Remember me

       Когда он приходит в себя, Элиотт лежит в их постели. У него всегда есть определенный рефлекс: когда он просыпается, он протягивает руку и касается того места, где должен спать Лука. Лука не спал в этой кровати уже несколько недель, но, когда Элиотт просыпается, он протягивает руку, чтобы коснуться этого места.        И, конечно же, его встречает пустота.        Элиотт вздыхает, а звук открывающейся дверцы шкафа пугает его. Он открывает глаза и обнаруживает Янна, который берет вещи Луки и кладет их в сумку. Вероятно, это он разбудил Элиотта, когда вошел в комнату. Элиотт закрывает глаза, не желая этого видеть, это слишком тяжело.        И тут сердце Элиотта замирает. Потому что он только что услышал ноту, сыгранную на пианино. Звучит вторая нота, и Элиотт начинает плакать. Лука находится прямо за дверью, в их гостиной, и все же он уже так далеко.        Элиотт плотнее закутывается в одеяло, наклоняется и всхлипывает так тихо, как только может. Он чувствует, как прогибается матрас рядом с ним, и, прежде чем он успевает повернуться, он чувствует руку, ложащуюся на его плечо.        — Элиотт.        Голос Луки мягкий, но дрожащий. Как будто он извиняется. Элиотт не смеет пошевелиться. Он не хочет, чтобы Лука прощался с ним. У него не будет сил смотреть, как тот уходит. Поэтому он не двигается, даже не смеет дышать.        — Лулу, ты готов?        Элиотт хочет убить Янна за то, что тот посмел забрать у него Луку, и он хочет поблагодарить его за заботу о нем. Рука Луки покидает его плечо, и Элиотт начинает плакать, стараясь, чтобы его не услышали, но не будучи в состоянии быть полностью тихим.        На этот раз все кончено. Его Лука уходит.        — Нет, Янн. Я не могу этого сделать. Я остаюсь здесь. Извини.        Элиотт поворачивается и смотрит на Луку. Тот кажется расплывчатым из-за слез, но все еще сидит на краю их кровати.        — Я думаю, что мое место здесь. Я не могу оставить его в таком состоянии. Это… Я не знаю. Я не могу, Янн.        — Ты хочешь, чтобы я остался в гостиной?        Лука смотрит на него и качает головой.        — Нет. Я просто должен остаться здесь. Все будет хорошо, я знаю, что он не причинит мне вреда.        Лука нежно гладит Элиотта по щеке, вытирая слезы, когда дверь их спальни закрывается.        Они остаются по крайней мере на пять минут в полной тишине, просто глядя друг на друга. Элиотт даже задается вопросом, не галлюцинирует ли он, потому что очень на это похоже.        — Можно мне прилечь?        Элиотт кивает, глядя, как Лука ложится перед ним. Он выглядит напряженным и потерянным, но не злым.        Элиотт прижимается к своему одеялу, завернувшись в него, а Лука смотрит на него. Их лица так близко, что если бы они пошевелились, то соприкоснулись бы носами, и это так напоминает ему их первые мгновения вместе.        — Прости, — тихо говорит Лука. — Мне очень тяжело. У меня такое чувство, будто я сломан. Все говорят мне, что мы счастливы, а все, что я помню, — это боль или гнев. Это действительно трудно. Я чувствую, что все лгут мне, когда, на самом деле, это делает моя голова. Я не могу вспомнить ничего, кроме боли, гнева или печали, и это заставляет меня чувствовать, что у меня ужасная жизнь с тобой.        Элиотт сглатывает и мягко кивает головой.        — Что ж, тогда почему ты здесь?        Лука пожимает плечами, прежде чем погладить Элиотта по щеке.        — Даже не знаю. Я не могу оставить тебя в таком состоянии. Я… Я знаю, что мне нужно быть здесь. Я ничего не могу поделать. Можно я… Можно я тебя обниму?        Элиотт кивает головой, и Лука снимает повязку, которая прижимала его загипсованную руку к животу, прежде чем разжать руки, позволяя Элиотту прижаться к нему. Элиотт отпускает одеяло и цепляется за футболку Луки, пока тот гладит его по волосам. И именно благодаря этому жесту Элиотт теперь наверняка знает, кто находится в галлюцинаторной фазе. У него были галлюцинации только дважды в процессе одного эпизода, и каждый раз это казалось таким реальным, но сюрреалистичным одновременно.        Точно так же, как сейчас.        Перед этим эпизодом Лука выплевывал неприятные слова ему в лицо и кричал, чтобы он уходил, так что абсолютно невозможно, чтобы он был здесь, держал его в своих объятьях и гладил по волосам. Но сейчас Элиотта это не волнует. Даже если это неправда, это немного успокаивает его. Так что на этот раз Элиотт благодарит свой раненый мозг, положив голову на этого фальшивого Луку.        Когда он просыпается, он все еще лежит на нем, и рука Луки в гипсе лежит на его спине. Элиотт знает, что галлюцинации никогда не длятся долго и что в тот момент, когда он покинет эту кровать, Лука исчезнет, но он не готов сделать это. Поэтому он закрывает глаза и вздыхает.        