Поцелуй со вкусом пепла

      — Да, мам. Хорошо, мам. Нет, правда всё ок, мам. Нет, мам. Да, я поняла. Нет, я не голодная. Да, поела. Да, мясо. И овощи, да. Да, и я тебя, мам. Пока.       Не дождавшись гудков, я нажала красную кнопку сброса вызова и, распластавшись на диване, бросила телефон на журнальный столик. Накрыв глаза предплечьем руки, я наконец-то расслабилась и почувствовала постепенно накатывающий сон. Тело медленно немело, а навязчивые мысли моментально покинули уставшую голову. Наконец-то тишина и покой.       Слишком много стресса за последние двое суток. Ещё и этот внеплановый звонок, который должен был состояться только в субботу. Нужно просто поспать, иначе завтра я просто не доживу до обеда, судя по расписанию.       Назойливый пиликающий звук заставил вздрогнуть и соскочить с дивана, выставляя руки в боевой стойке.       — Чёрт! — ругаюсь вполголоса, быстро понимая, что именно является источником раздражающего писка.       Лениво поднимая тело, я поплелась на ноющих ногах в сторону кухни, которая в квартирке студийного типа находилась непосредственно в паре-тройке шагов от дивана, ставшего моим основным спальным местом.       Микроволновка продолжала пищать на меня, требуя забрать уже свой ужин и оставить её в покое. Дверца с щелчком открылась, стоило мне нажать на соответствующую кнопку, и писк наконец затих.       Я аккуратно взяла пластиковый контейнер с какой-то непонятной едой быстрого приготовления, похожей на привычные мне равиоли. Тонкое тесто с какой-то начинкой и прилагающимся соевым соусом.       — Гё… дза, — по слогам прочитала я на скрючившемся от жара пластике еле разборчивые иероглифы.       Внутри оказалось мясо с какими-то овощами, которые я не в силах была различить в каше вкусов. Ну хоть маме не соврала, овощи и мясо я сегодня поела, хоть и сомнительного происхождения.       Оставив контейнер на журнальном столике, я снова разлеглась на диване и моментально провалилась в сон, не позаботившись о постельных принадлежностях и вечерних ванных процедурах.       Обрывки прошлой жизни. Что может быть хуже сновидений, отражающих самые болезненные эпизоды твоих воспоминаний? Каждую секунду своего существования я отгоняла события того вечера от своего сознания. Но вот наступило время снов. Время, когда бессознательное берёт верх над ослабшим и измученным разумом, который просто хочет отдохнуть.       — Но что такое отдых для убийцы? Незаслуженная роскошь для такого монстра, как ты, — собственный голос словно полоснул барабанные перепонки холодным лезвием.       Вот она… человек, испортивший мне жизнь, стоял напротив, испепеляя меня взглядом, с безумной улыбкой на лице, в одном нижнем белье и взъерошенными волосами. Вот она, виновник моих кошмаров и причина моей ненависти. И почему? Почему я до сих пор продолжаю жить, не прикончив этого монстра и не решив все проблемы раз и навсегда?       К горлу подступает ком, стоит мне услышать голос мамы:       — Дреа, солнышко, пора обедать.       Мы с моим безумным отражением одновременно обернулись на знакомый голос. Всё вокруг озарилось светом, перенося меня в гостиную родного дома. Светлый диван был засыпан игрушками с супергероями, а посреди этого хаоса маленькая девочка в пижаме цвета фуксии и смешными подмигивающими в мультяшной улыбке звездочками. Она с горящими глазами смотрела новостной выпуск со сводкой о недавно прошедшем разрушительном циклоне в штате Луизиана.       — Давай, кроха, вставай, — мама прошла мимо меня и моего злобного альтер эго, подходя к ребенку и беря его на руки. — Потом посмотришь повтор.       — Погоди, мам! Смотри! Смотри! Сейчас покажут! — девочка, не выпуская из одной руки игрушку какого-то давно забытого супергероя, второй радостно обхватила маму за шею, удерживаясь на её руках.       На экране появились кадры с места катастрофы, где группа молодых героев расчищала завалы. Слаженно работая в команде, они виртуозно использовали свои причуды и спасали пострадавших в результате стихийного бедствия граждан. Глаза девочки залились восхищённым блеском, когда она увидела благодарные выражения лиц спасенных людей.       — Я тоже хочу… — с придыханием бормочет она. — Когда я вырасту, тоже хочу стать супергероиней, чтоб на меня так смотрели!       Мама от неожиданного заявления дочери вдруг рассмеялась.       — Надо же, моя дочь растет маленьким нарциссом, — продолжая смеяться, она понесла девочку в сторону кухни. — Тебе не нужно ждать, пока ты вырастешь и станешь супергероиней, чтоб люди начали так на тебя смотреть. Я уже сейчас смотрю на свою крошку-тираншу, жадную до внимания, с всепоглощающим обожанием, — с этими словами мама что есть силы сжала губы и с забавным звуком выпустила воздух в щечку маленькой девочке, пока та не залилась смехом.       Звуки беззаботного детства постепенно отдалялись, а вместе с ними и свет медленно угасал, возвращая меня в пустое тёмное пространство, где я вновь осталась наедине с собственным отражением.       — Улыбаешься? — с нескрываемым отвращением спросило оно, и я поняла, что на моём лице и правда застыла ностальгическая улыбка. — Да как ты смеешь, тварь?       В мгновение я стиснула зубы и сомкнула губы в прямую напряженную линию, словно и правда сделала только что нечто непростительное.       — Хочешь, чтоб на тебя смотрели с благоговением? Со слезливой благодарностью и обожанием? Ха… ха-ха… а-ха-ха-ха! — истеричный смех и искажённое безумием собственное лицо напротив заставляло замереть, а пальцы заметно охладели, будто их сунули в ледяную воду.       Ужасающий хохот постепенно затихал, а отражение, уже успевшее согнуться в конвульсиях, сопровождающих смех, застыло.       — Интересно, а о чём мечтают злодеи в детстве? — тихий шепот, похожий на одержимое бормотание, обволакивал, словно ядовитым плющом связывая всё мое тело. — Маленькие кровожадные выродки небось грезят о чужих страданиях.       Другая я медленно выпрямилась. Густые тёмные волосы закрывали её лицо, а принявший инфернальные нотки голос словно звучал в самой голове.       — Мамочка, мамочка! А когда я вырасту, я смогу… — детский голос сорвался, возвращаясь к безумному тону. — …убивать людей? Смогу наслаждаться их скорченными от боли и ужаса лицами?! — фигура напротив резко завопила, поднимая голову и двигаясь, как в ускоренной съемке, сократила дистанцию между нами до минимума.       Волосы откинулись назад потоком воздуха, и лицо, открывшееся моему взору, заставило меня вскрикнуть от ужаса.       Тело в судорогах дёрнулось, и вот я снова в своей съёмной квартире, сижу на диване, заливаясь холодным потом, и сжимаю мокрую футболку в области сердца в попытках остановить его бешеный стук.       На часах уже семь утра, а значит, у меня от силы десять минут на то, чтобы выйти в полной готовности.       — Добро пожаловать в реальность, Дреа, — шепчу самой себе, с шумным выдохом роняя голову на колени.       Сборы прошли в суматохе, и то и дело вылетающие из рук предметы заставляли последние нервные клеточки визжать в предсмертной агонии. Я готова была расслабиться, только оказавшись в классе.       Что я, собственно, и сделала. Удовлетворенная самостоятельным предотвращением возникновения пункта об опозданиях в личном деле в первую же неделю учебного года, я, изнурённая и невыспавшаяся, рухнула на свое место. Волосы торчали в разные стороны, времени едва хватило умыться, не говоря уже об укладке. Да и после вчерашних экзаменов и ночных кошмаров от меня, кажется, начинало дурно пахнуть.       Вот и почему я не побеспокоилась о своевременном приёме ванны вчера вечером? К счастью я слышала, что в спортивном корпусе есть душевые и моим планом быстро стало не вступать ни с кем в прямой контакт до обеденного перерыва, а после воспользоваться школьным душем.       — Ох, только бы дожить до обеда… — сложив руки на парте перед собой, я бессильно опустила голову, пряча её за импровизированной баррикадой от нежелательного внимания одноклассников.       — На западе что, принято заваливаться на занятия с похмелья? Не рановато для налегания на виски, а, Ростбиф? — стул впереди со скрежетом отодвинули, нарочно ударяя спинкой мою парту. — Лет так на пять раньше положенного, — парень продолжил издеваться, быстро поняв, что громкие и резкие звуки — последнее, что мне хотелось бы сейчас слышать, как и его голос.       Удивительно, как плотно в памяти отпечатался надменный тон Бакуго. Даже противно осознавать, что я узнала его по первому же слогу, вылетевшему из желчного рта.       Сперва он уронил свой портфель на свою парту с неприятным звоном и хлопком, у него там, кажется, целый отдел под мелочь, а затем упал уже своей задницей на стул, снова ударяя спинкой мою парту.       Стиснув зубы, я всеми возможными силами сдерживала позывы оторвать блондинистую голову к чертям собачьим и продолжала показательно игнорировать заносчивого засранца в надежде, что он сам потеряет интерес к безучастной жертве, как техасец к постному мясу.       — Или у вас там алкоголь детишки пьют на каждый День благодарения? — развеивая мои надежды прахом по ветру, Бакуго не унимался. — Спешу тебя огорчить, но у нас в Японии алкоголь до двадцати пить незаконно. Может, свалишь к себе на родину, Ростбиф? — нотки раздражения в голосе быстро выдали действенность моей тактики, хоть и не в своей первоначальной форме.       Но успех есть успех, пусть и совершенно непрошенный.       Звуки лопающегося терпения и скрежет зубов Кацуки Бакуго по утру, вот уж не думала, что они заменят мне кофеин.       — Ну, так-то у нас де-юре с двадцати одного, — уголки моих губ сами собой поползли вверх, но я, быстро выкрутив на максимум актёрские данные, которых отродясь не наблюдалось, натянула привычное скучающее выражение лица и лениво подняла голову. — А де-факто, думаю, у вас тоже подростки, чуть пубертат стукнет, налегают на саке, — встретившись взглядом с Бакуго, я снисходительно улыбнулась, пытаясь замаскировать вновь просящееся наружу искренне ликование при созерцании его судорожно дёргающихся бровей. — И бурбон, мой милый спичечный коробочек, запомни. Бур-бон, — по слогам повторяю я, продолжая невинно улыбаться. — Не виски, а бурбон. Стоило покопаться в интернете чуть внимательнее, если решил продолжить парад клишированных, нацистских подколов и издевок.       Быстро войдя в кураж от собственной игры, я закрепила своё феерическое выступление ещё одной незаурядной деталью. Подперев щеку ладонью, демонстративно зевнула, похлопывая второй ладошкой по губам.       Увидь меня сейчас преподавательница искусства и музыки из средней школы с её вечными попытками затянуть как можно больше безотказных учеников в свой драмкружок. Ох, мисс Симмонс, вы бы гордились мной.       Кацуки сидел передо мной, расположившись на стуле и облокотившись на спинку руками. Смею предположить, что ещё пару секунд назад его поза была более расслабленной, а на лице наверняка красовалась ехидная ухмылка.       — Эм-м… Б-бакуго… — тоненький голосок заставил меня выпасть из образа, заинтересованно опуская взгляд к источнику звука. — Это… это моё м-место. — Минэта сжимал ремешки своего рюкзака, нервно переступая с ноги на ногу и изредка поглядывая на Бакуго.       А Бакуго тем временем…       Ни одно ругательство мира не подойдет, чтоб описать мою эмоцию, когда я снова посмотрела на него.       Ещё мгновение назад я думала, что он был взбешён, но теперь…       — Б-бакуго? — снова подал голос Минэта.       Мой визави даже бровью не повёл на жалобные мольбы одноклассника.       — Скройся, — Холодно. Коротко. Не отрывая от меня кроваво-красных глаз, кинул бедняге Бакуго.       Его поза значительно изменилась. Хотя заметить это можно было не сразу. Спина выпрямилась, руки до побелевших костяшек вцепились в спинку стула. Кажется, всё его тело было сильно напряжено, но лицо при этом оставалось пугающе спокойным.       — Н-но… — Минэта снова попытался что-то сказать, но стоило мне снова посмотреть на него, как тот резко замолк, уставившись вперёд пустым взглядом. — К-конечно, можешь с-сидеть здесь. Без п-проблем, — заикаясь, промычал парнишка и поспешил удалиться.       