Я заболел...и мне поставили диагноз:"Любовь к Диоки Шиметеки".

      После того самого дня, когда Диоки встретила Айзаву, прошёл год. Целый год. Всё это время девушка тщательно тренировалась и училась. Работала она, конечно, уже не так много, но старалась приносить денег побольше. Маму навещала не так часто, как до этого, но всё также горячо и любимо. Девушка даже продолжила посещение школы, ведь заканчивать её как-то надо было. И вот сегодня ей пришло письмо. Письмо из UA с результатами экзамена. Ровно неделю назад Шиметеки бегала по полигону и пыталась всеми силами разрушить хоть какое-то количество роботов. Но из-за того, что её причуда не та, у неё мало что выходило, и она об этом прекрасно знала. По этой причине она тут же подала заявку и на факультет общего образования, чтоб не терять зря времени. Всё же Айзава ждал её.       И вот сейчас девушка сидела в своей достаточно просторной комнате в компьютерном кресле и держала в руках злосчастный конверт, от содержимого которого зависело её будущее. Как-никак, но Диоки сильно переживала и нервничала. Матери она хотела сделать сюрприз и после прийти к ней в палату и обрадовать. Не каждый день была возможность обрадовать родительницу чем-то стоящим. А улыбка Момо была для дочери самым лучшим подарком. Не сдержавшись, девушка разорвала бумагу, и из конверта выпала какая-то вещь округлой формы и тёмного цвета. Она тут же засветилась, и появилась какая-то проекция, на которой был никто иной, как Эктоплазм. — Приветствую, Диоки Шиметеки. Сожалею, но на геройский курс ты не поступила. Твой результат практического экзамена составил всего 9 очков. Но не расстраивайся. Ты почти в последний момент подала заявку на общеобразовательный курс и была принята! Поздравляю, ты числишься в классе 1-D! Буду ждать тебя через три недели в классе вместе с остальными. Всего хорошего и до встречи, — после этих слов голограмма исчезла, а подросток принялась реветь. Она не верила, что поступила. Поступила в UA, мать вашу. Да, не на геройский курс, но это уже большой шаг в светлое и счастливое будущее. Главное маму обрадовать.       Через час зеленоглазая уже успокоилась и собралась идти в больницу. Садясь в нужный транспорт, она взяла свой потрёпанный жизнью телефон и достала старые мамины наушники. Подсоединив гарнитур, девушка включила свой плейлист и принялась слушать. Тут за окном автобуса пошёл дождь, а в ушах заиграла какая-то песня, что навевала чувство одиночества и несчастья. Настроение упало, а на глазах опять появились слёзы. "А что, если мама не выживет?", — этот вопрос уже который раз всплывал и застревал в её голове, когда не надо. Девушка отказывалась это воспринимать, хотя и знала, что никто не вечен. Её бабушка, мама Момо, умерла, когда ей было одиннадцать. И тоже от онкологии.       Убирая рукой непрошенную влагу, девушка вышла около больницы и побежала в сторону здания, чтоб не промокнуть насквозь. Оделась она ведь совсем не для дождя. Заходя, она слегка отряхнулась и направилась в сторону лестницы, что вела на третий этаж, на котором находилась палата её матери. Стоило девушку увидеть дежурной медсестре, как она быстро протянула ей халат и бахилы. Диоки лишь молча взяла всё это и продолжила свой путь. Дойдя до нужной двери, она села на ближайшую скамью и быстро надела всё, что нужно. Боязно постучав и получив разрешение войти, девушка зашла в такую ненавистную, но родную в последнее время палату. Всё было как обычно: одноместная скрипучая кровать, мама, что исхудала за последний год подозрительно сильно, большое панорамное окно с видом на сад больницы и чистые до блеска полы, которые всё также воняли хлоркой. Девушка, тепло улыбнувшись, подошла к кровати матери и села на самый край, заключая ту в крепкие объятия. Женщина тоже обняла дочь в ответ со всей силы, что у неё тогда была. Просидели они так ещё минут десять, но всё же мать отпустила своё уже давно самостоятельное чадо.  — Привет, дочь. Чего ты сегодня так рано? Кафе закрыли раньше времени или …? — не успела темноволосая закончить расспрашивать дочь, как была перебита.  — Нет, мам. Я… Я поступила в UA… — девушка пыталась сказать как можно мягче, ведь женщине нельзя было волноваться, но нужного эффекта это не дало. Момо удивлённо вздохнула и посмотрела на дочь, как на восьмое чудо света.  — К-как в UA?.. Н-но… Эт-то же для гер-роев… — женщина начала заикаться, а приборы начали показывать учащение пульса. Сердце больной стучало, как бешенное.  — Не переживай, мам. Всё хорошо. Я поступила на общеобразовательный, — пояснила Шиметеки-младшая, успокаивая мать. Та облегчённо выдохнула и расслабилась.  — Фух, ну ты не пугай так. А то я и до того света дойти могу быстрее на лет пять, — в шутку проговорила женщина с улыбкой, смотря на дочку.  — Ну мам, не начинай. Тебе ещё жить и жить. Ты ещё внуков понянчить успеешь, я тебе отвечаю, — девушке искренне хотелось самой верить в свои же слова и она верила до последнего, хоть факты говорили обратное. За этот год женщина сильно потеряла в весе и побледнела. Её даже перестали выводить гулять в тот самый сад под её окнами.  — Не дай господи, Диоки, — женщина театрально переплюнула через плечо и укоризненно посмотрела на ребёнка.  — Да мам, ты не так меня поняла.  — Да поняла я, поняла, — больная улыбнулась дочери и получила хмурую улыбку в ответ. Её это крайне не устраивало, поэтому она решила пойти на крайние меры.  — Врачи говорят, что я иду на поправку. Ещё чуть-чуть и можно будет гулять, — она прекрасно осознавала, что врать дочери не стоит, ведь потом будет больнее. Но видеть Диоки без улыбки женщина не могла. Не хотела.  — Серьёзно? — девушка удивилась так, словно увидела слона в зоопарке, когда ей было пять. Конечно же, это был сарказм и родительница не хотела пропускать мимо ушей это замечание.  — Да, серьёзно, — она передразнила девушку, начиная корчиться и высовывать язык. На её действия та прыснула, пытаясь сдержать смешок.  — Ладно, ладно, я поняла. Просто эти врачи… Говорят одно, а вижу я совсем другое… — шатенка опять начала хмуриться. На её слова женщина взгрустнула, ведь не могла же она сказать, что попросила врачей молчать об ухудшении и скорой смерти. Не могла сказать, что скоро её не станет и дочь останется совсем одна. Кроме матери и брата, который сейчас сидит в тюрьме, у девушки никого не было. Момо не могла ей сказать. Не могла. Это бы её сломало.  — Так, давай не будем о грустном. Как дела в школе? Как закончила? — женщина решила перевести тему, чтоб им стало легче и веселей.  — А… Ну, в последний день я набила морду Акеи и… — девушка принялась рассказывать матери всё до последней капли. Ей очень не хватало этих разговоров и бесед по вечерам, этого тепла и уюта, этой улыбки, этого смеха. Ей не хватало мамы. Так зеленоглазые и просидели до десяти вечера, пока не пришла ненавистная Диоки медсестра Джун и не выставила ту за дверь.