Mass Effect: Меж двух миров

Солнце уже склонялось к горизонту, когда Гаррус и Кэти начали восхождение на вершину горы. Тяжёлая тишина повисла между ними, словно туман, сгустившийся над тропой. Каждый шаг отдавался эхом в душе, напоминая им обоим о той реальности, от которой они так отчаянно стремились сбежать. Что, несмотря на все попытки, мир вокруг них оставался прежним. Они всё ещё были турианцем и человеком, двумя противоположностями одного конфликта. Гаррус чувствовал, как мандибулы начинают непроизвольно подёргиваться, выдавая внутреннюю борьбу, но он хранил молчание, продолжая вести их вперёд. Он объяснил Кэти, что они поднимаются на возвышенность, чтобы осмотреться и найти кратчайший путь к Третьему Квадранту. Однако за этим рациональным объяснением крылась куда более глубокая истина. Он оттягивал тот момент, когда придётся расстаться с ней. Снова. Каждый шаг приближал его к конечной точке... и при этом... уводил дальше от всего, что он знал, от того, кем он должен был быть. Турианцем. Офицером Иерархии. Кто он теперь? Кем он станет, если пройдёт этот путь до конца? Эти вопросы рвали душу острыми когтями, и Гаррус старался подавить их, сосредотачиваясь на главном: защитить свою спутницу. Поднимаясь в гору, Кэти то и дело ловила себя на том, что не может оторвать взгляд от спины Гарруса. Она изучала причудливые неровности его панциря, следила за движением мышц под пластинами. Всё в нём было таким нечеловеческим, и в то же время... таким родным и близким. От этого осознания на душе становилось ещё тяжелее. Её мир сузился до звука его дыхания, ритма его шагов. Как это произошло? Как турианец – воплощение всего, чего её учили бояться и ненавидеть – стал её опорой и спасением? Рациональная часть сознания протестовала и кричала о том, что это безумие и что впереди её ждёт лишь душевная боль и разбитое сердце, а то и что похуже. Как она позволила себе так привязаться к тому, кто никогда не будет принадлежать ей по-настоящему? Гаррус остро ощущал её взгляд на своей спине. Слышал её прерывистое дыхание, когда они преодолевали особенно крутой участок подъёма, улавливал тонкие изменения в её запахе, говорящие об усталости и печали. Инстинкт требовал развернуться, заключить её в объятия и пообещать, что всё будет хорошо. Но он знал, что это было бы ложью, а Гаррус Вакариан не был лжецом. Вместо этого он продолжал идти, пытаясь найти выход из, казалось бы, безвыходной ситуации. Должен же быть способ обеспечить её безопасность, убедиться, что она вернётся к своим, не скомпрометировав при этом себя самого? Если такой и был, турианец пока его не нашёл. Все планы, рождавшиеся в голове, рушились под тяжестью обстоятельств. Несколько часов тяжёлого перехода привели их к небольшому плато. Гаррус поднял руку, останавливая Кэти, и направился к краю обрыва, чтобы рассмотреть окрестности. Всего несколько десятков шагов отделяли их друг от друга, но эта дистанция казалась бесконечной. Чувство было иррациональным, и он это знал, но не мог отделаться от ощущения, что каждый шаг врозь приближает их неизбежное расставание. Кэти смотрела, как он уходит, и сердце мучительно сжалось. Ей хотелось окликнуть его, попросить не бросать её даже на несколько минут. Но она прикусила губу, заставляя себя молчать. Нельзя было проявлять такую слабость, особенно сейчас, когда они были так близко к... к чему? К спасению? К прощанию? Неопределённость вызывала почти физическую боль. Гаррус осматривал окрестности, острый взор сканировал распростёртый внизу пейзаж, а мысли возвращались к ней. И к воспоминанию об этом утре у реки. Когда он унёс её в укрытие, подальше от палящего солнца, и настоял на том, чтобы нанести меди-гель на слегка порозовевшую кожу. Образ был таким ярким, что он буквально почувствовал её запах – ту особенную смесь человеческого мускуса и чего-то уникального, присущего только ей. Он вспомнил, как она подалась навстречу его руке, прикрыв глаза, а с губ сорвался тихий вздох. – Мне нравится, как ты меня трогаешь, – прошептала она едва слышно. Слова прокатились дрожью по всему