Вне лесного покрова

Выдался приятный прохладный пасмурный день. Я встал с кровати и лениво потянулся. Было лишь часа два после рассвета. Мир медленно, но верно оживал. Пока самые ранние птицы собирались с мыслями, чтобы начать петь серенады своим возлюбленным птахам, я лениво оделся в лёгкие штаны цвета дубовой коры и в светло-зелёную сорочку. Я протяжно зевнул и ещё раз потянулся, и мне показалось, что каждый сустав в моём теле счёл своим долгом хрустнуть в этот момент. Было неприятно это осознавать, но я сильно расклеился без ежедневных вылазок. Я вышел из хижины, чтобы собрать в нашем саду свежих трав для чая. Сорвал несколько листов апсаласса, или же сытнолиста на людском, он богат витаминами, а также питательными веществами и магией; аран-сулка, или же королевского корня, придающего незабываемый аромат чаю; и конечно же хиналассе, ягодки, делающие любое блюдо сладким и любимым детьми, отсюда и название — детская радость. Дело в том, что я не один живу в хижине. Я делю её со странным юношей по имени Енор, которого подобрал близ одного людского города. Бедняга был сильно искалечен и выкинут из родного дома. Я поступил по своему обыкновению — взял его к себе и исцелил. Обычно за такую услугу я требую плату в виде интересных историй из жизни, но мальчику нечего было рассказать. Поэтому я решил, что он может отработать за год своё исцеление у меня. Пока я был на разной степени сложности вылазках, он ухаживал за моим скромным хозяйством. Однако за год такой жизни мы уже так сильно сблизились и привыкли друг к другу, что не хотели расставаться, да и идти Енору было некуда. Так он и остался на хозяйстве. Я — егерь этого Леса. Я не даю людям убивать местную фауну и добывать местную флору. Однако мы работаем задарма, получая лишь мистическое благословение Духа лесов и красивые глазки. В общем, на жизнь зарабатывать тоже как-то надо, посему я стал ещё и рейдером, отправляясь на различные вылазки ради наживы и информации. Так как повар из меня хороший никогда не был, я просто оставил травы на столе, Енору на растерзание. А сам пошёл прочищать мушкет. Всё-таки совсем я размяк без неприятностей. Пора бы устроить какую-нибудь авантюру. Оружие моё было в полном порядке, если только не считать того, что в стволе завёлся здоровый паук, весь серый из-за пыли. Вооружившись тряпкой, я вступил в неравный бой с арахнидом. Это было великое сражение, сей гигант чуть не залез мне на палец, но я вовремя поймал его в тряпку и уже готовился выкинуть из окна, как почувствовал на себе взгляд и услышал за спиной сдавленный смех. Оказывается, Ен уже минут пять как наблюдает за моими попытками спастись от паука. Он наконец в голос рассмеялся своим звонким смехом, заставляющим моё сердце биться чаще. Это маленькое серовласое чудо взяло в руки паучка, поцеловало его и аккуратно вынесло на улицу. Я никогда так не научусь. Меня очень пугают пауки, змеи и прочие возможно-ядовитые существа. Я в этом плане очень параноидален. Разобравшись с пауком, Енор пошёл готовить чай, а я — разбираться с остальным снаряжением, а именно со свитками различных заклинаний, зельями и магическими кристаллами. С последнего рейда у меня осталось всего три свитка: свиток Низшего призыва, Пространственной двери и Сокрытия. Если их правильно использовать, то я смогу справиться с чем-то серьёзным. Однако нужно будет очень грамотно выбирать данные для этих свитков, ведь в нашем Мире нет заклятий, есть Методы заклятий или Данные свитков. Чтобы использовать Метод, нужно полностью его проговорить, что зачастую занимает очень много времени, а со свитком нужно лишь проговорить Данные, ведь Метод уже записан на специальном пергаменте. Например, для Пространственной двери нужно проговорить координату точки в трёх осях, где 0 — центр планеты. Звучит сложно, но те, кому это нужно, способны бегло взглянув на карту протараторить нужные координаты. А с зельями ситуация обстояла значительно хуже, ведь у меня осталось лишь слабое целебное. С этим долго не повоюешь. Придётся осторожничать, что, конечно, неприятно. Значит, основным средством