Partners in crime

some time ago, in autumn

Billie Eilish — listen before i go

(on repeat)

Офелия помнила тот день, пускай и считала, что лучше бы это всё стерлось из её памяти к чёртовой матери. Поздняя ночь, она заходит домой через чёрный вход, чтобы не попасться на глаза никому из персонала, захлопывает за собой двери, истерично проверяет, точно ли провернула замок дважды, стягивает с себя чёрную толстовку и отбрасывает её в сторону, сразу же зарывшись тонкими пальцами в тёмные волосы. Рыдание срывается с губ и Лия разворачивается к зеркалу в полный рост, взглянув на себя. Белый лонгслив разорван посередине и на рукаве, покрытый бордовыми пятнами крови, её собственной. Она до сих пор течёт вниз по левой руке, от чего ткань прилипает к коже и через несколько секунд пара капель беззвучно падает на светлый паркет. На трясущихся ногах она бредёт в ванную, придерживаясь за стену и оставляет на дверном проёме красный след от ладони, остановившись. Включает горячую воду, из-за сильного потока не слыша собственных рыданий и снимает с себя одежду, корчась от боли. Заходит в душ и стонет, когда вода прикасается к ране, смывая с неё кровь, от чего та мешается с водой на светлом дне душевой кабины, но не останавливается. Только сейчас Офелия смотрит на него, на увечье, полученное “в бою”. Это было обычное задание от Блэйка, ничего не предвещало беды. “Приедь, убей”. Лия как всегда подготовилась, заучила, где располагаются входы в дом, оделась тепло, чтобы не замёрзнуть, на улице ведь середина ноября. Приехала на место, что, слава богу, оказалось не так далеко от её собственного дома. Вот только когда она проникла внутрь, так тихо, что казалось, словно она не издала ни одного лишнего звука, её уже ждали. Мужчина, на две головы выше самой Офелии, стоял прямо перед парадными дверьми с бокалом виски в руке. Дальше Лия помнила слабо. Лишь то, что он принялся орать на неё и сбил с толку настолько быстро, что девушка не смогла даже нормально прицелиться и выстрелила куда-то в сторону, попав в мебель. Мужчина грохнулся на пол, увернувшись от пули и закричал пуще прежнего. Звон разбитого стекла. Не успела Риколетти броситься обратно к выходу, как он схватил её за щиколотку и утянул за собой. Снова крик и раздосадованный стон девушки, что ударилась бедром о мраморные полы. Она моментально отреагировала и попробовала подняться на ноги, вот только “жертва” сделала это быстрее. Брайс, один из многочисленных врагов Блэйка, возвышался, держа в руке осколок от своего бокала. Он что-то говорил, вернее, орал шатенке прямо в лицо, но она не могла разобрать ни единого слова из-за колотящегося внутри сердца. Всё произошло слишком быстро, игра сменила обороты и мужлан свободной рукой принялся сдирать с Офелии одежду, пока она безрезультатно пыталась сопротивляться, вертясь на полу словно уж на сковородке, не переставая измучено кричать, так, словно здесь был кто-то, кто мог прийти ей на помощь. Но отличная звукоизоляция предусмотрена в таких дорогих домах, так что никто из соседей даже не услышал. Каким-то образом, её чёрный свит-шот оказался в другом конце прихожей, а сама Офелия — в белом лонгсливе, что поспешно натянула ещё дома, под низ, чтобы было теплее. Она всхлипнула и продолжила толкаться, умом пытаясь прикинуть, в какой доступности от её рук может быть выпавший пистолет. — Стерва, думала, получиться меня прикончить? — брызгая слюной кричал Брайс, снова взяв в руку осколок. — Умная такая, посмотри на неё! — Офелия толкнула его коленом в живот, когда тот опустился ещё ниже и схватил её за пояс спортивных штанов. На его лице отразилась немая боль, но он не остановился. — Знаю я, на кого ты работаешь, соплячка малолетняя. — девушка снова попробовала врезать ему, но тот увернулся. — Я тебе сейчас покажу, мать родная дома не узнает. Дальше — как замедленная съёмка. Сильными руками он пытается стянуть с Офелии остатки одежды и шатенка начинает брыкаться сильнее, продолжая кричать. Одной из рук она пытается найти пистолет, что должен быть где-то справа, если верить небольшому исчислению. Когда большая ладонь оказывается у неё между ног, Риколетти подлавливает момент и со всей силы бьет его пяткой в солнечное сплетение надеясь, что попала. Из его лёгких вырывается мучительный хрип и мужчина сгибается вдвое, падая вперёд. Офелия не успевает отползти и рука Брайса, в которой всё ещё оставался осколок от бокала, которым он, судя по всему, собирался или угрожать или перерезать ей горло, ударяется Лие в плечо, а стекло рассекает кожу и со звоном выпадает из его ладони. Резкая, колючая боль моментально растеклась по телу, вынуждая девушку громко зарыдать и инстинктивно схватиться за рану. Хотелось кричать во всё горло, только бы это прекратилось, пожалуйста, хотя бы на несколько секунд, чтобы она могла встать на ноги и покинуть этот чёртов дом. Офелия задыхалась от собственных слёз, страха и боли, чувствуя, как горячая жидкость стекает по руке и пропитывает порванную кофту. Она поднимается на ноги и приступ головокружения вызывает тошноту, но Лия идёт, попрежнему зажимая рану, пускай это не помогает. Шатенка выходит за пределы дома и осматривается по сторонам, наплевав на то, что только что оставила на ручке отпечатки собственного ДНК. Блэйк разберётся с