Отражение себя

      Очередная кипа бумаг была безнадёжно брошена на заваленный стол. Листы разлетелись кто куда, присоединяясь к десяткам таких же по всему помещению. На полу фактически не оставалось свободного места.       — Всё настолько плохо? — Карен попыталась отлипнуть от собственных рук, но голова оказалась слишком тяжёлой. Ей хватало сил только взять с Мэтта обещание, что он больше никогда не подпустит её к алкоголю, после чего она так и осталась лежать в позе обычного ученика задних парт.       — Я не знаю, Карен, — адвокат неустанно протирал глаза, — эта запись… Анализ на подлинность утверждает, что видео не является фальшивым.       — Но ты-то точно знаешь, что это не так. С помощью своих…этих, — девушка покрутила пальцем у головы, пытаясь вспомнить недостающее слово.       — Да. Питер не врёт, но судья не поверит ему, а заодно нам.       — Ну, в любом случае кто-то врёт. Питер — нет, а Мистерио умер. Потрясающее положение… — Фогги старательно закрылся папкой, откинулся на спинку стула и запрокинул голову, скрывая от присутствующих своё плачевное состояние, кое осталось после вчерашней посиделки.       — Нужно найти этого «источника», который слил видео прессе.       — О-хо-хо, хорошая мысль, Мэтт. Попробуй Джеймсона расколи. Он ещё пять лет назад был занозой в заднице со своими «Шокирующими репортажами!», а теперь всё ещё хуже…       — Карен, что скажешь? Ты у нас единственная, кто хоть что-то понимает в прессе. Может, сможешь его уговорить?       Мэтт «увидел», как глаза девушки распахнулись. Явно от шока — как иначе объяснить, что Карен буквально за секунду переборола всё своё чувство сна и подорвалась, как от удара током.       — Ни за что, Мёрдок! Мне даже у Френка в больничной палате было комфортнее, чем когда я встретила Джеймсона!       — Пожалуйста, Карен, — вновь она столкнулась с этим молящим взглядом.       — Да ты… Да ты знаешь, кто он? — Девушка подставила указательные пальцы ко лбу, изображая рожки. — Вот кто! Если я туда пойду, то только с Фогги, ибо я могу не выдержать и прибить его ненароком. — Но Мэттью оказался непреклонен. — Нет-нет, и твоя щенячья моська не поможет тебе, Мёрдок! — Девушка показательно отвернулась.       — А если я скажу, что у меня есть кое-что особенное для тебя, — прошептал Мэтт в самое ушко, отчего Карен покрылась мурашками. Она повернулась к нему и заметила его взгляд, проникающий прямо в душу. Щёки девушки мгновенно порозовели.       — Ух! Не смотри на меня так, Мэтт! У меня чувство, будто я голая.       — Вообще для меня так и есть. — Карен слегка выпучила глаза, но быстро замотала головой, отгоняя неправильные мысли. — Так ты поможешь?       — Если меня этот сюрприз не устроит, будешь отрабатывать, Мэтт! — Этим словам нельзя было возражать.       — Хорошо, хорошо! В любом случае сделаю всё с удовольствием! — Парень хитро улыбнулся.       — Да иди уже, — теперь Карен откровенно покраснела, но улыбке её не было конца.

