Разбуди во мне меня

«… у тебя мало времени На то, чтобы тонуть И нельзя никак захлебываться.»

Каждое слово Арно — лезвие. Каждый взгляд — стрела. Губы всё грозятся в усмешке расползтись, но он давит её усилием воли, как и вскипающее внутри желание спалить весь этот мир к чертям в это самое мгновение. Магия на кончиках пальцев дрожит, и они сами дрожат тоже. Далеко не от страха — он потерял уже всё, бояться ему больше нечего –, а от разъедающей внутренности ненависти. Дыхание рваное, но сердца почему-то неслышно. «Наверное, уже не бьется», — решает Арно. Живым он себя не чувствует, но и мертвым тоже. о т в р а т и т е л ь н о Всё вокруг вспыхивает и без использования глаз разрушения. /Саша бы оценила, вот только…/ Магия жаждет угодить владельцу и делает всё сама — прислушивается к чужим чувствам и адским пламенем, как лавиной, накрывает глупых людишек, что зовут себя «героями». Арно только одного героя знает. Того, что безвольной куклой сейчас на его руках покоится и почему-то никак не хочет открывать глаз. — Канон. Молчание в ответ, но Арно это не останавливает. Он продолжает звать его даже когда голос срывается в хрип и становится почти неслышен из-за криков вокруг. р а з д р а ж а е т Он срывается, позволяет себе улыбнуться отчаянно — кто бы только видел — и отпускает бушующую стихию. Все вокруг стихает, но это кажется недостаточным. Потому что Арно понимает, с самого начала понимал, что Канон /Рэй/ больше не ответит. Не улыбнется. Не- Слезы по щекам не стекают. Арно даже не помнит, плакал ли он когда-нибудь вообще. Но вот душа его рыдает, захлебывается, когда он тело чужое опускает на холодную землю. Он хочет попросить Мишу: «Присмотри за ним», но вовремя себя одергивает, потому что ей не до этого совсем. Миша-то плакать, оказывается, умеет. Над телом сестры склоняется, сжимает тоненькими пальчиками чужую ладонь, дрожит. На её плечи владыка накидывает свой пиджак, но та, кажется, даже не замечает. Он уходит, не сказав ни слова, иначе та слёзы бы вытерла и пошла за ним, но ему нужно не это. Арно нужно, чтобы пылало абсолютно /всё/. Вся земля вокруг устлана трупами, и это почему-то веселит. Он думает о том, что пора бы и оправдать свое звание «Тиран владыка демонов». Пусть они боятся, кричат, рыдают за него. Пускай сгорают в пламени, молят о пощаде. Люди этого заслужили — смерти. Канон не заслужил. Лучшая месть — далеко не забвение*. Арно знает, помнит об этом уже две тысячи лет. Забыть и простить — путь для слабаков. А Арно не слабак. Арно /демон/. Перед глазами стоит последняя прощальная улыбка Канона. Точно такая же — Саши. Стеклянные глаза Мисы и остальных девочек. Изуродованное лицо мамы и то, мертвое, первой мамы. Тело отца, залитое кровью. б о л ь н о И боль похожа на море. Арно знает, что должен-обязан жить, потому что того хотел Канон, хотела Саша… Но ему не хочется больше плыть. Арно захлебывается по доброй воле. И весь мир идет на дно вместе с ним.