Искушение тьмы

      Дверь в пустой дуэльный зал распахнулась с грохотом, когда Гермиона в него влетела. Вокруг загорались голубоватые магические огни, озаряя пространство мертвенным светом. Дыхание сбилось, сердце зло стучало о ребра, а пальцы тряслись от запоздало накатившего гнева. Мир вокруг рассыпался, выходил из-под контроля, и она чувствовала, будто летит вниз по узкой, вызывающей клаустрофобию темной трубе. Хотелось вернуть себе хотя бы иллюзию, что она управляет собственной жизнью, вдохнуть воздух полной грудью. Она взмахнула палочкой, призывая чучело для тренировок.              — Редукто! — крикнула Гермиона, и заклятие ударило в грудь манекена, разнесло его в клочья.              Но этого было мало, чтобы утолить клокочущую внутри ярость. Гермиона призвала еще манекены и принялась обстреливать их заклятиями, одного за другим. Вспышки озаряли зал, грохот отражался от сводов.              — Экспульсо! Инкарцеро! Лацеро!              Гермиона выкрикивала заклинания в голос, выплескивая свою злость. Ей хотелось разнести этот зал до основания, уничтожить все вокруг. Смять и отбросить прочь, как старую змеиную кожу, лишь бы заглушить бурлящий внутри гнев. Он раздражал, отсутствие хоть какой-то опоры сводило с ума. Пальцы болели, так крепко она сжимала их на палочке. Гермиона не заметила, как на глаза навернулись злые слезы. Последний манекен она толкнула руками в грудь. Упала на колени посреди разгромленного зала.              Неожиданное предложение Волдеморта привело ее в полное смятение, выбило почву из-под ног. Она ощущала себя маленькой фигуркой, у которой нет ни капли власти над собственной жизнью. Ее можно просто переставить туда, куда посчитают нужным, использовать так, как хочется. Зарыться носом в ее волосы, будто это было какой-то совершенно пустяковой и обыденной вещью. От воспоминания о руках, блуждающих по ее телу — его руках, — Гермиону вновь затрясло. Она никак не могла поверить, что Волдеморт проявляет к ней интерес. Это казалось абсурдным, немыслимым.              Если признание в чувствах со стороны Тео заставляло задуматься, насколько слепа она была, насколько черства к находящемуся рядом с ней человеку, то это… Все действия Волдеморта казались жестокой насмешкой. Этого просто не могло происходить!              Конечно, в последнее время она прочувствовала харизму его личности. Теперь не вызывало такого удивления то, как к нему тянулись люди. И порой сама ловила себя на восхищении им, на трепете в его присутствии. Но чтобы быть к нему настолько близко… Гермиона сомневалась, что Волдеморт вообще способен на чувства к кому-то, кроме себя. Он всегда казался ей бездушным, жестоким, не способным на глубокую привязанность. Скорее всего, за его предложением крылось желание манипулировать ею, затянуть в свою извращенную игру.              Возможно, он просто издевался, решив пошутить так жестко. Или это был очередной тест на лояльность, проверка, как она отреагирует. Гермиона мысленно перебирала все варианты, пытаясь найти разгадку его мотивов. Но так и не получалось понять, что им движет. Лишь одно было ясно — Волдеморту нельзя доверять.              С другой стороны, она не могла скрыть от себя тот факт, что он — мужчина. Да, со своими особенностями, но вполне возможно, что и ему человеческие желания не чужды. Правда ли такое может быть, что он просто хотел того, что озвучил?              Она только начала подниматься в пожирательской иерархии, Антонин вводил ее в курс дел, Беллатриса уже не кривила губы при виде нее так презрительно. Что, если Волдеморт на самом деле продвигал ее не только из-за признания ее талантов? И оскорбленный ее отказом, он решит усложнить ей жизнь. Вдруг он теперь решит, что не так уж нужно ему ее присутствие? Гермиона привыкла прокладывать себе дорогу исключительно своими знаниями и умом, оттого эта внезапная мысль, низводящая ее до простого сексуального объекта, булавкой впилась под ребра.              