Я даже не успела ничего ему сказать, как тёмно-сливовая голова исчезла из поля моего зрения, а в нос ударил неприятный запах гари.       Недолго раздумывая, я обернулась на причину едкого аромата паленой древесины. Щеки будто ледяной водой окатили, а сердце непроизвольно замедлило пульс, и все тело застыло в надежде прикинуться мертвым, как пожилой опоссум.       Из-под намертво сжатых пальцев Бакуго проступали тонкие струйки черного дыма. Они почти бесследно растворялись в воздухе, набирая незначительную высоту, оттого навряд ли кто-либо ещё в оживлённом перед занятиями классе мог это заметить.       Но мне, как зрителю с первых рядов, это удовольствие перепало в полной мере.       — Ты чего это? Перегрелся? Много думать за раз такому, как ты, противопоказано, — постаравшись сохранить спокойствие, я попыталась спустить эту надвигающуюся катастрофу на тормозах по-детски глупой шуткой.       Но Кацуки моего энтузиазма явно не оценил.       Он вдруг вытянул правую руку перед собой и раскрыл перед моим лицом слегка испачкавшуюся в древесной саже ладонь.       — Просто подорвать тебя, и жить станет легче.       Монотонный голос отозвался тревожными спазмами где-то в животе. Но не успела я пропустить через себя весь спектр новых эмоций, как Бакуго отчебучил новую нелепицу. Резко рассмеявшись, он снова схватился за спинку стула и слегка запрокинул голову, отчего его смех стал на пару тонов ниже.       — Видела бы ты свое лицо, Ростбиф! Ну и нелепая у тебя рожа, а глазками-то как захлопала. Пф, и губы, смотри, поджала, смех да и только! Я уж думал, заревешь, как брошенный котенок.       Чуть успокоившись, Бакуго показательно выдохнул, как бы переводя дыхание. Затем встал со стула, опираясь на мою парту ладонями. Он немного наклонился к уху, тем самым нависая надо мной, в очередной раз наглядно показывая, что в физическом противостоянии на равных у меня нет шансов. — Не зли меня, Ростбиф, а то ведь и правда поджарю, — почти шёпотом произнёс Бакуго, а затем, немного отдалившись, вновь сократил дистанцию, на этот раз практически касаясь чувствительной кожи. — Чуть не забыл, и как ты меня там назвала? Мой милый спичечный коробок? Неужто втрескалась? Осторожнее, Ростбиф, я ведь и подыграть могу… — с этими словами он нарочно коснулся кончиком носа самой верхушки уха, и чувствительная кожа отреагировала незамедлительно, заставляя всё тело вздрогнуть, как от озноба.       К моменту, когда шоковое оцепенение начало отступать, а в голове образовался хоть какой-то адекватный ответ, он уже оказывается потерявшим всякую актуальность. Бакуго же вовсе сидел на своём новоприватизированном месте, смиренно дожидаясь преподавателя и начала занятий. Словно и не было никаких провокаций, переругиваний и подпалённых стульев.       Дообеденный общий курс занятий был кромешным адом. Английский, входивший в общую программу, и вовсе стал самым ненавистным на сегодня уроком. Из-за абсолютной бесполезности предмета для меня, как для носителя языка. Мне совершенно не на чем было зациклить внимание. Рассеянному разуму все эти примитивные предложения всё равно что слепому масляная живопись. И он стал развлекать себя давно ждущей своего часа программой: «А давай повнимательнее рассмотрим эту невероятно неприятную и уничижительную для тебя ситуацию ещё разок?».       Я перекрутила вышедшую из-под контроля совершенно свеженькую конфронтацию с Бакуго вдоль и поперёк. Мне уже начинало казаться, что мой мозг каким-то невероятным способом мутировал и отрастил себе некое подобие рецепторов-мазохистов, которые, подпитываемые всепоглощающим чувством стыда и унижения, продолжали с ещё большим энтузиазмом воспроизводить нелицеприятные воспоминания, обсасывая все оттенки моего посрамленного достоинства. Эти мерзкие кортизоловые наркоманы находили всё новые и новые поводы для самобичевания на последующий остаток моей жизни. Причиной конца которой с каждой минутой всё увереннее напрашивался стать выход в окно академии.       