Переступая грань.

***

"Любить тебя – Просто Лера." Мысли в голове не замолкают ни на секунду, пока Краули обнимает свои любимые розы. "Он поделился таким сокровенным.. со мной. Все его поступки, отстраненность, грубость, начинают иметь огромный смысл. Красный зонт, что он везде носит с собой - имеет смысл. Боязнь довериться кому то - имеет смысл, но, даже так, он смог это сделать. Он смог довериться именно мне. Сильвер, я люблю его до глубины души, знай это. Я был прав. Я видел, что Скарлетелла так относится к людям неспроста. И смотрит он на них не свысока, а равнодушно из за утраты эмоций от горя. Но сейчас, кажется, многие эмоции к нему возвращаются. Он смеялся вместе со мной, плакал, улыбался, испытывал сострадание, когда я порезал палец, часто волновался за меня. Я очень рад, что он снова учится "дышать" и жить, а я помогаю ему в этом. Всегда буду помогать." Краулинг тяжело вздыхает, пытаясь переключиться на другие мысли. "Нужно ли мне поделиться своим прошлым? Кроме Сильвера об этом никто не знает, да и мы уже сколько лет не поднимали эту тему. Я привык слушать других, но сам высказываться - совсем нет. Кажется, будто мне может стать от этого только хуже, но я чувствую, как внутри меня сидит недосказанность. Все же, есть то, что я хотел бы отпустить." Парень вздыхает, обнимая крепче Скарлетеллу. В его объятиях всегда тепло и уютно, и это помогает настроиться. Помогает открыться еще сильнее, стать еще ближе. Помогает понять, что Краулинг готов к тому, чтобы тоже поделиться своей историей и отпустить. Даже включившийся трек "Просто Леры" говорит о том, что нужно это сделать. — когда.. — Краули прочищает горло, ведь эта тема всегда вызывала страх, заставляя хрипеть. — Раньше я жил с мамой. Отца не было, я даже не помню его, но я в нем и не нуждался, ведь моя мать всегда была для меня, как полноценная семья. Мы всегда друг другу доверяли, всегда всем делились. В какой то степени, благодаря ей я научился рисовать, ведь она была той еще художницей. Мама часто меня водила в зоопарки, ведь мне всегда это нравилось, до момента, пока я не подрос и не стал испытывать жалость к животным, от чего возненавидел это место, но даже тогда, мама нашла другое, которое мне понравилось - это было обычное озеро с плавающими утками. Мы начали любить приходить в это место вместе, до момента, пока ей не начало становиться хуже. Она будто на глазах начала увядать.. — Краули делает судорожный вдох, прижимаясь ближе к шее Скарлетеллы носом, но продолжает — я тогда совсем не понимал, что с ней происходит и не придавал этому большого значения. Думал, она просто устала. Мы стали все реже приходить на наше озеро. С каждым днем ей становилось хуже. Она пила какие то таблетки, от которых ей становилось получше на какое то время, а я каждый раз так хотел, чтобы.. чтобы ей больше не становилось плохо. Чтобы она всегда оставалась жизнерадостной и веселой.. Честно, я думал она никогда не умрет. Она всегда делала вид, что все хорошо, и, возможно, поэтому, я начал так хорошо чувствовать людей. Чувствовать, что с моими близкими происходит что то плохое. Жаль, что на тот момент у меня не было такой способности.. — кажется, словно горло сжимается, не давая возможности продолжать рассказ. Слезы смешиваются между собой, одни - от жалости к Скарлетелле, другие - от собственного горя, которое каждый раз разжигает легкие и сердце, заставляя утопать в болоте из несправедливости и страдания. — тише.. дай себе перерыв, хорошо? — Скарлетелла кладет руку на затылок Краули, начиная нежно гладить. Тепло. Сдавливание в горле опускается в солнечное сплетение, заставляя ощущать спутанные эмоции, но давая возможность говорить дальше.

"Любить тебя

Глотками ветра в горле,

Губить себя

Только тобою."