Возможно, близость с Волдемортом действительно могла помочь ее планам или хотя бы дать сохранить то, чего она уже достигла. Но только от мысли об этом начинали дрожать руки! А когда в памяти всплывали его ехидные глаза, прожигающие насквозь, чувства приходили в совершеннейшее смятение.              — Решила потренироваться?              Она обернулась на звук голоса. В дверях дуэльного зала стоял Регулус Блэк и с удивлением озирал царивший вокруг разгром. Его взгляд задержался на Гермионе, сидящей на коленях посреди помещения.              — Что-то случилось? — обеспокоенно спросил он, подходя к ней. — Если Беллатриса опять донимает тебя насчет дуэльных навыков, то не принимай это близко к сердцу. Она со всеми такая.              Гермиона молча покачала головой. Регулус присел рядом на корточки и легонько сжал ее плечо в знак поддержки.              — Что-то явно произошло. Хочешь поговорить? Или мне лучше оставить тебя в покое?              Она благодарно посмотрела на него. Доброта Регулуса рождала укол совести за то, что приходилось скрывать от него столько всего, лгать и изворачиваться.              — Спасибо, я в порядке. Просто нужно было выпустить пар после… напряженного дня.              — Не похоже, что ты в порядке, — мягко возразил Регулус.              Гермиона почувствовала, как к горлу подступают слезы. Ей так хотелось выговориться, выплеснуть боль. Если бы здесь был Тео, она бы доверилась ему, рассказала обо всем, что терзает ее душу. Рыдала бы у него на плече, и ей стало бы легче. Но теперь этот путь для нее закрыт. От осознания собственного одиночества Гермиона почувствовала себя только хуже.              Она спрятала лицо в ладонях, пытаясь сдержать подступающие рыдания. Регулус тихо наколдовал подушку и сел на нее на пол, не обращая внимания на обломки разнесенных чучел вокруг.              — Иногда полезно выговориться, даже если кажется, что этим ничего не изменить, — мягко произнес он. — Я готов выслушать, если тебе от этого станет легче.              Гермиона благодарно кивнула, не доверяя собственному голосу. Как же ей не хватало сейчас друзей, на которых можно положиться. Но, по крайней мере, Регулус искренне хотел помочь, а это было бесценно в ее нынешнем положении.              — Темный Лорд предложил мне секс, — наконец выпалила Гермиона.              Слова повисли в воздухе, и казалось, что они отдаются эхом от сводов зала. Гермиона с облегчением выдохнула — давление от этой мысли изнутри немного снизилось, стоило произнести ее вслух. Она не смела поднять глаза на Регулуса, боясь увидеть осуждение или отвращение на его лице. Поэтому просто уставилась в пол, изучая трещины между каменными плитами.              Регулус молчал, и это молчание тяготило Гермиону. Наконец, она осторожно посмотрела на него, собрав всю свою храбрость. К удивлению, во взгляде Регулуса не было ни тени осуждения. Он лишь чуть приподнял бровь и осторожно произнес:       — Мне показалось… Прости, если я ошибаюсь, но мне показалось, что он тебе даже нравится. В некотором роде.              — Нет, что ты! — поспешно запротестовала Гермиона. — Не в этом смысле! Он, конечно, могущественный маг и чрезвычайно умен… Я восхищаюсь им, как и ты, как и все вокруг. Но между нами ничего подобного быть не может!              Она вдруг осознала, что и правда проявляла к Волдеморту интерес, который при желании можно было истолковать двусмысленно. Восхищалась его силой, очаровывалась беседами, ловила себя на странном трепете в его присутствии. Но до каких-то положительных чувств к такой противоречивой личности было очень далеко. Или… не так уж далеко? Гермиона запуталась в собственных ощущениях. Ей вдруг стало стыдно под пристальным, но доброжелательным взглядом Регулуса.              — Значит, он тебе совсем не нравится? — переспросил Регулус, и в его глазах мелькнула лукавая искорка.              Она задумалась. Мысль о том, чтобы рассматривать Волдеморта как обычного мужчину, казалась дикой и неестественной. Но вот она вспомнила его ехидную полуулыбку, язык, скользящий по вилке… Запах вина из его бокала. И предательский румянец залил ее щеки.              — Я просто… увлеклась им, когда узнала лично. Наверное, могла повести себя неправильно, — пробормотала Гермиона, опустив глаза.              «Нет, это абсурд какой-то!» — одернула себя. Как она вообще могла допустить такие мысли о бесчеловечном монстре, пусть и в человеческом облике? Волдеморт был тем, с кем она боролась, ради уничтожения кого она находится здесь. Как она могла хоть каплю симпатизировать ему?              Наверное, просто ее смутило непривычное внимание со стороны Волдеморта. Да, точно. Она слишком долго была сама в себе, никогда не уделяла особого внимания отношениям, вот комплименты от самого опасного мага Британии и вскружили ей голову.              — Я даже не думала об этом в таком ключе, — призналась Гермиона. — Он ведь лидер, господин для всех… А я рядом с ним никто.              — Не говори так, ты очень даже не «никто», — возразил Регулус с ободряющей улыбкой. — Ты симпатичная, умная, смелая девушка. Пожалуй, из всех, кого я знаю, ты больше других подошла бы ему.              — Да ладно, не преувеличивай, — фыркнула Гермиона, чувствуя, впрочем, как на душе разливается тепло от похвалы.              — Я серьезно, — настаивал Регулус. — У него полно последователей, но я не вижу рядом с ним близких людей. Точно не с Беллой же ему крутить роман — лучше завести собачку, та хоть за руку не цапнет.              При упоминании Беллатрисы Регулус смешно наморщил нос, и Гермиона невольно хихикнула. Абсурдность этой идеи и правда веселила.              — Ладно, допустим… Но я все равно сомневаюсь насчет его искренности, — призналась она. — Я не представляю Темного Лорда и отношения. Это кажется противоположными полюсами.              — Может, как раз и узнаешь? В тебе сейчас говорит страх неизвестности, оттого ты и потеряла самоконтроль. Но Темный Лорд — хороший человек.              Гермиона скептически подняла бровь. Регулус поправился:       — Да, не в общепринятом смысле. Но он благородный, он заботится о своих людях и действительно переживает за нас. Пытается помочь каждому и развить таланты. Болеет за общее дело.              В том, что Волдеморту присуща хоть одна из названных Регулусом черт, Гермиона очень сомневалась. Молодой Блэк был явно очарован и возносил своего лидера, своего кумира. Но Гермиона знала про него много больше. Однако не настолько, как ей бы хотелось. Как было нужно для выполнения задачи, поправила она себя.              Шальная идея пришла в голову — а ведь Волдеморт буквально сам предложил ей лучший способ подобраться к нему поближе. Гермиона мысленно отвесила себе затрещину — не рехнулась ли она окончательно? Как иначе объяснить абсурдную мысль, что прозвучала в ее голове столь сладким искушением?              Предложение Волдеморта было похоже на яблоко с Древа познания — алое, сочное, манящее. Один укус, и она узнает его тайны, проникнет в самую суть его планов. Гермиона могла бы стать Евой в этом дьявольском Эдеме. Но была ли она готова заплатить такую цену?              Конечно, услышав подобное, Рон бы в ярости накричал на нее, высказал бы, что она предательница. Однако он бы объявил это уже раньше, когда она примкнула к Пожирателям. Он бы в жизни не понял ее действия, не смирился бы с ее циничным подходом. Однако ее цель оправдывала эти средства, Гермиона была уверена. Да и Рона здесь не было.              А если она будет крутиться рядом с Волдемортом, получит возможность узнавать его планы, а может, даже влиять на его действия… Открывшиеся перспективы заставили на секунду задержать дыхание. Холодный расчет подсказывал — это возможность добраться до самого нутра змеиного логова. Оставался лишь один вопрос… Сможет ли она договориться с собственной совестью?              