телу, пробуждая новую волну желания. – Хорошо, – прорычал Гаррус в ответ. – Потому что я вряд ли смогу остановиться. Его когти нежно скользнули вдоль её позвоночника, оставляя бледно-розовые полосы. Кэти вздрогнула от прикосновения, по рукам побежали мурашки. Гаррус склонился ближе, глубоко вдыхая её запах, потёрся носом о шею, дразня кожу мягким движением мандибул. Она повернулась к нему, в глазах блестели непролитые слёзы. Тонкие пальцы невесомо очертили синий узор на его лицевых пластинах. Турианец прильнул к её ладони, издавая низкое урчание. – Гаррус, – её голос дрожал, слова застряли в горле, но договаривать было не нужно. Он читал всё в её глазах. Он притянул её ближе, крепко обнял, поражаясь тому, как гибкое человеческое тело идеально встраивалось в его грубую форму. На мгновение они просто существовали вместе, находя утешение друг в друге. Но даже в этот момент близости реальность не отпускала их. Взгляд Кэти затуманился печалью, и она закусила губу — жест, который Гаррус уже научился распознавать как знак сильного напряжения. – Это не ошибка, – проурчал он, нежно перебирая шелковистые пряди. Она кивнула, но тень тревоги не покинула её лица. Они просидели так долгое время, прижимаясь друг к другу, пока линдорское солнце прочерчивало свой путь по небу, удаляясь от зенита. Оба понимали, что вскоре им придётся покинуть своё временное убежище. Но в этот миг, в этом месте они позволили себе просто быть. Теперь же, стоя на продуваемом всеми ветрами плато, Гаррус чувствовал, как та же самая печаль грозится поглотить его целиком. Воспоминания о недавних минутах нежности лишь обостряли ощущение необратимости. Он с усилием стряхнул наваждение и обернулся туда, где ждала Кэти. На фоне бескрайнего зелёного леса она казалась невероятно хрупкой и такой пронзительно родной. Гаррус открыл было рот, собираясь произнести слова утешения, как вдруг все инстинкты в его теле пришли в состояние боевой готовности. Нечто новое появилось в воздухе, чужой запах, от которого пластины сжались, а мышцы напряглись. Враги. Медленно, но уверенно они двигались в этом направлении. Разум Гарруса моментально оценил угрозу. Как минимум пятеро, идут тихо, осторожно, но недостаточно осторожно. Их шаги были почти неслышными, неразличимыми для человеческого уха, но турианский слух безошибочно улавливал каждый шорох листвы, каждый предательский хруст ветки под ногами. Кэти мгновенно уловила перемену в Гаррусе. Его поза изменилась с настороженной на хищную в одно мгновение. Она видела, как он втягивает ноздрями воздух, медленно поворачиваясь к зарослям за её спиной. Пираты! Теперь она тоже слышала, как они пробираются сквозь кустарник, подходя всё ближе. Сердце замерло. Снова взглянув на турианца, она невольно вздрогнула. Его глаза потемнели, мандибулы разошлись в стороны в угрожающем оскале. Она уже видела его таким раньше, в тот день, когда впервые встретила в зарослях Линдора. – Гаррус, – прошептала она, страх сдавил её горло. Но он, казалось, ничего не услышал. Всё его внимание было приковано к надвигающейся угрозе. Тело приготовилось к бою, рука скользнула к винтовке доведённым до автоматизма движением. Ветер доносил звуки приглушённых разговоров: – ...тепловые сигнатуры в этом направлении... – ...могут быть выжившие, будьте начеку... Когда он заговорил, его голос прозвучал глухим, утробным рычанием, от которого стыла кровь: – Люди. Всего одно слово. Но сочащееся такой ненавистью, такой яростью. Поисковый отряд Альянса – без сомнений. По тому, как напрягся Гаррус, она поняла: он пришёл к тому же выводу. Они стояли на краю обрыва, без пути к отступлению. Бежать было некуда. Но она знала, что турианец и мыслить не будет о бегстве. Он останется и будет сражаться. До последнего. Паника захлестнула её, когда Гаррус поднял винтовку, выцеливая приближающийся патруль. Шаги и голоса нарастали, словно грозовой фронт, с каждым ударом в груди становясь всё отчётливее. И вдруг с пронзительной ясностью она осознала, что наблюдает за последними секундами их хрупкого союза, который рушился у неё на