На улицах большого города

На улицах Нью-Йорка было неспокойно. Митинги, демонстрации, акции протеста и просто банальные погромы сменяли друг друга. Дерек устал, устал как собака. На полицию сейчас было направлено слишком пристальное внимание. Каждый жест, каждый шаг разглядывали под микроскопом, каждое слово старались извернуть так, чтобы показать копов тупыми нетерпимыми расистами. Дерек таким не был, но всему же есть предел. Особенно тяжело было стоять в оцеплении и с каменным лицом выслушивать весь тот бред, что кричали якобы борцы за права и свободы, которых, уж если честно, на улицах в это время было не так уж много. В основном по городу слонялись мелкие уголовники, уличные банды, любители поорать и помахать кулаками и мародеры. О, многие выходящие на «акции протеста» считали своим прямым долгом разнести витрину магазина и поживиться за счет мелких предпринимателей. Иногда стороны хватались за оружие, и становилось совсем туго. Как, например, сегодня. Город гудел, словно большой улей рассерженных пчел. В разных частях вспыхивали вооруженные конфликты, и все чаще слышались пистолетные и автоматные выстрелы и сирены скорой помощи. Приказом вышестоящего начальства всех полицейских выгнали из кабинетов, снабдили бронежилетами и ружьями с резиновыми пулями и отправили в патруль, на растерзание вооруженным боевыми зарядами людям. Толпа напирала, то тут, то там раздавались провокационные выкрики про полицейских, и нужна была лишь искра, чтобы разгорелось настоящее пламя. Дерек успел вовремя, когда тяжелые булыжники взмыли над мостовой и полетели в кордон. Кто-то укрылся за щитами, в кого-то попали импровизированные снаряды, и бедняги рухнули под ноги товарищам, держась за пробитые головы, а Хейл успел выдернуть из этой кучи малы тщедушного спецназовца, удивившись его хрупкости и несуразности. Неужели все настолько плохо в стране, что в элитные отряды набирают таких доходяг. На парне была каска не по размеру, она съехала на глаза и закрывала обзор, бронежилет болтался на узких плечах, а на ногах у этого недоразумения были красные кеды. Хейл закатил глаза и хотел уже было рявкнуть на спасенного, чтобы убирался с улиц подальше, но он извернулся, охнул до боли знакомым голосом и простонал: — Ох, чувак, спасибо! Парень поправил каску, и на Дерека уставились карие глаза Стайлза Стилински. Того самого активного, привлекательного и шумного Стайлза Стилински, на которого Дерек уже пять лет пускал слюни. Естественно, в тайне. Хейл отвесил челюсть от удивления, но быстро взял себя в руки. Потому что, какого черта! Стайлз был пресс-секретарем по связям с общественностью в главном управлении, а не боевой единицей полиции. Он был обычным гражданским, и каким-то образом оказался сейчас в оцеплении против разгневанных людей. Поэтому, ничего лучше, чем прорычать «Какого черта!», Дерек не придумал. — Приказ начальства, — как-то виновато развел руками Стайлз и нервно облизал губы. — И это, спасибо, Дерек. И Хейл получил робкую смущенную улыбку, от которой был готов растаять в один момент, если бы не ухудшающаяся обстановка на улице. — Пойдем, — немного резче, чем следовало бросил Дерек, и вернулся к полицейским из своего отделения. Стайлз охотно шел следом и вываливал на Хейла подробности сегодняшнего дня. Как комиссар явился с совещания чернее тучи, как прислали приказ о мобилизации всех сотрудников управления. «Даже Лидию отправили куда-то на улицы, представляешь, Дерек!», как Стайлз оказался здесь, на углу Нассау и Либерти, в каске, сползающей на глаза, и почти без оружия, и как он рад, что Дерек его нашел. Хейл привычно пропускал болтовню пресс-секретаря мимо ушей, но за последнюю фразу зацепился. Стайлз рад ему, пусть как случайному спасителю, но это хорошо. Дерек коротко отдает команды, расставляя полицейских по местам, краем глаза следя за Стилински, который благоразумно держится у всех за спинами. Видно, что парень немного напуган: он чаще обычно облизывает губы и стискивает пальцы в замок. А если бы не каска на голове, то волосы Стайлза были бы сейчас взлохмачены, как у пугала. Дерек