К концу урока я уже не могла выкинуть из головы как минимум одну особенно навязчивую мысль. Душ. От меня наверняка несёт вчерашними мучениями на экзаменационном поле, где я пыталась превозмочь законы природы и загоняла своё тело, как скаковую лошадь, на которую поставила все последние сбережения.       Колено под партой не прекращало нервно дёргаться, пока я отсчитывала последние секунды до звонка.       — И на сегодня всё! — захлопнув учебник, задорно объявляет преподаватель. — Хорошего всем отдыха и удачи на ежедневной геройской тренировке!       Класс воодушевлённо зашевелился, и все поспешили в столовую, однако я, схватив рюкзак, вылетела из кабинета первой, чуть ли не снося любые преграды на пути, коих, к счастью, оказалось немного.       — Эй, Дреа, подожди нас, пообедаем вме… — чей-то девичий голос остался далеко позади.       Я, не останавливаясь, бежала по пока ещё безлюдному коридору в сторону спортивного корпуса, крепко сжимая в руках рюкзак со сменными вещами. Если сейчас мне не удастся благополучно принять душ, я ногтями с себя скальп сниму.       Дверь пустой спортивной раздевалки глухо захлопнулась, и я наконец-то облегчённо выдохнула, сползая по стенке.       — Никого… Господи, если ты есть, будь таким, как в эту самую минуту, почаще, а не как обычно. Пожалуйста…       Эту мантру я продолжила читать про себя, не смея останавливаться, суеверно остерегаясь растерять внезапно ниспосланную на меня благосклонность свыше. На всякий случай закрепила всё передвижением исключительно на цыпочках, стараясь не издавать лишних звуков, несмотря на абсолютную уверенность в том, что в обеденное время всё спортивное крыло пустует. Даже преподавательский состав и тренера трапезничают в учительской столовой, которая находится на другом конце огромной территории академии.       — Только не подведи, — ещё раз вознеся голову в молчаливой мольбе, я закрыла глаза и уверенным движением, словно срывая пластырь, повернула кран, открывая поток воды.       И каково же было моё удивление, когда, вопреки моим ожиданиям, из встроенного тропического душа на меня сразу полилась тёплая вода идеальной температуры. Мало было самого факта наличия такого навороченного тропического душа в школьной душевой, так ещё и смеситель не устраивал тебе эмоциональные качели, закаляя тебя контрастным душем, а просто добросовестно выдавал воду необходимой температуры, запрошенную тобой при помощи бесхитростного вентиля.       Следующие счастливые двадцать минут я провела, забыв обо всех тревогах.       Закончив смывать остатки геля для душа, я повернула кран. Собрала миниатюрные тюбики со средствами для ванны обратно в маленький ручной несессер и под звуки капающих остатков воды направилась к вешалке у входа. Обернулась в полотенце и вышла в раздевалку, где оставила вещи и рюкзак с запасной формой.       — Какого чёрта… — я стояла перед абсолютно пустой скамейкой среди шкафчиков, где должны были лежать мои вещи.       Вспоминаю, как некоторое время назад я молила Бога не подкладывать мне свинью, как обычно, и вот она, свинья.       Придерживая свободной рукой полотенце у груди, я присела на корточки. Заглянула под скамейки в надежде, что вещи просто волшебным образом сдуло или они отрастили ножки и решили меня чутка разыграть. Но, конечно, их там не оказалось.       И куда они могли деться? А главное, куда мне теперь деться?       Неуверенно направившись в сторону двери, ведущей из раздевалки в спортивный зал, я слегка приоткрыла её. Убедившись, что признаков движения в зале не наблюдается, я открыла дверь чуть сильнее и тут же обнаружила пропажу.       Все мои вещи вместе с сумкой висели прямо на баскетбольном кольце.       Твою ж… И как?       Тяжёлыми шагами и переполненная праведным гневом я направилась прямо к кольцу, мысленно прикидывая, как буду доставать это всё, не портя при этом школьное имущество.       — Что такое, Ростбиф? Потеряла что-то?       Дверь в раздевалку тихонько захлопнулась за моей спиной, и, обернувшись на голос, последовавший за этим звуком, я быстро столкнулась взглядом с Бакугой. Он стоял в расслабленной позе, засунув одну руку в карман и опираясь спиной о стену.       Парень был явно доволен собой, тогда как я была, мягко говоря, возмущена самим фактом его появления в моей до недавнего времени комфортной зоне уединения.       — Да ты, блин, издеваешься, грёбаный извращенец! — недолго думая, я швырнула несессер в наглую рожу Бакуго, но, к сожалению, тот с легкостью увернулся, и сумочка смачно шлепнулась о стену.       — Слышь, так и покалечить кого-то можно, — парень потёр шею рукой и, слегка откинув голову, осматривал меня с неким высокомерием, которое, кажется, прошито у него как заводские настройки. — И это я ещё извращенец? Кто из нас двоих стоит в школьном спортзале практически нагишом?       Кровь моментально приливала к щекам, и тело еле заметно съеживалось. Как же захотелось схлопнуться, как умирающая звезда, бац, и сжаться в себя, разрывая к чертям пространство и время. Но я только и смогла тихонько поправить полотенце, убеждаясь в надёжности крепления куска махровой ткани.       — Вот уж не думал, что ты попёрлась в спортивный комплекс только ради того, чтоб помыться. А как рванула-то, — Бакуго издал посвистывающий звук. — Будто за тобой кто-то гнался.       — Ты, например?       — У тебя дома воды нет? Или это у тебя фетиши такие? — игнорируя моё замечание парень продолжил издевки.       — Ой, да пошёл ты… — искренне устав реагировать на нападки заносчивого придурка, я развернулась, продолжая идти в сторону баскетбольного кольца. И как он только умудрился закинуть туда мои вещи?       Однако у моего задиры явно были расписаны для меня другие планы. Потому он быстро оказался передо мной, загораживая путь. Не растерявшись, я решила просто молча обойти его, посчитав игнорирование лучшим решением.       Но Бакуго тут же схватил меня за предплечье, до боли сжал его и грубым рывком потянул, разворачивая меня в свою сторону. Всё ещё влажную кожу обдало жаром, и я незамедлительно услышала шипение испаряющихся капель.       Вскрикнув, я рефлекторно потянулась отдернуть чужую ладонь свободной рукой, но и её быстро перехватили.       Его руки оказались настолько сильными, что любые попытки противодействия быстро становились бессмысленными. Всё равно что пытаться сдвинуть цементную стену.       — Что за мерзкая у тебя привычка, а? — голос Кацуки звучал значительно ниже обычного. — Игнорировать человека, когда он с тобой говорит? — он рывком притянул меня, заглядывая прямо в глаза, и что-то в его взгляде заставило замереть и, стиснув зубы, молча терпеть жгучую боль в предплечьях. — Кем ты себя возомнила? Я для тебя пустое место?       С каждой секундой красные радужки глаз Бакуго становились темнее, всё больше походя на запекшуюся кровь. Руки не прекращали щипать, и терпеть боль стало гораздо сложнее. Кажется, заметив это, парень неожиданно ослабил хватку, а затем и вовсе отпустил меня, цокает и принял скучающее выражение лица. Не упуская предоставившейся возможности, я сделала несколько шагов назад, набирая дистанцию. Аккуратно дотронулась подушечками пальцев покрасневших участков кожи. Ещё бы чуть-чуть, и волдыри были обеспечены.       Бакуго достал из кармана телефон, заглядывает в экран. Кажется, проверил время. — Стремянка в подсобке, счастливо оставаться, Ростбиф. Я передам привет преподавателю, — не отрывая глаз от телефона, Бакуго развернулся и просто ушёл.       Да что не так с этим парнем? Нет, правда. Будь среди вступительных нормативов банальный психотест, и, уверена, этот чудик с треском провалился бы. И какого черта, сбегая через океан на другой конец планеты за спокойной, скучной жизнью студента-статиста, я первым делом становлюсь целью издёвок какого-то невменяемого? Мотивы которого только Богу известны.       Точно.       Господи, если ты есть, то ты полный м*d/*…