Молчаливые звезды

Здесь тихо, здесь безопасно, у них даже есть еда и питье на несколько дней. Немного патронов и зарядов к резакам. Этого хватит, чтобы продержаться немного до того, как… до чего? Сжимая фляжку в руке, он дрожит от глухого едва слышного смеха, привлекает к себе взгляд рядом стоящего. Внимание быстро сходит на нет — все они тут в одной лодке с едущими набекрень мозгами. Это все нервное, это все пройдет, они все сейчас поспят по очереди, станет полегче. Двое тихо ужинают в углу, подальше от забаррикадированной вентиляции. Здесь только она и дверь, прекрасное место, никто не прошмыгнет незамеченным. Еще с утра он думал только о том, что нужно посылку у курьера забрать, а сейчас в голове черти что. А еще хочется принять душ, он с утра не успел. Сейчас у него на рукавах бурые пятна и это даже пугает не так сильно. Часов пять назад его от этого вырвало. Он смотрит на запястье — там у него электронные часы, с треснувшим за это безумие экраном. Бледно голубым там сияют цифры и дата. От этого становится еще смешнее. Он трясется опять, его хлопают по плечу — да нет, он не плачет, чего они в самом деле. Плакать уже не хочется. Четыре часа назад он рыдал, словно маленький мальчик, потерявший маму в магазине. И вокруг только чужие люди, не желающие ему ничего хорошего. Эти чужие люди сейчас все, что у него есть. Единственный его гарант на выживание. Кроме, конечно, собственных рук и головы. В голове лишь какие-то мутные мысли и картины. Он бы сам себе доверять не стал. Еще три часа назад ему казалось, что его разум предельно холоден и чист. Жаль, что бытовые проблемы отодвинуло в сторону таким образом. Два часа назад он должен был встретить курьера и забрать ту посылку. Интересно, где он сейчас? И где та посылка? Глупо даже думать об этом теперь. Не думать почему-то не получается. На часах обнуляется время. Вот и стукнули новые сутки. Хах. Он сжимает фляжку, поворачивается в полкорпуса и поднимает ее над головой: — Поднимем бокалы? Стоящий рядом делает полшага назад. Двое в углу смотрят на него, и в их нечитаемом взгляде он не видит ничего. Все они, наверное, в его взгляде тоже ничего не видят. — Ну, Новый год же, — он демонстрирует неработающие часы, — что нам еще остается? Остальные медлят секунду. Один из двоих в углу поднимает свой стаканчик первый и кивает. К нему присоединяются остальные. Рядом стоящему приходится сначала вытащить из кармана свою полупустую бутылку. — Я скажу тост? — Он не дожидается разрешения: — К черту все. Улыбается. Улыбка выходит кривой. Других не смущает. Он пьет. Еще утром он просто хотел подарить своему ребенку подарок.