Гермиона вдруг осознала, насколько откровенно выболтала Регулусу свои переживания, которыми раньше делилась разве что с Тео. Регулус же сидел рядом спокойный и собранный, лишь чуть приподнятые брови выдавали его удивление.              — Прости, что я так неожиданно вывалила на тебя все это, — пробормотала Гермиона, опустив глаза. — Наверное, не стоило тебя загружать моими глупыми проблемами.              Регулус пожал плечами:       — Не извиняйся, ты меня совсем не обременила. Наоборот, я рад, что твои проблемы — это всего лишь вопросы любви, а не что-то по-настоящему серьезное, вроде жизни и смерти.              Последние слова заставили Гермиону нахмуриться. Она сильно сомневалась, что происходящее можно назвать любовью. Решив перевести тему разговора, она поинтересовалась:       — Кстати, а что привело тебя сюда? Не припомню, чтобы ты значился в сегодняшнем расписании дежурств.              Регулус откинул со лба прядь волос и ответил небрежно:       — Да так, решил размяться немного в тишине и покое. Не думал, что кто-то будет здесь в такой поздний час. Впрочем, я рад, что встретил именно тебя.              Гермиона кивнула, принимая его объяснение. Она по-прежнему чувствовала легкую неловкость из-за своей несдержанности, но присутствие Регулуса почему-то успокаивало и придавало уверенности. Она огляделась по сторонам, только сейчас заметив беспорядок, который учинила в зале.              — Наверное, стоит прибраться здесь, — произнесла задумчиво.              — Давай помогу, — предложил Регулус, поднимаясь и отряхивая мантию. — Вдвоем управимся быстрее.              Вместе они принялись восстанавливать разнесенные манекены и складывать их в угол. Гермиона поймала себя на мысли, что работать рядом с Регулусом ей нравится. Он был немногословен, но деликатен и всегда готов поддержать.              — Если хочешь, можем потренироваться вместе, — предложила она.              Регулус кивнул в ответ и прошелся по залу, разминая плечи.              — Да, давай, — согласился он. — У меня еще осталось свободное время перед встречей с Темным Лордом.              Упоминание Волдеморта заставило Гермиону насторожиться. Она постаралась казаться безразличной, когда спросила, принимая боевую стойку:       — И что ему нужно от тебя?              — О, попросил одолжить на время моего домового эльфа, — небрежно бросил Регулус, пожимая плечами. — Мелкая услуга. Ну что, начнем?              — Д-да… — Гермиона с трудом выдавила из себя ответ, потому что горло будто сжало мертвой хваткой ужаса.              Волдеморт хочет забрать Кикимера! Значит, он уже собирается в пещеру, спрятать медальон Слизерина, раз хочет заполучить эльфа Регулуса. Гермиона не знала точной даты, когда это произошло, и мысль о том, что это случится сегодня вечером, обрушилась на нее холодным душем. Значит, Регулус не переживет этой ночи? Она в отчаянии пыталась сообразить, как помешать, не выдав себя.              — М-может, не стоит отдавать Кикимера? — осторожно предложила она. — Вдруг ему там будет опасно?              Регулус рассмеялся в ответ:       — Кикимеру? Опасно с самим Темным Лордом? Да он с ума сойдет от счастья ему служить!              Гермиона с трудом сдержала дрожь. Нужно срочно что-то предпринять, но голова казалась пустой и темной комнатой.              — Ты прав, конечно, — выдавила она, сжимая палочку в мокрой ладони. — Ты говорил, как дорог тебе Кикимер, вот я и беспокоюсь без причины. Давай начнем тренировку.              Регулус кивнул и взмахнул палочкой, посылая в нее первое заклятие. Гермиона едва успела отразить его, потому что мысли были далеко. Время неумолимо уходило, а вместе с ним — и шанс все изменить.              

