Бескрайний путь. Предвестник

Неважно, возможно это или нет. Я это сделаю, потому что хочу сделать.

Ван Пис. Монки Д. Луффи

Сейчас Сука! Ублюдок! Тварь! У него чесались руки. Чёрт возьми, он хотел убить его! Он почти убил его. Никто не вставал у него на пути, наоборот, увидев турианца, гневно поднимающегося по лестнице, люди испуганно расступались. Но ему плевать! Абсолютно плевать! Он хотел вернуться, хотел закончить начатое. Но его ноги несли его вперёд, хотя сознание осталось где-то там. Духи! Как приятно ощущать его голову на мушке. Чувствовать этот контроль, когда чужая жизнь в твоих руках, когда ты можешь решать, кому жить, а кому умереть. Гаррус не подозревал, как скучал по этому ощущению полной безграничной власти и свободы. Он мог нажать на курок, мог нести справедливость, мог нести праведность, мог вновь стать Архангелом… Он думал, что излечился, сможет забыть то, каким он стал без неё. Но он ошибался. И Гаррус не знал, рад он этому или нет. Турианец ненавидел себя, но одновременно его переполняла эйфория, граничащая с безумием. Злость клокотала, била набатом, подгоняя сердце. Как же он хочет закончить начатое! Но нет, сначала он разберётся с ней! - Шепард! – гневно выплюнул он. Его глаза искали её по всей каюте, пока не наткнулись на её силуэт. Но следующий раз, когда он позвал её, прозвучал поражённо и с тихим придыханием. - Шепард… Духи! Вы издеваетесь над ним! За что? Воронка захлопнулась. Тогда Шепард сладко потянулась. Давно она не чувствовала себя настолько отдохнувшей. Видимо, минувшей ночью бутылочка вина помогла ей расслабиться и забыться безмятежным сном. Глаз Шепард не открывала, воруя у утра ничтожные секундочки наслаждения. Она ещё раз вытянула руки, и тут её ладонь коснулась чего-то твёрдого и запредельно горячего. Что это? Шепард закинула вторую руку, всё ещё не желая сдаваться и раскрывать век. Нечто под её ладонями размеренно поднималось и опускалось. Щелчок в голове. Водоворот мыслей. - Чёрт! – тихо, почти беззвучно, прошептала Шепард и раскрыла глаза так широко, что казалось, они вылезли на лоб. Рядом с ней уютно посапывал турианец. И не просто турианец, это был, мать его, Гаррус! Она вспомнила всё, как пришла сюда, упала в его постель! Шепард провела рукой и выдавила из себя беззвучное «Ааа!» То, что она ему говорила… Закусив губу, Шепард с грацией кошки – спасибо миниатюрному телосложению и годам тренировок – поднялась с кровати-гнезда. Гаррус сонно пошевелился, ощупывая рукой место, где спала Шепард, но успокоился. Капитан поймала себя на том, что всё это время молилась богам, чтобы турианец не проснулся сейчас и не обнаружил её побег. Она ведь действительно убегала. Почему? Достойного ответа не нашлось. Потому что это приведёт к множеству вопросов? Или, может, потому что у Гарруса с ней будут разниться ответы? Или вдруг из-за её глупого поступка разрушится их дружба? Нет-нет! Этого она не могла допустить. Какая же она дурочка! Какая же… Шепард шла по столовой с самым невозмутимым выражением лица, на которое только способна. Если кто-то и оборачивался ей вслед украдкой, предусмотрительно помалкивали. Капитан вбежала в каюту, тяжело дыша. Она убежала… И понимала, что это правильно. Ведь так? Так почему же сердце с бешеной скоростью заходилось так, будто вырвется из груди? Почему во рту появился кислый привкус, а глаза бегали по комнате, пытаясь придумать, хоть какую-то достойную отговорку. Она вдохнула. - Джокер? - Капитан. Доброго утра! – Шепард могла поклясться, что Джокер улыбался. Дерьмо! – Как дела? - Моро! – огрызнулась капитан, сразу же коря себя. – Корлус! Сейчас же! Она отключилась. Шепард знала, что они недалеко. И сделала то, что умела лучше всего. Убежала на поля сражений. Лучше подставится под пули, чем объясняться. - Где Шепард? – Гаррус ворвался в кабину пилота. Джокер вздохнул. Эта