Маленькая Лилия

Сладкий цветочный аромат дурманил голову и восхищал своей легкостью. Запах, казалось, навсегда въелся в кожу Сюзанны, не желая покидать красавицу. В этот раз Миллер постарался над букетом. Большая корзинка была переполнена белыми лилиями и розами, подвязанными атласными лентами. Очередной букет был своего рода приглашением на свидание, которое не потерпит отказа. Девушка еще ранним утром получила подарок, но до сих пор не выкинула его, как поступала до этого. Наоборот, она отнесла его к себе в комнату, поставила в самый дальний угол и сейчас, сидя за письменным столом, буравила взглядом, будто он сию же секунду превратится в огромного монстра. Тяжело вздохнув, шатенка закрыла веки и потерла их пальцами. Из-за длительного наблюдения в глазах рябило, а глазницы неприятно сушило. МакКоркл выглядела изможденной — этой ночью ей так и не удалось заснуть, даже выпитое снотворное не посодействовало многочисленным попыткам. Голова несильно болела, что не позволяло сосредоточиться, а все тело неприятно ломило, словно она долгие два часа занималась кардио. Потянувшись за кружкой, девушка досадно промычала — кофе уже давно был выпит, а выходить из собственной комнаты не было ни малейшего желания. Даже после похищения, Катрин продолжала отказываться от небольшого «отпуска» заграницей. Она все время ворчала, твердила, что не испугалась и готова сражаться вместе с Сюзанной, но шатенка замечала на себе ее косые взгляды и попытки держаться на расстоянии. Что сделать было намного сложнее, чем раньше, ведь после произошедшего было решено переселить Денэв в более защищенное место. По мнению МакКоркл таким местом был ее собственный дом, только в таком случае она могла обеспечить подруге максимальную безопасностью. Они меньше суток находятся в одном помещение, но даже так, казалось, что неловкость, витающую рядом, можно было осязать. Недосказанность внесла новые преграды в их близкие отношения. Самое правильное и лучшее решение проблемы — ее обсуждение, но никто не торопился первым идти на контакт, ведь проще всего было избегать друг друга, прячась в разных комнатах. Глупость данного поступка осознавали все, но по каким-то собственным внутренним терзания не предпринимали никаких действий. Поднявшись с места, шатенка направилась за новой порцией кофеина, надеясь избежать встречи с подругой. Но с каждым новым шагом шанс уменьшался в соответствие с обратной прогрессией. С кухни все громче доносился шум посуды — Катрин готовила каждый раз, когда нервничала и хотела отвлечься. Сюзанна замедлилась, желая снова сбежать в свое укрытие. Она перевела дыхание, собираясь с мыслями и пытаясь настроить себя на скорый разговор. Уже не было сил терпеть неясность. Но, столкнувшись с черноволосой лицом к лицу, решимость поубавилась. И вновь неловкое молчание заставило недовольно скривиться. — Я почти доготовила, — Денэв говорила тихо, пытаясь вложить в голос хоть каплю непринужденности, но из-за нелепой попытки смущение только увеличилось. — Хорошо, — МакКоркл скривилась от собственной сухости, ругая себя за такой краткий и бессмысленный ответ. Разговор никак не клеился, наоборот, будто только усиливал разлад. — Ты до сих пор не ела. Обеспокоенный взгляд подруги тревожил Сюзанну, отзываясь болью в сердце. Шатенка всегда хорошо понимала и читала людские чувства, она вовремя могла подключить холодную расчетливость. Но Катрин всегда была исключением. Ради нее приходилось подбирать нужные слова, скрывать свою резкость и чрезмерную жестокость. Черноволосая была своеобразным спасительным кругом для погрязшей в отчаяние девушки, который, казалось, постепенно уплывал все дальше, отдаляясь. Брыкаясь в собственном болоте, МакКоркл боялась потерять своего единственного