этим, ведь так? Он всегда это обещает. Шатаясь, доходит до машины и мысленно уговаривает себя продержаться ещё немного. Открывает багажник и достает оттуда припрятанную на всякий случай толстовку, которая сейчас очень даже пригодилась. Нехотя разжимает руку и натягивает на себя тёплую вещь, дрожа от пробирающего холода осенней ночи и непрекращающейся боли. Садиться на водительское место и кое-как закрывает за собой дверь. Сразу же достает из бардачка телефон, пытаясь игнорировать ощущение того, как кровь начинает пропитывать плотную ткань толстовки. Печатает сообщение рвано дыша и забивает на то, что написано совершенно неправильно: мокрые от крови пальцы оставляли разводы на экране и устройство принимало их за касание. Кому: мудила. ед кбрайСу. саЧсайс. Выехав на соседнюю улицу, Офелия оставляет после себя раненого, но ещё живого Брайса, кучу отпечатков, следы собственной крови и один из пистолетов. Как бы она не пыталась взять себя в руки, чтобы в сохранности доехать домой, слёзы всё равно текут по щекам и капают на колени, сразу же впитываясь в тёмную ткань спортивных штанов. Боль разъедает руку и вести машину приходится одной, что в таком состоянии давалось в разы сложнее. Хотелось кричать, но Лия молчит. Она едет домой и пытается задавить в себе каждое чувство. Рана глубокая. Вода смывала новую кровь, давая шатенке рассмотреть степень урона. Порез, длиной в сантиметров шесть, всё ещё ныл, а кожа вокруг него раскраснелась и напухла. В анатомии Офелия не сильна, но чтобы распознать вид жировых клеток ей не требуется много времени. Ком застряёт в горле. Понимание того, что с этим она должна справиться сама, так как никто другой не прибежит на помощь, слегка отрезвляет. Одним движением Риколетти переключает воду с горячей на ледяную и её пробирает дрожь. Но это приводит в чувство. На то, что бы остановить кровотечение, требуется много времени. Лия потеряла потеряла количество не настолько существенное, чтобы отключиться, но уже чувствовала как конечности понемногу становиться ватными. Подсознательно понимая и зная, что делать дальше, благодаря обучению перед началом “работы”, Офелия обрабатывает рану, пытаясь сохранять спокойствие. Она приклеивает пластырь, подходящий по размеру и рвано выдыхает, оперевшись спиной о дверь в ванную. По хорошему, ей нужно наложить швы, но сегодня в больницу девушка не поедет. Сейчас у неё есть силы лишь на то, чтобы вкинуться двойной дозой обезболивающего и лечь спать. Она кое-как поднимается, придерживаясь за что-то, что попало под руку и открывает шкафчик в ванной, где хранит таблетки. Оранжевые баночки с её именем и названием лекарства на этикетке расплываются перед глазами, но Лия помнит, где стоит нужная. Она открывает и переклоняет ёмкость, слегка пошатываясь. На ладонь высыпается больше капсул, чем нужно и шатенка замирает. Здоровой рукой она берет две, оставляет баночку в сторону и, наклонившись, запивает их водой из под крана. Откашлявшись, смотрит на оставшееся. Засыпает обратно, закручивает крышку, кладёт в карман штанов и медленно шагает на кухню, не переставая трястись после ледяного душа. Кое-как наливает себе стакан воды, проронив пару капель, и усаживается на диване в гостиной, выдохнув. Пытается уговорить себя, что теперь она в безопасности. Блэйк разберётся, всё решит. Он всегда говорил, что в случае чего на него можно рассчитывать. Но сна ни в одном глазу, поэтому шатенка включает телевизор и бездумно листает каналы до тех пор, пока не останавливается на повторном показе какого-то старого сериала. Дальше всё становится каким-то размытым и нечётким. Сколько бы раз Лия не пыталась вспомнить тот последний час перед тем, как её сердце замедлилось настолько сильно, что перед глазами начало темнеть, она не могла. Лишь фрагменты, маленькие, без последовательности. Вот её рука тянется в карман, а потом за стаканом воды на журнальном столике, ведь прошла, наверное, вечность, а первые таблетки ещё не подействовали. Она теряет нить повествования и уже совсем не может следить за сюжетом на экране. Кажется, плачет, да так отчаянно, что задыхается. Помнит, как шёпотом умоляет маму простить её за всё, что сделала. За то, что вообще согласилась взять в руку пистолет и встать на эту хлипкую тропу. Лучше бы её просто убили ещё в самом начале. Мягкая оболочка капсул щекочет ладонь, а холодная вода — горло. Глубокий вдох, чтобы прогнать ощущение тошноты. Приятное расслабление, прокатившееся по всему телу, когда Офелия полностью откинулась на спинку дивана и запрокинула голову назад. В сериале заиграли титры и какая-то известная, на то время, песня, но она лишь эхом звучала в ушах, словно отрывки детской колыбельной. Дышать, почему-то, стало сложнее. Офелия пытается открыть глаза, но они слипаются, так что она перестаёт прилагать усилия. Рана больше не беспокоит. Ничего больше не болит и это ощущение кажется таким странным и незнакомым. Потому что у Офелии всегда что-то болело. Особенно внутри. Но теперь этого нет. В середине пусто и тепло. Не слышно ничего, кроме стука собственного сердца. Девушка пытается считать его удары, словно баранов перед сном, как учила мама в детстве, ведь это помогало быстрее заснуть, но сбивалась, не доходя даже до четырёх, потому что стук был слишком медленным.