Спокойный припев вместе с нежным голосом девушки тоже делают свою работу - успокаивают. Заставляют почувствовать то, что теперь, Краулинг не должен лежать один, слушая эту песню, ведь сейчас у него есть Скарлетелла, который так трепетно гладит его по голове и так искренне желает помочь. Краулинг тяжело сглатывает и продолжает, но тремор в руках усиливается. — Мне было 13 лет. Я шел после школы вместе с Сильвером домой. На тот момент я думал, что приду, и меня будет ждать моя мама. Она будет, как всегда, сидеть за столом на кухне и пить кофе, после чего подойдет ко мне и обнимет. Спросит, как прошел мой день, что мы с Сильвером сегодня делали на уроках и не голодны ли мы. Но.. Когда мы пришли, никто не открыл.— руки на плечах Скарлетеллы перемещаются на лопатки парня, сжимая одежду. — у меня был второй ключ. Я открыл дверь, заходя внутрь квартиры и смотря по сторонам. Помню, как Сильвер сказал что то наподобие: "твоя мама разве сегодня не дома?", на что я ответил "должна быть дома". Она и была дома. Она.. — на этот раз дыхание подвело и стало тяжело дышать. Паническая атака подобралась слишком близко, пусть Краулинг и надеялся, что в комфорте и уюте, под спокойную песню и с приглушенным светом, она его не настигнет. — сейчас.. — Скарлетелла аккуратно встал, придерживая Краули за талию и дошел до шкафчика, доставая те же самые таблетки и подходя к столу с кружками чая. — держи. Краулинг слегка отстранился и дрожащими руками закинул таблетку, запивая теплым чаем. Скарлетелла вернулся на кровать, ставя ноги на пол и давая Краули получше усесться на своих коленях, обхватив парня еще крепче ногами и руками. Через несколько минут в груди появился жар, после чего стало легче дышать, и Краулинг продолжил, но все тело дрожало настолько, что, казалось, будто бы он на северном полюсе, а не в теплом доме и в уютных объятиях. Челюсть начала дрожать, из за чего был слышен клацающий звук, но хотелось продолжать. — Свет был везде выключен. Я зашел на кухню, пока Сильвер мыл руки в ванной. И увидел ее. Она лежала и.. О боже мой, ахахах.. — защитная реакция в виде смеха не дала продолжить свой рассказ.

"Я не звоню тебе где-то

четвёртый час И тебе странно, что это всё незнакомые чувства. Твои друзья что-то снова скажут про нас, Типа «вот как хорошо тебе без меня, хоть и грустно», Наверное, снова пойдут дожди Меня закроют руками ветки поломанных сосен, увы.

Но это снова будешь не ты."