глазах. — Пожалуйста, Гаррус, — взмолилась она, голос дрожал. — Пожалуйста, не делай этого. Но турианец никак не реагировал. Глаза его оставались холодными и сосредоточенными, дыхание ровным, пока он готовился нажать на спусковой крючок, зная, что этот выстрел, скорее всего, приведёт к его гибели. Кэти замерла, наблюдая, как мир вокруг неё словно застыл. Время растягивалось и деформировалось, и она видела вспышки будущего — Гаррус падает под градом пуль. Синяя кровь впитывается в жадную почву Линдора. Сама она кричит, когда солдаты Альянса оттаскивают её прочь от его бездыханного тела. Ужас и боль потери накрывают волной, и она забывает, как дышать. Она зажмурилась, пытаясь усмирить бешеный стук сердца, и вдруг уловила внутри себя едва различимый шёпот. Дыхание перехватило от знакомого покалывания на кончиках пальцев, от тихой пульсации под кожей – её биотика! Слабая и ненадёжная, еле осязаемая. В этот миг Кэти поняла, что должна сделать. И это решение разбивало её сердце на тысячу осколков, одновременно принеся странное чувство успокоения. Сделав глубокий вдох, она обратилась вглубь себя. Кулаки сжались, ногти впились в ладони так сильно, что выступила кровь. Металлический запах, казалось, пронзил боевой настрой Гарруса, заставляя его обратить на неё взор как раз вовремя, чтобы увидеть... Мир вокруг неё начал переливаться фиолетовыми всполохами, пока Кэти собирала всю энергию, накопленную телом за дни восстановления. Боль была невыносима. Ей казалось, что её разрывает изнутри, но она не останавливалась. Гаррус видел искажённое усилием лицо, видел, как биотическое поле окружает её, вспыхивая, угасая и вспыхивая снова, будто пламя на ветру. Он вдруг понял, что она собирается сделать, и часть его существа отказывалась в это поверить. Неужели она способна... Он почувствовал, как ноги отрываются от земли, а тело поднимается в воздух под воздействием невидимой силы. Она вложила в этот последний биотический всплеск всё без остатка, чтобы спасти его от самого себя. Последним, что запечатлелось в памяти перед падением, были её глаза, из которых струились такие странные для турианца человеческие слёзы. Когда Гаррус исчез за краем обрыва, Кэти ощутила, как что-то ломается внутри. Она закричала, и этот истошный, отчаянный крик эхом разнёсся по окрестностям. Биотическая отдача обрушилась на неё с такой силой, что ноги не выдержали. Мир закружился в вихре, и она упала на колени. Каждый нерв вопил и протестовал, мышцы содрогались от спазмов. Зрение затуманилось, тёмные пятна плясали по краям. Кровь капала из носа, а голова, казалось, вот-вот расколется на части. Она почувствовала металлический вкус во рту, смутно осознавая, что прикусила язык. Сквозь туман до неё едва доносились человеческие звуки. Однотональные голоса что-то говорили, но она не понимала. — Она из выживших...? — Трудно сказать... Во что она одета? — Мэм? Вы меня слышите? Слова казались пустыми, были лишены всякого смысла и значения после того, что она только что сделала. Гаррус... Боже, Гаррус. Жив? Или она его убила? Эта мысль вызвала новый поток боли, сильнее любого физического истощения. — Вы одна? Одна. Слово гулко прозвучало в голове, жестоко напоминая о сделанном выборе. Да, теперь она была одна. Как никогда прежде. Обрывки разговоров казались далёкими. Единственное, что имело значение, — это огромная пустота, оставшаяся там, где ещё мгновение назад был Гаррус. — Ты говорил про два сигнала, Адамс... — Знаю, сэр. Второй... исчез... — Что значит «исчез»? — Не уверен. Возможно, сбой. — Проверить периметр. Тут могут быть и другие. — Свяжитесь с медотсеком, сообщите, что мы нашли одну в тяжёлом состоянии... — Проверьте личность... Кто-то дотронулся до её шеи, чтобы считать имплант. Кэти дёрнулась в сторону, и движение заставило вновь закричать от боли. — Всё в порядке, мэм. Мы не причиним вам вреда... Вы в безопасности... В безопасности… Что это вообще значит в этом месте? — Чёрт возьми... Капрал, посмотрите-ка сюда... — Немедленно свяжись с капитаном... Доложи, что мы её нашли. Спасительная тьма поглотила все мысли и чувства.

