«Священная война»

      После достаточно скучного и бюрократического процесса оформления документов Еве присвоили номер – R-300-SWt. Она считала ироничным то, что уровень доверия дали достаточно высокий, хотя к ней во всём этом мире доверия было меньше, чем остальным. Регистрирующая женщина была немало удивлена, что представшая перед ней появилась точно из ниоткуда, но Еве удалось сделать так, чтобы вопросов возникло как можно меньше, всему виной – миловидность, навык убеждения и чуточку фруктового запаха, который ещё с пару часов выветривался из помещения. Её в целом устроила необходимость учёбы в Академии, но не из мотива получения большего оклада, хотя и он сыграл немаловажную роль при принятии решения. Намного важнее было то, что она сможет оказаться в среде подрастающего поколения, ещё не сформированного, которое не позволит ей создать у себя в голове ошибочное представление об обществе, которое с недавних пор стало её окружать.       Правда, до начала учебного года нужно было решить ещё несколько проблем. Она получила пособие, так как фактически была сиротой и ещё не выполняла алгоритм, но оно было по меркам цен очень низким, ей никак не хватило бы на собственное жильё, поэтому Ева сразу же пошла в Академию, чтобы запросить общежитие, которое, честно говоря, не отличалось качеством, но оставалось лучшим вариантом в сравнение с ничем. Вторым делом она сразу же закупила все необходимые для жизни продукты: «Моё тело скоро станет таким, какое у нынешних людей, а это значит, что я захочу больше спать, больше есть, начну уставать, а ещё у меня пойдут месячные… Последнее – самое неприятное, что могло случиться, но, думаю, я смогу потерпеть».       Она была в полном восторге от того, что в АллоТерре были сенсорные телефоны, планшеты, ноутбуки – и хотя стипендии хватило только на один гаджет, её то вполне удовлетворило. Она лишь примерно понимала, как им нужно пользоваться, поэтому сил хватило только на скачивание нескольких учебников и на смену обоев рабочего стола.       Девушка сидела в зале библиотеки Академии, пытаясь зайти в свою учётную запись, вот только… Перед этим пришлось найти словарь и значение в нём слова «авторизоваться», так как его Ева не знала.       И так было примерно со всем – всё, что она не знала, ей приходилось бесконечно искать и перепроверять, вплоть до того, как пользоваться сканером на телефоне, изучать горячие клавиши и жесты для экрана. Она не спешила больше нигде регистрироваться, не принимала никакие пользовательские соглашения. Но особенно её раздражали вечно всплывающие иконки по предложению услуг, которые смахивать и убирать становилось совершенно невозможным. Разозлившись на телефон, она решила просто пойти и заняться тем, что умела…       В зале на девушку не просто смотрели, на неё пялились, пока она мысленно проклинала всех и каждого, кто пускал слюни на её формы. «Ну да, повезло с генетикой, грудь, талия и бёдра, но это же не повод смотреть на меня как на кусок мяса, – внешне она не показывала своего негодования. – И угораздило же моей бабушке по папиной линии родиться мировой красавицей, хах?.. Ладно, их мысли – не моя проблема». – На ней были плотные леггинсы и укороченная кофта с длинными рукавами и круглым вырезом, что сама Ева считала крайне симпатичным – она нравилась себе такой, какой была. Может, по ней и нельзя было сказать, но девушка обладала крайне хорошей физической подготовкой, а поэтому без предсмертных вздохов поднимала как руками, так и ногами те же самые килограммы, над которыми пыхтели представители «сильного пола». В первый же день к ней подошли знакомиться несколько молодых людей, друг за другом получили тактичные и бесповоротные отказы. На следующе разы какие-то новички подходили к ней, собирающейся брать штангу, предлагая помощь, но когда Ева поднимала одной рукой их удвоенный вес, сразу замолкали в тряпочку.       На Еву смотрели всегда и везде – в магазинах, в библиотеке, в том же зале, просто на улице. Не такого внимания к своей персоне она хотела… Девушка привыкла к тому, что к ней относятся с уважением, а не к тому, чтобы на неё пялились, как на экспонат в музее. Со временем удалось не обращать внимание на указания пальцем, обращения, присвисты лиц мужского пола, завистливые взгляды девушек, с которыми она просто хотела познакомиться… Из-за всего этого Ева была несколько подавлена, но, к её счастью, совсем скоро должен был начаться учебный год, в котором была надежда встретить адекватных людей.       