Zeugaz (With You)

Недели, последовавшие за разрывом, были удивительно спокойными. Ракель ожидала, что будет нервничать, оглядываясь назад в поисках угрожающей фигуры, но обнаружила, что находится в мире с собой и, как ни странно, с Альберто. Она не боялась его увидеть. Она знала, что он трус, и, вырвавшись из-под его влияния, разорвала узы, которые заставили его поверить, что он имеет право поднять на нее руку. И кроме того, она больше не была изолирована. У нее был Анхель, который оказался отличным другом, хотя она все еще видела боль в его глазах, при упоминании Алисии. У нее также была Алисия. Они ходили пить кофе, возвращались в «Эль Атрако», смотрели телевизор, свернувшись калачиком на диване Ракель, и проводили вечера за чтением за обеденным столом Алисии, бесконечно наполняя чашку чаем. Они не обсуждали, кто они друг другу или что же значит поцелуй, если уж на то пошло. Ракель не была уверена, что готова выразить словами свои чувства, и знала, что Алисия все понимает. Рождество пришло и ушло. Ракель провела его с матерью, и вздох облегчения Мариви, когда та сказала ей, что порвала с Альберто, заставил ее задуматься, сколько же людей видели это, но она была слишком слепой, чтобы хоть что-то понять. Она не рассказала ей об Алисии, потому что что она бы сказала? Но многочисленные замечания матери о том, насколько счастливее выглядит Ракель, не остались незамеченными, и сердце девушки наполнилось чувством, что она на пути к лучшей жизни. После этого ей пришлось вернуться на работу, но после долгих разговоров с матерью и Алисией она вернулась в участок только для того, чтобы объявить, что увольняется.        — Я слишком молода, чтобы застрять на работе, которая не приносит мне удовольствия, — сказала она своим коллегам, слезы жгли ее глаза, но рот растянулся в искренней улыбке. Я буду очень скучать по вам, но у всех вас есть мой номер, и я была бы очень рада встретиться за чашечкой кофе в один прекрасный день. Когда в тот вечер она отправилась в Эль-Атрако, чтобы отпраздновать это судьбоносное решение, Хельсинки предложил ей пройти обучение, чтобы она могла работать вместе с ними. Она с улыбкой отмахнулась от его предложения, но на следующий день перезвонила ему и спросила, когда можно будет начать. Потому что знакомство с Алисией принесло ей целый шквал новых друзей, которые заботились о ней так, словно знали ее всю свою жизнь. Она уже почти не могла сосчитать, сколько раз встречалась с Найроби и Токио, обмениваясь историями о совершенно разных жизнях, которые они прожили. Денвер поклялся защищать ее от любого сумасшедшего бывшего, который посмеет взглянуть в ее сторону. Палермо и Хельсинки оказались замечательными наставниками, и через две недели она официально стала членом команды Эль Атрако. Лиссабон потому что «ты тоже прекрасна и умна, и заставляешь каждого, кто знает тебя, снова обрести надежду». Она расплакалась, и они обняли ее, и что-то давило ей на грудь, чего она не чувствовала уже много лет. Может быть, когда-нибудь. Чувство сопричастности. Они собирались провести новогоднюю ночь у Токио — она и ее парень Анибал устраивали вечеринку. Ракель удивленно подняла брови, услышав эту новость, потому что никогда не слышала ни слова об этом Анибале и, очевидно, ошибочно предположила, что они с Найроби пара. Однажды вечером она сказала об этом Алисии, и та рассмеялась, откинув голову назад.        — Они доберутся туда, не волнуйся, — сказала она с блеском в глазах, который заставил Ракель понять, что она была не единственной, кто пришел к такому выводу. Вечеринка была потрясающей, алкоголь и травка, по-видимому, в бесконечных запасах. Когда часы пробили полночь, Ракель заключила ошеломленную Алисию в обжигающий поцелуй, и все вокруг засмеялись и захлопали в ладоши, и сердце Ракель наполнилось таким чувством, что она подумала, что никогда не сможет быть счастливее, чем сейчас. Она ошибалась. Алисия затащила ее в одну из гостевых комнат, заперла за ними дверь и занималась с ней любовью, пока Ракель не попыталась вспомнить свое имя. В голове у нее плыли тысячи эмоций, уши были полны музыки из соседней комнаты и ее собственного затрудненного дыхания, а кожа Алисии рядом с ней, несомненно, была похожа на рай. Это вызвало перемену в их отношениях, которую Ракель встретила с распростертыми объятиями. Вместо того чтобы просто наслаждаться обществом друг друга, они начали рассказывать друг другу о своем прошлом, своих ожиданиях на будущее, своих страхах и мелочах, которые они любили в жизни. Чем больше Ракель узнавала о женщине, тем еще больше ей хотелось узнать. Но была одна вещь, о которой они никогда не говорили —возраст Алисии. Ракель испытывала иррациональный страх, что, спросив об этом Алисию, она поймет, что между ними слишком большая разница, и убежит. Итак, 16 января, когда Алисия остановила ее возле Эль-Атрако и посмотрела на нее с застенчивым выражением в глазах, Ракель не ожидала услышать слова, которые слетели с ее губ за тысячу лет.        — Так что… наверное, мне следовало сказать тебе раньше — начала рыжеволосая, более нерешительно, чем Ракель когда-либо говорила ей, — но сегодня, возможно, мой день рождения. — И есть большая вероятность, что там меня ждет сюрприз.        — Почему ты мне ничего не сказала? — Спросила Ракель, заглядывая Алисии в глаза. Я даже не сделала тебе подарок! Алисия почесала в затылке, оглядывая людей, ожидающих входа в клуб, избегая смотреть Ракель в глаза.        — Ты никогда не спрашивала о моем возрасте, и я начала думать, что… может быть… тебе не нравилось думать о том, насколько я старше тебя. Я понимаю. Я тоже не люблю об этом думать. Ты так молода, и у тебя вся жизнь впереди, а я…        — Эй, эй, прекрати, — прервала ее Ракель, положив руки на плечи Алисии и заставляя ее посмотреть на нее. Мне все равно. Я считаю это захватывающим, то, что ты пережила так много вещей, и что у тебя есть так много историй. Я не спрашивала о твоем возрасте, потому что думала, что тебя волнует разница в возрасте. Не в силах сопротивляться, она притянула Алисию к себе и поцеловала, не обращая внимания на то, что за ними наблюдает целая толпа. Их губы встретились мягко, нежно. Теперь все было по-другому. Более интимные, чем те поцелуи, которыми они обменивались. Даже более интимно, чем в те моменты, когда глубокой ночью Алисия заставляла Ракель извиваться под ней и стонать ее имя. Ракель не потребовалось много времени, чтобы понять почему — это был поцелуй, движимый чувствами, а не желанием. Осознание этого должно было испугать ее, но вместо этого она притянула Алисию еще ближе, чувствуя, как старшая женщина раскрывается под прикосновением ее губ, и все их тревоги тают во вкусе друг друга. Когда они расстались, раскрасневшиеся в свете неоновых ламп лица Ракель улыбнулись.        — Итак… сколько тебе лет? Улыбка Алисии была слабой, но искренней. Она взяла руки Ракель в свои и слегка сжала их.        — Сегодня в 10 утра мне исполнилось 38 лет.        — С Днем рождения.