***

Стук заставил Кэти вздрогнуть. Она медленно поднялась с кровати, в нерешительности посмотрев на дверь. Каюта была погружена в полумрак — глаза всё ещё болели от яркого света. Собрав всю свою волю в кулак, она проговорила: — Войдите. Панель беззвучно отъехала в сторону, и на пороге возник Кайден Аленко. Он вошёл осторожно, тут же заметив её напряжённую позу и настороженный взгляд. Что было вполне объяснимо после всего, что она пережила. Он сделал несколько шагов внутрь каюты и остановился, не решаясь подойти ближе. Кэти немного расслабилась при виде человека, который пришёл ей на помощь, и встретила его лёгкой улыбкой. — Капитан, — произнесла она. Аленко ответил сдержанным кивком. — Мисс Шепард. Он старался говорить спокойно и размеренно, чтобы не волновать её. Кайден внимательно осмотрел девушку, отметив про себя, что она выглядела лучше. Однако следы перенесённых испытаний всё ещё явно читались на её лице — под глазами залегли тёмные тени, на виске виднелась желтовато-зелёная гематома. Обычно сияющая здоровьем кожа теперь казалась бледной и истощённой, словно из неё выкачали всю жизнь. Почти две недели поисков, бессонных ночей, неведения и страха за её судьбу — и вот она стояла перед ним, раненая, возможно, сломленная, но живая. Чувство глубокого облегчения охватило его, и он с трудом сдержал поток несвойственных обычно сдержанному капитану эмоций. Кэтрин. Аленко вернулся из размышлений в реальность, осознав, что между ними повисло неловкое молчание. Он прокашлялся и произнёс: — Просто хотел узнать, как вы себя чувствуете. — Лучше, спасибо, — ответила она. И хотя голос звучал искренне, глаза избегали его взгляда. Она обхватила себя руками, как будто сдерживала что-то внутри. Даже простое общение требовало усилий, каждое слово тщательно выверялось, чтобы не выдать всей глубины пережитого кошмара. Аленко продолжил свой визуальный анализ её состояния, тренированный глаз не упускал ни одной детали. Она действительно выглядела лучше, подумал он, но улучшение было относительным. Когда её доставили на корабль, Кэтрин была без сознания, с признаками обезвоживания и сильного истощения нулевого элемента. Образ её безжизненного тела на руках спасательной команды навсегда был выжжен в его памяти. Первичный осмотр выявил признаки физического насилия, ушибы, растяжения и сотрясение мозга. Отстранённый, холодный язык медицинского отчёта едва ли мог передать то, что ей пришлось пережить. Дальнейшее обследование оказалось невозможным, так как она очнулась, пришла в состояние повышенного возбуждения, не подпускала к себе медиков, а её поведение граничило с истерией. Причина столь бурной реакции вскоре стала понятна — как только пришли результаты анализа крови. То, что он увидел, потрясло его до глубины души. Токсикологический скрининг выявил следы самых разных наркотических веществ – галлюциногенов, психоделиков, седативных средств, стимуляторов – немыслимый коктейль, который ясно говорил о том, что с ней случилось. И от этого осознания кровь стыла в жилах. Она была в плену у местных работорговцев, её накачивали наркотиками и пытали. И может, даже... Он не мог заставить себя закончить эту мысль. Кулаки непроизвольно сжались, костяшки побелели. Мысль о том, что кто-то причинил ей боль, подверг такой жестокости приводила в ярость, а желание найти и покарать виновных разрывало на части. Но он подавил в себе эти порывы, зная, что его гнев лишь напугает её сильнее. – Медики сказали, что вы отказались от полного обследования, – осторожно произнёс он, мягким, но обеспокоенным тоном. Он хотел помочь, понять, но боялся давить слишком сильно. И не зря. Она тут же напряглась, резко выпрямила спину, словно готовясь к удару. Тень пробежала по бледному лицу, а глаза затуманились воспоминаниями, которые она отчаянно пыталась подавить. – Уверяю вас, со мной всё будет в порядке, – твёрдо сказала она. Сердце Аленко сжалось при этих словах. Он слишком хорошо знал этот фасад, которым так часто прикрываются жертвы насилия, отчаянно делая вид, что они «в порядке», когда всё совсем наоборот. Зашло ли это насилие так далеко, как он опасался? Капитан Альянса был наслышан о том, что работорговцы делают с девушками вроде неё, как используют, как заставляют их желать смерти. Мысль о том, что это случилось с его Кэтрин, была просто невыносима. Неизвестность терзала изнутри, не давая покоя. – Возможно, женщина-врач была бы более подходящим вариантом... – он не договорил, надеясь, что она поймёт его предложение. Однако реакция была мгновенной и резкой. – Я же сказала, что буду в порядке! – почти прокричала она. Боль отдавалась в каждом её слове. – Я лишь