***

             Горячие струи воды барабанили по плечам Гермионы, смывая мыльную пену. Но они не могли избавить от той грязи, что проникла в самую суть, словно растворяющий все яд. Гермиона отчаянно надавливала мочалкой на кожу, до красноты, до боли, будто пытаясь содрать невидимую скверну. Ей нужно срочно встретиться с Тео, чтобы найти способ спасти Регулуса. Но он не отвечал на записки в их тайном блокноте, посланный Патронус также вернулся без обратного сообщения.              Паника сжимала грудь. Гермиона не знала, что делать дальше. Она и не планировала вмешиваться, даже мыслей особо не держала об этом эпизоде с Регулусом и крестражем. Но теперь жуткие картины вставали перед глазами, не давая покоя. Белые полуразложившиеся пальцы инферналов будто тянулись к ней из сливного отверстия в душе, а чистая вода, падающая из лейки, казалась ледяной и затхлой.              Стоило ей узнать Регулуса получше, и теперь бросить его на произвол судьбы становилось невозможным, а мысль о его скорой гибели приводила в ужас. Гермиона не могла этого допустить. Не тогда, когда они только-только сблизились и она начала доверять ему. Из всех Пожирателей он был самым приятным и разумным человеком. Как знала Гермиона по дальнейшему, с храбрым и полным сочувствия сердцем.              Капли воды стекали по лицу, смешиваясь с невольными слезами бессилия. Она сжала кулаки до боли. Нет уж, на этот раз она не будет стоять в стороне. Гермиона закрыла кран резким движением.              Она не оставит Регулуса в беде. Она вмешается — поняла вдруг кристально ясно. Наверняка Волдеморт уже заканчивал встречу с ним и скоро отправится вместе с эльфом в пещеру. Она не сможет помешать Регулусу отдать Кикимера, тогда нужно зайти с другой стороны. Нужно выиграть время, хотя бы день, поскольку она оказалась совершенно не готова к происходящему. Сначала отвлечь Волдеморта, не дать завершить начатое сегодня — и он сам подсказал ей нужный путь. Переломить ход событий, а дальше те сложатся по-другому. Завтра она разыщет Тео, и они вместе придумают, что делать с этой ситуацией.              Она провела по запотевшему зеркалу ладонью и встретилась взглядом со своим отражением в узкой полосе. Глаза блестели лихорадочно, а мокрые светлые кудри липли к лицу. Дрожащей рукой Гермиона призвала из спальни атласную черную мантию. Накинула ее на обнаженные плечи, вздрогнув от скользкой прохлады ткани. Высушила волосы заклинанием. Надев еще лишь туфли, решительно вышла из своей комнаты, направилась к камину для перемещений в холле.              

***

             Гермиона тихо проскользнула в полутемную библиотеку, озаренную лишь трепетным светом очага. Ее взгляд метнулся к пустому креслу у камина, где обычно сидел Волдеморт, листая старинные фолианты. Сердце дрогнуло от нехорошего предчувствия — неужели опоздала?              Но тут раздался негромкий голос из дальнего угла комнаты:       — Мисс Селвин? Вы будто что-то забыли.              Гермиона резко обернулась. За столом, заваленным раскрытыми книгами и свитками, сидел Волдеморт, неспешно перелистывая очередной том. Бледное лицо казалось призрачным в мерцании свечей, а алые глаза следили за ней. На чертах застыло вежливое участие, будто и не было той сцены каких-то пару часов назад.              — Милорд, — пролепетала Гермиона, чувствуя, как предательски дрожат губы. — Я… я должна была вернуться раньше. Прошу меня простить.              Она сделала робкий шаг вперед, стискивая в пальцах края мантии. Ткань была почти невесомой, дорогой. Она чувствовала себя не в своей тарелке. Сейчас она отчетливо осознавала, что прикидывается той, кем не является, играет чужую роль аристократки, с которой у настоящей Гермионы Грейнджер не было ничего общего. Эта мысль немного приободрила — ведь если она притворяется кем-то другим, то все происходит как бы не с ней.              Волдеморт наблюдал за ее приближением, оставаясь в кресле. Он понял, не мог не понять. От этой мысли дыхание перехватило. Оглядел сверху вниз ее фигуру. Гермиона чувствовала себя обнаженной под этим взглядом, словно он видел ее насквозь.              — Не стойте столбом, Гермиона. Присаживайтесь, — он указал на стол перед собой. Она озадаченно уставилась на то, как он небрежным жестом сдвинул пергаменты в сторону, освобождая место. — Полагаю, вы пришли не просто помолчать в моем обществе.              