Week of professions

Что можно рассказать о повседневной жизни Кейна? Чем-то она похожа на жизнь обычных людей. Он тоже ходит на работу, каждый день один и тот же пейзаж за окном, одни и те же лица двоих его коллег, которые всегда с ним, но… Стоит упомянуть о том, что пейзаж за окном — вечно солнечное небо и пелена облаков внизу, коллеги — второй пилот и бортпроводник Алексей, с которым они очень близки, а сам Кейн — пилот пассажирского самолета. Никита любит свою работу и её плюсы, например, он посещает Санкт-Петербург по несколько раз в неделю, а Москву и того чаще. Но сбитый режим сна и постоянная смена часовых поясов сбивает его с толку. Хорошо, что есть Лёша, который скрашивает часы полётов. В промежутках между обходами самолёта Ял подолгу разговаривает с ним. Рассказывает забавные истории о разных пассажирах, с которыми ему приходилось иметь дело. Сегодня всё было точно так же. Этой ночью Кейну предстояло вести самолёт из Мадрида в Харьков. Никита уже давно привык к хаотичным решениям, непредвиденным полётам при свете и в темноте, ко сну в редкие свободные часы. Отлететь нужно было в два часа ночи, в Харькове в это время три. В аэропорту Кейн был уже в полночь, и Ял, разумеется, тоже был с ним. Они с Лёшей всегда летали одним самолётом, и Кейн не мог представить себе рейс без него. Сам Лёша жил в Харькове, но давно уж собирался переехать в Мадрид и жить поближе к Кейну, хотя сам Кейн и не подозревал об этом. И именно поэтому сегодня на телефон Никиты поступило сообщение. «Обратный перелёт из Харькова в Мадрид пройдёт без Лёхи, он занят и не сможет выйти.» Когда Кейн получил письмо, он как раз проверял исправность самолёта вместе с коллегами-механиками. Прочитав сообщение, он решил поинтересоваться у друга, почему тот останется в Харькове. Сейчас Ял был в Мадриде, вместе с Кейном и самолётом, которым он полетит домой. * — И вечно эта работа, — думал Ял. — Дома толком не бываю. То у себя, то у Ника ночую, когда есть время. Зачем мне эти проблемы? Зачем постоянно летать туда-сюда и носиться из аэропорта до дома только чтобы покормить Доню и поесть самому? Почему бы мне просто не переехать в Мадрид? К тому же, я говорил Нику, что приеду в гости… Он обрадовался и ответил, что, если я хочу, могу даже переехать к нему. А я хочу! И буду. До вылета оставался час, и Лёша отправился в аэропорт. Кейн ушёл ещё час назад и оставил Ялу ключи от квартиры, чтобы тот закрыл двери. По прилёту в Харьков Ял собирался отдать Нику ключи, чтобы он мог попасть к себе домой. К счастью, Кейн жил недалеко от аэропорта, и путь занял не больше пятнадцати минут на автобусе. Кейн с коллегами заканчивали проверку исправности самолёта. Всё было в порядке. До отлёта осталось сорок минут, и Ял ушёл переодеваться в форму бортпроводника. Свою одежду он сложил в рюкзак и отнёс в самолёт. Пришёл Кейн. — С самолётом всё хорошо, никаких повреждений нет. — Кейн улыбнулся Лёше. — Я хотел спросить тебя… Ты не полетишь в Мадрид, у тебя что-то случилось? — Нет, с чего ты взял? — Ты всегда летаешь со мной. — Я взял отпуск, — почему-то Ял ощутил раздражение, — по личным причинам. Может быть, расскажу потом. — Лёша слегка успокоился. — Ты как? Не уснёшь в пути? — Не усну, не боись, — успокоил его Никита, — Надеюсь, что пол литра кофе меня не подведут. — Сколько?! Доведешь же себя!.. — Пол литра. Ты не беспокойся, мне приходилось пить и больше, сам знаешь. — Хорошо, — Ял выдохнул, — а вот мне спать охота. Но нельзя, пассажиры ждут. Но скоро буду дома, там и высплюсь, — это была неправда. Лёша улыбнулся и услышал, как пассажиры поднимаются по трапу. До вылета осталось десять минут. Кейн занял место штурмана и поправил очки. — Ты, пожалуйста, обойди салон. Я сосредоточусь на взлёте, и тогда поговорим. Ященко кивнул и ушёл, пропустив вперёд радиста, спешившего на свое место. В салоне было тесно и шумно. Пассажиры искали свои места, распихивали по полкам куртки и ручную кладь, плакали дети, а в хвостовой части молодая пара спорила, кто будет сидеть у окна, несмотря на то, что это место было уже занято. Лёша подошел к ним и разъяснил ситуацию, но его никто не услышал, и люди продолжили спорить. В итоге место у окна осталось занятым, обиженная