в бою будут магические кристаллы, создающие мощный взрыв, если их сильно повредить. Их у меня, благо, осталось целых пять штук… — опять ты свои камешки рассматриваешь, а причесаться даже не попробовал, — пробудил меня от раздумий недовольный голос моего заботливого Енора. «да, прости… со мной бывает, ты же заешь.» попробовал оправдаться я. — чудо моё в перьях, — вздохнул он — давай сюда свою голову, сейчас красоту наводить будем. «Спасибо тебе — ответил я, поворачиваясь к нему затылком — расчёска на столе, а ленточка у меня на шее» только сказал я это, как эта сволочь потянула за ленту, даже не потрудившись её развязать, от чего я начал задыхаться. Вдоволь насладившись своим господством надо мной, он всё же сжалился и развязал несчастную голубую ленту. Я снова смог вдохнуть полной грудью, но неприятности мои только начинались. Мой маленький любитель красоты (а по совместительству демон!) стал безжалостно расчёсывать мои длиннющие цвета листвы волосы, что-то бормоча себе под нос. Из-за не лучшего состояния мочалки на моей голове, любое движение орудия пыток под названием расчёска сопровождалось адской болью. Но это продлилось недолго, вскоре мою башку украшали две маленькие косички из висков и хвостик. Сборы почти завершились. Осталось выпить чай, любезно сваренный

Енором

и собрать оружие ближнего действия. Про чай я не вижу особого смысла говорить, ведь если я решу это сделать, то мне придётся писать многостраничное эссе, в красках описывающее всю его прелесть. А из оружия помимо мушкета я также взял свою лёгкую саблю из эльфийского серебра и баклер, а также пару кинжалов на всякий случай. Я простился с Ен и, нацепив себе на голову худ, двинулся в сторону ближайшего людского города в поисках авантюры. Не пройдя и полсотни ярдов, я услышал отчётливые шаги за своей спиной. Кто-то бежал в мою сторону. Я от такого поворота событий слегка опешил, но не растерялся и шмыгнул в кусты, приготовившись резать нежданного попутчика. Источник шума показался незамедлительно. И это был… Енор… Я вышел из кустов недовольный его самоволием, однако этот по-детски обиженный взгляд заставил меня забыть свои планы об отчитывании своего вечного спутника. «Ну и зачем ты за мной увязался — со вздохом спросил я — чего тебе дома не сидится?» в ответ на это мне прилетела неслабая пощёчина и недовольный возглас — как это зачем?! Я тоже хочу ходить в рейды с тобой! Я уже не тот ребёнок, которого ты подобрал у ворот города. Я вырос. Так что я уже могу участвовать в походах! «Горе моё, это опасно, тебя там и поранить могут...» — да знаю я! Тем более, ты же в курсе, через что я прошёл до встречи с тобой, так что я не боюсь боли. С этим тебе, Лаир, спорить бесполезно. Да, эти варвары, зовущие себя просвещёнными людьми, порезали Енору его енотьи уши и хвост лишь потому, что он — плод любви зверолюда и человека, адепт-маронианец. Почти никто не признаёт в зверолюдах равных себе существ, а всё из-за того, что они около сотни лет назад контролировали половину Мира, после чего Кровная коалиция вместе с империей Дендрос зажала в центре континентов последние оплоты зверолюдей. «а кто тогда позаботится о хозяйстве? Что, если все растения завянут?» — я их полил перед уходом, двери все запер. Ничего не завянет, скоро сезон дождей. Не бойся, я обо всём позаботился. Такой оперативности моего мальчика я мог только гордиться. Крыть было нечем, Ен заслужил себе выход со мной. А чтобы он не поранился в ближнем бою, я отдал ему мушкет, объяснив его принцип работы и попутно всё показав. Счастье в нём забило ключом, и он решил выплеснуть её через крепкие объятья, хотя в тот момент мне казалось, что он скорее пытается меня задушить, попутно переломав все рёбра. До сего момента я очень редко замечал за Еном такие бурные эмоции, так что я испугался, что этот комочек концентрированной радости наломает очень нехороших дров в порыве счастья. Так что я взял с него обет выполнять абсолютно любой мой приказ вне зависимости от обстоятельств. И на такой весёлой ноте мы двинулись через лес в ближайший людской городишко, где