члена семьи. — Ну может хватит? — Катрин злостно фыркнула, смотря на попытки подруги заварить новую порцию кофе. Бледное лицо, впалые щеки, потухший взгляд и искусанные губы вызывали жалость - хотелось прижать шатенку ближе и заключить в утешительные объятья. — Ты вообще спала? — А ты? — Встречный вопрос остался без ответа. Денэв выглядела не лучше, но она хотя бы пыталась скрыть свое беспокойство и усталость через бытовые дела. Под тяжелым взглядом Сюзанны черноволосая невольно сжалась, вспоминая юный взор убийцы из видео. Отходя на шаг назад, она тем самым признала, что боится находиться в окружение шатенки. Катрин тихо выругалась, ругая себя за несобранность. Она хотела преодолеть свой страх - она прекрасно понимала, что действия подруги были вынужденными, что она выживала и боролась за свою жизнь. Но тело действовало вопреки голове и здравым рассуждениям, оно чувствовало опасность и старалось ее избежать. — Мне жаль, — не до конца понимая к чему это сказала, Денэв приблизилась к девушке. — Ты должна была раньше мне рассказать. Прости… Прости, я сама должна была помочь тебе, я ведь видела, что что-то происходит..! Но мне казалось, что ты тут же сбежишь и я старалась не лезть не свое дело… Мне следовало быть настырнее, а не просто наблюдать… Мне жаль, что меня не было рядом в тяжелые времена… — Сбивчивая речь лилась непрекращающимся потоком. Голос срывался, периодически стихал и дрожал. Черноволосая говорила быстро, стараясь успеть рассказать про все свои переживания и страхи, что делало ее слог невнятным и прерывистым. — Позволь мне хотя бы сейчас быть рядом! Прошу… Сюзанна была смущена, слушая голос, наполненный отчаяньем и искренностью. Она так долго старалась бороться самостоятельно, держать близких дальше от проблемы и от себя самой, что никак не замечала, насколько сильно хотела услышать подобные слова. — Это овощное рагу? Вкусно пахнет. У МакКоркл никогда не получалось выражать нежность, как обычно это делали другие. Ее способы были странными, слишком скованными и слегка несуразными. Мало кто воспринимал и понимал такого рода знаки, но Катрин считала это невероятно очаровательным и милым. — Но, кажется, там слишком много моркови, — девушка смешно скривилась, показывая свое отвращение к овощу. На самом деле, она и не помнила из-за чего и как появилась ее нелюбовь к корнеплоду, но ощущала сильный ком в горле только при одном виде на морковь. Скорее всего это было связано с особым пристрастием поварихи из приюта к данному овощу и полным неумением его готовить. Хрустящая сладость в руках кухарки либо всегда сгорала до черноты, либо становилась через чур мягкой, похожей на безвкусное пюре. — Вообще-то там много полезных компонентов и витамина С! — Это тебе на твоих курсах рассказали? — Эй, я больше на них не хожу! — Катрин смешно фыркнула и обижено потерла нос, смущаясь. Ее кулинарные способности оставляли желать лучшего. Но после появления шатенки в ее жизни, неожиданно проснулся материнский инстинкт, вынуждая учиться готовке сначала по глупым передачам из ТВ, а после и среди состоявшихся взрослых женщин, которые приходили скорее для того, чтоб пожаловаться на холодного мужа и непутевых детей, чем научиться новому способу запекания утки и красивому нарезанию фруктов. Спустя проплаченный год Денэв уже не нуждалась в уроках, но Сюзанна любила вспоминать попытки той поимпровизировать на кухне, в особенности, когда подключалось ее творческое начинание. МакКоркл усмехнулась, вспоминая кулинарные неудачи подруги. Деньки прошлого теплом отзывались в девичьем сердце, принося с собой долгожданное спокойствие и гармонию. Черноволосая выдохнула, как только увидела небольшую улыбку. Она все время переживала за резкого и слишком умного