Если он притворится, что это реально, станет ли это реальностью? Может ли он продолжать жить в этой нереальной вселенной, где Лука находится здесь ради него, даже если он знает, что это только в его голове? Неужели он и в самом деле окончательно сошел с ума?        Когда Элиотт просыпается в следующий раз, он лежит перед Лукой, и Лука смотрит на него с нежностью.        — Ты просто потрясающе выглядишь. Мне кажется, я понимаю, почему влюбился в тебя с первого взгляда.        Элиотт моргает и гладит Луку по щеке. Это ощущается настолько реальным, что действительно больно.        — Ты тот из нас, у кого удивительный взгляд. Когда я смотрю в твои глаза, я вижу море и небо. Когда я смотрю в твои глаза, я вижу всю вселенную. Ты — это моя вселенная, Лука.        Лука улыбается, слегка двигаясь, чтобы лечь на спину.        — Ты думаешь, что в другой вселенной со мной никогда не случался этот несчастный случай? Как ты думаешь, что мы теперь делаем?        Элиотт пожимает плечами.        — Мы должны были поехать на каникулы в дом дедушки Базиля, так что я догадываюсь, что мы там гоняемся за цыплятами.        Лука хмуро смотрит на него.        — Я снова вижу нас на ферме. Нечетко. Я помню, что тебе было грустно. Действительно грустно. Ты сказал, что больше никогда туда не вернешься.        Элиотт улыбается.        — Да, это был первый день. Я хотел взять домой кролика, и мне даже удалось убедить тебя. Он был таким милым. Фифи. Но в тот же вечер дедушка Базиля бросил кролика на стол, как кусок мяса. Это был наш ужин.        Лука или, по крайней мере, Лука, придуманный мозгом Элиотта, начинает смеяться. Смехом с открытым ртом, который заставляет Элиотта плакать. Потому что он знает, что никогда больше не услышит, как смеется настоящий Лука.        — Черт, прости, — говорит Лука, обнимая его, насколько это возможно из-за гипса. — Я просто представил себе эту сцену. Ты, должно быть, был так расстроен. Прости. Прости. Я даже не знаю, почему смеюсь.        Лука целует его в лоб, сжимает его чуть крепче, вытирая слезы большим пальцем.        — Прости, не плачь. Я не хочу видеть, как ты плачешь. Мне не нравится видеть тебя в таком состоянии. Мне больно видеть тебя таким.        Элиотт вздыхает. Он был уверен, что его подсознание придумает для него Луку, чтобы мотивировать его стать лучше.        — Прости, но жизнь не стоит того, чтобы жить, если тебя здесь нет.        Лука тянет Элиотта за подбородок, чтобы заставить его посмотреть на себя.        — Я здесь, Элиотт. Я здесь, хорошо? Это все еще странно, но я не хочу быть где-то еще. Мне нужно быть с тобой, чтобы тебе стало лучше, и я хочу, чтобы тебе стало лучше. Я здесь, и ты больше не один.        Элиотт вздыхает, уткнувшись лицом в шею Луки.        — Я знаю, что тебя здесь нет, Лука. Я знаю, что у меня галлюцинации.        Лука слегка встряхивает его, щиплет в разных местах, морщась, потому что ему, кажется, больно так сильно двигать загипсованной рукой.        — Ох! Я здесь, Элиотт! Я не галлюцинация.        Элиотт смотрит на него, не веря своим глазам, а потом смотрит на свои лекарства на прикроватном столике.        — Если я приму их, я знаю, что ты исчезнешь.        Элиотт знает, что, если он примет свои сильнейшие антипсихотические препараты, которые доктор прописывает только для тяжелых эпизодов, он заснет, а когда проснется, то его галлюцинации исчезнут. Лука наверняка исчезнет.        — Прими их, и ты увидишь, что я все еще буду здесь. Я обещаю.        Если бы Лука не был галлюцинацией, он бы взял лекарство и передал его Элиотту. Но, поскольку на самом деле его тут нет, он просто смотрит на таблетки глазами, прежде чем вызывающе посмотреть на Элиотта.        Элиотт приближается к нему и нежно целует. Он знает, что это неправда, но он мог бы взять от момента все. Удивительно, что сумасшедший мозг может заставить вас чувствовать, обманывая все чувства в вашем теле. Элиотт действительно чувствует вкус губ Луки, чувствует, как его рука касается его щеки, и слышит, как он тихо стонет. Это сладкий, нежный и теплый поцелуй, который заставляет его хотеть оставаться в стадии отрицания дольше. Но он знает, что не может этого сделать.        Элиотт обнимает Луку, тянется за лекарством на прикроватном столике, прежде чем проглотить его. Лука обнимает его, когда тот засыпает, и Элиотт всхлипывает, потому что знает, что больше его не увидит.        Когда он приходит в себя, Элиотт лежит в их постели. У него всегда есть определенный рефлекс: когда он просыпается, он протягивает руку и касается того места, где должен спать Лука. Лука не спал в этой кровати уже несколько недель, но, когда Элиотт просыпается, он протягивает руку, чтобы коснуться этого места.        И, конечно же, его встречает пустота.