Песня действительно помогает. Сейчас она не заставляет испытывать грусть, лишь успокоение и уют. Краулинг несколько раз тяжело вздыхает и выдыхает, после чего, продолжает. — она лежала на полу и извивалась, держась за голову. Молча, не издавая никаких звуков. Совсем. В этой тишине я просто стоял и смотрел на нее. Я стоял и- Краулинг проглатывает очередной ком, вставший поперек горла, после чего перед глазами все размывается от ещё больших слез. — я стоял и просто смотрел, как она умирает..— в конце предложения голос дрогнул, переходя на скулеж, но, спустя несколько секунд и рваных вдохов, Краулинг продолжил. — Я не мог пошевелиться, я не мог ничего сделать. Мое тело, словно перестало меня слушаться, перестало быть живым. П-потом подбежал Сильвер, садясь рядом с мамой и звоня в скорую. Он что то кричал, типа "Краули, ты почему стоишь? Ты почему не помогаешь?!", но.. я действительно не мог. Совсем ничего. Когда она прекратила двигаться, меня будто ударило током и я подбежал, садясь на колени и смотря на маму, хватая ее за руку. Она была холодной. Такой холодной.. А ее глаза.. Они были открыты и в них отражался свет от тусклой лампочки, стоявшей на столе. Они словно блестели, но, будто другим светом. Безжизненным. Мрачным. — парень тяжело выдохнул, хрипя, ведь рыдания начали буквально раздирать грудь, но останавливаться, почему то, не хотелось. Хотелось говорить. Говорить. Говорить. Много говорить. — Сильвер разрыдался прямо там, смотря на меня таким.. Таким жалостливым взглядом. А я просто смотрел в глаза матери, устремленные в потолок. Отмечал каждый перелив света. Каждый узор в ее радужке. Подмечал каждую деталь. Помню, где то у нее был ярко-голубой цвет, а где-то - более тусклый. Ее волосы растрепались, но она, по прежнему, оставалась великолепной и красивой. Лежа на полу на кухне и не дыша, она оставалась моей мамой. Тем человеком, благодаря которому я появился на свет. Благодаря которому я научился ходить, говорить, думать, рисовать. Тем человеком, с которым я ходил на озеро, смотреть на уток. Тем человеком, который постоянно готовил такой вкусный плов, который я любил всем сердцем. Тем человеком, ради которого я бежал домой после уроков, лишь бы обнять ее. — Краули поджимает губы, после чего продолжает. — тем человеком, который лежал на холодном кафеле и не дышал, смотря в потолок безжизненным взглядом. А у меня в голове не укладывалось, "как так? Почему?". Только с утра я сидел на контрольной по математике и ничего не понимал, думая, что это пиздец какая проблема. И я так ошибался. В тот момент я был готов отсидеть хоть сто контрольных по математике, получить хоть тысячу двоек, лишь бы увидеть ее взгляд. Пусть строгий, пусть негодующий из за плохих оценок, зато живой. — на этот раз дыхание полностью сбилось, не давая договорить то, что так хотелось. А хотелось сказать ещё многое. Сердце начало покалывать, а в груди начало все сжиматься. Руки намертво прицепились к одежде Скарлетеллы, который всхлипывал и также рвано дышал. Это успокаивало. Жалость. Сострадание. Пожалуй, это действительно то, что было так нужно сейчас. То, что израненное сердце так желало получить. — я с тобой. — слышится шепотом от Скарлетеллы, который сильнее прижимает к себе парня. Тепло. Уютно. Заботливо. Нежно. Краулинг несколько раз коротко и быстро кивает, после чего понимает, что стало легче дышать. — приехала скорая. Они забрали маму и увезли в больницу, а меня оставили дома. В тот момент Сильвер просто взял меня за руку и повел к нему домой. А я не понимал "зачем?". Такое ощущение, что я не просто волок свои ноги, держа его за руку, но и свое, уже бессмысленное, существование. Я не понимал, зачем куда то идти. Я не понимал, зачем ходить в школу. Я не понимал, зачем я иду за ним. Я не понимал, зачем я взял в руку ложку с теплым супом, который мне так мило положила мама Сильвера. Я не понимал, зачем я ем. Я не понимал, зачем мне жить. Для чего? Для кого? Надо ли мне это?.. — Краулинг снова судорожно вздыхает, жмурясь. — Но, знаешь, когда я лег спать на разложенной кровати, рядом с Сильвером, он так заботливо оставил включенным свет ночника. А потом так заботливо прочитал мне сказку на ночь. А потом так заботливо сказал о том, что мы всегда будем дружить. Всю свою жизнь. И тогда.. Вот тогда я, пожалуй, понял, зачем я ел, шел за ним, ходил в школу и жил. И почему я продолжаю это делать до сих пор. — это заставило Краули грустно улыбнуться, а Скарлетеллу залиться ещё большими слезами, которых, Краулинг, к сожалению, не видел. — на утро мама Сильвера отвезла нас на машине в больницу, где сказали, что моя мать умерла. У нее была аневризма. — кажется, на этом моменте оба парня на мгновение перестали дышать, но Краулинг хотел говорить дальше. Чтобы высказать всё, что на душе. — мы поехали обратно к Сильверу, а я будто ничего перед собой не видел. Я не знал, как мне вернуться домой. Казалось, будто если я зайду в ту квартиру, в ту кухню, я просто сойду с ума. Потеряю весь разум и потеряюсь в пустоте сам. Я был рад, когда Сильвер сказал, что я могу пожить у него. Думаю, в первые дни со мной было страшно связываться — слегка усмехнувшись из за защитной реакции, произнес Краули. — я ни с кем не разговаривал, даже с Сильвером. Прям вообще, мне будто язык отрубили. А через несколько дней меня забрала к себе тетя, которая до сих пор высылает мне деньги каждый месяц. Которой я благодарен не меньше, чем Сильверу и его семье, ведь она обеспечила меня всем, дала всё, что могла. Я хотел устроиться на работу, но тетя была против этого. Сказала, что на этой работе я только загнусь от рутины, которая меня из за переживаний съест быстрее. Потом сказала, что будет лучше, если я буду гулять и общаться с друзьями, пытаясь начать радоваться жизни. Только вот, общаться ни с кем не хотелось. Совсем. Даже с Сильвером. Многие ребята и одноклассники совсем не понимали моей отстраненности, я никому не рассказывал о случившемся, поэтому они прекращали общение, а мне было все равно. Ну прям совсем я ничего не чувствовал к ним. А Сильвер не отвернулся от меня. Даже когда я ему прямо говорил о том, что мне все равно и на него. Даже, когда я игнорировал его сутками просто потому, что он тоже был на кухне в то время и смотря на него, у меня всплывали воспоминания. Конечно, со временем, я понял, что это совсем не так, и что без Сильвера я бы действительно не справился. Я нуждался в нем. Но, несмотря на мои попытки его оттолкнуть, он был рядом и остается до сих пор. Скарлетелла на это лишь молчал, вжимаясь подбородком в плечо и запуская руки в черные волосы на затылке. Его плечи, кажется, слегка дрожали, но Краулинг это плохо чувствовал. Трек "Просто Леры" сменился на песню "это любовь - Скриптонит". Краули никогда не видел в плейлисте Эммы Блад эту песню. Парень знал ее. Знал каждую строчку, ведь с этой песней ассоциировались еще одни ужасные моменты. Он помнит. Все, до мельчайших деталей. Мысли начали смешиваться и уходить в другое русло, но рассказывать больше ничего не хотелось. Сейчас на одно мрачное воспоминание начало находить другое, заставляя появляться искорки в глазах от мгновенной боли. Непонятно было, моральная она или физическая, ведь болело сразу всё и везде.