подростка, даже когда тот вырос в успешную девушку, достигающую любых поставленных целей. Но Катрин навсегда запомнила истощенную и избитую костлявую фигуру, которую, казалось, можно было переломать лишь прикосновением. Потому чрезмерная опека и волнение иногда доставляли хлопот, больше всего в период их знакомства, когда такой переизбыток внимания только раздражал Сюзанну. Но, не смотря на это, она все равно каждый раз возвращалась за новой дозой заботы. Словно, впервые почувствовав родительское тепло, она больше не могла без него жить. Вмиг улыбка шатенки сошла на нет, как только ее взгляд скользнул по тонким запястьям подруги. Длинные рукава кардигана были закатаны во время готовки, открывая вид на руки, покрытые синяками - Катрин боролась и пыталась вырваться из рук похитителя, чем и «заслужила» грубость в свою сторону. У женщины была нежная кожа, так что постоянно присутствовали небольшие гематомы, которые она даже не помнила как получала. Но после произошедшего яркие кровоподтеки были чуть ли не на всем теле, только лишь своим видом вызывая боль. Денэв вновь натянула рукава до самых кончиков пальцев, ругая себя за неосторожность, ведь специально надела закрытую одежду, чтобы не вызывать еще большего беспокойства. — Я не допущу, чтобы подобное еще хоть раз повторилось, — голос говорящей был тихим, но твердым. Сюзанна говорила уверенно, убеждая не только себя, но и собеседника в правдивости слов. — Хорошо, — подойдя ближе, Катрин обняла подругу за плечи, прижимаясь поближе к ней. Ее прикосновения были легкими и нежными, успокаивая девушку. — Я верю тебе.

***

МакКоркл бежала по длинным коридорам обгоняя сопровождающих ее агентов, будто сама знала куда ее ведут. Сердце бешено стучало в грудной клетке, эхом отдаляясь в ушах. Она дышала с трудом, словно добиралась до здания Щ.И.Т.а бегом, а не на машине. Шатенка даже не пыталась скрыть свое взвинченное состояние. Своим поведением она лишь в очередной раз заставляла усомниться в собственной невинности. В голове раз за разом прокручивался голос Наташи Романофф. «Уотан Миллер явился с повинной, но отказывается говорить что-либо без вашего присутствия.» Сюзанна вновь потеряла самообладание, выбегая в домашней одежде, что было не свойственно ей. Девушка всегда поддерживала образ стойкости и собранности, одеваясь все время «с иголочки», потому выход в люди в подобном был для нее невозможным. Как только она завидела рыжеволосую сотрудницу, то ее шаг стал еще быстрее. Щеки покрылись небольшим румянцем, а на лбе выступала испарина, что только подтверждало ее взбудораженность. Наташа окинула шатенку подозрительным взглядом. Уж слишком сильно ее отношение к Миллеру менялось - сначала детская влюбленность, потом полная неприязнь и ненависть, а сейчас беспокойство, которое она даже не пыталась скрыть. Агент лишь коротко кивнула в знак приветствия, не проговорив ни слова. Пару секунд хватило для того, чтобы МакКорл смогла отдышаться. Чувствуя сухость в горле, она быстро прокашлялась, прежде чем заговорить. — Можно мне к нему? — Услышав собственный голос, девушка нервно дернулась. Хрипотца с надрывистым писком была чем-то удивительным - даже хозяйка впервые слышала от себя такое волнение. Романофф молча рукой указала на находящуюся рядом дверь, словно приглашала гостью. С помощью ключ-карты она разблокировала замок, но сама не стала отворять проход в комнату, только лишь искоса наблюдала за действиями Сюзанны, подмечая каждое ее движение. Получив разрешение, девушка не медлила, будто боялась, что это ее последний шанс. Она резко открыла металлическую дверь и так же быстро ее заперла, как только переступила порог. Дыхание вновь сбилось, а тело словно одеревенело, не желая двигаться. Она всматривалась