Корни и лепестки

Сакура привыкла, что после каждого срыва, после слёз, ставших пугающе частыми в последнее время, неизменно наступал спасительный сон — глубокий и обнуляющий. Хороший, крепкий сон, даже если ему предшествовал месяц бессонных ночей, возвращал ей силы двигаться дальше еще на несколько недель. Так было раньше. Теперь — нет. Постепенно несколько недель покоя превратились в неделю. Потом — в пять дней. Четыре. Она чувствовала, как что-то внутри неё истончается, осыпается, трещит по швам. Стоило признать: ей становилось хуже. Проблема была не в том, что у Сакуры не было времени на сон. Иногда она могла сказать "нет". Отклонить приглашение, закрыться в квартире, принять ванну, почитать что-то не слишком тяжёлое и, конечно, провалиться в сладкий десятичасовой сон. На следующее утро всегда казалось, что всё в порядке. Не идеально, не полностью, но ей точно хватало сил, чтобы умыться, одеться, позавтракать, а затем дойти до больницы и отработать день. Нет, проблема заключалась в том, что теперь старые, проверенные временем методы не работали. Последний срыв, который, слава ками, никто не видел, случился в начале недели. А вчера случился второй, и у него были свидетели: молодая администратор, а затем Наруто и ее бывший капитан. Единственный, кто смог среагировать правильно. Обычно Сакура бы подумала, что это невероятно унизительно, но сейчас, лежа в постели и утирая слезы под звуки будильника, который разрывался последние десять минут, ей казалось, что лучше бы он снова оказался рядом. Ей действительно была нужна помощь. Сакура Харуно — лучший молодой врач Конохи, ученица самой Пятой, легендарный медик континента — не могла подняться с постели. Её тело словно утратило связь с реальностью, стало неподъёмным и чужим. Даже простейшее движение — выключить будильник, сбросить одеяло — казалось невыполнимой задачей. Свет, мягко просачивающийся сквозь занавески, раздражал. Головная боль, пульсируя за глазами, не давала сосредоточиться. Всё внутри неё протестовало против пробуждения. Девушка медленно повернула голову, прищурившись, чтобы разглядеть цифры на часах. Без пятнадцами семь. Если не встанет сейчас, то опоздает на смену. Теперь пелена слёз полностью застилала глаза. — Ну же, Сакура, — шёпот прозвучал жалко, умоляюще. Казалось, чтобы подняться, нужно сбросить с себя нечто огромное, тяжёлое и липкое. Собрав остатки воли, Сакура с трудом выбралась из постели и, словно сквозь вязкий туман, нащупала будильник, наконец заставив его замолчать. Каждое движение — снять пижаму, натянуть носки, заправить рубашку в брюки, даже просто умыться — превращалось в испытание. Она не стала завтракать. Даже мысли о еде вызывали отвращение.