блондинка села с краю, а середину занял её избранник. Из динамиков зазвучал голос Кейна. — Здравствуйте, меня зовут Никита, вас приветствует axc.airines, я буду пилотом этого самолёта сегодня. Прошу послушать инструктаж и правила поведения в условиях чрезвычайной ситуации… — Ященко достал из рюкзака кислородную маску и показал, как её использовать. Разумеется, никто и не думал на него смотреть. -…А мы желаем вам приятного полёта. Hello, my name is Nick… Леша напомнил, что под сиденьями находятся спасательные жилеты, раздал желающим пакетики для крайних случаев и хотел было отправиться к Кейну, но тут загудел двигатель, и Ял вспомнил, что Кейн максимально сосредоточен, и что ему не нужно мешать. Поэтому он просто сел и стал смотреть в окно. Растущая вдоль взлётно-посадочной полосы жёлтая трава пролетала мимо самолёта всё быстрей, и, наконец, исчезла внизу, уступив место за окном лесу и ярко сияющим огням Мадридских улиц. Но и они стремительно уменьшались, и скоро от города осталась только паутинка улиц, покрытая капельками света. Из динамиков снова послышался знакомый голос. — Уважаемые пассажиры, самолёт поднялся на высоту десять тысяч метров. При необходимости вы можете отстегнуть ремни безопасности. Просим вас наблюдать за лампочками над вашими креслами; так вы узнаете, когда необходимо пристегнуть ремни. Ял поднялся со своего места и прошёл в кабину экипажа. Кейн, как всегда, сидел на своём месте и смотрел в небо сквозь кристально чистые стёкла. Хотя, впрочем, смотреть было не на что, кроме звёзд и убывающего месяца вдалеке. Было облачно, и лишь иногда внизу проплывали участки городов и вилась полоска реки. Но Лёша не смотрел на это всё. Он думал о переезде. О том, как вместо сна он полетит этим самым самолётом в Мадрид, потом, путаясь в лабиринтах улиц, найдёт дом и квартиру, где ему предстоит жить теперь, расставит кое-как мебель, так, чтобы можно было пройти от кровати до ванной; потом подключит в первую попавшуюся розетку чайник, и, съев привезенный с собой «Доширак», под утро уляжется спать и проспит до самого вечера, а потом проснётся, покормить Доню и снова станет двигать туда и сюда шкафы и столы, комоды и кресла, повесить полки и снова заснёт в три утра. Да, переезд это тяжело, но все эти хлопоты стоят того, чтобы жить ближе к человеку, который тебе нужен. Тут Лёшу окликнул Кейн. — Эй, у тебя все в порядке? Ты какой-то вялый. Выглядишь неважно… Переутомился, это яснее дня… Выпей кофе, может, лучше станет. — Ник, у меня все хорошо. Кофе я пил дома… То есть у тебя. А вот насчёт напитков ты вовремя напомнил. Пойду тележку прокачу… Лёша вышел из кабины и выкатил из отведенного места тележку с напитками. Там уже стояли коробки с соком и пакетики чая и кофе. На нижней полке теснились стаканы и чайник, полный горячей воды. Там же стояло несколько бутылок минералки. Лёша переставил чайник на верхнюю, так скажем, палку и покатил стучащую колёсами тележку по проходу между рядами мест. Пассажиры тянулись за стаканами, дети неизменно выбирали сок, кто-то отказывался — всё как всегда. Обойдя самолёт и восстановив запасы напитков в тележке, Лёша вернулся к Нику. Он все также сидел на своём положенном месте, но смотрел уже не на небо, а в пол. — Что ты делаешь? Он ответил, что проверяет, насколько хорошо он вызубрил расположение кнопок и рычагов на панели управления самолётом за эти четыре года, что он работал пилотом. Разумеется, он отлично знал, где что находится и за что отвечает. Самолёт летел прямо, и иногда Кейн уверенной рукой поворачивал его, направляя строго в нужную сторону. Полет предстоял долгий. Самолёт должен был остановиться в Киеве и простоять там по крайней мере шесть часов, после чего продолжить свой путь. Так было всегда. Кейн долетал из Мадрида до Киева, потом из Киева до Харькова. Потом отсыпался у Яла дома. Потом они одним самолётом летели из Харькова до Киева; из Киева до Мадрида, а там уже Ял отсыпался у Кейна и история повторялась. Сегодня, прилетев в Харьков, Кейн так же должен был отоспаться у Яла, после чего снова отправиться в аэропорт, уже без Лёши. Но все пошло не по плану. * Самолёт уже вылетел из Киева, и совсем скоро Ял уже должен был быть дома, если бы… Прошло уже сорок