нам могли дать наводку для рейда. Путь нам предстоял неблизкий, ведь до Мавры нужно было тащиться около тридцати миль по дороге, славящейся своей преступностью, что, впрочем, нам только на руку, ведь у бандитов зачастую много качественной и вкусной еды. В первый день нашего пути мы смогли пройти лишь около семи миль, после чего Ен пожаловался на усталость, и мне, скрипя зубами пришлось дать отмашку на организацию лагеря. И, как оказалось, не зря. Как мы установили палатку и развели костёр, чтобы приготовить немного еды, как небо затянуло тучами. Собирался дождь, причём неслабый. Я решил на всякий случай поставить дополнительный навес от дождя. Примерно через час у меня появилось ощущение, что сам Дух Леса решил «помыть» всё это место, ведь заливало нас так мощно, что дорогу к чертям размыло (и, судя по словам очевидцев, река неподалёку вышла из берегов в то время, как по ней мирно шёл торговый кораблик, по итогу застрявший в кроне дуба), а нам пришлось спешно переезжать на дерево, чтобы все вещи и нас в том числе не смыло к в открытое море. Благо этот ад продлился не больше получаса, после чего мы спустились с дерева, мокрые и недовольные. Мне пришлось разводить новый костёр на мокрых ветках, чтобы хоть как-то просушиться. К вечеру я всё-таки победил сырость веток и развёл костёр, что позволило разложить снаряжение на сушку, но тут есть одно очень жирное «НО». Нам пришлось спать нагими в обнимку, чтобы не замёрзнуть и не испортить отсыревшие вещи. Благо хоть ночь выдалась тёплая и мы не простудились. Однако сон рядом с другим человеком показался мне необычным и очень смутно знакомым, будто я однажды уже спал с Ен без одежды в обнимку, хотя я точно такого не делал… однако я не могу сказать, что мне не понравились эти ощущения, я впервые ощутил себя на своём месте, ощутил, что я делаю всё правильно… я наконец понял, что всё так, как должно быть. К тому моменту, как мы проснулись, все наши вещи уже высохли, но костёр потух. Пришлось искать максимально сухие ветки в лесу, чтобы приготовить себе какой-нибудь вкуснятины. Всё-таки поесть мы оба любим. Но я в обыкновении своём оставил это преинтересное занятие Енору, который едва проснулся и ещё не особо хорошо понимал, кто он вообще такой, так что он просто промямлил «ага» и лёг дальше спать. А я тем временем отправился поохотиться в округе. Так, с ружьём наперевес, я лёгкими эльфскими шагами отправился в рощу близ дороги, по которой мы шли. Примерно через двадцать секунд после своего выхода я услышал гневный крик Ен — Какие дрова?! Ты охренел?! От такого шума я аж подскочил, а семья птиц апсингов1 навсегда покинула своё гнездо. Далее последовал грозный недовольный рёв, а затем гробовое молчание. Это было довольно пугающе, но мне сейчас стоило сосредоточиться на добыче пищи. И на обдумывании способов увернуться от атак Ен. Пока я брёл по роще, моя одежда успела снова промокнуть из-за капель воды, оставшихся после вчерашнего веселья. Выход в подобный лес никак нельзя назвать приятной прогулкой. Много различного зверья повылезло из своих нор в поисках лёгкой добычи, а земля, казалось, превратилась в непроходимые топи. Чтобы перейти очередную новообразовавшуюся реку, мне пришлось залезть на бренный труп некогда величественного раскидистого древа с превкуснейшими плодами, именуемого альда-валатьяве2. Это одни из немногих деревьев, защищая которые егерь не побоится отдать свою жизнь. Я с горем на душе взбирался по нему, боялся сделать лишнее движение и случайно сломать ему ветку, тем самым осквернив покойное древо. Перебравшись наконец через бурный поток последождевой массы воды и пройдя около полусотни ярдов, я оказался на дивного вида болоте, которой лишь двенадцать часов назад было полем с мелме-салквой, любовной травой, серо-голубой ласковый свет которой всё ещё украшал это место. Когда я вышел на саму поляну, оказалось, что земля здесь почти полностью высохла, это воистину обжорливое растение оперативно высосало максимум влаги из окружения за рекордные сроки, а голубенькие овальные ягодки, позволяющие охмурить любого