***

Как и предполагала Алисия, толпа расступилась перед ними подобно Красному морю, образовав коридор из людей, ведущий прямо в VIP-зону, которая была переполнена воздушными шарами и лентами. Ракель огляделась вокруг, ее сердце было так полно, как будто все это было для нее. Алисия заслужила это, до последней капли. Она отпустила руку рыжеволосой, позволив ей поприветствовать всех, а сама отошла в сторону, наблюдая за разворачивающейся сценой с такой широкой улыбкой, что у нее заболели щеки.        — Я понимаю, что ты не знаешь ее так долго, как знаю я, — сказал Хельсинки, скользнув рядом с ней и положив сильную руку ей на плечо. И она это ценит, но вечеринка не причина, по которой ее улыбка такая широкая. Позаботься о ней.        — Я так и сделаю. Это была чистая правда. Что бы ни случилось, Ракель любила ту часть себя, которую проявляла Алисия, и ей нравилось проводить время с Алисией, учиться у нее всем возможным способом. Она не собиралась этого отпускать. — Что касается того, прощу ли я вас за то, что вы держали эту вечеринку в секрете от меня, это еще предстоит выяснить. Хельсинки громко расхохотался и похлопал ее по плечу, подталкивая вперед.        — Мне нужно идти. Повеселись, ладно? Сегодня ты мой клиент и друг.

***

Клуб начал пустеть на рассвете, и Ракель с мягкой улыбкой гладила Алисию по волосам. Женщина уже некоторое время лежала у нее на коленях, но ни один из них не чувствовал необходимости двигаться. Алкоголь в их крови онемел настолько, что мышцы не болели ни от долгого сидения неподвижно, ни от многочасовых танцев. Они просто были. Тихо существуя в обществе друг друга, тихо болтая со своими друзьями. Ожидая, когда дневной свет проникнет через открытые двери, что произойдет не раньше, чем через несколько часов.        — Спасибо. Это был удивительный день рождения. Может быть, лучший, что у меня был, — сонно пробормотала Алисия.        — Ты так говоришь только из-за торта.        — О, он был довольно хорош. Должно быть, после этого она заснула, потому что тихонько захрапела, а Денвер подмигнула Ракель, отчего та покраснела. Все это было так по-домашнему. И Боже, ей это нравилось.

***

       — А ты не боишься? — Нахмурившись, спросила Алисия. Они с Ракель ушли из клуба в девять, чтобы выпить где-нибудь кофе, и хотя она проспала два часа, Ракель подумала, что Алисия выглядит измученной. Но в хорошем смысле. Растрепанные волосы, блестящие глаза и потрескавшиеся губы. Она никогда не была так красива. — Боюсь, чего… … тем кем мы можем стать? Ракель покачала головой. Недосыпание сделало Алисию разговорчивой. Сейчас было самое подходящее время для этого разговора.        — Я бы не сказала, что испугалась, нет. Она сделала глоток кофе, чтобы дать себе время подумать, ей это было не нужно. Она тысячу раз репетировала слова, которые собиралась сказать, на всякий случай. — Не думаю, что я готова к тому, чтобы мы стали кем-то. Это развивается довольно быстро. Тем не менее, я люблю с тобой проводить время, и я не вижу, почему что-то должно помешать нам делать именно это. Алисия улыбнулась. В уголках ее сонных глаз появились морщинки, и Ракель наклонилась над столом, чтобы поцеловать ее в губы.        — Пока ты продолжаешь это делать, я не против, — сказала рыжая.        — Не думаю, что смогла бы остановиться, даже если бы захотела.