хотел... – начал было Кайден, но не договорил, чувствуя всю свою неловкость, не зная, что и сказать. С какой стороны подступиться к травме такого масштаба? – Я знаю, – её тон смягчился, в нём зазвучал оттенок вины за столь резкие слова. Она понимала, что капитан лишь пытался помочь. Он преодолел половину галактики, чтобы отыскать её, и теперь возвращал её домой. Выражение лица Аленко оставалось непроницаемым, как всегда, но она могла разглядеть беспокойство, скрытое под этой маской. Напряжение в его челюсти и морщины вокруг глаз выдавали внутренние переживания. Её отпор и нежелание говорить о пережитом доставляли ему боль. — Они... пытали меня, — слова сорвались с губ раньше, чем она успела их остановить. Кэти отвела взгляд, устремив его куда-то за плечо капитана. — Испытывали мою биотику, — признание, как резкое снятие повязки с незажившей раны, обнажило её, вызвав новое кровотечение. Его изрезанное шрамами лицо дрогнуло, вспышка ярости мелькнула в глазах, но он тут же подавил её. Аленко лишь кивнул, не в силах найти нужных слов. Всё, как он и предполагал, чего так страшился. И всё-таки... Она была жива и стояла прямо перед ним. Несмотря на всё его облегчение, капитан невольно задавался вопросом: как ей удалось бежать? Она просто не могла сделать этого самостоятельно в том состоянии, в котором её обнаружил спасательный отряд. Кроме того, с собой у неё была сумка с припасами, а сама Кэтрин была одета в турианскую тунику, что вызывало ещё больше вопросов. Она встретила турианцев в лесах Линдора? Тогда почему они не захватили её в плен? Или ей помог кто-то в логове пиратов? Слишком много вопросов роилось в его голове, каждый порождал собой новые. Но Кайден понимал, что сейчас не время наседать на неё с расспросами. Она всё ещё была слаба, и его попытки выведать, что же всё-таки произошло, лишь усугубят её состояние. — Вам что-нибудь нужно? — спросил он голосом, таким не похожим на привычный сдержанный тон. Её прекрасные лиловые глаза встретились с его холодными серыми, и на мгновение капитану показалось, что он может заглянуть в самую её душу. Боль, страх, смятение — всё это было там, кружилось в зачаровывающих глубинах. Она колебалась, её губы слегка приоткрылись, словно собираясь что-то сказать, но промолчала. Лишь отрицательно покачала головой. Он хотел протянуть руку, предложить утешение, но сдержался, опасаясь нарушить хрупкие границы, что их разделяли. Затем Кэти сменила тему, спросив: — Я так понимаю, это ваша каюта? — Да, — кивнул он, снова чувствуя неловкость. Мысль о том, что она находится в его личном пространстве, окружённая его вещами, всколыхнула внутри нечто, что он поспешно отбросил в сторону. — Надеюсь, вам тут удобно. — Вам правда не стоило, капитан… — начала она, и проблеск прежней мягкости проступил в её тоне. — Это единственная каюта с горячей водой, — пояснил он, пытаясь приуменьшить значимость своего жеста. Кэти улыбнулась — нежный румянец окрасил её щёки. Вот она, подумал Аленко, его Кэтрин, всё ещё там, под слоями боли. — Что ж, в таком случае, благодарю вас, — смущённо проговорила она. Разговор сошёл на нет, и Кайден знал, что пора уходить, но ноги будто приросли к полу. Кэти наблюдала за ним с нерешительностью. Он почти не изменился с тех пор, как они виделись в последний раз — та же безупречная военная осанка, нечитаемое выражение лица и серые глаза, которые, казалось, таили скрытую глубину. Шрамы на его лице затянулись, но их следы останутся навсегда как молчаливые свидетели страшного боя, через который он прошёл. Они тянулись через всю правую часть его лица, от брови до самой челюсти. Две глубокие рваные раны, оставленные острыми как бритва когтями. Турианская метка вызывала трепет и уважение у остальных солдат Альянса, так как все знали, что человек не выстоит против турианца в ближнем бою. Никто ещё не переживал подобного столкновения. Никто кроме Кайдена Аленко. Он прошёл через ад и вернулся оттуда живым. И его шрамы её совсем не пугали. Как раз наоборот — они делали его более человечным, более уязвимым. И всё же каждый раз, когда они разговаривали, он отворачивал лицо немного в сторону, словно пытаясь скрыть то, что скрыть было невозможно. Конечно, он пришёл за ней. Никого другого она и не ждала. Кэти знала, что он не оставит камня на камне на этой планете, пока не найдёт её. Она была полна благодарности к человеку, спасшему её жизнь, но эта благодарность тесно переплеталась с множеством других противоречивых чувств, в которых она теперь безуспешно пыталась разобраться. Аленко стоял в дверном проёме. Его взгляд веял заботой, слова звучали успокаивающе, а лицо было таким… человеческим. Именно этого