их сожравшего, были уже почти готовы к добавлению в самые разнообразные блюда безответно влюблённых парочек. Я сладостно вдохнул аромат этой прекрасной травы, огляделся, и моё секунду назад радостное лицо омрачила печаль по умершим сегодня растениям, по травоядным, обречённым на гибель. Деревья вокруг меня уже не справлялись с получаемой водой, их кора разбухла, из-за чего в ней завелись разной степени опасности паразиты, а сами деревья уже, казалось, начали гнить изнутри и превращаться в труху. А некоторые и вовсе последовали примеру недавно обнаруженному мной альда-валатьяве и приняли на себя мощнейший заряд молнии. От таких храбрецов остались лишь угольки. Не будь у меня важного дела на сейчас — остался бы здесь дабы почтить память всем пострадавшим деревьям, но я двинулся вперёд, на добычу пищи. Всё-таки зверушек я люблю меньше, чем всяческую растительность. А пока я неумело перескакивал все новообразовавшиеся среди леса, помирающего в агонии утопленника, водоёмы, я уловил на себе чей-то следящий голодный взгляд. Обычно всякие хищники обходят стороной земли, подвластные моему коллеге-егерю Хармарту. Однако эта скотина всё-таки проскользнула сюда, видимо, местный егерь впервые за долгое время ушёл со своей земли, с чем я его и поздравляю. Чтобы понять, какое существо точит на меня клыки, я поднял ближайший камень и швырнул в сторону возможной опасности (в Страннолесье иначе никак, ведь почти все существа здесь обладают довольно мощной аурой, помимо минимум шести конечностей разной формы и длины). И только камень долетел до засады хищника, всё вокруг того места заискрилось, а в мой импровизированный снаряд ударило по меньшей мере семь молний. Всё сразу прояснилось: после мощной бури пробудился ото сна штормовой молниевод, огромная жуткая махина с четырьмя лапами, причём, передние драконьи, двумя чешуйчатыми крыльями виверны и пёсьей мордой. Его короткая золотая шерсть стояла дыбом и искрилась. Воздух вокруг наполнил запах грозы. Эта зверушка положила на меня глаз, ведь эльфское мясо довольно нежное и сладкое, а также омолаживает и лечит от болезней3. Адреналин потоком хлынул в мою кровь, я больше ничего не видел и не слышал, кроме того существа, что было передо мной. Мы стояли друг напротив друга, моё сердце билось всё чаще. Молниевод прощупал почву перед собой, тогда я отступил назад. Он сделал маленький шаг вперёд. Я отступил немного назад. Большой шаг. Выстрел. Нервы не выдержали. Я попал в левую лапу. Он издал протяжный страдальческий вой, всё в радиусе примерно ярда вокруг него наполнилось треском, тут и там забили молнии, страх окутал само естество, запах гари ударил в нос, я достал патрон из запаса, открыл затвор, но эта мелкая дрянь выпала у меня из рук. Нельзя медлить! Достаю другой. Заряжаю. Когда я поднял взгляд, на моих глазах навернулись слёзы, а колени затряслись. Эта махина, обезумев, неслась прямо на меня, окружённая роем гневных жёлтых молний. Я дал второй выстрел, но молниевод был слишком близко, и меня задело довольно мощным разрядом. Я увидел лишь как эта псина упала замертво, а после я отключился. Очнулся я от криков Енора, который тормошил меня так сильно, что меня начало укачивать. — Лаир! Прошу, Лаир, очнись! Не смей умирать! Прошу тебя… Я приоткрыл глаза. На меня словно из тумана смотрели его зелёный и серо-голубой глаза. Всё личико его было заплаканно, а сам он был бледен, губы его дрожали, он продолжал что-то говорить, но я почти не слышал. Я поднял руку. Он сжал её, однако я ничего не почувствовал. «всё будет хорошо» было последним, что я сказал перед тем, как чёрная пелена затмила мои глаза и я провалился в долгий неприятный сон. Проснулся я только в лагере, лёжа на теле убитого мной зверя. В воздухе стоял крепкий аромат утреннего бодрящего чая. Я попытался встать, за что мигом поплатился. Ноги мои были совершенно ватными и не слушались меня. Чья-то рука настойчиво положила меня обратно на труп. Затем я услышал очень злой, дрожащий голос Ен: — лежать! Не смей вставать, пока я тебе не разрешу, идиота кусок. Голос этот прозвучал столь