"Я опять на районе потерял себя в одном из дворов, Ты опять мне трезвонишь, чтобы знать, что я жив и здоров. Среди тех пацанов, барыг и быков, машин, мусоров, Я пообещал бросить дуть и пить, ведь это любовь."

Кажется, в этот момент, парень перестал ощущать тепло, исходящее от роз. Краулинг вспоминает, как лежал на кровати и смотрел в потолок, в ожидании, что его "любовь" скоро явится домой. Как названивал ему сотню раз, но трубку никто не брал. Он уже давно знал, что его обманывают. Что ему изменяют, несмотря на все клятвы, на все мольбы о прощении. В голове оставалась пустота, переливаясь в сердце, замораживая его, не оставляя после себя ничего. Ни надежды, ни той самой любви.

"Руки в петли, руки прямо как узлы, руки на замок Руки в пепле, губы об твои губы, глаза в потолок Я снова в дверях, руки врозь, прости, что валюсь с ног Я снова пообещал всё, что смог, ведь это любовь."

"Он и вернулся домой, шатаясь. Как же я ненавидел его за это, как же проклинал. Было так больно. А я ведь совсем не понимал, что я ему не нужен. Думал, он исправится, несмотря на все предостережения от Сильвера. Несмотря на то, что я сам чувствовал, что что то не так." Челюсть начала стучать еще больше, а по спине пробежался озноб. Тепло и уют, излучаемое любимыми лепестками розы, вмиг погасло. Но сказать Скарлетелле о том, чтобы он выключил трек, парень не смог. Он просто надеялся, что сейчас сможет отпустить и эту боль, в руках любимого человека. Чтобы теперь эта песня ассоциировалась только с ним, но, пока что, выходило плохо, а тепло заменялось холодом, окутывая парня все больше, замораживая, заставляя зажившие раны на сердце снова кровоточить.

"Ещё одной тёмной ночью, каждый твой вдох И каждый твой выдох кричит об одном Ещё одним холодным утром — руки без слов Кричат об одном: «Это любовь»."

"Помню, как стальные руки сжимались на моем горле. А еще, как было холодно в ту ночь. Кажется, мои пальцы еще никогда не были настолько холодными, как тогда, когда пришел Сильвер, оттаскивая пьяную мразь с меня. Он был, как всегда, вовремя."

"Ты опять в телефоне ищешь сообщения шлюх, пока сплю.

Ты опять их находишь, будишь и орёшь; все нервы к нулю.