она жаждала с тех пор, как её уволокли в то жуткое подземелье. Увидеть человеческое лицо. И вот теперь она здесь, рядом с мужчиной, который всегда внушал ей чувство защищённости. Так почему же всё, о чём она думала, был он? Его небесные глаза, его хищная ухмылка, самодовольное выражение лица и нежное прикосновение, от которого закипала кровь... Мысли о Гаррусе захлестнули волной, затягивая в пучину спутанных эмоций — страха, волнения, тоски и вины. Как примирить эти чувства с безопасностью и комфортом, которые олицетворял собой капитан? В этот момент взгляд Аленко стал просто невыносим — хотелось отвернуться, спрятаться, исчезнуть. Его глаза проникали глубоко внутрь, будто читая каждую мысль, каждое ощущение. Вся её боль, страх и бессилие оказались обнажены перед ним. Разумеется, он хотел узнать, что случилось. Но как ему рассказать? Как найти нужные слова? Он никогда не сможет понять. Она и сама не до конца понимала. Кайден увидел, как она вновь залилась краской под его пристальным взором, и понял, что задержался достаточно. Он выпрямился, возвращаясь к привычной военной выдержке. — Мы прибудем на Иден Прайм через три часа, мисс Шепард. Ваш отец будет ждать вас там. А пока отдыхайте. Ещё раз коротко кивнув, он поспешил покинуть каюту прежде, чем она увидит всё, что таилось в его глазах. Когда дверь за ним закрылась, Кайден сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями и чувствуя тяжесть невысказанных слов. «Отставить, капитан». Личным эмоциям не место на этом судне. У него были задачи, которые нужно выполнять, и миссия, которую нужно завершить. Как только Аленко покинул каюту, Кэти с облегчением выдохнула. Да что с ней не так? Она в безопасности. На корабле Альянса. Рядом с Кайденом. Всего этого должно было быть достаточно, чтобы она наконец успокоилась. Но её разум продолжал возвращаться к Линдору, к ужасам, которые она пережила — и к неожиданному спасению, которое она там нашла. — О, Боже... Гаррус, — прошептала она. Кэти легла обратно на кровать. Мягкий матрас казался чуждым после ночей, проведённых на холодном полу и твёрдой земле. В его объятиях. Мысли путались. К воспоминаниям о Линдоре теперь примешался страх того, что ждало впереди. Она понимала, что скоро ей придётся встретиться с отцом, и он захочет знать, что произошло. Кэти закрыла глаза, пытаясь успокоиться. У неё было три часа на то, чтобы придумать, что она скажет, на то чтобы выстроить версию событий, которая не разрушит мировосприятие отца, да и её собственное.

***

Гаррус стоял неподвижно на капитанском мостике, не отрывая взгляда от карты галактики, распростёртой перед ним на экране. Красная пульсирующая точка, обозначающая Линдор, издевательски мерцала, каждый её всполох напоминал о том, что он нашёл на этой проклятой планете... и что потерял. Его незавершённое дело превратилось в открытую кровоточащую рану, которая уже никогда не затянется. Чувство беспокойства, ставшее его постоянным спутником с момента высадки на поверхность, постепенно переросло в бездонную чёрную дыру. Она терзала сознание, оставляя вместо привычной целеустремлённости лишь зияющую пустоту. Никогда прежде Гаррус не ощущал себя настолько растерянным, разрываясь между долгом и зовом сердца. Он едва заметно покачал головой, отводя взор от карты и обращая внимание на данные, выведенные на экран омни-тула. Глаза вновь скользнули по строкам отчёта: ТРЕВОГА: Неопознанное судно Альянса КЛАССИФИКАЦИЯ: Разведданные первого приоритета Судно покинуло контролируемое пространство Линдора в 02:00 по местному времени. Благодаря применению незарегистрированных стелс-систем объект смог избежать обнаружения системой слежения THS Валиант и направился к ретранслятору 213, совершив прыжок в 02:47. Последний известный курс указывает на выход из Туманности Песочные часы. Текущая позиция и направление дальнейшего следования неизвестны. Преследование невозможно. //ПЕРЕДАНО КОМАНДОВАНИЮ ИЕРАРХИИ// Отстранённый, холодный язык разведотчёта принёс некое успокоение. Он знал, что она находилась на этом корабле. Знал, что теперь она в безопасности. Чувство облегчения, захлестнувшее его при этой мысли, тут же сменилось волной вины и сожаления. Как он мог радоваться, когда его миссия провалена, когда его взвод погиб, а она… ставшая такой дорогой за такой краткий промежуток времени, она была теперь так далеко? Воспоминания о падении с обрыва оставались свежими и острыми, словно всё это произошло всего несколько мгновений назад. Осознание того, на что она пошла ради него, заставило похолодеть от ужаса. Биотика в её истощённом состоянии могла стать смертельной, но ей было всё равно. «Упрямая самка», – подумал