сухо, что я понял, что натворил. Я чуть не оставил беззащитного ребёнка без своей помощи и оружия. Мне хотелось заплакать и начать молить о прощении, но я так ослаб, сто еле мог пошевелить губами. И тут Ен подошёл ко мне, открыл мой рот и залил в него ещё кипящий утренний чай. Настойка получилась такой мощной, что мгновенно вернула мне дар речи, чтобы я, как минимум выругался всеми известными мне эльфскими идиомами. Я перевернулся на бок и со всё теми же ругательствами скатился с тела молниевода. На губах Ен показалась едва заметная улыбочка. Но она моментально скрылась за мрачной и недовольной маской. Только я встал и принял некое подобие равновесия, мне прилетела мощнейшая пощёчина и крик «больше не смей подвергать себя опасности!». Я потерял недавно обретённое равновесие и упал на колени. Мне стало очень плохо, я почувствовал себя последней скотиной, предавшей дорогого человека. Всё моё тело задрожало, и из моих уст то и дело вырывалось одно единственное слово: «прости». Я не выдержал и расплакался. Ен обнял меня и прижался к моей груди. Только сейчас я почувствовал себя в безопасности, прижал своего спасителя к груди и успокоился. Только обернувшись на поверженного молниевода, до меня дошло, что произошло. И меня от этого осознания чуть не вырвало. Медли я хоть на долю секунды больше — кормил бы сейчас мат-лойко4 отборным шашлыком из эльфятины. У моих ног сейчас лежал один из опаснейших монстров Страннолесья. Я должен был умереть. У меня не было шансов выжить против него. Но я сделал невозможное. У меня резко заболело в левом плече. Я посмотрел на него и вскрикну от неожиданности. Ен вскочил, — что случилось?! «на моей руке… я только сейчас заметил… Аврал великий5…» мою правую верхнюю конечность украшал угловатый узор, оставленный на память молниеводом. Как оказалось, чтобы изувечить чужое тело, ему достаточно оказаться хотя бы на расстоянии двух ярдов от цели. Возьму на заметку. — как по мне, тебе очень идёт такой шрам, — попытался приободрить меня Ен, как только оценил уровень угрюмости на моём лице. В ответ я лишь измученно улыбнулся. Как говорят люди, шрамы красят мужчин, однако нужно учесть женственность моей фигуры и то, что я эльф, представитель расы красивой, но слабой в физическом плане. Буквально через минуту боль прошла, я смог спокойно встать и осмотреться. Ен перенёс меня и зверюгу в наш лагерь, однако каким образом — загадка неразрешимая для меня. Одежда была аккуратно сложена под навесом, на костре кипятился чан с жидкостью неизвестного мне происхождения, но очень даже приятным запахом. Мой дорогой спутник после всех этих переживаний решил пойти дрыхнуть и улёгся на всё том же несчастном поверженном хищнике. И только сейчас я додумался поднять свою ветреную голову на наше прекрасное голубое небо. Погода стояла безоблачная, в то время, как землю застилал негустой туман. Если верны мои расчёты, то было около двух часов после рассвета. Прислушался я к звукам Леса. Апсинги только очнулись ото сна и запели свои волшебные серенады, маленькие жучки раксалоры уже всюду распустили свою ауру, принося умиротворение и спокойствие. Главное — не подпускать их стаю близко к себе, иначе можно уснуть и лишиться доброй части своих сил. На моё плечо сел аранлинде, чуть ли не единственное живое существо, не жаждущее моей смерти, и своим бархатным, льющимся в уши аки вино в горло усталого поэта, голосом запел свою дивную капеллу. В чаще близлежащей раздалось шуршанье мелкого зверька, леуковы лианы нежно потягивались под лучами ласкового солнца. Я расслабил наконец глаза свои от созерцания этого мира, от чего всё вокруг смешалось в одно единое красочное пятно, в коем, как я считал, не было ничего лишнего или недостающего. Всё вокруг: звуки, запахи, краски, звери, тактильные ощущения — слилось в едином танце. Ощутил я врождённые благовония Енора, что следуют за ним словно призраки почивших родственников, руки его обняли меня со спины, а после глаза мне затмило пеленой от приятности переживаемых ощущений, ведь его нежные белые зубки сомкнулись на самом чувствительном