X

Блэйк нашёл её через пятнадцать минут. Он как раз разобрался с Брайсом и решил наведаться к Офелии, чтобы обсудить произошедший инцидент и проверить, всё ли в порядке, ведь видел капли крови на подъездной дорожке у дома своего конкурента. На звонки в дверь и стук Лия не отвечала, как и на телефонные звонки, поэтому пришлось прибегнуть к крайним мерам. Ешь в офисе, только прочитав сообщение, мужчина понял, что произошло что-то плохое. Очень плохое. И, на всякий случай, прихватил дубликат ключей от квартиры своей наёмницы. Просто на всякий случай. Офелия не помнит, как врачи увезли её в больницу, перед этим сделав промывание желудка, не помнит судороги и ужасную боль в животе, от которой хотелось лезть на стену. Не помнит десяток капельниц, ощущение постоянной тошноты и головную боль. Не помнит, как Блэйк привёз её в Италию, в один из своих домов. Приставил сиделку и приказал врачам из ближайшей больницы приезжать сразу же, если они получат вызов. Ничего из этого в её памяти не осталось. Когда туман в сознании и голове окончательно рассеялся, Офелия осознала, где находится. Откуда-то узнала женщину по имени Майя, что присматривала чуть ли не за каждым её шагом. Голос психолога, доктора Робертсона, тоже казался отдалённо знакомым. Лия провела в Италии два месяца. Она продолжала восстановление после случившегося, проходила сеансы терапии, гуляла по окрестностям деревушки и читала, ведь у начальника, оказывается, в доме была целая библиотека. А потом, когда всё наладилось, её вернули в Нью-Йорк. Майя осталась в Италии, но Блэйк нашёл Офелии новую “сиделку”. И вы все уже знаете, кто это.

X

spring

Она помнит, как оставила машину Элио в нескольких кварталах и забросила ключи внутрь салона, пока приоткрытое окно автоматически закрывалось после блокировки дверей. Как бежала, куда глаза глядят, пытаясь восстановить в памяти расположение отеля, который часто проезжала по дороге в офис. Помнила ошарашенные взгляды прохожих и женщину, которая охнула при виде её окровавленного лица и попыталась остановить девушку, чтобы оказать помощь, но Лия лишь отмахнулась и побежала дальше, чувствуя, как пекут ступни, закрытые лишь носками. Она знала, что походила на сумасшедшую или кого-то, кто совершил ужасное преступное. Про неё, наверное, заговорят местные новостные паблике в Твиттере, но про это совершенно не хотелось думать, ни тогда, ни сейчас. Шатенка помнила, как забежала в холл отеля и упала коленями на пол, пытаясь отдышаться. Клянусь, ей казалось, что она сейчас выкашляет собственные лёгкие. Помнила, как к ней ринулся персонал, как её усадили на белоснежный диван, как пытались оказать первую помощь до приезда скорой, как после сдачи анализов крови и рентгенов в больнице одна светловолосая девушка забрала её из клиники и привезла обратно в отель. Дальше вспоминать становилось сложнее, всё покрывалось густой пеленой тумана. Лия припоминала, как истерично умоляла всех не привлекать полицию и наплела какую-то такую историю, которую даже в трезвом уме не смогла бы пересказать ещё раз, если бы её попросили. Ей выделили номер на одном из последних этажей, сказали пока что не переживать про оплату и заверили, что она может оставаться здесь столько, сколько понадобится. Потом Офелия потеряла счёт времени. Такое уже случалось, особенно на протяжении последних месяцев, когда моральное состояние Риколетти с каждым днём укатывалось в глубокую яму. Лия даже не пыталась понять, почему засыпала в кровати, а открывая глаза находила себя где-то в ванной. Передвигаться часто приходилось придерживаясь за стену, так как голова начинала кружиться, стоило сделать всего несколько шагов. Из-за отсутствия тренировок тело ещё больше ослабло и подъёмы с постели стали настоящим испытанием; в добавок, Офелия перестала видеть в этом смысл. Она ела, с трудом, но ела, заталкивая в себя завтрак, обед и лёгкий ужин, но общее самочувствие это не улучшало. Места побоев болели и, лёжа в кровати, найти удобное положение было чересчур тяжело. Всё вокруг казалось нереальным, а отличить сон от действительности стало почти невозможно. Вернулись кошмары, что напоминали о самых ужасных моментах, но перекручивали их, чтобы нанести ещё больший урон. Прошлой ночью Офелии снилось, как кто-то врывается в её комнату дома, только это были не те люди Блэйка, а отец. Он хватал её за руки и тащил за собой вниз, по лестнице, крича во всю глотку угрозы. Так же, как подчинённые Блэйка когда-то, пихал её локтем под рёбра с такой силой, что перед глазами плясали искры. Мистер Риколетти выволакивал её на улицу, проклинал собственную дочь и не уставал напоминать о том, какая она бесполезная, заталкивая в чёрный автомобиль, за рулём которого сидел Ричард. Элио надевал ей на голову плотный мешок и связывал руки за спиной. Они ехали на огромной скорости и на поворотах Офелию швыряло из одной части автомобиля в другую. В каждом сне её привозили в тот самый полуразрушенный домик, но сценарии отличались: её убивал то Ричард, то отец, перед этим зачитывая целые лекции о том, как рад избавиться от дочери, то Блэйк, со своей фирменной улыбкой на спокойном лице. В последний раз убийцей стал Элио. Он стянул с Офелии мешок и сразу же выстрелил в плечо, даже ничего не сказав. Потом, пока она корчилась на полу от боли и рыдала, выждал ещё немного, чтобы помучать, и выстрелил уже в голову. Причиной тревожных ночей, наполненных ужасом, стал и стук в двери. Громкий, оглушающий и внезапный. Кто-то барабанил со всей силы, кулаками, а Лия подскакивала в постели и едва не задыхалась, приложив ладонь ко рту, чтобы быть тише. Она не понимала, снилось ей это или было действительностью. Офелии Риколетти казалось, что она сходит с ума. Она поднимала, почему это происходит. Потому что случившееся дёрнуло за последний рычаг, который выпустил наружу всё, что так давно видело внутри. Психологические травмы и последствия такой жизни превратились в снежную лавину и обрушились девушке на плечи, вдавив в землю. Но у Лии, по правде говоря, не было сил противостоять. Больше не было. — Шарлотта? — в один из дней к Офелии в номер поднялась та девушка, которая забирала её из больницы и отвозила обратно в отель. Её, кажется, зовут Изабелла, но та попросила Риколетти использовать сокращённую форму имени. Она приходила пару раз в сутки, чтобы убедиться, что с пострадавшей всё нормально, проверить не разошлись ли швы на ране на виске и просто составить компанию. — Я оставила тебе немного своих вещей в ванной, ты видела? — Белла присела в кресло неподалёку от большой кровати, в которой Офелия провела последние несколько часов. — Да-да, — спохватилась она и активно закивала. Даже в истерическом состоянии, по приезду в отель Лия умудрилась не выдать себя и назвала ненастоящее имя. Не использовала и “Кейли”, чтобы хоть на какое-то время сбить с толку Блэйка и Элио, если они начнут её искать. — Спасибо за это. Вещи Офелии пришлось выбросить. Они были грязными и во многих местах порванные, так что девушка без доли сомнений и жалости затолкала их в мусорное ведёрко у зеркала в ванной. Изабелла принесла ей несколько своих футболок и где-то купленные комплекты нового нижнего белья.