он со смесью раздражения и нежности. Память с безжалостной чёткостью воскрешала тот момент – липкий страх, охвативший его в падении, пронзительный свист ветра, безжалостную хватку притяжения, когда её биотическая поддержка вдруг исчезла. Когти судорожно царапали камень, тщетно ища точку опоры. Каждый удар отзывался болью в напряжённых руках, высекая искры из металлических вкраплений линдорских скал. Она всё же замедлила его падение — в этом Гаррус не сомневался. Только благодаря этому он был жив. Собрав все оставшиеся силы, турианец сумел ухватиться за небольшой выступ в утёсе. Резкий рывок чуть не выбил плечо из сустава, боль пронзила его с ослепительной вспышкой. Однако он не сдавался, подтягиваясь в небольшую выемку в каменной стене. Наверху слышались человеческие голоса поисковой группы, их сканеры оказались бесполезны из-за насыщенного металлом скального отложения, блокировавшего сигнал. Сжавшись в этом крошечном убежище, чувствуя, как бешено колотится сердце, а по всему телу распространяется ноющая боль, он думал лишь об одном: она снова спасла ему жизнь. Его человек, его Кэти. Дальнейший спуск оказался сущим пустяком по сравнению с тем, что он символизировал. Пока наверху солдаты Альянса оказывали ей первую помощь, Гаррус спускался вниз, в мир, где её больше не было рядом. Ни выстрела, ни погони — они были слишком заняты её спасением, чтобы заметить одинокого турианца, ускользающего прочь в направлении Четвёртого Квадранта. Теперь же, стоя на мостике своего корабля, Гаррус вновь и вновь возвращался к тем последним моментам. К выражению её лица, когда она столкнула его вниз, понимая, что это единственный способ уберечь его от Альянса. Манёвр был рискованным — во многих смыслах — и мог легко завершиться трагедией для них обоих. Ретранслятор 213 мерцал на экране омни-тула, напоминая о корабле, который ускользнул от турианских сканеров. Кулаки непроизвольно сжались, когти вонзились в ладони. Боль отвлекала. От той борьбы, что сейчас шла глубоко внутри — между досадой и облегчением, между невозможность продолжить преследование, как того потребовала Иерархия, и осознанием, что Кэти теперь была среди своих, вдали от опасностей Линдора. Человеческое судно, скорее всего, направлялось в космическое пространства Альянса. Быть может, в тот мир, о котором она ему рассказывала, с небом таким же синим, как его глаза. Её дом. Место, где она и должна была оставаться с самого начала, подальше от войны и тех противоречивых эмоций, что грозили поглотить его целиком. Резким движением пальца Гаррус закрыл отчёт и снова устремил взгляд на звёздное небо. Он знал, что поступил правильно, отпустив её, но это знание ничуть не притупляло боли в груди. Кэти… Турианец покачал головой, отгоняя непрошенные мысли. «Отставить, капитан». Личным эмоциям не место на этом судне. С тяжёлым сердцем он готовился к предстоящему— возвращению домой. Гаррус машинально провёл рукой по гребню, и это знакомое ощущение напомнило ему, кем он был и что от него требовалось. Верный офицер Турианской Иерархии, неизменно выполняющий свой долг. Которому ещё предстояло подготовить подробный доклад о случившемся, отчитаться о проваленной миссии перед начальством и принять последствия своих решений. – Капитан? – голос капрала Тактуса вернул его в реальность. – Мы готовы к прыжку, сэр. Гаррус повернулся к подчинённому. Что-то в его глазах, должно быть, выдало внутреннее состояние, потому что правая мандибула капрала слегка дрогнула в знак беспокойства. Выражение лица командира тревожило турианца с красными клановыми отметками. Что-то в этих синих глазах было не так. Какая-то новая глубина эмоций, которую Тактус никогда не видел прежде, — сложность, совершенно несвойственная привычной прямолинейности его капитана. Вакариан был сам не свой с тех пор, как его подобрали на Линдоре. Он принял командование судном, едва ступив на борт, отметая все вопросы о своём самочувствии резким тоном, граничащим с грубостью. Он отказался от первой помощи вопреки рекомендациям медика и вместо этого направился прямо на мостик с целеустремлённостью, которая одновременно впечатлила и обеспокоила его экипаж. Капитан запросил свежие сканы поверхности, а затем внимательно просмотрел их лично, изучая каждую деталь. Он искал что-то конкретное и не был бы Гаррусом Вакарианом, если бы не нашёл — тепловой сигнал, явно принадлежащий судну Альянса. Тактуc прекрасно понимал, насколько тяжело командиру давалось осознание полного провала его сверхважной и секретной миссии. Гибель отряда от рук батарианской падали не оставляла равнодушным никого на борту, даже юного капрала. И всё же… поведение капитана