удивляется, что знает так много о привычках Стилински. Но противный внутренний голос шепчет, что нет ничего необычного, ведь Хейл пристально следит за каждым выступлением пресс-секретаря по телевизору, читает его твиттер и даже специально скачал себе инстаграмм. Он вовсю сталкерит за Стайлзом, но никогда в этом не признается. И в том, что влюблен до потери пульса. Потому что он дебил. Дерек трясет головой и возвращает свое внимание на улицы Нью-Йорка. После атаки камнями толпа слегка утихла и начала какое-то движение. Люди распадались на мелкие группки, перемещались туда-сюда и словно чего-то выжидали. Их провокация не сработала, полиция никак не отреагировала, только раненые покинули поле боя для перевязки, но некоторые, не получившие сильных повреждений, уже вернулись. На этом участке улицы стало более-менее спокойно, поэтому отделению Дерека велели двигаться дальше, к музею полиции, где были замечены большие группы протестующих. И где они попали под обстрел. Пули засвистели над головой, вынуждая полицейских броситься на землю и искать места укрытия. Дерек среагировал моментально, валя Стайлза вниз и оттаскивая за чудом уцелевшую в уличных баталиях машину. Он прижал хрупкое тело пресс-секретаря к колесу и чуть выглянул из-за капота, оценивая обстановку. Вроде все успели укрыться и затаились в ожидании дальнейших указаний. — Прием, — Дерек щелкнул кнопочками на рации. — Доложите обстановку. Оказалось, что все целы и сбились в практически компактную кучу, только Хейл со Стилински оказались отдельно. — Стайлз, сейчас ты пригнешься и по моей команде доберешься до противоположной стороны улицы. Понял? — Ага, — как-то неуверенно протянул парень, и Дерек повернул голову, всматриваясь в вынужденного напарника. Он был еще бледнее, чем несколькими минутами ранее. Губы дрожали, на лбу выступила испарина. А еще Стайлз прижимал руку к своему боку. Окровавленную руку, пытаясь пальцами удержать выливающуюся кровь. — Черт! — взвыл Хейл. — Как же так получилось? — Вот такой я везучий, — слабо улыбнулся Стайлз. — Я вижу. Держи руку крепче. Сможешь? Вместо ответа Стилински кивнул головой и тут же поморщился. — Не закрывай глаза! Смотри на меня! — практически орал Дерек, стаскивая с парня его нелепый не пригодившийся бронежилет. — Шестой, скорую! У меня гражданский ранен. Огнестрел. Быстрее. Стайлз! Стайлз! Но пресс-секретарь только сильнее бледнел и медленно сползал по колесу вниз. — Только посмей умереть, — бормотал Хейл, пытаясь как-то остановить кровь, заткнуть рану. — Не уходи, еще не время. Я такой идиот, что давно тебе не сказал… И еще какую-то подобную хрень. Хорошо, что скорая подоспела вовремя и, загрузив уже отключившегося Стайлза в карету, умчалась в больницу, сверкая маячками. Дерек поднялся в полный рост, дрожа и стискивая кулаки. Страх, что Стилински умрет у него на руках, застилал глаза. А потом к нему примешалась жуткая животная ярость. Люди, прикрывающиеся определенными лозунгами, посчитали, что они выше всех, что они могут запросто стрелять на улицах, грабить, убивать и насиловать, а полиция не имеет права их трогать. Хейл был не согласен, и Хейл пошел мстить за Стайлза. *** Восемь месяцев спустя Солнышко вполне ласково светило в окно, но ветерок все же был достаточно свежий, и холодил голую спину. Дерек проснулся. Просто раскрыл глаза, посмотрел в окно и улыбнулся. Давно он не просыпался так легко и с чувством полной гармонии в душе. Все-таки эти восемь месяцев выжали из него все соки, подарив несколько морщин на лице и пару седых прядей в черной шевелюре. Но это было даже брутально. Хейл полежал несколько минут без движения, прислушиваясь к привычным утренним звукам, а потом поднялся и, щеголяя голой задницей, отправился в душ. Теплая вода приятно разбивалась о плечи, и Дерек провел в окутанной паром комнате несколько лишних минут. От разглядывания лица в зеркале его отвлек голодный желудок, а значит, пора закинуть в себя что-то крайне вкусное и, несомненно, питательное. Хейл тихо прошел на кухню и замер в двери, разглядывая длинные стройные ноги и скрытую под широкой майкой