X

Дни летели незаметно и, одновременно, мучительно долго. Иногда Лия включала телевизор, чтобы забить тишину и бесцельно пялилась в экран, не в силах следить за сюжетом фильмов или разных программ, которые крутили по расписанию. Телефона у неё не было. Вернее, он был, но сломанный и разбитый, устройство не включалось и отказывалось реагировать на любые взаимодействия. — Мы не нашли у тебя ничего, кроме мобильника, как ты помнишь, он полностью разбит. Я попыталась поставить его на зарядку, но даже спустя несколько часов ничего не изменилось. — тихо напомнила Белла и Офелия поджала губы, хотя на самом деле её это не волновало. — Может, ты знаешь на память номера родственников или кого-то из друзей, кому можно позвонить и сообщить о том, что с тобой произошло? — поинтересовалась девушка и Лия моментально покачала головой: — У меня никого нет. — шатенка отвернулась в сторону, закусив внутреннюю сторону щеки. Белла чувствовала, что та хочет сказать что-то ещё, поэтому молчала. — Более того, позволь попросить тебя об одной услуге. — она посмотрела прямо в её карие глаза и тихо произнесла: — Достань из него сим-карту и разломай её напополам. — лицо работницы моментально приобрело выражение полного недоумения. На что-что, а на такое она явно не рассчитывала. — Если нужно, я заплачу денег за это. — Лия постаралась устроится удобнее в кровати и едва не взвыла от боли. Белла молчала. — Прошу, мне очень нужно, чтобы ты это сделала. — иначе её найдут. Геолокацию Айфонов можно обнаружить, даже если устройство выключено или сломано. — Хорошо. — наконец произносит Изабелла, слишком тихо, словно её попросили сделать что-то незаконное, и с губ Офелии срывается облегчённый выдох. — Он в моей подсобке, я сделаю это, как только уйду от тебя. — Спасибо, Белла. Большую часть времени Риколетти лежала, уставившись в панорамное окно и наблюдала за тем, как сменяются времена дня и как каждые пол часа в соседних небоскрёбах и домах загорается всё больше окон. Ей не хотелось плакать, биться в истерике или злиться. Она просто думала. Думала настолько много, что голова начинала болеть и приходилось заставлять себя подниматься с постели, брать с прикроватной тумбы таблетку обезболивающего и топать в ванную, чтобы запить её водой из под крана. Пустота внутри убивала. Медленно, мучительно, словно самый сильный яд, плавно распространяющийся по телу. Девушка сделала глубокий вдох и опустилась в ванную, полную горячей воды, с головой. Ей нравилось так делать. В такие моменты больше ничего не существует. Только она, давление воды на тело и лёгкий гул в ушах, затыкающий мысли. Лия лежала так до тех пор, пока грудь до изнеможения не сдавливало от недостатка кислорода, а перед глазами не появлялись разноцветные пятна. Иногда она наблюдала за ними, даже несмотря на потребность сделать такой нужный вдох. Маленькие и большие, красные, зелёные и жёлтые, синие и разной формы, они плясали из стороны в сторону, менялись местами и гипнотизировали. Каждый раз Офелия думала, о том, что произойдёт, если остаться под водой ещё чуть подольше? Что, если игнорировать жжение в груди и замедляющееся, но всё такое же громкое сердцебиение? Она выныривала лишь тогда, когда вместо разноцветных картинок появлялись знакомые зелёные глаза. Больше, чем Блэйка и отца Офелия ненавидела только ложь. Ненавидела быть обманутой и, будучи подростком, всегда настаивала на честности во всех ситуациях. Со временем этот принцип поблёк, ведь после того, как её украли и привезли в Нью-Йорк, враньё превратилось в рутину. Но менее горьким не стало. Глубоко дышала, прижав ладонь к содрогающейся грудной клетке и поджимала под себя колени, пока на неё обрушивалась реальность, иголками врезаясь в каждый сантиметр тела. Зелёные глаза, их разрез и веселые искры в них ещё какое-то время оставались под её веками, напоминая. Напоминая о том, как он снял свою маску и опустил оружие. Напоминая, как они вновь пересеклись на одном из заданий. Она почти почувствовала на своём плече то его мягкое прикосновение, предостерегающее от идеи идти с Робом Стивенсоном в туалет. В ушах гремело брошенное в спину “Береги себя, Кей”. Напоминание об обеспокоенности и оттенке вины в его взгляде, когда он впервые приехал к ней домой, чтобы убедиться, что с ней всё хорошо. Напоминание, как они готовили ужин у неё на кухне, как курили на балконе и болтали о какой-то ерунде, как он выгораживал её перед тем надоедливым детективом, как они вместе разбирались с делом Мелиссы и Оливера, как ездили в Cartier, как он учил её правильно надевать линзы, как она перепутала его машину со своей, как хотела нарисовать его в лучах заходящего солнца, как он успокаивал её в такси, по дороге к Ричарду домой. Его обеспокоенный и перепуганный взгляд, когда он увидел её, в крови и ссадинах, со связанными