100 шагов назад.

***

      Пэйтон не заметил, как за окном стемнело. Город давно погрузился в ночную суету, но его квартира оставалась тёмной и тихой. Только свет от экрана ноутбука освещал его лицо. На экране была открыта переписка с Наной — последняя, где она сухо пожелала ему удачи и попросила больше не писать.       Он перечитывал её сообщение уже в сотый раз, будто надеялся, что буквы сложатся в другой смысл. Но смысл был один, весьма ясный: она ушла. Без истерик, без криков, даже без прощального взгляда. Просто закрыла дверь и оставила его одного в мире, который теперь казался чужим.       Когда-то он думал, что Нана останется навсегда. Что её тихий смех будет сопровождать его каждое утро, а её тёмно зелёные глаза — согревать в самые холодные дни. Она была той, кто привнёс свет в его хаос. Но вместо того, чтобы держать её ближе, он сам разрушил всё, что у них было. Своими же руками.       — Забудь меня, — повторял он её слова из переписки. — Как будто это так просто…       Забытый мой кайф, самый дикий кайф.       На стене висели часы, их мерное тиканье раздражало, но Пэйтон не мог заставить себя выключить их. Они напоминали ему, как быстро уходит время. С момента, когда Нана ушла, прошло два месяц. Мучительные шестьдесят дней он пытался притворяться, что всё в порядке.       Новые девушки, новые вечеринки, новые лица. Но каждое утро он просыпался с одним и тем же ощущением: пустота.       Нана была другой. Она не умела фальшивить, не играла в игры. Её искренность пугала его. Она видела его настоящего — того, кого он сам избегал в зеркале. Её любовь была тёплой, мягкой, но слишком реальной, чтобы он мог с этим справиться.       В Париже всё было иначе. Они смеялись, гуляли по узким улочкам, ели круассаны, а ночью сидели под Эйфелевой башней и целовались.       Тогда Пэйтон был счастлив. С Наной он чувствовал себя не просто живым — он чувствовал, что эта эйфория может длиться вечно.       — Я в тебя влюблен, полностью влюблен. — шептал шатен ей на ухо, когда они сидели ночью под Эйфелевой башней. — Пьян, заворожен...       С ней так хорошо...       было.              — Почему ты всегда такая серьёзная? — спросил он однажды, когда она смотрела на него, будто пыталась разгадать какую-то тайну.       — Потому что люблю тебя, Пэйтон. А это серьёзно. — глядя в его карие глаза, ответила брюнетка, чмокнув его в губы.       Он только усмехнулся в ответ, пряча смущение за маской уверенности. Тогда он ещё не знал, что её слова станут для него проклятием.       Теперь, сидя один, он думал о том, как часто причинял ей боль. Он видел её слёзы, слышал, как её голос дрожал, но всегда делал вид, что не замечает. Он говорил себе, что не готов к такому. К её любви. К её искренности.       — Я сегодня с одной, завтра буду с другой...— эти слова теперь звучали как его проклятие. Он был с другими девушками, но никто не мог заменить Нану. Он пытался забыть её, но память была слишком сильной.       Но готов ли он теперь жить без неё?       Он встал и подошёл к панорамному окну, где открывался вид на город. Ночная прохлада проникала сквозь приоткрытое окно, и он вспомнил, как Нана всегда закрывала окно, ворча, что в квартире холодно. "Ты как всегда забываешь, что мне холодно," — говорила она, укутываясь в плед.       Она больше не вернётся. Он это знал. Нана всегда была сильнее, чем он думал. Она научилась жить без него, оставив прошлое позади. А он? Он застрял в нём, в тех ночах в Париже, в её голосе, в её прикосновениях.       Он снова оказался сидя за ноутбуком. Он открыл её профиль, но её страница была пуста. Она удалила всё, что напоминало о нём, будто стирала его из своей жизни.       Пэйтон вздохнул и опустился на пол, схватившись за голову.       — Прости, Нана, — прошептал он в темноту.       