Среди кресел, столов и полок, посуда в пол, я тебя ловлю.

Ты снова прощаешь всё, а руки говорят: «Я люблю».

Я опять с самолёта в самолёт, в поезда.

Ты опять в переезде пять часов, не устав.

Я с дороги в дом, ты туда же, всё в привычных цветах.

Ты опять оторвёшь, не удержав «я люблю»."

"Я ненавидел парня, сидящего на мне, всей душой. Кажется, это единственный человек, которого я не смог простить и отпустить. И, скорее всего, никогда не смогу. Я помню его руки, сжимающиеся прямо у горла. Его пьяное дыхание и нос в белом порошке. Его блестящие холодом и безразличием глаза, когда он душил меня. Я никогда этого не забуду. Я всегда буду ненавидеть, никогда не смогу понять. От одних его мыслей, которые я читал в его лице, в глазах, наполненных яростью, желающих меня убить прямо здесь, я чувствовал себя ничтожеством. Тем, чья жизнь ничего не значит. Тем, что можно так легко выкинуть из своей жизни и из жизни других людей, лишая меня права на глотки воздуха. Интересно, за что? За то, что я впустил его к себе домой? За то, что налил горячий чай, который разливался по полу от разбитого стекла? За то, что был всегда готов его простить? Непонятно. Больно. Страшно. За что он хотел меня убить?" Эмоций стало слишком много. Они сдавливали, не давая даже издать звука. Они делали ещё больнее, ещё хуже, зарывали на самое дно. И было уже неважно, где находится Краулинг. И с кем он находится. Обнимает его кто то или нет. Вместе с этим треком, кажется, парень терял всё, что приобрел за это время: эмоции, желание жить, желание двигаться дальше. Эти воспоминания, накладываясь одно на другое, заставляли пульс зашкаливать, а слезы, что так помогали справляться с болью, прекратить идти. Зубы начали скрепеть от того, с какой силой их сжал парень, смотря перед собой и пытаясь абстрагироваться от этой боли хотя бы на минуту, хотя бы на секунду. Голос. Шепот. Такое трепетный и нежный. Глаза распахнулись вместе с расслабившейся челюстью. — ещё одной тёмной ночью, каждый твой вдох, и каждый твой выдох кричит об одном, ещё одним холодным утром, руки без слов кричат об одном: это любовь.. Из потока неприятных воспоминаний вырывает спокойный, мягкий шепот Скарлетеллы, поющий эти строчки прямо в ухо парню. Он опаливает своим дыханием кожу. Проходится импульсом по мозгу, отдаваясь в затылок и перебегая в сердце, после чего снова в голову, забирая всю боль и рассыпаясь мурашками по всему телу. Они бегут вместе с кровью, по венам, доставая до каждой подушечки пальцев, начиная слегка их колоть. — ещё одной тёмной ночью, и каждый твой выдох кричит об одном. Ещё одним холодным утром, руки без слов кричат об одном.. "Скажи, что это любовь. Допой этот куплет, заполняя собой всю пустоту. Занимая собой только самые нежные строчки песни, дотронься до моего сердца снова. Заполни собой всё и полностью, не оставляя во мне плохих воспоминаний. Ты можешь это сделать. Я хочу, чтобы ты это сделал. Только ты можешь спасти меня." Руки снова впиваются мертвой хваткой в одежду парня, который продолжал петь. Назло бывшим, назло всем мыслям, так назойливо донимавших Краулинга, назло всем плохим воспоминаниям, с которыми, казалось, парень останется жить навсегда. Назло кровоточащему сердцу, на которое снова "лепили пластырь". — ещё одной тёмной ночью, каждый твой вдох и каждый твой выдох кричит об одном... "Пожалуйста." Сердце неумолимо бьется в бешеном темпе, а удары отдаются прямо в солнечное сплетение. Что то внутри подсказывало, что, если любимые розы допоют эту песню, они займут своим алым свечением всю пустоту, которая не дает и полноценного вдоха сделать. — это любовь. Мурашки накатывают ещё одним потоком, разливаясь по всему телу, снимая оковы и сжатие легких. Рыдания вырываются из груди, заменяясь невероятным теплом и легкостью. Счастьем заполняя все дыры, унося все воспоминания с этой песней прочь, словно цунами обрушиваясь новыми - приятными. Сейчас горячие слезы бегут по щекам, а хриплый голос певращается в вой и скулеж, но это была победа в схватке между ужасными воспоминаниями и розами, так ярко отливающими алым цветом. Кажется, они действительно заполнили собой все - они светились так ярко, как звезда на елке в Новый год. Они затмевали своим светом все переживания, весь холод, превращая то, что сидело внутри столько лет в пыль своим свечением. Они горели так ярко, так пламенно. Сейчас они излучали такое тепло, которое смогло пробиться сквозь тонну льда и тьмы, обнимая своими лепестками и утыкаясь в плечо. Этот огонь полностью растапливает собой холодные руки матери, лежащей на полу. Холодные руки, сжимающиеся на горле. Холодные пальцы Краулинга в тех воспоминаниях. Это все уносится далеко и прочь. Это все отпускается в этот самый момент, когда по телу расползаются мурашки, рыдания превращаются в тихие всхлипы, а розы даже никогда и не узнают о том, что одним горячим шепотом смогли избавить лютиков сразу от двух камней, лежащих на них и придавливающих к земле. Это свобода. Музыка затихает сама собой на несколько секунд от того, что включается новый трек, заставляя эхом проигрывать "это любовь", сказанное Скарлетеллой. Да, он смог. Он определенно вытеснил безжизненный взгляд матери в воспоминаниях. Вытеснил удушье и блестящие яростью глаза, направленные на Краулинга. Теперь эта песня будет ассоциироваться только со Скарлетеллой. Только с ним. Только с любимыми розами, дарящими свою любовь. Любовь, без сомнений. Искренняя, теплая. Алая.