руками на том прогнившем полу в подвале, как бросился к ней, чтобы освободить и помочь, как только получил на это добро. И, в конце концов, напоминая о том, что их встреча была не случайной. Это не символичное пересечение двух заблудших душ, связанных грязью чужой крови на собственных руках. Это обман, ложь, пустышка. Враньё. Единственный, кого она впустила в свою жизнь и позволила увидеть то, что раньше скрывала от других — простая пешка. Офелия закрыла глаза и вновь задержала дыхание, давая, шуму громких улиц упасть ей на хрупкие плечи. Она стояла на балконе, сжав сигарету меж пальцев. Изабелла не курила, но согласилась достать пару пачек и зажигалку для Лии, когда та об этом попросила. Суета снаружи казалась странной и непривычной, чужой для Риколетти, что безвылазно провела несколько дней в своём номере. По правде говоря, ей не хотелось домой. Она понятия не имела, что сейчас происходит в её квартире. Дверей там, наверное, уже нет, это ясно. Возможно кто-то умудрился что-то оттуда украсть. Ну и пожалуйста, пускай хоть всё забирают. Почему-то, всё личное утратило какую-либо ценность. Умом Офелия понимала, что нужно что-то сделать, пока вся эта ситуация не зашла слишком далеко. Если она не объявиться в ближайшее время — работники ЖК поднимут шум и дело дойдёт до полиции, если этого ещё не произошло. Поэтому, когда Изабелла приходит в следующий раз, уже вечером, Офелия просит у неё телефон и вежливо объясняет, что должна сделать очень важный звонок и, желательно, без свидетелей. Если Беллу это и насторожило, то она себя не выдала: лишь понимающе кивнула и покинула номер, сказав, что вернется через пятнадцать минут. Устроившись на кровати, Риколетти вбила название своего жилого комплекса в поисковой строке браузера и сделала глубокий вдох перед тем, как позвонить по указанному номеру. Она постаралась звучать спокойно и убедительно, в какой-то степени даже счастливо, пускай и сыграть потребовало усилий. Трубку подняли через несколько гудков и Офелия сразу поняла, что говорит Эмилия. Они были в хороших отношениях и почти каждый раз, когда Эмилия была на смене, а Офелия выходила из дома, они перебрасывались парой слов или тихо болтали о каких-то мелочах. — Добрый день, чем я могу вам помочь? — донёсся приятный голос и Офелия сделала глубокий вдох перед тем, как спросить: — Эмилия, ты? — Да это я, а кто спра… Грейси? Конечно, договор об аренде квартиры был составлен на ненастоящее имя и фамилию. Поэтому все работники дома и соседи знали Офелию как Грейси Стоун: художницу, приятную соседку которая всегда со всеми здоровалась, но почти никогда не выходила из дома. — Да, это я. Хотела просто узнать… — начала Лия, но Эмилия сразу же перебила её: — Ты чего из отпуска звонишь? Что-то случилось? Риколетти осеклась. Из отпуска? Девушка закусила внутреннюю сторону щеки, пытаясь быстро сообразить, что на это ответить. Понятное дело, оставалось только подыграть: если Эмилия думает, что Грейси в отпуске и не задаёт никаких вопросов о том, куда жительница пропала и почему у неё вместо дверей — дыра в стене, значит, она ничего не знает. Это хорошо. Но Риколетти была слишком увлечена раздумьями о том, кто наплёл Эмилии эту выдуманную историю и что именно они сказали, чтобы сама Офелия сейчас случайно себя не сдала. И… соседи не заметили отсутствие дверей? Или кто-то приходил, чтобы поставить новые? — Я.. да, я просто… — думай Офелия, думай. — Мне позвонил партнёр по работе и сказал что заедет на днях, чтобы передать пару тюбиков краски для новой картины. Я сказала, что уехала, и он пообещал оставить их на стойке администрации. — быстро и уверенно проговорила Офелия. — Хотела узнать, принёс ли он уже что-то. — А… — задумчиво протянула Эмилия и Лия услышала какой-то стук и шуршание, словно работница проверяла ящики в своём столе. — Нет, — отстранённо проговорила девушка и добавила: — для тебя ничего нету. — Лия тихо выдохнула, с облегчением поняв, что её враньё оказалось правдоподобным. — Может, приедет попозже. Я могу позвонить тебе и сказать, когда он… — Нет-нет, не нужно. — выпалила Офелия. — Просто если что, отложи краски куда-то у себя, я заберу когда вернусь. — шатенка прикрыла глаза и постаралась выровнять дыхание. Мысли о чтобы возвращении в свою старую квартиру вызывали у неё панику. — Договорились. — Обо мне больше никто не спрашивал? — как ни в чём ни бывало поинтересовалась Риколетти и закусила внутреннюю сторону щеки, слегка побаиваясь ответа. — Не-а. — Офелия выдохнула. — Больше никого кроме ремонтников на прошлой неделе, которые меняли тебе двери. Ну ты и так это знаешь. — быстро проговорила Эмилия и зеленоглазая замерла на месте, услышав о “гостях”. Её догадка подтвердилась. Оставалось подыграть. Знала ли Эмилия о том, что на момент, когда эти люди приходили к ней в квартиру, Грейси