драма… Следить за этим было увлекательно, и он достаточно сильно переживал за друзей. Но эти постоянные набеги и гневные фразочки, выводили его из себя. Тем не менее он ответил: - На задании. - С кем? Джефф коротко взглянул на Гарруса. Как большая разъярённая ящерица, честное слово! - С Джек и Джейкобом. Мандибулы Гарруса заходили все одновременно, из горла вырвался стрекочущий звук. Постояв несколько секунд, Гаррус посмотрел на стыковочный шлюз. Джеффу показалось, что сейчас турианец сорвётся и побежит за Шепард. А потом отчитает её задницу. Но вместо этого турианец шумно выдохнул и развернувшись, ушёл. Он не сказал ни слова. Впервые… впервые задолгое время Джокер разозлился на Шепард. Но это была добрая злость. Он просто не понимал, почему они продолжали мучать себя, почему приносили друг другу бесконечную боль? - СУЗИ? Подготовь отчёт. - Да, мистер Моро. Он притворялся, что всё нормально. Проснуться без Шепард было обидно, но ожидаемо. Не то чтобы он ждал от неё каких-то ответов, но всё же… Ты мой. Но проснуться и понять, что Шепард сбежала! На задание! Чёрт. Вот это выводило его из себя. Гаррус хорошо знал своего капитана. Стоит чему-то пошатнуть душевное равновесие Шепард, как она тут же отправлялась на какое-нибудь задание, а потом возвращалась оттуда либо без сознания, либо покоцанная так, что ей приходилось отлёживаться в лазарете. Турианец не понимал, почему поговорить с ним настолько пугало её? Всё прошло гладко. Шепард смотрела на большой инкубатор и на запертого крогана внутри него. По пути на инженерную палубу Шепард успела получить задание от инженеров и поговорить с Джек. Разговор получился донельзя странным. Девчонка чем-то заинтересовала Шепард. Может быть, то, что они обе проекты Цербера? Или её привлекла свобода Джек, которой была лишена капитан? Она не знала, но, когда Джек стала рассказывать ей про пиратство, она позволила себе на секундочку представить какого это. Ни от кого не зависеть, жить на вечном адреналине и быть злодеем… Конечно, она никогда бы не смогла убить невинного, но… Представлять оказалось приятно. На самом деле, Шепард была готова поговорить с кем угодно и о чём угодно, лишь бы не встретиться с Гаррусом. Это чертовски глупо и по-детски! Когда Шепард уже шла с отрядом, поняла, что убегать бессмысленно. Это только усложнит ситуацию и сделает её… неправильной. Да, она напилась. Да, она пришла к единственному, кому доверяла настолько, что могла быть такой уязвимой. Разве это трудно объяснить, разве она не говорила все эти слова Гаррусу и до этого? Но было одно – но. Это «но», которое Шепард притворялась, что забыла. То самое «но», которое до жути правдиво, то что скрывалось глубоко под коркой, то, что Шепард до сих отрицала. Ты мой. - Открывай инкубатор. - Вы уверены, Шепард? Кроган может быть очень опасен. - Да. - Хорошо, капитан. Системы приведены в готовность. Включай переключатель, и все последствия на твоей совести. Шепард набрала нужную комбинацию и сделала шаг назад. Вода начала спускаться, и кроган внутри покачнулся. Щелчки, и стекло опустилось. Кроган упал перед ней на колени. Секунда. Он поднял взгляд. Секунда. Кроган втянул воздух. Секунда. Он подорвался и вцепился в шею Шепард настолько сильно, что она буквально почувствовала, как лопаются капилляры в глазах и хребет сдавливается под натиском. Кроган больно приложил её о корпус корабля, и перед глазами помутилось. - Человек. Женщина. Прежде чем ты умрёшь, я хочу услышать имя. Шрамы на лице Шепард расползлись ещё шире. Она мысленно сосчитала до десяти. - Меня зовут капитан Шепард, и я предпочитаю быть серьезной. Советую тебе успокоиться. - Не твоё. Моё. Я натренирован, я много знаю, но инкубатор… Окир не сумел имплантировать связи. Его слова пусты. Вождь, наследие, грюнт… Грюнт? У этого слова нет значения. Оно подойдёт. Всю его