***

Добравшись до дверей больницы, Сакура на секунду остановилась. Прохладный утренний воздух немного прочистил голову и привёл ее мысли в подобие порядка. Но она точно знала, что эффект будет временным — как холодная ладонь на лбу при лихорадке. Входя в теплое помещение, она натянула на лицо мягкую улыбку, которая чувствовалась сейчас омерзительно неестественной. Коллеги приветствовали талантливого доктора, пациенты кивали, но каждое взаимодействие отзывалось в её теле раздражением. — Доброе утро, Сакура-сан! Вам уже лучше? — администратор у ресепшена улыбнулась, передавая ей планшет с расписанием. — Доброе утро, да, спасибо, — выдавила она из себя. Пытаясь сосредоточиться, Сакура открыла планшет, чтобы посмотреть расписание. Буквы перед её глазами плыли, строки сливались. Виски и лоб снова начали пульсировать. Она нахмурилась, но заставила себя сделать глубокий вдох. Первый пациент был записан через пятнадцать минут. Сакура прошла в кабинет, положила планшет на стол и опустилась на стул. Её руки лежали на коленях, а взгляд был устремлён на пока еще закрытую дверь. Даже мысль о том, что нужно снова собрать волю в кулак и провести консультацию, казалась невозможной. Когда пациент вошёл, она улыбнулась, как всегда. Доктор Харуно призвала все свои последние силы, чтобы сделать необходимое. К ее огромному сожалению, голос дрогнул сразу же, когда она попыталась начать разговор. Её пальцы дрожали так сильно, что она едва могла удержать ручку. Пациент заметил это, но ничего не сказал, только посмотрел на неё с лёгким беспокойством. Только этого ей не хватало. Сразу после приема, который, по ее ощущениям, продлился несколько часов, в её кабинет заглянула Шизуне. Внимательные глаза сразу заметили напряжение Сакуры, а выражение лица молодой женщины стало серьезным. — Сакура-чан, у тебя есть минутка? — тихо, но твердо спросила она. Сакура кивнула и, поднявшись, последовала за Шизуне в её кабинет. Они сели напротив друг друга. Шизуне сложила руки на столе и внимательно посмотрела на свою подчиненную. — Ты не в лучшей форме, — перешла она сразу к делу. — Если честно, я и некоторые другие твои коллеги заметили, что в последние дни ты выглядишь очень уставшей. Сакура не ответила. Слова, которые она могла бы сказать, чтобы оправдать свое состояние, сослаться на пару неудачных смен или легкую простуду, застряли где-то в горле. Как и вчера, с Наруто. Она только опустила взгляд, чувствуя, как знакомое давление снова поднимается в груди. — Я видела такое раньше, — продолжила Шизуне. Её голос оставался деликатным, но в нём звучала твёрдая решимость. — Сначала ты думаешь, что всё под контролем, что тебе просто нужно немного времени, чтобы отдохнуть. Но это чувство не проходит, правда? Сакура подняла глаза. — Ты на грани, Сакура. Или, возможно, уже за ней. Если продолжишь работать в таком состоянии, это плохо закончится. Как для тебя, так и для наших пациентов. — Но я… — начала она, но не смогла закончить. Слова не складывались в предложения. Её разум сопротивлялся, отказываясь принимать реальность происходящего. — Это нормально, Сакура. То, что ты чувствуешь. После всего, через что мы прошли, многие из нас теряют силы. Никто не может тянуть это вечно. Потому что мы, я и ты, — она сделала паузу. — всего лишь люди. — Пациенты… — начала Сакура, но снова осеклась. — Люди рассчитывают на меня. — Ты замечательный врач, я восхищаюсь твоей работой, — сказала Шизуне, глядя ей прямо в глаза. — Но даже лучшие из нас иногда просто не в состоянии продолжать. Я не могу позволить тебе навредить себе. Ты отстранена от работы на три месяца. Это время нужно для того, чтобы восстановиться. Сакура уставилась на свою начальницу. Эти слова звучали одновременно как приговор и как долгожданное облегчение. Её горло сжалось, и она почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза. — Три месяца? — прошептала она. — И я серьёзно. Это не обсуждается, — уверенно ответила Шизуне. — Если тебе нужна помощь, я найду способы её предоставить. Мы можем вместе найти хорошего терапевта. Я могу помочь тебе с восстановлением. Но первое, что тебе нужно сделать, — это просто остановиться. Взять паузу, понимаешь? Сакура кивнула, больше не в силах сопротивляться. Когда она вышла из кабинета, ноги её почти не держали.