уже не было дома? Откуда у Эмилии информация, что Грейси уехала в отпуск? Офелия понимала, что могла просто поблагодарить работницу ЖК за ответы на свои вопросы и попрощаться, но Лия была слишком любопытной, чтобы просто так сдаться. — Кстати, что было не так с теми старыми дверьми? — внезапно спросила Эмилия и Офелия подождала перед тем, что-то сказать, потому что чувствовала, будто девушка хочет продолжить: — У тебя стояли те, что и у всех, ещё от застройщика. Если были какие-то проблемы, я должна передать руководству, чтобы они имели это в виду. “Всегда стараемся быть лучше” и всё такое, сама понимаешь. Я должна узнать. Офелия чувствовала себя так, словно находиться под следствием и сидит на допросе. Она знала, что все ответы должны быть продуманными и чёткими, чтобы не вызвать никаких сомнений или ещё большее количество вопросов. Но проблема в том, что у Лии было слишком мало понимания того, что знает Эмилия. Поэтому шатенка взвешивала каждое слово перед тем, как произнести его, параллельно пытаясь соединять ниточки в голове и прийти к какому-то логическому заключению. А ещё, Офелия ничегошеньки не понимала в дверях и не могла додуматься до причины, по которой двери потребовалось бы убрать и сменить на новые, вместо того чтобы просто сменить петли, ручку или что-то там ещё. — Однажды они так сильно заклинили, что я двадцать минут не могла выйти из квартиры из-за этого. — насколько же бредово это звучит. Такой причины недостаточно, да и проблема скорее вовсе не в двери, в таком случае, а в замках. Нужно было срочно сменить тему: — Слушай, мне уже нужно бежать. — Окей-окей, — быстро проговорила Эмилия и Офелия нахмурилась, пытаясь понять, поверила ли она. Но даже если нет, то работница не подала виду. — они оставили мне ключи от новых замков, так что не забудь забрать их и свои краски, когда вернешься. — Лия получила ещё ответ на ещё один свой вопрос. — Я удивилась когда ремонтники сказали, что ты уже уехала, что у них есть ключи и они будут работать в твоё отсутствие. Ты уверена, что они ничего не украли? Незнакомые люди, всё таки. — и ещё один ответ. Вот откуда Эмилия знает про отпуск. — Не совсем незнакомые, — мягко сказала Офелия и для пущей убедительности добавила: — мои родители пользовались услугами этой компании когда делали ремонт в нашем загородном доме, это какие-то знакомые моего отца, они уже сто лет друг друга знают. Так что да, я уверена что дома всё в целости и сохранности. — шатенка сочиняла ложь на ходу и сама удивлялась тому, как естественно и непринуждённо звучали её слова, будто всё так и было и она говорила правду. — Фух, ну тогда отлично. А то я немного насторожилась. — Нет причин для беспокойства. — Лажно тогда, наслаждайся отпуском. — с улыбкой в голосе сказала Эмилия. — Если что-то ещё будет нужно обязательно звони. Если меня не будет на смене, можешь помучать Джейдена. — хохотнула Эмилия и Офелия тоже тихо рассмеялась: — Договорились. Хорошего дня тебе! — и, получив в ответ мягкое и искреннее “Взаимно”, зеленоглазая положила трубку. И так, что она знает? Что кто-то пришёл к ней домой сразу же или незадолго после того, как Офелию оттуда украли. Абсолютно никаких сомнений, что это были люди Блэйка, которые уже получили чёткие указания по поводу того, что им нужно сказать на входе. Они заменили двери и ушли, оставив ключи на стойке администрации. И просто вот так, Блэйку снова удалось создать удачную картинку для окружающих. Ничего не произошло: Грейси просто уехала и прислала ремонтников, которым доверяет, чтобы те заменили двери. Вот так просто. И ещё Офелия узнала, что её никто не искал. И под “никто” она подразумевала Элио. Почему-то ей казалось (или просто хотелось верить), что он хотя бы попробовал поинтересоваться и проверить, поехала ли она домой. Хотелось верить, что он решил убедиться в этом самостоятельно, примчавшись к ней в квартиру, как только представилась возможность. Но, как оказалось, весь этот сценарий был просто выдумкой в голове Риколетти, которой так отчаянно хотелось на что-то надеятся. Пускай она и была зла на Элио и не пустила бы его к себе, если бы он позвонил в двери, внутри всё равно сидела маленькая надежда на то, что ему может быть не всё равно. Перед тем, как слёзы начали катиться по бледным и впавшим щекам, Офелия вспомнила, что Изабелла может вернуться в любую секунду и постаралась взять себя в руки. Лия удалила вкладку в браузере и номер телефона из “недавних”, оставила мобильник Беллы на прикроватной тумбе и отвернулась к окну, натянув одеяло до самых ушей. Пускай Изабелла подумает, что “Шарлотта” закончила говорить раньше, чем предполагалось и решила, что хочет вздремнуть. Это, хотя бы на какое-то время, убережёт Офелию от вполне очевидного вопроса: “Кому ты звонила, если говорила, что у тебя никого нет?”