тираду Шепард молчала, терпя боль из последних сил. Агония расползалась по коже, воздуха не хватало, и лёгкие судорожно сжимались. Но она молчала. Шепард давала Грюнту время. Она помнит… помнит, как тяжело осознать происходящее, когда тебя возвращают в мир. А в случае Грюнта, он вообще попал сюда впервые. - Я – Грюнт. Если считаешь себя достойной, покажи свою силу и попробуй меня убить. Шепард ухмыльнулась. Биотика уже кипела в крови. Ещё немного и она не сможет удержать её в себе. - Почему не «Окир» или «Наследие»? - Это слово – короткое. Оно подходит к тому, что знает моя кровь. Остальные слова – большие, я не чувствую вещей, что связаны с ними. Может, тебе они больше подойдут. Я ничего не чувствую к клану Окира или к его врагам. Я буду делать то, ради чего меня вырастили – сражаться, находя сильнейших. Но Окир потерпел неудачу. Пока у меня нет причин поступать иначе, драка с тобой ничем не хуже любой другой. - У меня хороший корабль, – голос Шепард сдавал, перед глазами появились большие чёрные пятна, – сильная команда, сильный клан. Ты сделаешь его ещё сильнее. - Если ты слаба и выбираешь слабых врагом, мне придётся убить тебя. - Мои враги сильны, можешь не сомневаться. - Гм. Х-ха! Это… приемлемо. Я буду за тебя сражаться. - Хорошо, что ты всё понял. И Шепард высвободила малую часть силы. Глаза вспыхнули, руки затряслись, и кинжал из биотики острием приблизился к коже крогана. Он отступил и… залился смехом. - Хорошо. Очень хорошо. Горячие струи смывали напряжение с окоченевших мышц. За долгое время службы Шепард приходилось сталкиваться со многими вещами. У неё имелась на такие случаи подготовленная аптечка. Она закапала в глаза капли, которые ну уж очень сильно жгли, чтобы те сняли красноту. Смазала багровые пятна на шее. А потом залезла в холодную воду, постепенно делая её горячей, пока пар не заслонил её от остального мира. Внезапно она задрожала. Она могла умереть. В который раз? Её вообще пугала смерть? Или, может, она наказывала себя… Но только за что? Чувств было слишком много. Они утягивали её на дно, вцепляясь когтями в израненные участки души, топили… Шепард опустилась на пол, вода уже обжигала, но ей этого хотелось. Нравилось, что каждая клеточка чувствовала боль. Нравилось, что её волосы тяжелели и путались, нравилось сжиматься на раскалённом полу и ощущать сильные удары струи по своему животу и ногам. Шепард пролежала там больше получаса. Вода успела остыть. Выходя из душа, она обернулась в одно полотенце, прикрывающее только грудь и половину бедер. Волосы свободно свисали по спине влажными паклями. Босыми ногами она подошла к кровати и обернулась. На полу остались мокрые следы и капли. Шепард поморщилась, но впрочем ей было всё равно. Хотелось бросить полотенце прямо туда – к мокрым пятнам. Но неожиданно дверь отворилась и в каюту ворвался Гаррус. Он громко дышал и сузившимися глазами стал сканировать помещение. - Шепард! – сказал ядовито он, и вот его глаза нашли её. Он моргнул и со свистом втянул в себя воздух. И сдавленно прошептал. – Шепард… Он ведь даже не постучал. Ворвался как к себе домой, не спросив разрешения войти. Какая тонкая ирония. Раньше он и подумать не мог, чтобы приблизиться к её каюте. Не мог подняться на этот этаж… Шепард должна пресечь это! Должна заставить его приходить сюда, иначе... Шепард стояла посреди комнаты. В одном полотенце. В одном чёртовом коротком полотенце! Гаррус забыл, зачем пришёл, зачем так рвался сюда. Забыл, как меньше десяти минут назад узнал от СУЗИ, что Шепард открыла инкубатор и Грюнт причинил ей урон, как выразилась ИИ. Гаррус не думал, сразу бросился туда, захватив пистолет. Не думал, когда навёл на крогана прицел. Не думал, когда тот ухмыльнулся и выпрямился, чтобы встретить противника. Гаррус так и замер с занесённой пушкой, дрожа от напряжения и злобы. Он