***

Глубоко подышав несколько минут в тускло освещённой кабинке туалета (ей совсем не хотелось видеться с коллегами), Сакура снова натянула на лицо улыбку. Осталось совсем немного. Она подошла к администратору, не позволяя себе встречаться с ней взглядом. — До завтра, — бросила она, зная, что завтра её здесь уже не будет. — Хорошего дня, Сакура-сан, — ответила девушка, и в её голосе скользнула уклончивая вежливость. Или... вина? Лицо Сакуры горело от внутреннего напряжения. Она чувствовала, как улыбка натянулась слишком сильно, как будто вот-вот треснет. Развернувшись, она быстро вышла, стараясь не задерживать взгляд ни на одном лице. Воздух был свежим, прохладным, но почему-то это только усиливало напряжение внутри. Солнце едва пробивалось сквозь серую дымку облаков. Листья кружились в воздухе, но их танец казался не грациозным, а хаотичным, будто ветер потерял контроль, а сама природа сбилась с привычного ритма. Сакура шла по тротуару, не замечая прохожих, хотя их голоса и смех откликались в её голове глухим, болезненным эхом. Она пыталась сосредоточиться на чём-нибудь — на сухом шуршании редких листьев под ногами, на прохладном ветерке, легко касавшемся её кожи. Но мир вокруг казался приглушённым, размытым, словно она наблюдала за ним через мутное стекло. Сакура ожидала от себя паники. Должна была бы паниковать — потеря работы рушила всю привычную систему координат, оставляла её без опоры. Ожидала злости на себя за слабость, за то, что не смогла справиться, удержаться, дотянуть. Но вместо этого её накрыло гигантское, почти пугающее облегчение. И усталость — глубокая, всепоглощающая, пронизывающая до костей. На противоположной стороне улицы её взгляд зацепился за молодого мужчину. Его лицо показалось знакомым: короткие тёмные волосы, лёгкая небритость… бывший пациент? Или они виделись где-то в деревне? Её губы автоматически сложились в улыбку. Мужчина сразу же заметил её и оживился. Его глаза вспыхнули интересом, он распрямился и замедлил шаг, явно ожидая её реакции. В ту же секунду Сакура осознала свою ошибку. Она не знала его. Это был рефлекс — улыбнуться, будто она обязана быть дружелюбной со всеми, кого знает. Её горло сжалось от раздражения. «Зачем я это сделала?» — подумала она, ускоряя шаг и опуская взгляд. Сакура заметила, как мужчина замер, а затем обернулся, словно собирался что-то сказать, но она уже отвернулась, стараясь уйти от него как можно скорее. Её сердце заколотилось. Она чувствовала, как злость и отвращение к себе нарастают, заполняя грудь. Дыхание стало поверхностным, и на глаза начали наворачиваться слёзы. Шизуне сказала, что она должна остановиться. Но как? Как можно просто остановиться, если весь твой мир всю жизнь был построен на движении? Сакура встала под козырёк какого-то магазинчика, чтобы перевести дух, её руки безвольно повисли по швам. Она оглядывалась, взгляд метался, цепляясь за прохожих, словно среди них мог найтись кто-то, кто скажет ей, что делать дальше. Но никто не смотрел на неё. Никто не видел, как она тонет. Внезапно её внимание привлекло дерево у обочины. Небольшой клён с листьями замысловатой формы, которые только начинали окрашиваться в мягкие оттенки алого и золотого. Его ветви изящно изгибались, словно в танце, а на коре проглядывали тонкие линии, напоминающие морщинки или шрамы. Сакура остановилась. Подойдя ближе, девушка заметила, что причудливые листья переливались разными оттенками — от зелёного до нежно-жёлтого и багряного, создавая ощущение, что дерево замерло на пороге перемен. Этот плавный переход цветов почему-то захватил её воображение. Рука медленно потянулась к ветке, но она не решилась прикоснуться. Листья слегка шевелились под лёгким дыханием ветра. Сакуре вдруг показалось, что дерево могло почувствовать её нерешительность. — Это японский веерный клён, — раздался позади знакомый голос. Сакура вздрогнула и обернулась. Ямато стоял немного в стороне, легко держа в руке сумку для бэнто. Высокий, широкоплечий, крепкий — он выглядел надёжно, словно человек, которого ничто не может поколебать. Его каштановые волосы чуть растрепал ветер, взгляд был спокойным, а осенняя дымка света подчёркивала необычные черты лица. — Прости, не хотел напугать, — добавил он, подходя ближе. Его взгляд скользнул к дереву, и он слегка кивнул. — Красивая находка, правда? Такие клёны часто сажают в садах из-за их формы и цвета. Видишь, как листья начинают краснеть? Они делают это довольно рано, в самом начале осени. Сакура снова перевела взгляд на дерево. Её руки слегка дрожали, но она продолжала стоять неподвижно, как заворожённая. — Это дерево — символ перемен, — продолжил Ямато, и она услышала улыбку в его голосе. — Листья меняют цвет, но не все одновременно. Каждая ветвь идёт в своем темпе. Она не ответила, но её взгляд был напряженным и заинтересованным. Ямато немного замялся, но, видя, что Сакура не отводит глаз от дерева, продолжил: — Такие клёны очень выносливы. Они хорошо переживают зиму. Даже если ветку повредит мороз или ветер, дерево найдёт способ восстановиться. Это занимает время, но они никогда не сдаются. Его слова повисли в воздухе. Сакура стояла, не отрывая взгляда от дерева. Она слушала не ушами, а чем-то глубже, словно её душа, давно истончившаяся от усталости, внезапно заметила в его рассказе нечто важное, едва уловимое, но жизненно необходимое. — Ну, мне уже пора. Обед остынет, — сказал Ямато, поднимая вверх сумку с бэнто. В этот момент её рука резко выстрелила вперёд, хватая его за предплечье. Пальцы вцепились так крепко, что мужчина удивлённо замер. — Я хочу знать больше, Ямато-сенпай, — сказала она громко, на его имени её голос дрогнул. Ямато внимательно посмотрел на нее в ответ и невольно задержал дыхание. Похоже, от увиденного он слегка растерялся. Мужчина моргнул, сглотнул, а затем собирался что-то сказать, но она прервала его, крепче сжимая рукав его легкой куртки, хватаясь за нее, как за свой последний шанс. — У меня есть сад, — сказал он наконец, и голос его был хриплым, словно эти слова пришлось выталкивать из горла. Тишину прорвал громкий, рваный выдох, будто воздух, сжатый в лёгких, наконец вырвался наружу. Сакура не сразу осознала, что этот звук вырвался из её собственной груди.