было странным — в его субвокалах сквозило не только разочарование, но и... облегчение, которое не поддавалось объяснению. Со своего поста Тактус наблюдал за старшим офицером. Мандибулы Вакариана были плотно сжаты, глаза горели каким-то пугающим пламенем. Внутри явно бушевала буря, однако он сдерживал её внутри, не позволяя помешать выполнению своих прямых обязанностей. И теперь, стоя на мостике рядом с капитаном, капрал ждал приказа совершить прыжок в турианское космическое пространство. Куда им предстояло вернуться с пустыми руками и невыполненной миссией. Вакариан кивнул, его глаза похолодели. — Приступить, — произнёс он жёстко, без эмоций. При звуках этого ледяного тона капрал невольно расслабился. Краткость приказа принесла ему облегчение — что бы ни терзало капитана, он взял ситуацию под контроль и вновь обрёл свою обычную собранность. Взглянув ещё раз на командира, турианец ощутил волну уважения. Гаррус Вакариан всегда был для него примером. Послужной список офицера говорил сам за себя — множество успешных миссий, награды от высшего командования Иерархии. Духи свидетели, палавенец выжил на Шаньси! Капрал невольно задумался, удастся ли и ему однажды достичь таких высот, пройти этот путь с равной честью и достоинством, заслужить такое же уважение своих подчинённых, а самое главное — сохранять хладнокровие перед лицом поражения. Тактус отдал честь, резко повернулся и направился к своему посту, чтобы начать подготовку к ретранслятору. Ему не терпелось скорее покинуть это духами забытое место. Отклонение от первоначального маршрута и крюк в кластер Терминус оказались бессмысленным манёвром, отвлекающим от действительно важных задач. В конце концов, война с Альянсом сама себя не выиграет. Пока команда завершала предпрыжковые процедуры, Гаррус стоял неподвижно в самом центре этого упорядоченного хаоса, внешне олицетворяя полное спокойствие. Внутри же... Он думал о своём отце, об ожиданиях, которые на него возлагались. Имя Вакариан всегда было тяжким грузом, но сейчас оно казалось почти неподъёмным. Что скажет Кастис, когда узнает о провале миссии? Как он отреагирует, когда капитан вернётся с пустыми руками? Иерархия вызывала отдельное беспокойство. Гаррус знал, что каждое его действие подвергнется анализу, каждое решение станет под сомнение. Ему придётся отчитаться за потерю своей команды, за провал миссии. Но всё это меркло при одной только мыли о ней. Он никогда не мог себе представить, что почувствует такую глубокую привязанность к представителю иной расы, тем более, человеческой. Она перевернула его мир, заставив сомневаться во всём, во что он верил с момента Первого Контакта. Фрегат задрожал, набирая скорость перед Ретранслятором 213. Вибрации, проходящие сквозь палубу, отдавали лёгкими толчками в ногах. За бортом звёзды размылись и сжались, превратившись в пёстрый поток света, затягивающий корабль в свой бесконечный вихрь. И в этот момент Гаррус почувствовал, как подходит к концу одна из самых важных глав его жизни. Этот прыжок унесёт его прочь от Линдора, прочь от Кэти. И он лишь надеялся, что, где бы она ни находилась, она была в безопасности. Энергия ретранслятора охватила судно, перенося его через бескрайние просторы космоса в одно мгновение. Мир вокруг расширился и сузился одновременно, вызывая странное ощущение, которое возникало каждый раз, несмотря на бесчисленное количество проделанных прыжков. Когда всё закончилось, они оказались в новой звёздной системе. Узоры созвездий сменились, но оставались всё такими же равнодушными. Пустота внутри отражала безжизненный вакуум снаружи, и Гаррус знал, что оставил позади важную частичку самого себя. Экипаж приступил к стандартным процедурам после прыжка, а капитан позволил себе последний момент слабости. Закрыв глаза, он снова увидел её лицо — её улыбку, искрящийся смех, тот живой блеск в глазах, когда она была полна решимости или гнева. Он вспомнил нежность её кожи, тепло её тела рядом с собой. То доверие, которое она ему подарила, и тот взгляд, полный понимания, будто она видела в нём не врага, а... Сделав глубокий вдох, Гаррус прогнал воспоминания в дальний уголок сознания, чтобы они не мешали выполнению непосредственных обязанностей. Время для личных размышлений придёт позже, в одиночестве капитанской каюты. Теперь предстояли другие задачи: управление кораблём, подготовка доклада… возвращение к войне. Открыв глаза и расправив плечи, Гаррус принялся отдавать приказы. Голос звучал чётко и властно. Внешне он оставался тем, кем и должен был быть — достойным офицером, правильным турианцем. Но где-то глубоко внутри эхом отзывалась мысль, а будет ли он когда-нибудь прежним.