christmas. time.

Детство Джека прошло без единого Рождества. Там, в далёком пятьдесят первом веке, давно уже иначе считают время. Там нет религий, нет и связанных с ними странных праздников. Так что сама концепция Рождества была ему чуждой. - И как ты прожил без этого свои… - Янто запинается, пытаясь хотя бы представить возраст своего любимого капитана, но сдаётся. – Свои годы? - Не знаю, - разводит руками Харкнесс, - жил и не задумывался, что люди из прошлого носят непонятные красные шапки и верят в бородатого деда, который дарит подарки. Верить в подарки судьбы вообще странно, знаешь ли… - И что? Хочется же. Это приятно, - невинно улыбается Джонс. Джек не понимает, как у того получается улыбаться столь искренне, но почему-то хочет улыбаться и сам. Счастье Джонсу однозначно к лицу. Жаль, они так редко бывают счастливы. Джек, пожалуй, не любит ни новый год, ни Рождество. Он помнит смерть коллеги в ночь на первое января, и некоторые другие неприятные вещи, случавшиеся зимой. Но пиво, пицца, огоньки, свитера и шарфы, гирлянды… Это очаровательно. И Янто особенно – в свитере с оленями и с рожками на голове. Нет, безусловно, костюмы – это его лицо, но чёрт. Красный цвет и уют ему очень идут. Капитан задумывается о том, что происходит внутри его головы. Души? Нет, наверное, всё же именно головы. Почему он умиляется сейчас с этого парня? А что будет дальше? Нет, в бездну эти мысли, долой. Не здесь, не сегодня; может, когда-нибудь он об этом подумает. А сегодня обстановка не та. - Знаешь… Здесь у нас каждый день как Рождество, только лучше. Я счастлив быть здесь с тобой. Что-то внутри капитана сжимается, когда он слышит эти слова. * Улицы пустеют, значит, дело к ночи. Закрываются последние магазины, расходятся по домам покупатели – кто-то шагает домой, нагруженный десятками пакетов, а кто-то – с пустыми руками и мыслями «Завтра в другом месте посмотрю». Доктору нравится наблюдать за людьми. Иногда просто так, иногда, как, например, сейчас – это способ спасти себя от ненужных мыслей. Рассматривать их лица, шапки, цветные куртки… Лишь бы не думать. - Время не подскажете? – спрашивает кто-то – девушка, одна из многих, из тех, что бегут сейчас к метро или машинам. Одно из лиц толпы. Доктор разводит руками. Время. Что оно вообще такое и зачем. Само это слово делает ему больно, хотя оно было и остаётся частью его самого, его жизни, его судьбы. Оно должно ему подчиняться, но этого не случается. Оно живёт по своим законам. И люди тоже. Они считают, что умные, что знают, как правильно. Доктор снова вспоминает Аделаиду. Ему становится ещё больнее – и стыдно. Не перед временем даже, а перед самим собой. И чёртов снег, совсем как в ту ночь. Никто не слышит одинокого таймлорда. Никто не понимает, как больно быть бессильным, когда ты должен быть королём. Не повелитель, так, одно название. Время сильнее. Оно победит. * - Знаешь…. А ведь ты чуть ли не единственный, кто может меня понять. Оба они – и Доктор, и Джек – на своей шкуре ощутили, что такое время; какая ты букашка по сравнению с ним. Оба прошли через многое. Выдержали. Смогли. Один поменял лицо, другой постарел. Но всё же сохранили свой стержень, свою суть. - Могу. Лучше бы не мог, честно. Харкнесс внезапно чувствует себя слабым. Ему хочется обнять Доктора, уткнуться в плечо, зарыдать… И он не сдерживает себя. Он вспоминает своё Рождество вместе с Янто. Вспоминает и другие важные мелочи – других людей, например, Алонсо, которые успели увидеть в нём космос. Да вот толку от этого космоса… Оба они – и Доктор, и Джек – живая вселенная. Огромная… И ненужная. Никому, пожалуй, кроме них самих. Они рады, что среди миллионов миров нашли друг друга снова, чтобы хотя бы просто поговорить в эту холодную рождественскую ночь.