и вот она — любовь!

Я все вижу по глазам. Посмотри на меня, я весь горю. Мне так важно твоё внимание. И взгляд твоих убийственных алых глаз тут же сбивает меня с толку. Только вот ты этого не понимаешь — смотришь и улыбаешься, а затем звучит вопрос: «Все в норме, Бакубро?». Да, все просто замечательно. Только бы тебя ещё к себе в объятья, хоть щекой прижаться к твоим губам, растянутым в улыбке. Дотронуться до того маленько шрама, что на веке у тебя давно-давно уже существует. Ты наверняка даже и представить себе не можешь, как давно я на тебя запал. Я просто все тщательно скрываю, но иногда срываюсь. Ты все равно не замечаешь, может к лучшему это. Ведь потом мне будет стыдно, если ты застанешь меня покрасневшим и заикающимся. А может ты примешь мои чувства? Боже, Киришима, ну неужели ты серьезно настолько туп, что не замечаешь, как я буквально съедаю тебя взглядом. А, ну да, ты ведь улыбаешься в ответ. —— Окно в комнате Бакуго раскрыто на распашку — слишком жаркий денёк. Сам парень полностью погружён в прочтение какого-то романа — особо не интересно, но другого более интересного времяпровождения он не нашёл. И пускай хоть кто-нибудь увидит, что он, сам Бакуго Кацуки, читает сопливые романы — он тут же порвёт этого человека. Ибо нечего лезть к Бакуго. Это дозволено лишь Киришиме, но он особо об этом не интересуется. Ах, чертов Эйджиро. Кацуки громко чертыхается и книгу откидывает куда-то в противоположный угол комнаты, тяжко вздыхая и поднимаясь на ноги. Неожиданно злость на этого придурка охватывает с такой силой, что вот-вот и Бакуго обязательно взорвет все чертово общежитие. Ну уж нет, успокоиться нужно сейчас же, и в попытках этого Бакуго выходит из комнаты, направляясь вниз, на кухню. Вряд ли кто-то там будет, а сам парень просто выпьет воды и пойдёт обратно, нечего тут больше и делать. Только злость спадает хотя бы с лица Бакуго, как сразу же всплывает удивление, а за ним и щеки покраснели, и сердце застучало быстро-быстро. На кухне был Киришима. В одних летних шортах, а ещё бандана была на лбу. Он жадно пил воду из бутылки, не уж то ему настолько жарко, чем он там занимался? Киришима его тут же заприметил — чуть водой не поперхнулся, но всё-таки сказал «Привет, Бакуго!». Он всегда говорит это с такой радостью в глазах, будто перед ним вовсе не Бакуго, а его давняя мечта. А ведь так и было, но догадывался ли об этом Бакуго? — нет. Оба слепые, все давно все знали, только они лишь отмахивались и до конца в это не верили. Бакуго подходит ближе к Киришиме, пытаясь сердито хмурить брови — будто он и вовсе Киришиме не рад. Но из этого ничего не получается, он лишь тихо здоровается в ответ, а чтобы глазами с этим Бунтарем не встречаться, наливает в стакан виды и залпом опрокидывает в себя, «жарко же». Киришима смотрит на него все это время, глаза у него горят, «Ах, Бакуго-Бакуго!». Ну, сразу же видно — влюблён. И этот — «Взрывокиллер» все таки устоять не может и смотрит в глаза Киришиме. Щеки друг друга тут же пунцовыми становятся, он взгляды отводят, да посмеиваются нервно. — Так...ты чем-нибудь сегодня занят? — пытаясь хоть как-то перевести тему с любовных поглядываний на что-нибудь другое, спрашивает Киришима, а после и лыбу показывает, типо «ничего только что не было». Бакуго долго думает как ответить. Сейчас же признаться? А может вести себя как обычно до конца жизни, ибо Бакуго сами в любви должны признаваться, чего это он тут позориться будет? Только вот внутренний голос громко кричит уже Кацуки на протяжении долгих месяцев: «Киришима не такой». И хочется в это верить, и Бакуго в это верит. — На сегодня у меня только ты. — резко отвечает Бакуго, выставляя на показ свою ухмылку, ловит недоумённый взгляд Киришимы и тут же хватается за его плечи, притягивая к себе все ближе, а затем и вовсе смачно целует его в губы. И вот вроде все правильно ведь Бакуго сделал! Только вот теперь Киришима весь сливается с цветом своих волос, пьяно улыбается и всё смотрит на Бакуго. — Ну?! Чего уставился!? Да, нравишься ты мне, Киришима-мать-его! Может уже ответишь мне взаимностью? — Бакуго будто вспыхивает, ибо долго ждать не будет — развернётся и уйдёт. Киришима тут же спохватывается и ещё раз, только сам уже, целует Бакуго, легко и нежно. И вот она — любовь!