спину. Господи, он не привыкнет к этому никогда, хотя именно так начинается его утро вот уже почти два месяца. Дерек привалился плечом к косяку, сложил руки на груди и следил за перемещениями обладателя длинных ног. Он чуть пританцовывал и щелкал пальцами в такт музыке в наушниках и готовил завтрак. А потом резко обернулся и расплылся в широкой довольной улыбке: — Хэй! Доброе утро! Давно подглядываешь? — Успел вдоволь насладиться видом, — Хейл отлепился от двери и шагнул в кухню, тут же заключая собеседника в крепкие объятия. — Доброе утро, Стайлз. Стайлз потерся носом о колючую щеку, и они на некоторое время замерли, держась друг за друга, словно выполняли некий ритуал. Как тогда, в больнице, когда Стайлз пришел в себя и, дрожа от испуга, заключил Хейла в крепкие объятия. Дерек не ожидал от подстреленного такой прыти, но позволил себе некоторое время подержать объект воздыханий в руках. Стилински быстро выдохся и снова заснул, а полицейский еще долго сидел рядом с его кроватью, гладя по бледной руке. Потом же для него начался ад. Служебное расследование, недовольство общественности, публичный суд и, наконец, позорное увольнение. Все вокруг знали, что этот процесс не более чем фарс. На судью давили, требуя для копа-линчевателя тюремного заключения и чуть ли не смертной казни. За Дереком охотились журналисты и фанатики, и неизвестно, кто был хуже. Он почти не выходил из дома, не желая ни с кем встречаться. И вот тогда-то к нему пришел бледный и дерганный Стайлз. Неловко протиснулся в нешироко раскрытые двери и замер посреди прихожей. Молчаливый Стилински был непривычен, но Дерек постарался отгородиться от внешнего мира и не знал, что бедного пресс-секретаря тоже измучило всеобщее внимание. — Что надо? — хмуро спросил Хейл, недобро глядя из-под широких бровей. — Эм… — Стайлз замялся еще сильнее. — Я тебя так и не поблагодарил тогда. Ты же меня спас. — Пожалуйста, — буркнул Дерек. — Все? — Нет, — Стилински решительно выдохнул и спросил, упрямо взглянув в глаза. — Что ты тогда хотел мне сказать? Когда я почти потерял сознание. Ты сказал «Я такой идиот, что давно тебе не сказал». Что не сказал, Дерек? Стайлз загнал его в угол. Умный, проницательный Стайлз смог даже в бессознательной пелене различить его неясное бормотание и запомнить эти неумышленно вылетевшие слова. И теперь ждал его ответа, пытливо разглядывая лицо. Дерек даже сбежать никуда не сможет, только в туалете закрыться, но это совсем уж по-детски. — Слушай, Дерек, я не хочу на тебя давить, но мне просто нужно знать, сказал ли ты это специально, чтобы я не отключился, или… — Или! — перебил Хейл и смело вскинул голову. В конце концов, хватит бегать! Только не сейчас, когда Дерек понял, что может и потерять Стайлза. Карие глаза собеседника зажглись, он как-то засветился изнутри и подался вперед всем корпусом: — Это правда? Боже, скажи, что это правда, а то я прямо сейчас в обморок упаду! — Правда! И Стайлз упал. Но только не в обморок, а прямо Хейлу в руки. — О, господи! Не могу поверить, — счастливо выдал парень. — Сам Дерек Хейл ответил мне взаимностью. — Что ты имеешь в виду? — Ну как же! Ты же образец мужественности, неприступная скала, о которую разбилось не одно женское сердце не только у нас в управлении, но и по всему городу. И тут вдруг я… — Да я влюблен в тебя с первой нашей встречи! — Дерек даже покраснел от такого признания. Хорошо, что за отросшей бородой этого не было видно. — И я тоже, — признался Стайлз, трогательно хлопая ресницами. — Вот мы два идиота! Столько времени потеряли. — Это точно. Они кружили друг вокруг друга все пять лет. И каждый думал, что не интересен другому в сексуальном плане. У Стайлза была подруга Лидия из пресс-службы, с которой он был на всех проводимых полицией мероприятиях. А Дерек старательно хмурил брови, отгоняя от себя всех поклонников обоих полов, поддерживая вокруг себя ореол неприступности. Хейл считал, что Стайлз достоин большего, как минимум какого-нибудь конгрессмена или такую ослепительную красотку, как Лидия. А Стилински пять лет грезил о широких плечах и хмурых бровях