Она медленно подошла — от волнения ноги казались ватными — и села на край стола. Волдеморт изучающе смотрел на нее, и Гермиона ощущала себя бабочкой, пришпиленной иглой к этой самой столешнице — абсолютно беспомощной перед его взглядом.              Он протянул руку и коснулся пряди ее волос, аккуратно заправил за ухо. Прикосновение обожгло, как раскаленное железо. Гермиона вздрогнула и застыла, не в силах пошевелиться.              — Вы хотели что-то сказать мне?              Он играл с ней. Гермиона видела это в его насмешливом взгляде, в изгибе губ, в том, как он с подчеркнутым вниманием ждал ее ответа. Волдеморту нравилось наблюдать за ее смятением, за тем, как глупая бабочка сама залетела в сеть и теперь трепыхается там.              — Да… я хотела уточнить насчет вашего предложения, — наконец выдавила она. — Оно было неожиданным и… лестным.              Волдеморт хмыкнул, явно забавляясь ее смущением.              — Лестным? Возможно.              Он подался вперед. Хотя он сидел в кресле, а она — на столе над ним, но все равно он умудрялся смотреть будто сверху вниз. Сердце застучало быстрее от страха и чего-то еще… Его палец скользнул по ее щеке вниз к подбородку, заставив кожу покрыться мурашками. Гермиона с трудом сглотнула. Ей нужно было выиграть время любой ценой.              — Я сначала не могла поверить, что вы и правда… заинтересовались мной, — пролепетала Гермиона. — Но, немного все обдумав, я поняла… поняла, что не могу противостоять такому искушению.              Будто по какому-то волшебству слова, что она произносила, оживали, а нервная дрожь приобретала совсем другой характер. Она и вправду ощутила это. Его близость дурманила, выбивала все мысли из головы. Гермиона чувствовала исходящий от него жар, запах терпких трав — то ли от одежды, то ли от самого Волдеморта. Его палец, коснувшийся ее подбородка, оставил словно след из огня на коже.              — Еще недавно вы боялись. И уже готовы пасть в объятия тьмы, — прошептал Волдеморт, наклоняясь еще ближе. — Почему?              — Я… я готова на все ради вас, — выдохнула Гермиона, чувствуя, как предательски дрожит голос. Казалось, Волдеморт должен был очевидно почувствовать ее ложь.              — Разве? Не боитесь, что мои запросы будут для вас чересчур? А может, дело в том, что вы этого и хотите — дойти до грани и переступить ее.              — Еще недавно вы не спрашивали, — она вернула шпильку. — Я понимаю… Понимаю, что вряд ли стоит ждать от вас романтики и милых свиданий. Нет, вы не такой. Но это и влечет меня.              Его лицо было совсем рядом, алые глаза впились в нее, точно клеймя. Гермиона не смогла бы отвернуться, даже если захотела. Еще немного — и она утонет в этом взгляде без остатка, потеряет себя… Но тут Волдеморт откинулся на спинку кресла, и Гермиона наконец смогла вдохнуть немного воздуха.              — Давайте проверим, действительно ли вы понимаете, — легонько усмехнулся он, а Гермиона почувствовала странное напряжение от тембра его голоса. — Я хочу, чтобы вы поставили левую ногу на подлокотник моего кресла.              Легким жестом он похлопал по обивке. Гермиона пару секунд тупо смотрела на его бледную руку, дальнюю от нее. Ей не хотелось анализировать его просьбу — мысли путались и разбегались, — она только сбросила туфлю и перекинула ногу через его колени, уперлась голой ступней в шершавую ткань. Подол мантии скользнул вверх, обнажая голень наполовину.              Волдеморт не выглядел удивленным, лишь вернулся глазами к ее лицу. «Он знает, что под моей мантией ничего нет», — внезапно поняла Гермиона, и это осознание обожгло сильнее, чем если бы он ее коснулся. Но он не касался, лишь тихо приказал, слегка подняв бровь.              — Теперь вторую на другой подлокотник.              Гермиона в какой-то заторможенности подчинилась. Чуть подвинулась, занимая удобную позу. Теперь она сидела на столешнице прямо напротив него. И совершенно не понимала, чего он хочет, а от неизвестности что-то сжималось внутри, она едва могла вдохнуть.              Волдеморт невесомо коснулся пальцами ее лодыжек, провел вверх, проникая под тонкую ткань. Несмотря на то что его движение было едва заметным, по коже побежали мурашки. Однако его руки остановились. Гермиона могла только смотреть в его глаза, чуть покачиваясь на месте.              — Расстегните мантию, — шепнул он.              Гермиона подняла руку к застежке у шеи. Пальцы дрожали. Заколебалась на долю секунды, потом все же решилась. Щелчок прозвучал оглушительно в тишине, и она почувствовала, как ткань скользнула в стороны по груди. Соски тут же затвердели, а прикосновение шелка вышло почти болезненным. Она вздрогнула, когда нежной кожи коснулся холодный воздух.              — В глаза смотреть.              Очнувшись от краткого транса, Гермиона сфокусировала взгляд на Волдеморте. Она старалась не задумываться над ощущением воздуха на своем голом животе, когда мантия упала окончательно, растеклась по столешнице под ней темной лужицей. Только нервно поджала пальцы на ногах.              Она наблюдала, как взгляд Волдеморта медленно прошелся сверху вниз по ее телу, оценивая. То, что она сидит напротив него полностью обнаженная, вызывало какую-то странную реакцию. Гермиона замерла, не в силах пошевелиться. Она чувствовала скольжение его взгляда каждым оголенным нервом, будто на ней вовсе не было кожи. Волдеморт, не сильно задержавшись на ее изгибах, вновь вернулся к глазам, а на его лице появилось удовлетворенное выражение.              — Хорошо. Теперь правая рука. Коснитесь себя.              Гермиона не до конца понимала, чего он хочет. Неуверенно подняла правую руку, положила на грудь. Чуть сжала, пропуская сосок между пальцами.              — Вниз, — направил Волдеморт.              Теперь она осознала, что он хочет увидеть. Медленно провела ладонью вдоль живота. Щеки залила краска от мысли, что она делает и перед кем. Его взгляд с пляшущими искрами не сходил с нее, и она отчетливо видела в его глубине желание, притяжение. Направленное на нее. Его кожа была все так же бледна, только губы стали чуть ярче, когда он неосознанно закусил нижнюю и затем медленно отпустил.              Она коснулась пальцами горячего и влажного, скользнула вверх и вниз. Искры удовольствия ужалили изнутри. Очень хотелось прикрыть глаза, но в то же время и противоположного — не отрываться от его лица, упиваться его жадным выражением. Его ноздри чуть дрогнули, и ее прошибла дрожь от мысли, что он может уловить ее запах.              Одним плавным движением Волдеморт подался вперед, поднялся на ноги. Ножки кресла скрипнули по каменному полу, и Гермионе пришлось качнуться ближе к нему, чтобы сохранить равновесие. Теперь она чувствовала внутренней стороной бедер грубую ткань его брюк, та дразняще щекотала тонкую кожу. Гермиона непроизвольно надавила пальцами сильнее. Губы Волдеморта оказались прямо напротив ее, и она не сдержала стона.              Однако Волдеморт замер, так и не преодолев последний разделяющий их сантиметр. Она видела его глаза так близко…              — Быстрее, — произнес он, и она почувствовала его горячее дыхание. Тут же подчинилась, ускорив свои движения. Казалось, даже если попросит ее остановиться, она сейчас будет на это неспособна.              Его пальцы сжались на ткани мантии, лежащей на столе. Жар поглощал, сжигая заживо. В голове не осталось ни одной мысли, вся Гермиона превратилась в клубок нервов. Ощущала его высокое тело, которое едва касалось ее, но при этом немыслимым образом давило на нее своей тяжестью. Растворялась в глубине его потемневших глаз. Волдеморт скользнул языком по ее приоткрытым губам, пробуя на вкус, и она вздрогнула. Еще чуть-чуть, и…              — А теперь, когда вы знаете, что делать… Продолжайте, пока не почувствуете разрядку. А мне пора.              С этими словами он отстранился. Гермиона по инерции сделала еще пару движений и замерла. Уставилась на него непонимающе. Отступив назад, Волдеморт взмахом руки призвал свою мантию с вешалки. По жесту его палочки бумаги и книги скрылись в ящиках стола.              — Но… — только и смогла произнести она. Слова не проталкивались в горло. Гермиона остановилась, уставившись на него.              — У меня есть еще важные дела на этот вечер, — Волдеморт вздернул бровь, а в его взгляде появилась насмешка. — Вы слишком долго думали. Однако я помог вам, чем был способен.              Гермиона машинально свела ноги. Она смогла только всхлипнуть, глядя, как его спина исчезает в дверях.