"Dark beach - Pastel ghost"

"Talk to me as I am sleeping

Поговори со мной, пока я сплю,

Hold me while I'm dreaming

Обними меня, пока я вижу сны.

Honestly I could just breathe you in

Честно, я могу просто вдыхать тебя.

Met you when my heart was bleeding

Встретил тебя, когда мое сердце кровоточило

I'm constantly feeling

Я постоянно чувствую

Drifting through an endless reverie

Потерянность в бесконечной грёзе."

Легко. Тепло. Люблю. Так люблю. Спасибо. Так приятно. Так комфортно. Так нежно. Сердце трепещет, а мысли буквально выключаются одна за другой. Сейчас есть только слабые лучи уличного фонаря, светящие в окно, руки, так крепко обнимающие парня, прерывистое и горячее дыхание после истерики. Краулинг слегка отстраняется и заглядывает в лицо Скарлетелле, а тот опускает руки вниз, прекращая обнимать. Мокрые ресницы подрагивают, а щеки красные, как и нос вместе с алыми и слегка пухлыми губами. Это оно. Теперь все предельно ясно, пусть и видно было плохо, а глаза невероятно щипало. Сейчас, при свете от ночных фонарей, что запускали свои блики в окно, можно было заметить, как они отражаются на нижней губе Скарлетеллы и в каждой слезе, которая скатывалась по щеке. Краулинг разжимает затекшие пальцы, отпуская одежду парня, после чего ведет бледным запястьем вниз, проводя по руке Скарлетеллы и останавливается на пальцах, сначала обвивая мизинец Скарлета своим. Через несколько секунд, получив ответное действие, сплетает их пальцы, продолжая смотреть в глаза, в которых зрачок расширился до невероятных размеров и в нем появился какой- то огонек.

"Twilight moon, interlude

Сумеречная луна, интерлюдия,

Fell in love in my youth

Юношеская влюбленность,

On a cloud, not a sound

Счастлив, ни звука.

Silent kiss just like this

Тихий поцелуй, как сейчас."

