губами полупрозрачной ткани, а затем двинулся легкими поцелуями по коже вдоль узкого пояска трусиков — сначала от центра влево, потом вправо. Скользнул языком по ямочкам на пояснице, а ладонями — с внутренней стороны бедер на внешнюю и по ногам вниз, огладил косточки на лодыжках. Стал нежно зацеловывать порозовевший от шлепков зад, и это действие даже можно было назвать невинным в сравнении с тем, как Катамаранов ласкал своего полковника буквально несколько минут назад. Сережа нетерпеливо заерзал, прося большего. — Подними ножку, — прошептал Игорь. Жилин задрал и чуть отвел в сторону правую ногу. Оперся коленом о тумбочку, ухватился за стоящую рядом вешалку и немного прогнулся назад, раскрываясь. Глянул через плечо: — Так?.. — Умничка, мент, — Катамаранов снова отвесил полковнику шлепок и забрался под вертикальную полоску трусов. Натянул и отвел в сторону так, чтобы она не мешала, и придержал Жилина, вздрогнувшего от легкого мазка языком. Первое касание пришлось чуть выше, чем ожидал Сережа, — на ложбинку между ягодицами, но уже в следующую секунду полковник подавился вздохом и прикусил себя за указательный палец, почувствовав сначала мягкие губы, а потом напряженный кончик языка, закруживший по складочкам входа. Юбка упала Катамаранову на голову, но он только расправил ее, накрывая себя по самые плечи. Игорь держал крепко, не давая Жилину ни увести бедра вперед и хоть чуть-чуть передохнуть от мнимой невозможности терпеть эту сладкую пытку, ни податься еще больше назад в желании чувствовать Катамаранова на себе полнее, неотрывно, в желании насадиться на этот юркий мокрый язычок. Сережа мог только дрожать мелкой дрожью и чертыхаться, срываясь на стоны, когда Игорь уверенным движением раздвигал его и, дождавшись, пока вязкая слюна стечет с языка, вылизывал мокро и размашисто. Когда подлезал точно между ног и сквозь ткань белья жарко ласкал яйца и промежность. Плоть стремительно налилась горячей тяжестью, и полковник снова захныкал, чувствуя, как начинает натирать сырая от смазки ткань. Чертовы трусики совершенно не были предназначены для того, чтобы ходить в них со вставшим членом. Сережа скользнул ладонью под юбку и поправил ткань, освобождая себя. Теперь его член наполовину торчал из трусиков, прижатый к плоскому животу черным кружевом. Эта небольшая возня заставила Катамаранова отвлечься. Он ласково чмокнул Жилина в копчик и мягко развернул его к себе передом, прижался лбом к животу. — Чего ты?.. Полковник запустил пальцы в спутанные волосы Игоря и потрепал его по макушке: — Ох, голубчик… знал бы ты, какие они неудобные, эти веревочки. Катамаранов сверкнул черными от страсти глазами. Снова задрал на Сереже платье, ругаясь на то, что нет никакого поясочка, за который можно было бы заткнуть юбку, а то мешает. И стал покрывать легкими поцелуями крепко стоящий член: от основания по рельефной ткани, слегка накрывая губами и ощущая пульсацию, а потом выше по стволу к крупной влажной головке. Коснулся ее языком, покружил по самой верхушке, растирая слюну и смазку, и нежно вобрал в рот, будто эскимо. Жилин благодарно застонал. Катамаранов творил невероятные вещи, но полковник все равно осторожно отстранил его, получив поцелуй в ладонь. — Ты в них такой красивый, Серег, обалдеть просто, — наконец ответил Игорь. — Знаешь, ты мог бы иногда надевать их под свою форму, — он на мгновение прикрыл глаза, представив, как край тонкой ткани кокетливо выглядывает из-под пояса милицейских брюк. — Самый красивый полковник… А я потом с удовольствием снял бы их с тебя… — Тебе ничего не мешает снять их прямо сейчас. Игорь в ответ огладил тазовые косточки. Бережно приспустил трусики, подставляясь, и упругий, налитый член Сережи скользнул Катамаранову прямо на язык. Игорь тут же взял его в плотное кольцо пальцев у основания и обхватил ртом головку. Начал посасывать легко и дразняще, облизывать вкруговую самым кончиком языка, словно те самые чупа-чупсы. Жилин любил ананасовые. Игорь любил то, каким после ананасовых чупа-чупсов полковник был на вкус. Катамаранов провел головкой по припухшим, алым губам, оставляя на себе следы смазки, и вобрал глубоко, пропустил по слюне в самое горло, почти уткнувшись носом Сереже в низ живота. Руки полковника