почти выпустил в него целую обойму, но в сознании промелькнуло лицо Шепард. Отчего-то очень расстроенное. - Если ты хоть раз – слышишь? – хоть ещё один раз причинишь ей вред, я убью тебя. Твои грёбаные мозги украсят это окошко, ублюдок! Гаррус не ждал дальнейших слов и выскочил оттуда, пока не совершил ошибку. Но с Шепард он не закончил. Она сбежала от него утром, ничего не объяснив, а теперь в одиночку бросилась открывать обезумевшего крогана, даже не соизволив позвать его. Но сейчас… Гаррус всё забыл. Гнев улетучился, а на его место пришло другое чувство. Такое же мощное, вырвавшееся откуда-то из глубин существа. Глаза подёрнулись тьмой, и он бесстыдно смотрел на неё. Гаррус в понимании туринцев давно стал мужчиной. У него было несколько половых партнёров на одну ночь, и те, что длились чуточку дольше. Но никогда Гарруса не связывали более сильные чувства. Пока он не попал на Нормандию… Тогда в турианце преобладала наивность и юность, горячность и импульсивность. Он бы немедленно – увидев подобную картину – выбежал из каюты, и запыхавшись спрятался у ящиков МАКО. Однако прежний Гаррус умер, когда Джокер вернулся один. Возможно, те остатки его личности ещё остались с ним, похороненные где-то очень глубоко. Омега вытравила всё хорошее, сделав настоящим бешеным псом. Она изменила его. Мрачные дни, полные крови и предательства, сделали его жестоким, целеустремлённым. Дни в агонии и тоске, в нескончаемом одиночестве, тонувшие в скорби – сделали злым. А вечные поиски добычи, добили всё доброе, что ещё оставалось в его сердце. Поэтому сейчас, он бесстыдно, почти жадно впился в её тело глазами. Его взгляд начал путь с босых маленьких ступней – было в этом нечто столь уязвимое и завораживающее, что у него стиснуло горло. Он обвёл взглядом тонкие ноги, которые на первый взгляд казались слабыми и не надёжными, но вспомнил, как быстро Шепард могла бегать. Дальше шли чуть полные бёдра, именно там начиналась ненавистная ему полоска белоснежного полотенца. Он иногда представлял, что будет, если он схватит её в этом месте руками. Насколько мягка будет её кожа? Останутся ли следы? – его следы. Талия была шире, но не настолько крепкой, как у турианок. И ему чертовски хотелось в этот момент проверить эту прочность. Неведомые Гаррусу бугорки выше живота быстро и часто опускались и поднимались. Глаза Гарруса задержались на ключицах. Он почти ощущал возбуждение, клубящееся внутри него. Оно кипятило кровь, лишала голоса разума. В мыслях одни лишь картинки: как он проводит языком по торчащим костяшкам, как немного, но с силой прикусывает их, а потом вновь залечивает своим касанием. Могло ли такое, на первый взгляд, хрупкое тело выдержать его натиск? Смогло бы устоять под всем тем, что он хотел с ней сделать? А он хотел. Очень хотел. Все его субгармоники гудели сумасшедшей вибрацией. У турианцев не было характерных для людей поцелуем. Вместо этого они сплетали языки, посасывали и покусывали друг друга, показывая настоящую страсть. Оставить след – самое сильное проявление любви. Об этом он подумал, когда рассматривал человеческие губы, которые чуть приоткрылись. Они были чуть припухшими и розовыми. Последнее время – но зачем врать самому себе? Проще признаться, что они занимали его долгие годы – Гаррус постоянно представлял эти губы, свои мандибулы, свой язык, сплетённый с её… Будь Шепард турианкой, она бы услышала, что Гаррус изнемогает, его нутро поёт и рвётся прямо к ней. Она бы поняла, что он воспламенился, как чёртова спичка. И будь он проклят, Гаррус готов сжечь её дотла. Сжечь всю: тело и душу, всё, до чего коснётся. Его путь окончился на глазах. Таких ярких, подсвеченных, зелёных глаз. Отчего-то распахнутых в удивлении и шоке, застывших на его лице. Вопрошающих… Гаррус моргнул. Реальность обрушилась на него сродни удару ракеты в лицо. - О… Духи!