"Хочу. Хоть на миг, дай прикоснуться к тебе так, как этого желает мое сердце." Краулинг слегка наклоняет голову вбок, приближаясь к губам Скарлетеллы и прикрывая глаза. Тот не сопротивляется, лишь сжимает их пальцы крепче то ли от волнения, то ли пытаясь развеять сомнения. Губы тянутся ближе, оставляя между ними около нескольких миллиметров, медля. Давая возможность Скарлетелле отстраниться, либо пойти навстречу. Чувствуется горячее дыхание на коже. Чувствуется, как воздух между их губами, словно электризуется, притягивая их ближе. Еще ближе. Через несколько секунд Скарлетелла подается вперед, тоже прикрывая глаза. Касание. Невесомое, почти нечувствующееся. Нежное. Отстранение. Снова сближение и еще одно мимолетное касание. И вновь отстранение. Пальцы сплетаются все крепче, когда алые губы, наконец, можно весомо ощутить на своих. Гладкие, мягкие. Краулинг слегка сминает нижнюю губу Скарлетеллы, а тот, будто бы поняв, как именно нужно действовать, начинает отвечать, делая также с верхней губой Краули. Несколько секунд, после чего опять отстранение. Щеки пылают, горят вместе двумя сердцами, прижатыми друг к другу. Две души сплетаются воедино, помогая друг другу побороть свои страхи, справиться с грузом прошлого. Краулинг тихо выдыхает и кладет голову на плечо Скарлетеллы, ничего не говоря. Молча. Тихо. Здесь не нужно слов, колотящиеся сердца говорят сами за себя. Лепестки роз, которые ложатся обратно на талию и сжимают так крепко, говорят сами за себя. Счастливая и неосознанная улыбка на лице говорит сама за себя, пусть слезы и капают на итак слегка влажные губы после поцелуя, придавая солоноватый вкус. Мне тепло. Свет расползается по груди, заставляя полностью расслабиться в руках любимого человека с пониманием того, что лютики, оказывается, тоже были любимым цветком для роз. Сейчас это было предельно понятно.

*

Неизвестно, сколько парни просидели в тишине и молчании, но сейчас появилось желание сказать о своих чувствах. Не показать, а выразить их в устной форме. Кажется, хотелось завизжать, кричать так, чтобы весь мир услышал о том, как сейчас счастлив Краулинг. — Краули. — слышится хриплым шепотом от Скарлетеллы, прерывающим собственные мысли.— когда то я думал, что никто не сможет пробраться через стену боли, разочарования, потухших глаз, не верящих в любовь и ее проявления, через тьму, окружающую меня везде, следующую за мной по пятам. Но сейчас я встретил тебя. — Скарлетелла делает судорожный вдох, после чего продолжает. — ты смог это сделать, ведь ты - самое яркое существо, что есть на земле. Ты свет, озаряющий мою жизнь, переливающий лучи через мою непроглядную и туманную пустоту. Ты и есть "любовь". Ты - каждая буква этого слова. Каждая мысль о любви с момента нашего знакомства создавала именно твой образ перед моими глазами, которые, благодаря тебе, сияют также ярко, как и ты. Спасибо тебе. Господи. Мурашки снова пробегают по телу, заставляя испытывать странное чувство. Мыслей так много, но, кажется, и ни одной. Хочется так много сделать, но, кажется, и ничего. Любовь проникает в каждую клеточку, в каждый судорожный вдох. Она заполняет собой всё, заставляя хотеть прижаться ещё сильнее, что было невозможно. Заставляя хотеть слиться с этим человеком воедино. Дыхание сбивается восхищением, а брови снова приобретают форму домика. Это не выразить словами, кажется, эмоциональный диапазон сейчас просто разлетится в клочья от давления изнутри. Спустя несколько минут, Краули, все же, собирается с мыслями, пусть и сказать что то всё равно удается с большим трудом. — я люблю тебя, Скарлетелла. Всей душой и всем сердцем. Так- Собственное дыхание и всхлипы заставляют заикаться. — так сильно люблю тебя.. — плечи снова начинают дрожать, а слезы хлынули новым потоком, из за чего Краули начал вытирать их рукавами, но Скарлетелла взял парня за предплечья и отстранил от себя, смотря на его лицо и улыбаясь. Спустя несколько секунд длинные бледные пальцы перехватили вытирающие слезы запястья, после чего Скарлет приблизился и начал целовать соленные дорожки на лице Краули. Сначала он нежно коснулся губами щеки. Потом поцелуй ощущался под глазом, откуда текли слезы. Потом на подбородке. Потом на переносице. Потом на виске. Потом на лбу. После чего Скарлетелла на секунду медлит, но, касается и губ. Снова. Нежно, почти невесомо. — и я тебя люблю, чудовище. Так сильно.