***

      Как можно описать момент, когда привычной жизни наступает конец? Вот так вот раз — и всё, секунда, две, но уже всё свершилось. Точка невозврата пройдена, и остаётся только идти согласно событиям. Не управлять ими, но быть тем, кто имеет на них самое большое влияние. Даже больше — является их причиной.       Пропасть — во всяком случае, именно так назвал бы последнюю неделю своей жизни Питер. Тогдашний герой, любимчик всех жителей Нью-Йорка, дружелюбный сосед, но сейчас заклятый враг для всех вокруг — Человек-паук. Две крайности, оттого и название, ведь стоять на верхушке, но затем мгновенно упасть во всех смыслах этого слова, так напоминало положение подростка.       Привычной жизни нет, и с этим приходилось мириться. Учёба ушла на второй план, друзья и личная жизнь — подавно. Им словно уже не находилось места в столь занятом графике Питера, который насчитывал только один пункт — ждать. А ведь так не хотелось. Импульсивный организм что есть мочи требовал выплеска накопившейся энергии, но каждый раз его ждала неудача. Опускались руки, стоило ему в очередной раз увидеть ужасающий заголовок в интернете.       «Человек-паук — так ли хорош, как мы думали?»       «Враг народа! Ужасный поступок Человека-паука!»       И раз за разом эти заголовки становились всё более далёкими от слова тактичность. Красноречивые статьи о страшнейшем поступке Паутинника разносились бешеным тиражом, собирали тысячи лайков и комментариев в социальных сетях всего за считанные часы. От этого становилось больно. Невыносимо до яростного крика в душе.       — Да как они могут писать такое! — Питер выместил свою злость, чересчур сильно нажав на левую кнопку мыши; та предательски затрещала и больше не работала. Это бесило ещё больше.       — Успокойся, Питер, это ж пресса. Что ты от них ожидал? — Клинт Бартон спокойно, словно удав, сидел в стороне от всех проблем мира. Он пролистывал ленту, читал новости, попутно попивая горячий чай со вкусом барбариса, и следил за не унимающимся подростком.       — Н-но, мистер Бартон, вы же видите сами, что они пишут! Это же чепуха!       — А как ты хотел? Пресса — это как самая заядлая сплетница в классе. Только вместо школы тут миллионы людей со всего мира.       — Ох, ну спасибо, утешили. — Паркер нервно выдохнул, а на лице Клинта отразилось непонимание. Он ведь и правда утешил, или нет? Этот сарказм всегда сбивал его с толку.       Парень с досадой плюхнулся на диван и принялся залипать в телефон.       Паук…       Паук…       Паук! Ей-богу, как будто никаких новостей более в мире попросту не происходило! Каждая статья была про Питера. Это начинало раздражать.       Люди всегда искали правды, но сейчас все резко по сходили с ума в своём стремлении разузнать истину произошедшего. Большинство ограничилось неуместными сообщениями на почту Питера. Их было так много, что пришлось ограничить доступ, чего парень, признаться честно, никогда не думал, что сделает. Кто-то делал разоблачающие видео, с пеной у рта доказывая, что Питер Паркер — убийца, а кто-то старался вернуть честное имя героя Куинса.       Парень легко улыбнулся, когда увидел комментарий, направленный на его защиту. Он лайкнул его и заблокировал телефон. Листать ленту Питеру уже порядком надоело, как и сидеть на слишком мягком диване в слишком тихой комнате. Голова яростно требовала отвлечься, чем юный герой и решил заняться.       — Интересно, куда ты так спешишь? Не к тем злым комментаторам ли? — Прервал всю энергичность парня Соколиный глаз.       — Не-а. Хочу чего-нибудь съесть. И пройтись, — Паркер сделал упор на последнем, ведь в ином случае его поглотит засевшая в комнате скука.       — О! Там, если что, есть блинчики, я вчера приготовил. Попробуй, потом не оторвёшься. — У Клинта заиграл в глазах любопытствующий огонь. Такой же, как когда он готовил для своих детей, мол, «оцените мои кулинарные способности по достоинству! Лучше меня никого нет!».       — Хорошо, спасибо, мистер Бартон. — Соколиный глаз на секунду скривился от подобного прозвища, но промолчал. Когда его так называли, он спокойно накидывал себе лет десять в возрасте…

***

      Обед прошёл на удивление спокойно. Пока Нэд зависал на уроках, параллельно обсуждая с другом сложившуюся ситуацию, Питер постепенно опустошал тарелку с блинами. Они и в правду оказались очень вкусными, однако не на столько, чтобы не оставить их другим. Хотя, может, здесь было ответственно воспитание?       После приёма пищи Паркер наконец-то мог выйти в город. Незаметно для всех, да и только для того, чтобы в очередной раз встретиться со своим адвокатом, но это уже что-то. Во всяком случае, много лучше, чем сидеть в четырёх стенах. Пусть и за несколько миллионов долларов.       — Здравствуйте, мистер Паркер, — Мэтт вежливо улыбнулся юному клиенту и протянул руку, которую тот чересчур резко, но активно пожал. Питер волновался — Сорвиголова прекрасно ощущал всё, что происходило в его организме в данную секунду. Поэтому и на слегка дёрганое поведение подростка Мёрдок не обращал внимания.       Питер долго не мог подобрать уютную позу, чтобы начать слушать своего адвоката, однако всё же решил с этим не затягивать.       — Итак. У меня для вас не самые хорошие новости, но и не плохие. — Паркер насторожился, став внимательно изучать взглядом мужчину. — К сожалению, доказать сфабрикованность той видеозаписи практически невозможно. Она ничем не отличается от оригинала, поэтому доказать вашу невинность путём разоблачения записи нам не удастся.       — Но она правда фальшивая! — Питер подскочил с кресла. — Вы должны мне поверить! Это Мистерио использовал технологии мистера Старка… — закончить ему не дали.       — Я вам верю, мистер Паркер. Даже очень охотно, но поймите, что моей верой в вашу невинность суд нам не выиграть. Не имеет значения, насколько вы убеждены в своих словах, если вы не можете их доказать. Думаю, вы и сами прекрасно это понимаете.       Питер промолчал, вдумчиво изучая поверхность деревянного стола, за которым велась беседа.       — Это значит, что ничего нельзя сделать? — Прозвучало больше как утверждение. Чувствовались нотки отчаяния и тоски в голосе парня. Его дыхание участилось, сердце забилось быстрее, и Мэтт это чувствовал. Мужчине пришлось приложить немало сил, чтобы оставаться хладнокровным по отношению к парню. Нужно было держать лицо перед клиентом, даже если очень хочется проявить сочувствие. — Мы найдём выход, не волнуйтесь.

