FATUM

Четыре года спустя

      Сад пах по-летнему. Запахи разнообразных цветов переплетались между собой, создавая нечто новое. Букет, которым было легко и свободно дышать. Он мягко ложился на кожу, закреплялся солнечными лучами на подольше. Мне нравилось думать, что это и есть запах лета.       Вода полилась из шланга, и земля под лилейниками стала темнее. Лилейники были моими любимыми цветами в нашем саду. Я задерживалась рядом с ними, в надежде, что другие цветы это не сильно обидит. Я знаю, цветы могут обижаться. Так прошлой весной у роз вяли листья.       Рядом с липой копошился Фрэнк. Он хмурился, упорно стараясь соорудить качели для Пом, и что-то явно не получалось. Трава раскрасила его штаны на коленях. Какие это по счёту штаны? У крыльца стояло кресло-качалка. Фрэнк принёс его сегодня.       — Перекусим? — я подошла к Фрэнку, услышав его сотое «недостаточно симметрично». — У меня ещё не политы дальние. Продолжим после обеда.       — Вы с Пом обедайте, а я сначала закончу здесь, — Фрэнк снова покрутил сидушку и так и эдак. — Ты знаешь, как она хотела качели ко дню рождения. Я должен успеть. Пом.. быстро растёт.       — Дети всегда быстро растут.       — Да.. всегда, — Фрэнк смотрел перед собой, задумавшись. — Скоро станет совсем взрослой, и ей это уже не будет нужно.       — Не скучай по её детству заранее, — я увидела, как к нам со всех ног бежит Пом и повернулась к Фрэнку. — Как по мне, очень даже симметрично.       Фрэнк улыбнулся и что-то пробормотал.       Мой взгляд следовал за Пом. Она опять вылетела из дома босиком. Её волосы сильно растрепались, а руки, сарафан и лицо были перепачканы красками. Значит, красками всё залито и в её комнате, возможно, что не только в ней.       — Мама, мама! — закричала Пом, явно довольная. Её щёки раскраснелись, а с лица не собиралась сходить улыбка. — Я нашла подарок.       Я вздохнула. Чем меньше дней оставалось до её дня рождения, тем активнее Пом как бы ненароком заглядывала во все ящички и почему-то искала под кроватями. Я решила радовать её понемногу и до праздника. Выдерживать расстроенное лицо ребёнка от очередной «не находки» оказалось сложно.       — Конечно, ты ж моя маленькая сыщица, — я поцеловала её в макушку. — Пойдём кушать.       Пом улыбнулась и помчала вперёд вприпрыжку. Её волосы сзади тоже были в краске. Вот же неугомонная.       Чем старше она становилась, тем больше в ней читались черты отца. Её внешность можно было разобрать по кусочкам, принадлежавшим нам с Леви. Тёмные волосы подарок от него, кудрявость — от меня. То, как она наклоняет голову, когда торопится — от Леви. Этот жест раньше всегда вызывал улыбку. Пом обернулась, глазами говоря «быстрее». Серыми глазами Леви. Он так часто говорил мне то же самое.       Пом вертелась юлой по кухне, пока я готовила блинчики. Она всегда что-то рассказывала. Про друзей или какие-то свои фантазии. Сейчас она без умолку болтала про завтрашний день.       — Фрэнк ведь придёт? — спросила Пом, отвлекаясь от куклы. — Он сделает качели?       — Сделает, милая. И конечно придёт, он не пропустит твой день рождения.       Пом закивала, будто в подтверждение.       — Главное, чтобы Имир пришла! — она вскинула вверх руки, а её лицо залила улыбка.       — Разве может Имир не прийти? — я подмигнула дочери, после чего Пом засмеялась.       С каждым годом их дружба давалась мне всё сложнее. Пом с Имир Фриц были ровесницами. Имир часто бывала у нас дома, девочки быстро стали не разлей вода. День рождения каждой их них напоминало, что у меня всё меньше времени.       Перед глазами пронеслись обрывки записей, найденных на чердаке нашего дома. Моё перемещение — не первое в семье Каплан. Я стала двенадцатой. Сам дом принадлежал Оскару Каплану, восьмому переместившемуся. Он успел неплохо устроиться здесь, обзавестись домом, прибыльной работой. Тут же жили и остальные, кто пытался что-то изменить в судьбе мира. Каждый из них тщательно записывал свои планы и действия. Все они в итоге оказались провальными.       «… если и это не выйдет, то Имир Фриц должна умереть до своего девятилетия…» Эта строчка, оставленная последним, кто прошёл сквозь время, въелась под кожу безвозвратно. Она означала спокойные несколько лет и немыслимое решение следом. Я понимала, что никто не должен больше перемещаться. Это необходимо разрушить. Но так же я отказывалась видеть этот вариант единственно верным. Имя Имир Фриц приобрело краски, какими сейчас была раскрашена Пом. Её имя крепко соединилось с «подруга Пом», обросло светлыми волосами и вишнёвым пирогом, который она так любила. Должен же быть ещё вариант, верно? Во всяком случае, у меня впереди был ни один год на раздумья.       — Мамочка, — Пом выдернула из мыслей, и я обнаружила, что рука уже какое-то время не двигалась. Я добавила ягод, сворачивая блинчик. — А папа придёт на день рождение?       Пом редко задавала этот вопрос. Чаще всего перед праздниками. Каждый раз мне казалось, что я окажусь к нему готова. Ответ оставался неизменным, проговаривался механически. Но к надежде во взгляде ребёнка невозможно подготовиться.       — Нет.. папа не придёт.       Пом насупилась. Она дёрнула расчёской по волосам куклы сильнее и теперь рассматривала клок.       — Мам, может, нам самим к нему поехать? Где папа живёт?       Этих вопросов она не задавала прежде.       — Мы не сможем поехать к папе, милая, — я погладила её по волосам. — Папа живёт… в лучшем мире.