Но её не было рядом, чтобы услышать.       Брюнетка сидела в маленьком уютном кафе на углу, грея руки о чашку с кофе. За окном моросил дождь, создавая иллюзию спокойствия, хотя её мысли были далеки от него. Она пыталась сосредоточиться на книге, которую принесла с собой, но строчки расплывались перед глазами.       Прошло больше месяца с того дня, как она ушла. Она обещала себе, что это было правильным решением. И это действительно так. Пэйтон был разрушительным вихрем в её жизни, его любовь приносила больше боли, чем счастья. Но разве легче от этого знание?       Каждую ночь, засыпая, она вспоминала его голос. Как он смеялся, как грубо шутил, как смотрел на неё так, будто видел её душу насквозь. Она любила его — всем сердцем, всей собой. Но его страх перед серьёзностью, его постоянное желание убежать… она больше не могла бороться за двоих.       Дверь кафе открылась, цепляя колокольчики над ней, и Нана невольно подняла глаза. Это был не Пэйтон. Конечно, нет. Он никогда бы не пришёл сюда. Но даже этот случайный незнакомец напомнил ей о нём — о его растрёпанных волосах, расслабленной походке, черных одеяниях и способности заполнять пространство своим присутствием.       Она вздохнула и вернулась к книге.       Тем временем Пэйтон продолжал бродить по городу, словно потерянный. Дождь насквозь промочил его куртку, но он даже не пытался спрятаться. Он не знал, куда идти, но чувствовал, что должен двигаться. Остановиться — значило утонуть в своих мыслях, в образе Наны.       Её лицо стояло перед его глазами. Он думал о том, как она выглядела в последний раз: тихая, сильная, но такая отстранённая. Она больше не пыталась спорить с ним, не кричала. Просто смотрела, будто всё в нём уже поняла.       — Я идиот, — пробормотал он, засовывая руки в карманы.       Слова сами собой вертелись в голове. Он хотел извиниться, хотел объясниться, хотел, чтобы она дала ему шанс. Но как? После всего, что он сказал и сделал? Она была права — он сам толкнул её прочь. Теперь, когда она ушла, он наконец понял, как сильно она его любила.       Пэйтон остановился на светофоре и закрыл глаза. Париж. Её улыбка под светом уличных фонарей. Они тогда смеялись, он нарочно поддразнивал её, пока она не бросала на него сердитый взгляд.       Она казалась такой хрупкой, но внутри была прочной, как сталь.       Только теперь он понимал, что не был достоин её любви.       Он открыл глаза и вдруг понял, где находится. Маленькое кафе на углу, её любимое место. Когда-то они часто сидели там вдвоём, разговаривали часами. Он не думал, что Нана всё ещё может сюда ходить, но ноги сами привели его сюда.       Подойдя к окну, он замер.       Она там.       Нана сидела за столиком у окна, обхватив руками чашку. Её взгляд был сосредоточен на книге, но Пэйтон знал это выражение. Она не читала. Она думала.       В его груди всё перевернулось.       — "Уходи," — сказал он себе. — "Она не хочет тебя видеть." — Но ноги не слушались. Он стоял, как вкопанный.       Нана почувствовала взгляд. Она подняла глаза, и их взгляды встретились. На секунду время замерло.       Её лицо побледнело, но она тут же вернула себе привычную маску спокойствия. Она медленно закрыла книгу и поставила чашку на стол.       Когда он вошёл в кафе, дверь позвонила тихими колокольчиками, и Нана подняла взгляд. Их глаза вновь встретились.       Он выглядел растерянным, почти чужим. В его глазах было то, чего она никогда раньше не видела — настоящее раскаяние. Но брюнетка не собиралась ему верить.       Она дала ему всё, что могла, а он отбросил это ради краткого удовольствия с другой.       — Я не думала, что ты посмеешь прийти сюда, — её голос был тихим, но полным ледяного спокойствия.       — Нана, — Пэйтон сделал шаг вперёд, но остановился, встретив её взгляд. — Я не знаю, с чего начать...       