***

      Сон не приходил. Сколько бы Питер ни пытался ворочаться — бесполезно. Словно ночное блаженство старательно обходило его стороной, Морфей закрылся от него на сотню замков, оставив одного лежать на грязном брошенном матрасе на крыше одного одиноко стоящего дома. Адская кухня ведь так хороша для тех, кому некуда идти, да? Условия для сна она всё же какие-никакие, но предоставляет. Жаль, что об этих условиях мало кого спросят.       Холодный ветер потянулся по верхушкам зданий, не обделив собой и пристанище Питера, заставив того свернуться калачиком, ворочаться в попытках согреться, но безрезультатно. В конце концов, парень медленно поднялся, протёр глаза, стараясь при этом совершать как можно меньше движений — спина всё ещё ужасно болела.       Он оглянулся на разросшийся на много километров город. Столь живой в ночное время, активный тогда, когда все должны спать. Странно, но отчего-то Питер ощущал этот город пустым. Как словно оказался в нём прямиком после щелчка: все люди сидели в домах — мало кто позволял себе выйти на улицу. В Адской кухне уж точно, ведь, как правило, в такое время гулял либо социальный сброд, либо те, кому жизнь была не особо дорога. Хотя, может, всё дело в том, что этот город и вовсе был для него чужим, далёким местом, в котором он был вынужден находиться. Ни тёти, ни друзей, ни даже надоедливого Флеша, от компании которого Питер сейчас не отказался. Всяко лучше, чем быть одному.

***

      Прошёл день, за ним ещё, а так ничего и не изменилось. Окончательно став мёртвым грузом, вопросы мастерски построились в непроходимую стену, на обратной стороне которой тускло сверкали возможности: далеко не ответы, шансы их получить, но даже они оставались для Питера лишь одной недостижимой мечтой. За неё нужно было просто ухватиться, но она оказалась куда более проворней, чем изначально предполагал парень.       Глупо надеяться на то, что мир сам даст ему подсказку. Хотя бы что-то!       А ведь нужно было лишь взять дело в свои руки! Но что бы изменилось? Деньги бы заработались, ответы бы решили выйти после бесконечных игр в прядки? Нет. Как максимум, он бы смог найти еды на день-другой.       Мало. Во всяком случае, для него — да. Сейчас этого было мало, фактически ничего. Еда, еда, и без неё можно прожить. А вот без малейшего понимания о причинах собственного нахождения в ином мире — уже сложнее. Как если бы Алиса заплутала одна одинешенька в лесу, никто бы ей не помог… А страшнее смерти от голода — только дать человеку надолго быть одному. Предоставить возможность понять суть одиночества, когда вокруг есть целый волшебный мир и природа или миллионы людей и каменные джунгли, но всё словно проходит сквозь тебя, оставляя позади. И все эти джунгли, люди давят на тебя. Ведь ты чужой, и здесь тебе не рады.       Удивительно быстро вошло в привычку спать днём, но бродить по ночам. Ведь это время сброда, так? Или же тех, кого мир выплюнул, не принял. А есть ли вообще разница? Если не входишь в привычные рамки — сбродом становишься гарантированно. Делаешь всё как они, тонешь в их болоте, начинаешь чувствовать свою неполноценность. Ощущать себя чужим. Они ведь все здесь чужие, как и Питер…