X

Белла приходила несколько раз в день, помогала Офелии обрабатывать раны, составляла компанию и заботилась о том, чтобы у пострадавшей всегда была хорошая и сытная еда, поддерживала, даже не зная, что произошло. Она опекала Офелию несмотря на то, что не должна этого делать. Не обязана. Лия здесь имеет статус простой постоялицы, пускай и с непростой историей попадания в отель. Но, тем не менее, Риколетти получает от почти что незнакомой девушки столько помощи, сколько сама Лия не заслуживает. И никогда бы не заслужила. Если бы Изабелла только знала, что привело Офелию туда, где она сейчас. — Почему ты мне помогаешь? — устало спросила Офелия, когда они вошли в ванную комнату, чтобы Изабелла, как всегда, нанесла успокоительную мазь на ссадины и проверила, в норме ли швы. — Я просто.. — выдохнула шатенка, опускаясь на закрытую крышку унитаза. — просто гостья. Ты не должна приходить каждые несколько часов, помогать мне с ранами и вообще… Поджав губы, Изабелла заправила прядь тёмных волос Офелии ей за ухо, оголяя зашитое увечье на виске: — Ты напоминаешь мне мою младшую сестру. — Белла потянулась к ящику у зеркала и достала оттуда пару ватных дисков, которые принесла сама. — Я не помогла, когда Сэм в этом нуждалась. — голос был спокойным, но Лия моментально ощутила тяжесть, которая за этим спокойствием скрывалась. Она слегка скривилась, когда девушка сняла с её виска пластырь. — У неё была затяжная депрессия. — пауза, пока Белла наносила медицинский антисептик на ватный диск. Легко приложив его к повреждению, она продолжила: — А я была слишком занята. У меня была учёба, я заканчивала университет, писала диплом, тесты и контрольные, я была ослеплена и слишком зациклена на карьере, что ждала меня впереди. — Офелия почувствовала, как её сердцебиение начинает понемногу ускоряться, а в груди завязывался тугой узел. Белла сменила диск и снова продолжила: — Я видела, что с Сэм что-то не так. Она перестала быть такой радостной и лучезарной, почти не выходила из своей комнаты и стала меньше разговаривать. Плохо ела, отказывалась ходить в школу. Это было причиной многих семейных скандалов, но она боялась просить о помощи, а мы все были слишком заняты, чтобы обратить на это должное внимание. Всем почему-то казалось, что это “типичные подростковые проблемы”. — Офелия поджала губы и выдохнула, не зная, что сказать. Она опустила взгляд вниз, чувствуя, что Изабелла ещё не закончила. Глаза уже пекли от поступающих слёз. — Прошло три года с того момента, как мама нашла её в ванной. Она наглоталась снотворного. Врачи сказали, что к моменту, когда мать вернулась с работы, Сэм была мертва уже несколько часов. — голос Беллы дрогнул. Офелия застыла, почувствовав, как внутри всё медленно рушится. — И не было ни дня, чтобы я не винила себя. И не жалела о том, что была так слепа. — она выбросила ватный диск в мусорное ведро и отвернулась, чтобы вытереть слезы. Офелия плакала. Тихо и почти незаметно, пока Изабелла стояла, оперевшись ладонями о раковину. Офелия плакала, пускай и думала, что больше на это не способна. И внезапно она снова почувствовала ту боль. Ту боль, что предвещала постепенную остановку внутренних органов. Офелия никогда не сможет забыть то ощущение. Ощущение, когда внутри тебя всё умирает и совсем не в метафорическом смысле. Надежда была лишь на сделанные врачами процедуры и капельницы. У них получилось вытянуть её с того света. Но Сэм спасти не удалось. И пока Офелия, кое-как поднималась на ноги, чтобы прижать Изабеллу к себе и подарить ей тепло объятий, она думала, что лучше бы умерла она, а не Сэм. Сэм заслуживала жить. Сэм, а не Офелия, которая убила больше людей, чем могла посчитать на пальцах. Не Офелия, которая олицетворяла смерть для многих. Не Офелия, которая опускала голову на подушку и закутывалась в одеяло надеясь, что завтра не проснётся. — Мне жаль, Белла. Мне очень-очень чертовски жаль. — прошептала Офелия и всхлипнула, обернув руки вокруг её плеч. — Не подумай, я помогаю не потому, что вижу в тебе Сэм. — тихо выдохнув, Изабелла усадила Офелию обратно на место и взяла с полочки прописанную врачами мазь. Риколетти удивилась такой смене настроения, но сразу же поняла, что Бел просто хочет взять себя в руки, поэтому сама вытерла слёзы тыльной стороной ладони и сделала глубокий вдох, проигнорировав боль в рёбрах. — И я не пытаюсь как-то искупить вину. Я усвоила урок. Я перестала быть такой зацикленной на себе и стала обращать больше внимания на то, что могут переживать другие люди. — она нанесла немного мази на кончик пальца и через секунду Лия почувствовала лёгкое покалывание и прохладу на раздраженной коже. — Всё мы боремся с чем-то. И если я могу как-то помочь, я это сделаю. — кареглазая закрыла тюбик и сполоснула руки в умывальнике. Лия, уже почти по привычке, сняла халат и, прикрывшись, оголила спину, чтобы Белла могла намазать другим лекарством синяки. — Я не знаю твоей истории, не знаю, что произошло и я не стану ничего выпытывать, потому что мы, фактически, незнакомые люди и я осознаю, что ты рассказала бы сама, если бы считала нужным. И я с пониманием отношусь к твоему желанию не посвящать меня или кого-то другого в это. — она осторожно нанесла мазь в области лопатки и Офелия зажмурилась, ощутив тупую боль от легкого давления. — Очевидно, что случилось что-то… — небольшая пауза и мимолётное сомнение. — Плохое. — Лия поджала губы и кивнула, давая понять, что та попала в яблочко. — Но ты взрослый человек, который может самостоятельно руководить своими действиями и решать, как разбираться с тем или иным. — Белла закрыла баночку и снова сполоснула руки. — Я не могу насильно оттащить тебя в полицию и вынудить делать то, чего ты не хочешь. — они обе усмехнулись и Лия, накинув халат, встала с закрытого унитаза. — Но тебе была нужна помощь. И ты попросила о ней без слов, когда прибежала сюда. В противном случае, отель