Словно тень, она прошла в свой класс, который был заполнен лишь наполовину, что позволило выбрать самое неприглядное место – предпоследнюю парту у окна, где девушка и оставила свой маленький чёрный портфель, на самом деле бывший не совсем обычной сумкой как минимум из-за того, что мог вмещать в себя неограниченного объёма и количества предметы. Пока она только наблюдала, одновременно читая книгу по механике и слушая разговоры приближённых.       «Итак, среди нас есть компания из заводил, как их тут называют, тусовщиков; парочка откровенно умственно отсталых ребят; крайне неформальные личности; девочки, которые напоминают мне чансань; несколько активных и вроде бы прилежных персон, ну и, наконец, я и он – нелюдимые. – В этом она была права, за исключением того, что к самой Еве пытались подойти и познакомиться, в отличие от юноши, имени которого та пока не знала. Однокурсник сидел на ряду справа от неё, между ними был переход и два места. – Мне кажется, если он встанет, то будет даже больше тигра… Ужас какой», – нет, конечно, она не боялась, но именно среди местного населения высокий рост отчего-то считался редким.       Как только в класс зашёл учитель, юноша поднял на него голову и поднялся, встав подле парты, держа руки по бокам. Так сделали все, не опешила и Ева,       – Присаживайтесь, будем с вами знакомиться, – этого мужчину Ева уже знала, он и принимал её документы, звали его Мартенс. – Сейчас по очереди вы немного расскажете о себе, ну и, думаю, поведаете, почему вы решили выбрать именно это направление в качестве своего будущего алгоритма.       – Разве мы зачислены сюда не просто по результатам тестов? – сказал один парень, даже не поднимая руки, из-за чего Ева сразу осадила взглядом из-за спины, считая это невежеством.       – Это не тот ответ, который мне бы хотелось слышать от будущих служителей Империи… – несколько разочарованно прозвучало от педагога. – Ну, у всех по-разному. Давайте же начнём. С первого ряда от двери, с первой парты.       Ева внимательно слушала людей, с которыми ей предстояло провести ещё несколько лет, хотя уже надеялась, что ни с кем из них дела не будет иметь. Среди всех ей показались более ли менее славными: Юлия – блондинка, которая действительно по собственному желанию пошла на факультет полицейской службы, хотя и думала о том, чтобы стать в будущем судьёй; Петер – высокий мальчик крепкого телосложения, мечтающий стать офицером или Инспектором Полиции Империи; и…       – Войд. – Когда он встал, представляясь. Ева развернулась корпусом в ту сторону, подложив под руку кулачок, сперва похлопав глазками, убедившись в своём предположении о росте, но немало удивившись цвету глаз: «Они напоминают мне цвет индиго… Как необычно. Да ещё и со смуглой холодной кожей». – Я считаю своим долгом служить Империи, потому что она дала мне всё, что у меня есть, мой отчим выполняет алгоритм в Полиции, он многое сделал для меня, поэтому я уважаю его и восхищаюсь им, поэтому хочу быть похожим на него и так же помогать обществу. – Это был один из немногих искренних ответов, которому преподаватель обрадовался, лишь слушая и улыбаясь. Мартенс при этом абсолютно не обращал внимания на то, насколько холодно было выражение лица говорящего, и что смотрел вперёд он как-то не по-человечески – это видели окружающие, которые и сторонились юношу. Ева увидела в этом нечто другое. Уверенность, строгость, целеустремлённость, суровость и силу – и всё это ей нравилось.       Девушка лишь наполовину была увлечена ответами остальных, большее своё внимание предоставив реакции Войда на эти ответы. «Ему плевать. Я бы даже подумала, что ему скучно и он уже терпеть не может окружающих… В этом мы несколько схожи. Милый мой, ты даже не представляешь, как я хорошо понимаю твоё разочарование».       Очередь дошла и до неё – последней, вставшей ровно, на подобие соседа по линии с лёгким высокомерием оценив тех, над кем стояла, убрав за спину руки. Но Ева загадочно смотрела на окружающих, напоминающее то, как правители смотрят на своих подданных, над которыми возвышаются… Мягкий голос с придыханием, томная улыбка и образ ангелочка – и всё внимание принадлежит ей.       – Меня зовут Ева. Я решила точно, что стану наблюдателем, потому что мне хочется, чтобы мои действия приносили пользу народу. Я не хочу, чтобы граждане Империи находились под угрозой, а если это и будет происходить, то под моим наблюдением эта угроза будет быстро ликвидирована, так как, по моему мнению, все заслуживают правосудия.       – Хм, это… Очень необычный ответ, он звучит крайне благородно, Ева. Извини за вопрос, но никто из твоих родственников не является служителем Церкви? – «Какой забавный вопрос. Знали бы Вы правду… Хах, мою семью церковь ненавидит».       – Нет, учитель Мартенс, всё связано лишь с высокими моральными принципами моих родителей, – она отвечала, оставаясь выглядеть так же прекрасно в глазах остальных, восхищённых ею и уже готовых на всё… Конечно, кроме Войда, который лишь слегка подобрел в лице, смотря на неё, наполовину обернувшись. Ева видела это боковым зрением, не удостаивая персональным взглядом.       – Понятно. Но то тоже звучит очень хорошо, мы будем уверены в том, что и ты, как женщина, сможешь передать своим детям такие ценности, – на этом моменте мнение о нём опустилось ниже некуда. «Ненавижу, когда женщин считают только за матерей. – Взгляд опустившейся на стул Евы стал таких же леденящим, как у Войда. – Моё желание стать матерью и способность сделать это не превращает меня в инкубатор».       Со стороны Ева выглядела как самая прилежная девушка в мире – она была ухоженной, красивой, вежливой, умной и творческой, всё это в совокупности создавало вокруг неё общество людей, ведущихся на поводу прекрасного образа. С ней хотели работать в команде, потому что Ева была ответственной и всегда помогала, если у неё просили помощи. На неё сразу были обращены десятки пар глаз, надеявшихся, что она согласится работать с ними в паре, но при любой возможности… Она предпочитала выполнять всё в одиночку. И из-за такого «отважного» поступка – несения всей ответственности на себе – она была на хорошем счету как у преподавателей, так и среди студентов. Этого она и добивалась – папа же говорил, что репутация может сделать из незнакомца лидера в тени, он уважал таких людей, и одна из таких, мать Евы, его тем и завлекла.       А вот сама Ева всё время смотрела на него.       Смотрела, дивясь тому, как настолько холодный и грубый человек, как Войд, смог так быстро захватить всё её внимание. Она не могла перестать думать о нём практически с самой первой встречи.       Огромный в сравнение с ней, с грубыми движениями, нелюдимый, временами дерзкий и даже агрессивный. Войд не был для неё идеалом человека, которого она хотела видеть с собой, но, будучи обычной девушкой, она хотела получить внимание от объекта симпатии… Войд был чуть ли не полной противоположностью её отца, который считал дочурку своей маленькой принцессой, готов был ради неё на всё, а поэтому она знала на своём опыте, какой мужчина нужен для семейного счастья. Ева мечтала о нём, несмотря на то что многие люди обсуждали её за искреннее желание найти себе мужа, воспитать детей. Они не видели в Еве дочь своей матери, которая, поставив на кон всё, взяла в свои руки верховную власть, заключила изначально лишь фиктивных брак, только позже осознав, что ни первое, ни второе её решение не было ошибкой. Но это не отменяло того, что Ева бесконечно уважала свою маму и хотела быть похожей на неё. Девушка даже думать не хотела между тем, чтобы выбирать между карьерой и семейным счастьем – ей нужно было и то, и другое.       Если бы ей кто-то сказал, что она за пару месяцев влюбится так, что готова будет отдавать всю себя, она бы непременно обрадовалась, потому что всегда мечтала почувствовать себя влюблённой, любящей и любимой.       Поначалу лишь нечто безобидное – предложение работать в паре – позволило им немного пообщаться.       Учитель объявил очередное парное задание, и в тот же момент двое на последних партах бесшумно вздохнули, внутренне раздражаясь. «Я не хочу выполнять работу ни с кем… Они удобно устроились у моих ног, но кроме их нытья, лести и уважения я ничего не могу пока получить, потому что они бестолковые и бесполезные, таких даже рабами было бы стыдно держать. А Юлия уже работает в команде с Мари. Может, он согласится?..» – Ева не боялась Войда, поэтому преспокойно перевела на него взгляд. Он знал, что останется отбросом, поэтому просто сидел, не выбирая даже, с кем работать. Будь команда больше, его непременно бы позвали, но не вдвоём. Пока все тихонько разбивались на пары, оформляемые Мартенсом в список, Ева быстро перешла проход между рядами, подойдя к Войду, наклонившись – это произошло практически сразу, она даже не посмотрела ни на кого другого.       – Ты не против работать со мной в паре? – спросила, чуть наклонившись. Она была открыта, но не показательно доброжелательна – Войду можно было не пытаться запудрить мозги.       – По идее, это должен был спрашивать я, – несколько грустная усмешка. До этих пор девушка вообще не видела, чтобы он хотя бы улыбался, и такое проявление чувств вызвало в ней столько ответных… На душе сразу полегчало – он был не таким уж скрягой.       Она высоко подняла руку, положив на плечо Войда ладонь, при получении внимания от учителя сказав:       – Мы будем работать вместе! – на них тотчас уставились все остальные, не в силах сообразить, как принцесса их класса решила взять себе в пару чудовище, но Еву это не волновало совсем.       – Х-хорошо. Я запишу…       Сразу же утратив интерес к Мартенсу и остальным, девушка посмотрела своему только что выбранному напарнику в лицо, сказав:       – Нам нужно составить комплект нормативно-правовых актов, пять штук, за два вечера можно управиться. Предлагаю после занятий зайти в библиотеку, обсудим, – это был просто прекрасный шанс остаться наедине, о чём она давно мечтала…       – Хорошо, – его однокурсница не торопилась убирать своей ладони с чужого плеча, забывшись.       На самом деле Еве просто нравилось – прикасаться к нему, вот так стоять рядом, не за спиной, а наравне, точно оберегая. Всё же осознав, что показывать свою крайнюю заинтересованность так – несколько неказисто, похлопала по плечу и отошла, кивнув перед этим, аккуратно усевшись на место, всё же для демонстративной красоты поправив свои локоны, прогнувшись в пояснице, смотря только вперёд. Она была взволнована, тяжело дыша грудью, в которой птичкой трепетало сердце: «Фух!.. Это было не так уж и трудно – проявить инициативу. Вот только он даже не посмотрел на меня, когда я возвращалась на место, хотя мне казалось, что он хотя бы проводит меня взглядом», – несколько разочарованно, задумавшись, Ева, конечно, ненадолго предалась романтически фантазиям, практически весь оставшийся урок думая о том, что бы могло между ними произойти…       – Я думаю, нам надо поделить обязанности: ты подготовишь протест и претензию, я постановление о возбуждении уголовного и административного дел, – сразу же предложил Войд, как только они отправились в библиотеку.       Еве приходилось идти прямо за ним, чтобы толпа студентов, идущих с пар, не задавила её. Кто-то пихнул сзади – девушка вжалась в его спину грудью, не нарочно, что-то про себя прошипев, оставленное без внимания, смирившегося с тем, что в рукав его рубашки очень крепко вцепились.       – Да, я согласна. – нервно, но умело скрывая раздражение, ответила девушка, которая умудрилась подвернуть ногу, во время того, как налетела на него. Слегка хромая, продолжила идти: «Я уже понимаю, что мне будет неловко, потому что со стороны это смотрится некрасиво, а если я достану трость из портфеля, будет крайне странно, она в него физически не поместилась бы».       В пролёте, с которого можно было зайти в один из библиотечных залов, оказалось меньше людей, но Ева по-прежнему шла сзади, всеми силами пытаясь делать вид, что всё в порядке.       Такого стресса в своей жизни она ещё не испытывала. Войд сидел сбоку, занимаясь на своём изрядно потрёпанном ноутбуке, но крайне быстро печатая по клавиатуре, пока сама она пыталась вспомнить, куда перенёсся файл с шаблоном протеста, скачанный ею только что: «Если я буду искать ответ в поисковике, он подумает, что я умственно отсталая… М-м-м-м, так не годится!.. Дурацкая жестяная коробка!».       – Извини, Войд. У меня тут небольшие проблемы, – тихим голосом произнесла, краснея и поджимая губы, – я не могу файл открыть…       – Давай посмотрю, – он легко оттолкнулся, стул на колёсиках ударился о стул Евы, неловко держащей руки над клавиатурой. – Мышкой нажми на него, – ну Ева и нажала, – можно было второй раз не скачивать, ну ладно… – Быстро сориентировавшись, поняв, что он смотрел в правую верхнюю часть экрана, Ева вспомнила, где находился раздел «Загрузки», который и был ей нужен. Файл просто открылся, когда та кликнула по нему, не переставая краснеть. – Во время скачивания мог повредиться, – отодвинулся обратно.       Управились они ещё быстрее, чем думали, Еве ну уж очень хотелось впечатлить его или хотя бы не показаться дурочкой, поэтому она постаралась сделать всё крайне быстро и качественно, замолкая во время заполнения форм, содержание которых они обговаривали за пять минут до того, как согласовать.       Можно было бы подумать, что на этом неловкости закончились, но нет…«Мне как-то некомфортно… Внизу». Она мысленно молилась, чтобы это не было тем, о чём подумалось в первую очередь, но как только она аккуратно встала, заметив на стуле красное пятно, ей стало жутко неловко. Они стояли друг к другу спиной, Войд быстро обернулся, убирая ноутбук.       – Тогда до завтра. Я сохранил себе все файлы.       – Хорошо, – она уже спешно доставала из портфеля салфетки, чтобы стереть кровь – за свои брюки она не переживала, разводы на чёрном было трудно различить.       – Что-то потеряла?       – Н-нет. не потеряла. Ты можешь идти, – она уже села на колени, широким жестом стерев кровь, сжав в руке салфетку. Нет, Войд был внимательным.       – У тебя пошли месячные?       Ева сжала губы до боли. «Свет, какой позор!..».