пять минут полёта. Ещё немного, и самолёт нужно было сажать. Но, по истечению ещё десяти минут, когда нужно было объявлять о посадке и пристегивать ремни, тишина в кабине, в которой Лёши не было уже давно, так и не прервалась. Это не предвещало ничего хорошего. Лёша зашёл в кабину и увидел, что Кейн лежит головой на штурвале, а второй пилот спит, положив голову на плечо. Ял принялся будить Кейна, но тот не подавал признаков жизни. Ял пощупал пульс. Никита был жив, но с ним явно что-то случилось. Тогда Ял разбудил второго пилота. — Серёга, СЕРЁГА! Вот чёрт возьми… Сергей, просыпайся, Никите плохо, нужно срочно посадить самолёт! Мы прилетели, ну же, приземляемся!.. Пилот подскочил, как ужаленный. Вместе они стащили с кресла штурмана Никиту и уложили на вещи, которые лежали у Яла в рюкзаке. Серёжа сел за штурвал и посадил самолёт. Не обращая внимания на аплодисменты пассажиров, Ял протолкнулся к трапу сквозь гущу пассажиров, попутно набирая номер скорой помощи. — Алло, скорая? — Ял задыхался, — Срочно нужна машина в аэропорт, мужчина, 23 года, потерял сознание в самолёте… Пульс слабый, он около пятнадцати минут провел в бессознательном состоянии… * После длительного полёта вместо того, чтобы отправиться домой, Ял приехал в больницу к другу и сидел там два часа, пока его оформляли, как посетителя, пока он ожидал новостей от врача в коридоре, пока думал, как он устал… После прилёта он даже не успел поесть, а что уж о Никите говорить?.. Плюс этот переезд… Прямо сейчас лететь грузовым самолётом в Мадрид его вещи, а Доня ждёт хозяина в пустой квартире. От отчаяния хотелось плакать. Единственный раз, когда он решил перевернуть свою жизнь, пошёл наперекосяк. Он устал. Больше всего на свете Ялу хотелось покоя; чтобы с Кейном всё было хорошо и чтобы они сидели и пили чай, и смотрели фильм вместо этих бешеных гонок по аэропортам. Он всё еще надеется на спокойное существование, но рассчитывать на тихую жизнь, связав жизнь с небом — это очень наивно. Ял не мог понять, что делать дальше; он запутался в собственных мыслях и своём положении; он понимал, что изменить свою жизнь будет сложно, несмотря на то, что он, фактически, сменил место жительства. Вспомнив о том, где он живёт, Лёша горько улыбнулся. Он живёт в двух местах одновременно, и надолго остаться в одном из них — не значит поменять его. Из раздумий Лёшу вывел скрип двери. Из палаты Кейна вышел врач. — Успокойтесь, пожалуйста, — он положил руку Лёше на плечо, — ваш друг пришёл в себя. Он ещё слаб, но хочет с вами поговорить. Ял поднялся с места и вошёл в кабинет. Вездесущий белый свет бил в глаза. На койке лежал Кейн. Он был бледен, но, как всегда, на нем были солнцезащитные очки. — Ээ… Привет? Ял не говорил громко, он знал, что яркий свет и громкие звуки могут доставлять другу дискомфорт. Услышав Лёшин голос, Кейн повернул голову и ответил: — Привет. Ты, наверное, хочешь узнать, что со мной такое произошло. Не спрашивай, я и так скажу. Кто-то накачал меня какой-то гадостью, и из-за этого мне стало плохо. Но вроде бы сейчас мне лучше. Лёша почувствовал, как слёзы наворачиваются на глаза. — Я не хочу знать, почему тебе плохо, и кто это всё подстроил, единственное, что мне нужно — это слышать твой голос и знать, что у тебя всё хорошо. Ял подошёл к койке и обнял Кейна. Тот улыбнулся и, приподняв очки, посмотрел на Лёшу лучистыми синими глазами. — Всё будет хорошо. * В этот день Ял не полетел в Мадрид. Он остался с другом и провел там остаток дня и всю ночь. И, через три дня, когда Кейна выписали из больницы, а Доне наскучили голые стены, из-за чего она истошно мяукала, Ял и Кейн вместе отправились в Мадрид, но никто из них не был среди экипажа самолёта, которым они летели, теперь уже оба, домой. И, конечно, по прилёту Ял разбирал мебель, строил лабиринты из коробок и, чертыхаясь, искал проход из кухни в туалет. Но все это время рядом был Никита, который во всем ему помогал… И Лёша был счастлив! Это была та жизнь, о которой он мечтал. Она ещё только начиналась, но Лёша уже чувствовал, как он её любит. И он, и Кейн, кстати, перестали работать в аэропорту, навсегда покончив с хаосом и спешкой, которые постоянно царили в их жизни. Но это уже совсем другая история…