детектива из одного полицейского участка. Когда служебные дела сталкивали их вместе, Хейл лишь сильнее хмурился и пытался не залипать на Стайлзе взглядом, а Стилински уговаривал сердце стучать помедленнее, и мозги собраться в кучку. Так они и прожили бы всю жизнь, два влюбленных и нерешительных идиота, если бы не несчастный случай. С неловкого разговора в квартире Хейла и началась их совместная история. Стайлз был рядом каждую минуту, поддерживал на пресс-конференциях, сидел за спиной в зале суда, когда оглашали приговор, и плакал на груди у Дерека, радуясь, что его смягчили, и Хейла ждало всего лишь увольнение. Дело смогли протащить, как превышение пределов допустимой самообороны, но все, кто был в тот момент рядом с бушующим Хейлом, знали, что он умышленно уничтожал засевших в развороченном магазинчике торчков. Переживания от затянувшегося судебного процесса и преследований журналистов вылились в двухдневный запой, когда Стайлз с Дереком выхлестали на двоих три бутылки виски и уснули прямо на полу. Пробуждение было болезненным: ломило спину, шея хрустела, и в голове гудел набат. Кое-как они поднялись с пола, доковыляли до кухни и выпили спасительной воды. — Ну и видок у тебя, — скривился от вылетевшего смешка Стайлз. — У тебя не лучше, — отозвался Дерек. Они долго разглядывали друг друга, щуря глаза, а потом просто потянулись навстречу, и Дерек легко принял Стайлза в свои объятия. — Наконец-то… — тихо шепнул Стилински и поцеловал первым. Через месяц они сыграли скромную свадьбу. На регистрации в мэрии были только Лидия и отец Стайлза, приехавший из далекого провинциального городка, и дядюшка Дерека со своим новым мальчиком. — Каким по счету? — тогда зачем-то спросил Дерек. Дядюшка легкомысленно отмахнулся, мол, одним больше, одним меньше. Да кто их вообще считает. А потом был тихий ужин в ресторане и первая брачная ночь, в которую молодожены просто завалились спать, потому что устали до изнеможения. Все шалости они решили отложить до утра и не прогадали. В лучах утреннего солнца Стайлз смотрелся просто великолепно. Темные волосы подсвечивались, бледная кожа словно искрила и была покрыта тонкой золотой сеткой. Дерек лежал на спине и благоговейно следил, как Стайлз зажмуривается и медленно опускается на его член. С каждым преодоленным миллиметром его лицо разглаживалось, морщинка, залегшая на лбу после ранения, исчезала, и он расслаблялся. Дерек держал его за талию крепко и входил неторопливыми толчками, явно мучая. Стайлз снова облизывал губы и все просил ускориться, но Хейл планомерно превращал его в растекшуюся лужицу удовольствия, особенно когда разложил на спине и перехватил длинные стройные ноги за щиколотки. — Я очень хочу кончить, Дерек, — смаргивая влагу в глазах, попросил Стайлз. — Позволь мне кончить! — Мы сделаем это вместе, — коварно пообещал Хейл и слегка куснул мужа за выступающую косточку. Они финишировали одновременно, Дерек глубоко внутри, Стайлз — зажав член в кулаке, а потом провалялись в постели весь день, наверстывая упущенные пять лет и то время, что длился процесс. Все было хорошо, но с недавних пор большой город давил на них. Хейл немного разочаровался в больших боссах, рулящих всей этой жизнью. Особенно, когда нашел пресс-секретаря полиции в бронежилете на улице под градом камней, а потом когда его судили за задержание банды укурков, что стреляли по толпе и ранили Стайлза. Работа в полиции Дереку не светила, теперь он мог заниматься чем угодно, поэтому, когда Стайлз предложил уехать куда-нибудь подальше, он тут же согласился. Выбор случайно пал на Алпину в Мичигане. Несколько дней пути, и вот они уже заходят в маленький светлый домик, на кухне которого Стайлз будет готовить каждый день завтрак, а по вечерам они, укутавшись в пледы, будут сидеть на заднем дворе, обниматься и пить вино. Потому что Хейл когда-то смог перебороть свои комплексы и признаться симпатичному пресс-секретарю, что он для него больше, чем коллега. А Стилински так до конца и не поверит, что оказался во вкусе хмурого и брутального детектива из одного полицейского отделения Нью-Йорка.