стал бы последним местом, куда бы ты явилась, если бы не хотела, что бы тебе помогли. Правильно? — светловолосая протёрла руки полотенцем и вернула его обратно на сушилку. — Правильно. — шепнула Офелия и, поёжившись, обняла себя руками. Она не рассчитывала на такой искренний ответ, когда спрашивала, почему Изабелла ей помогает. По правде говоря, она думала, что та просто отмахнётся и скажет что-то очень банальное. Но вместо этого Белла сказала то, от чего внутри Офелии всё до сих пор продолжало дрожать. Иногда люди появляются в твоей жизни чтобы оставить после себя какой-то отпечаток. Они заходят в вагон твоего поезда и проезжают несколько остановок перед тем, как сойти. И оставляют тебя там, на сидении, с воспоминаниями в руках. Воспоминания эти не всегда хорошие но, тем не менее, иногда они способны чему-то тебя научить. Офелия знала, что Белла выйдет на следующей остановке и они распрощаются навсегда. Но Риколетти никогда её не забудет. Никогда не забудет девушку, которая спасла ей жизнь, не забудет девушку, которая её оберегала. И никогда не забудет то, что Белла ей сказала. Она не расскажет Изабелле, что её саму, где-то пол года назад, нашли в таком состоянии. В окружении оранжевых баночек. Без сознания на диване. Но к ней успели, по счастливой случайности. Она ещё дышала. Пускай и ужасно медленно. — Забирайся. — тихо сказала Изабелла, когда они вернулись в спальню и приподняла край одеяла на широкой кровати, приглашая Лию лечь. — Спасибо. — Офелия устало залезла в постель и свернулась калачиком, выдохнув. О том, что она нормально не спит и не уснёт в ближайшие несколько часов, Лия упоминать не стала. — Спокойной ночи, Бел. — Спокойной… — начала та, но не закончила и остановилась у дверей, о чём-то задумавшись. — Послушай, у меня завтра выходной. — она скрестила руки на груди и снова повернулась к Риколетти. Лия удивлённо приподняла брови и слегка опустила натянутое по самые уши одеяло, чтобы лучше видеть Беллу. — Мне заняться всё равно нечем пока что, я могу съездить в торговый центр, если у тебя есть какие-то пожелания. — она развела руками, но Офелия сразу же отказалась: — Нет, что ты, не нужно, мне всего хватает. Правда. — Послушай, — Изабелла сделала шаг вперёд. Настроена она решительно. — Я, конечно, купила тебе несколько комплектов нижнего белья и отдала тебе пару своих футболок, а горничные будут менять халаты на чистые столько, сколько понадобится, но… — девушка мягко улыбнулась: — Через несколько дней нужно ехать снимать швы, через какое-то время ты будешь в состоянии вернуться домой.— от одного слова “дом” у Офелии по спине пробежал холодок. — А тебе даже на улицу выйти не в чем. Лия задумалась, неосознанно задержав дыхание. Понимала, что Изабелла права. У неё нет ни штанов, ни нормальный верхней одежды, ни кроссовок ни даже носков. Нет и телефона. А Офелии он кровь из носу нужен. Не так сам телефон, а как доступ в интернет, для поисков новой квартиры. Возвращаться в старую — большой риск. Кто знает, захочет ли Камилла устроить обыск на наличие украденного или отомстить за смерть своего драгоценного мужа. У Риколетти было много времени, чтобы это обдумать и девушка приняла решение: она съедет. Осталось только найти жильё. — Уговорила. — не без мягкой улыбки сказала Офелия и Белла ответила такой же радостью, вернувшись, что бы присесть на край кровати. — Джинсы, какой-то свитер или толстовка, носки и кроссовки. Я выпишу тебе чек или перешлю на счёт, как будет удобно. — Лия загибала пальцы, пока Бел сидела и внимательно слушала, запоминая. — Всё на твой вкус, мне вообще без разницы. Размеры я могу записать на бумажке или в заметках у тебя в мобильнике. — Лия спохватилась поняв, что забыла о том, про что думала буквально минуту назад: — И телефон с сим-картой, если тебе не сложно. — Я всё ждала, когда ты его попросишь. — Белла усмехнулась и Офелия закивала. — Ну… я могу сходить в Apple и купить такой же, какой у тебя был. — Любой, просто любой, какой захочешь. Честно, я сейчас не в состоянии мучаться над выбором модели и прочего. — отмахнулась шатенка и снова опустилась на подушку, задумавшись, не упустила ли чего. — Я выпишу или перечислю сумму, чтобы у тебя было с запасом. Понятия не имею, сколько сейчас телефоны стоят и не хочу, чтобы тебе вдруг пришлось докладывать из своего кошелька. — Это не буде проблемой, поверь, если что.. — Не-а! — шикнула Лия и Бел тихо рассмеялась. — Этого не будет. — Ладно, всё. — светловолосая похлопала ладонью по одеялу и Лия устроилась в кровати поудобнее. — Я загляну к тебе утром, когда принесут завтрак. Скажешь мне свои размеры и обсудим сумму. Договорились? — Изабелла направилась к дверям и, получив в ответ довольное “угу”, выключила свет, пожелала доброй ночи и вышла, закрыв за собой дверь. Офелия выдохнула. Она отвернулась к окну и, прикусив нижнюю губу, рассматривала соседние здания. Знала, что не уснёт. И только сейчас, кажется, заметила, что после разговора с Изабеллой и её предложения помощи ей стало легче. То, с какой решительностью и позитивом она собиралась помочь, развязало один из тысячи маленьких узлов внутри Офелии. Теперь у неё будет одежда. Будет телефон, будет доступ в интернет, а значит и способ найти себе новую квартиру. Это радовало, но вот с мыслью о том, что послезавтра ей придётся снова выйти на улицу, смириться не получалось. А что если.. что если люди Блейка будут поджидать её у самого входа в отель? Что если они будут ходить за ними по пятам? Что если выйдя за пределы здания они наконец увидят Лию и убедиться в том, что она здесь? Что если, что если, что если… Риколетти просто лежала и ждала, пока демоны очнутся, почувствовав одиночество и тишину, а память о произошедшем вернётся, собравшись чёрным, тяжёлым сгустком где-то в груди, напоминая об обмане. О боли. Офелия закрывает глаза и темнота привычно обрушивается на неё, полностью поглощая.