для эльфа месте, на мочке уха. После чего весь невнушительный вес моего дорогого спутника взвалился мне на спину. Прямо на плече моём послышалось тихое размеренное дыхание спящего мальчика. Только сейчас я понял, какая прекрасная возможность мне дана. Возможность жить свою жизнь, видеть своими глазами, слышать своими ушами. Мне дана возможность существовать, мне дана возможность самому вершить свою судьбу. Именно в такие моменты ты поднимаешь мокрые от слёз счастья глаза и говоришь «спасибо» Миру, что приютил тебя. С улыбкой до ушей, я взял своего мальчика на руки и отнёс на импровизированную кровать из трупа бедолаги-зверя. После чего снял я с огня котелок с неизвестным мне варевом, кое и решил опробовать. Поставив на таган его, я взялся за поварёшку. Вооружившись сим чудным достижением технологий, я отведал пару столовых ложек супа. После чего я прилёг рядом с Ен и уже готовился отплыть в дивную страну сновидений, но резко поймал себя на неестественной мысли, что этот милейший юноша так прекрасен, что нельзя отдать его красоту кому-то другому, а значит, её нужно всю забрать себе. Сознание моё несколько помутилось, однако мощным волевым усилием я смог выкарабкаться из этой бессознательной пропасти, застав свою руку уже снимающей штаны этому невинному дитя. Суп явно был непростой. Видимо, Ен добавил в него нечто помутняющее разум. И тут у меня возникло некоторое удручающее подозрение. Я взглянул на суп и отчётливо различил в нём серо-голубой отблеск. Видимо, мой юный отравитель решил добавить щепотку «любви» в своё кулинарное блюдо. А именно, вместо приправ он использовал любовную траву. Подобная детская шалость меня теперь скорее не разозлила, а даже рассмешила. Маленький мальчик охмуряет древнего Егеря, стража Страннолесья, это же ещё придумать нужно! Я решил оставить этот кулинарный шедевр на съедение самому автору, а сам поставил себе на разогрев остатки утреннего чая. Пусть теперь мой спутник опробует силу охмуряющего листка. Однако будить его я не решился. Пришлось ждать, пока сам встанет. Чтобы хоть как-то занять себя в это время, я начал перебирать, что у нас есть из запасов. Для мушкета осталось лишь семь патронов, а слабое целебное зелье куда-то пропало. Видимо, его использовал мой мальчик, чтобы спасти меня. Это очень плохо… теперь до Мавры придётся осторожничать, а в самом городе — найти хоть какие-то деньги и закупиться снаряжением. И тут мой взгляд упал на тело молниевода. За его шкуру и кости дадут неплохие деньги, нужно только освежевать. Займёмся как Ен поест и его отпустит от чая. Я, не наученный горьким опытом предыдущего события, решил осмотреть окрестности. Но не стал отходить далеко от лагеря. Как оказалось, мы зашли очень неглубоко в лес. Буквально в пятидесяти ярдах пролегала основная, идущая через весь лес, дорога. Однако с неё не было видно нашего пристанища, ведь его скрывали могучие раскидистые кроны различных деревьев. Нарадовавшись такому качественному выбору дислокации, я начал обход нашей территории. Что интересно, я ни с одной позиции не смог увидеть лагеря. Да в таком месте хоть засаду устраивай, причём с баней, горячими источниками, мясом на углях и элем! Всё равно никто не заметит! Пройдя ещё немного, я услышал шум реки. Судя по всему, она была довольно широкой, но с медленным течением. Однако спуститься проверить я не решился. И так уже было время возвращаться. Полюбовавшись ещё немного раскидистыми кронами высоких и не очень деревьев, я двинулся назад через заросли могучих стволов, стремящихся протаранить небесную твердь своей кроной и низкие раскидистые деревца, на фоне первых выглядящие как какие-то маленькие кустарники. В общей сложности прогулка заняла у меня около пары часов, а значит Ен должен был в скором времени пробудиться ото сна. В лагере всё было по-прежнему тихо. Я поставил греться котелок с «любовью» на костёр. От шума моя «жертва» проснулась. Ен зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть и потянулся, выгнув свою прелестную спинку. Казалось, всё его естество излучало бодрость и радость жизни. Он