тут же опустились Игорю на затылок. Катамаранов все понял правильно — расслабился и позволил своему нежному направлять. Собственное возбуждение до этого момента не доставляло дискомфорта. Игорь мог терпеть долго, но сейчас от полковника не укрылось то, как он приспустил свои серые треники и одновременно с Сережей размашисто ласкал себя, толкался в собственный кулак. Жилин оперся о тумбочку для устойчивости и сводом стопы осторожно коснулся члена Игоря, заставив его убрать руку. С легким нажимом коротко провел по стволу, оценивая реакцию. Игорь поднял расфокусированный взгляд на полковника. На мгновение в нем промелькнуло удивление, а в следующую секунду Катамаранов уже придерживал Сережу одной рукой за голень, а второй прижимал его стопу к члену, медленно потираясь о скользкую ткань чулка. Они молча смотрели друг другу в глаза. Игорь покачивал бедрами, а полковник в такт его движениям оглаживал себя прямо поверх платья. — Игорюш, скажи мне, чего ты хочешь, — свистящим шепотом попросил Жилин. Во рту пересохло, отяжелевший язык ворочался с трудом. Катамаранов судорожно выдохнул: — Хочу в тебя. Очень, — он поднялся на негнущихся ногах, цепляясь за подол платья. — Хочу разорвать к херам эту чертову тряпку прямо на тебе, но она ж тебе еще нужна, так? А впрочем, знаешь че, хочу выкупить у Таньки это платье, потому что когда ты в нем, у меня крыша едет. Слышь, милиция? Ну, давай… — Игорь рыкнул, когда полковник задрал подол и притерся к нему задом, уже готовый принимать. Катамаранов не стал долго церемониться. Нашарил на тумбочке какой-то крем для рук, которым Сережа пользовался каждый вечер перед сном, по-быстрому смазал полковника дрожащими пальцами, но вошел в него не резко, чтобы не сделать больно. Слегка развел ягодицы, чтобы и Жилину было проще, и плавными покачиваниями погрузился в узкое тепло. Полковник подался ему навстречу и сладко ахнул, когда почувствовал ритмичные толчки и ласковый поцелуй в загривок. Игорь зарылся носом в сырые волосы на Сережином затылке. С нажимом провел ладонью по позвоночнику от поясницы до основания шеи и подцепил крошечный бегунок молнии. Расстегнул ее ровно настолько, чтобы можно было приспустить платье с плеча и зацеловать пылающую, солоноватую от пота кожу. Жилин бросил взгляд на свое отражение в запотевшем зеркале. Такой расхристанный. Такой томный. Помада эта по лицу размазанная. Оказалось, что и подводка тоже ни черта не стойкая. Никакой не полковник милиции, готовящийся к спецзаданию. Мог бы сейчас быть в участке и елозить замшевой тряпочкой по табельному оружию, протирая его от пыли, а вместо этого елозит на члене бывшего одноклассника и скулит от кайфа так, что у Катамаранова в паху закручивается тугая спираль, а сердце колошматится в яремной впадине, с каждым ударом поднимаясь все выше. Игорь оторвался от плеча Сережи и тоже посмотрел в зеркало сквозь спутанную челку. Встретился взглядом с Жилиным и улыбнулся ему так, будто знал, что в следующую секунду проедется ему по простате. Сережа вскинулся и вскрикнул от пронзившего его удовольствия. Опять подался назад, и Катамаранов придержал его за бедра, двигаясь быстрее. Подступающая волна оргазма стала уже неотвратимой, и полковник только и смог, что умоляюще простонать, задыхаясь: — Ихрь… Мой хороший… Я не смогу долго. Помоги мне, я не смогу… Катамаранов обхватил истекающий смазкой член Сережи и быстрыми вибрирующими движениями довел его до края. Жилина прошибла мелкая дрожь, и он сжался, запульсировал на Игоре, долго заливая ему кулак спермой и чувствуя, как Игорь обнимает его поперек груди и совершенно бессовестно кончает внутрь. Полковник соскользнул с Игоря и прижался лбом к зеркалу в попытке хоть немного отдышаться. Катамаранов так и держал его в объятиях, успокаивающе покачивал, целовал в макушку. Ноги подкашивались. Под подолом было жарко, липко и мокро. Сережа почувствовал, как теплая сперма Игоря стекает по внутренней стороне бедра, и вытерся юбкой. Откинулся Катамаранову на грудь, все еще подрагивая, задрал голову и поцеловал куда-то под челюстью. Пробормотал: — Платье… — М? — вынырнул из астрала Игорь. — Все запачкали… Игорь уткнулся лицом полковнику в изгиб шеи: — Я почищу, Сереж. Иди в душ. Я приведу все в порядок.