в знакомые черты лица, подмечая несвойственные Миллеру мягкие чувства. Было так странно видеть прошлого Уотана — того, в которого юная МакКоркл влюбилась. — Ты ничуть не изменилась, Сюззи, — нежный голос, спокойная улыбка и такое ласковое обращение, которое уже успело позабыться - все это болью отзывалось в сердце красавицы. Шатенка слишком часто в последнее время слышала эту фразу от мужчины, но сейчас почему-то не злилась, наоборот, внутренне радовалась, что в его глазах осталась той же милой студенткой, которая смогла покорить парня постарше. Она хотела подбежать, броситься в объятья и прокричать насколько сильно скучала, но вместо этого лишь до боли сжала кулаки и медленно подошла к столу, присаживаясь напротив знакомого. — Я ждала тебя. Короткая фраза, но сколько же чувств было в нее сложено. Обида, злость и преданная верность смешались, вызывая неприятный ком в горле и ненужные детские слезы. — Знаю, — тихо проговорил мужчина и его грустная полуулыбка, казалось, навсегда отпечаталась в сердце девушке. — Я должен был сделать это раньше, прости… МакКоркл истерично замотала головой в разные стороны, будто кричала «нет» — она сразу поняла смысл его слов, еще в машине догадалась о причине его появления. Она боялась и не хотела потерять того, кого спустя такое долгое время смогла вновь увидеть. — Я люблю тебя. Всегда любил, — говорящий не поднимал глаз на возлюбленную, смотрел лишь на собственные руки, сложенные в замок, ведь знал, что как только увидит эти печальные глаза, то уже не сможет продолжит, — Прости, если бы я был сильнее, то не заставил бы тебя страдать… — Нет же… — тихий шепот Сюзанны был даже не слышен. Она хотела закричать, заткнуть собеседника, но вместо этого лишь сдерживала беспомощные слезы. Мужская ладонь мягко накрыла женскую, несильно сжимая ее. — Я собираюсь сдаться ему, так что больше не терпи, — умоляющий взгляд Миллера был наиболее болезненным для шатенки. — Хорошо? МакКоркл не могла промолвить и слова. Она склонилась над столом, практически полностью ложась на него. Второй рукой хватаясь за мужскую, она не хотела отпускать его, будто эти жалкие попытки могли отговорить его. — Нам не нужно было даже начинать, — каждая новая фраза ощущалась, словно удар, — Я не смог защитить тебя, так что хватит ждать и цепляться за меня. — Перестань… — Сюзанна и сама прекрасно понимала, что жесткие слова мужчины - правда, которую ее детская влюбленность не хотела признавать, а тем более следовать ей. В такие минуты здравый смысл покидал ее - хотелось лишь вновь безрассудно отдаться эмоциям и ни о чем не думать. — Уходи, — даже сейчас эта личность Миллера была самой слабой и не могла самостоятельно разрушить долгие отношения, которые построил по собственной эгоистичности. — Не хочу, чтобы он видел тебя сейчас, так что прошу уходи. Уотан всегда боялся сближаться с людьми, он был нелюдим и молчалив, ведь знал, что творил ужасные вещи. Но после знакомства с сильной и яркой Сюззи, казалось, что он способен измениться в лучшую сторону, хотя бы для ее защиты. «Я не справился.» МакКоркл задержала дыхание, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями. Она всегда понимала этого мужчину без слов, даже сейчас была оглушена его внутренними терзаниями и страданиями. Но она уже была не способна спасти его. Он сдался. Девушка кивнула, сглатывая слезы, ведь должна наконец отпустить прошлое, как того хотел любимый. Она еще раз сильно сжала его руки, но в этот раз в знак поддержки, будто говорила «всё хорошо», успокаивая его душевную боль. Уходя, шатенка не проронила больше ни слова, лишь оставила прощальный поцелуй на сухих губах мужчины. Соприкосновение было коротким, но таким же нежным и чувствительным, как и семь лет назад.