лёгкими шагами подошёл к котлу, уже источавшему дивные ароматы цветов и ягод, зачерпнул пинтовую кружку и залпом осушил её. От такого поворота событий я опешил так, что разинул рот, чем и воспользовался этот демонёнок. Он зачерпнул ещё кружку и в наглую влил мне её в рот. В прочем, я даже не сопротивлялся этому. И тут он широко улыбнулся, залился смехом и побежал в сторону речки. «Ей, подожди!» крикнул я и пустился вдогонку. Мне было так хорошо и весело, что я полностью потерял бдительность и отдался течению дальнейших событий. Когда я только подбежал, он уже стоял на берегу не узкой, шириной ярда в три, реки и манил меня к себе. Когда я приблизился к нему, Ен подмигнул мне своим сероватым глазом и снял с себя просторную рубаху, под которой было прекрасное худое бледное тело, не испорченное ни возрастом, ни шрамами. После он начал аккуратно развязывать кушак. Я хотел отвернуться, но у меня не хватило силы воли сделать это, уж слишком привлекательно было зрелище передо мной. Ен снял штаны, и моему взору предстала идеальная фигура шестнадцатилетнего юноши, его разного цвета глаза давали красивый отблеск на солнце, а его короткие пепельные волосы развевались на ветру, даже чёрные тени под его глазами, говорящие о енотьем происхождении, казались яркими и излучающими радость. — чего же ты стоишь? Давай тоже раздевайся, и пойдём купаться! Уламывать меня пришлось недолго. Секунд пять, если быть точным. Я лёгким движением руки скинул с себя сорочку. Наконец мой спутник смог идеально рассмотреть моё жилистое тело, ныне украшенное шрамом от молнии, а затем, только я снял свои штаны, как его взгляд переместился мне чуть ниже пояса, на устах его красовалась искренняя улыбка. Он подошёл ко мне и запрыгнул на мою грудь. Я придержал его руками. Ен положил свои ладони мне на щёки и наши губы соприкоснулись, я весь был окутан его запахом. Это было так приятно, что от наслаждения у меня закружилась голова, и я потерял равновесие. Оказавшись на земле мы вместе засмеялись, вторя друг другу. Отсмеявшись, я взял своё солнышко на руки и понёс в реку, где и спустил его с небес на воду, и мы, подробно «изучая» все части тел друг друга, помылись и искупались после прошлого долгого дня. Вернулись в лагерь мы в прекрасном настроении и готовыми к новым свершениям. Будучи уже на месте, мы приготовили суп на сытнолисте и закусили орехами. Получилось полезно и питательно, самое то после таких весёлых купаний. А поев, я всё-таки предложил Ен разделать хищника, на что мой спутник сразу же согласился. Я взял в руки нож из своих закромов и аккуратно распорол живот молниеводу. Из него во внешний мир потекла пахнущая дерьмом и гнилью зелёная от яда кровь. Только сейчас мне пришла в голову идея осмотреть труп на наличие других ранений, кроме тех, что остались от меня. Проверив загривок несчастного, я был очень неприятно удивлён увиденным. Прямо над тем местом, где у человека проходит сонная артерия, у молниевода был воткнут арбалетный болт, снаряд для любимого оружия людишек. Мои руки задрожали от ярости, ведь какие-то ублюдки посмели мало того, что охотиться на фауну Леса, так ещё и задействовали яд, из-за которого жертва сходит с ума от боли. И это тогда объясняет странную дислокацию молниевода и его агрессивное поведение. Чтобы обуздать свою злость, я сильно замедлил своё дыхание и попытался рассуждать здраво, благодаря чему пришёл к выводу, что если молниевод после встречи с контрабандистами выжил, значит, сами нарушители уже либо угли, либо еда. В конце-концов мы разделали тело и запаковали его чтобы взять с собой. Мясо нам пришлось выкинуть, так как оно было испорчено ядом. Впереди нас ждало ещё чуть больше двадцати миль пешего хода, то есть один-два дня пути. Мы спокойно собрали вещи и вышли в путь. Следующие два дня никаких приключений нас не ждало, мы спокойно шли по лесу, иногда встречая странников и прочих егерей, добросовестно патрулирующих свою территорию. Каждому из егерей я показывал отравленный болт и рассказывал, что случилось с молниеводом. Подобных случаев не должно быть в Страннолесье.