Она усмехнулась, качая головой.       — Конечно, не знаешь. Тебе ведь всегда проще было всё разрушить, чем объясниться.       Её слова были как ножи, но он не мог их оспорить. Она была права.       — Я совершил ошибку, — сказал он, с трудом находя слова. — Я был дураком.       — Ошибку? — её голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. — Ошибка — это случайное действие, Пэйтон. А ты предал меня. Осознанно.       Он опустил голову, сжимая кулаки.       — Я знаю. И я готов всю жизнь расплачиваться за это.       — Ты уже расплатился, — отрезала она. — Ты потерял меня. И больше не вернёшь.       Её слова звучали, как приговор. Он понимал, что заслужил это, но часть его всё равно цеплялась за неё, за надежду, что всё можно исправить.       — Эти ночи в Париже… Ты со мной была ближе... — начал он, но Нана перебила его.       — Не смей, — её голос стал твёрже. — Не смей вспоминать те ночи. Ты разрушил их своим предательством. Всё разрушил...       Она откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди.       Он поднял на неё глаза, полные боли. Шатен подошёл к ней и упал на колени перед ней.       — Нана, я знаю, что не заслуживаю прощения… — опустив голову, начал он.       — Ты прав, — перебила она. — Не заслуживаешь.       Он замер на мгновение, глядя на неё. В её тёмно зелёных глазах было всё: боль, гнев, обида, разочарование. Но любви там больше не было.       — Забудь мои глаза, Пэйтон, — сказала она наконец. — Забудь всё, что было. Я сотру тебя из своей памяти, как ты стёр меня из своей, в день, когда предал.       — Нана, — начал он, его голос стал хриплым, — я разрушил нас. Я предал тебя. И это самое худшее, что я мог сделать в своей жизни.       Она опустила взгляд на чашку перед собой, нервно поводя пальцем по её краю.       — Почему ты это сделал, Пэйтон? — её голос стал тише, почти шёпотом. — Почему ты разрушил всё, что у нас было?       Он закрыл глаза, пытаясь найти слова, но не знал, что сказать.       — Я был дураком, — выдохнул он. — Я испугался. Я думал, что твоя любовь… что она слишком реальная, слишком правильная. А я… я всегда жил хаосом. Я не думал, что заслуживаю тебя. — он искренне взглянул в её глаза, ищя прощения.       — Так ты решил доказать это, изменив мне? — её голос внезапно стал громче, и несколько посетителей обернулись в их сторону.       Он не пытался оправдываться.       — Я ничего не могу сказать в своё оправдание. Я сделал это, и теперь ты здесь, а я… я не знаю, как жить без тебя.       Она горько рассмеялась, но в её глазах появились слёзы.       — Ты говорил, что я была для тебя всем, — начала она, её голос стал твёрдым. — А теперь ты сидишь здесь и хочешь, чтобы я забыла всё это? Чтобы я стерла боль, как сообщение в телефоне?       Он не знал, что сказать. Всё, что он мог, — это смотреть на неё снизу вверх, ощущая, как она отдаляется все дальше.       — Мы больше никто, Пэйтон, — сказала Нана, вставая. — Мы были всем друг для друга, но ты сделал свой выбор. И я сделала свой.       Он встал с колен, пытаясь её остановить.       — Нана, пожалуйста…       Но она лишь покачала головой.       — Сто шагов назад, мы больше не рядом. — прошептала она. — Иди туда, где ты был счастлив без меня. — пару секунд она молчала, поджав губы. — И не называй меня так. Для тебя я больше не Нана... И даже не Вайнона. Я никто.       Она повернулась и вышла из кафе, оставив его одного.       Пэйтон смотрел ей вслед, чувствуя, как всё внутри него рушится.              Она ушла, оставив его стоять около пустого столика.       Он смотрел на дверь, за которой её силуэт исчез в ночи. И знал: это было окончательно. Её голос, её прикосновения, её любовь — всё это теперь осталось лишь в его памяти.       Сто шагов назад. И больше никогда вперёд.