Сказки Пелагеи Истиславы | Нить меж двух миров

**** Белогорье, 26 мая, утро. Комната Алии Колосовой в княжеском тереме.       Утро следующего дня Алия встретила в Белогорье. Только в гостевой комнате, ведь свободную избу ещё найти надо. Здесь не Простоквашино, «живите кто хотите» на каждом третьем доме не значится.       На столе девушку ждал небольшой коробок с ягодами ежевики, без обозначения, но вхожих в эту комнату не так много.       — Ох, попадись ты мне, тайный поклонник… — посмотрела снисходительно, да так на столе и оставила.       Алия быстро разобрала вещи, наткнулась на планшет, который тоже взяла. Надо же чем-то себя занять? Сквозь открытые ставни увидела как у разбитого камня на площади Финист дружину кругами гоняет, да так резво, что в Москве не каждый тренер умеет.       «Ему бы в спорт самое то…» — мысль принесла улыбку. — А камень нужно чем-то заменить.       Девушка вновь вспомнила, что ей рассказали про восстание Добрыни. Как сначала Кощея втроём одолели и в подвале княжьем заперли, а потом хитростью Илью Ивановича в камень заточили. Алёша Попович, на дальней заставе был, видать, у Синих гор. Там далече от Белого города. И следом Добрыня отправился в терем княжеский. Сюда, стало быть. О том, как погиб её отец, Алия старалась не думать. С портретного листа на неё смотрели молодые да счастливые родители.       «Нечего голову дурным забивать! Тебе хватает забот», — по привычке осадила горькую мысль, не позволила сердце морочить. — «Нужно чтоб все помнили о тех, кто умер за Белогорье сражаясь».       Эта мысль была хороша настолько, что подсказала как решить проблему. Следующие полчаса княжна просидела, прикидывая так и эдак рисунки монумента. Конструкция, как она решила, состоять должна из меча со щитом — богатырского знака, шапки мономаховой, и книжицы мудрой. Ведь не только воины да цари гибнут, а и простой мужик.       — Алька, чего завтракать не спустилась? Все уж давно остыло,— Василиса встретила её радушно.       — Я не голодна, спасибо, — отмахнулась, говоря всё ещё достаточно сиплым и неприятным голосом, пусть и терпимо. — Лис, мне нужно будет узнать… — решимость Алии убежала как-то вдруг и надолго.       Василиса понимающе кивнула, ещё не догадываясь, о чём подруга просить станет. Княжна не говорила много, вчера вернулась тихо и поздно. Вместе с Иваном и Финистом, отчего все белогорские выдохнули с облегчением. За несколько часов отсутствия Кладенца, Галина в темнице скандал устроила. Пришлось Ядвигу о сонном зелье просить.       — Сколько примерно погибло за Белогорье от рук Добрыни? Я понимаю, что сотни, и все богатыри долго стояли на дне морском, но... — зелёные глаза мягко сверкнули в отсветах солнца, Алия смешно повела бровью. — Там были простые люди, волшебники может? Не только богатыри да мой отец.       — Для чего тебе? — Василиса поняла, что дело серьёзное. Княжна не стала бы в праздном любопытстве спрашивать.       Девушка развернула в руках планшет, показывая рисунок с атрибутами, которые нарисовала. На экране была отчётливо видна квадратная пластина с мечом, щитом да шапкой княжеской. Рядом лежала раскрытая книжица.       — Хочу попросить Ивана, сделать его на площади, в память.       — Ладно придумано, затейливо, — Василиса улыбнулась. — Ежели такое на площади стоять будет, вовек нам не забыть за что сражались в Белогорье.       — У меня есть несколько вариантов мечей и щитовых пластин. Это ещё достаточно грубо, — Алия была спокойна, в душе только радовалась, что её возможно поддержат. — Нам бы какого мастера камнерезных дел. Есть у вас такие?       — Найдутся, княжна. Для доброго дела, то завсегда, — от стены тенью проплыл Светозар. — Права ты, помнить люди должны и тьму из сердца гнать.       Присутствие волшебника и его одобрение вселило в девушку уверенность. Страшно ей было нести такую идею, не современная Москва ведь. Тут иначе память хранят.       — Я тогда сделаю чертежи, может и выйдет что, — Алия быстро поднялась наверх, сбежать не думала.       — Князь обрадовался бы, дочка выросла, какой он её и хотел видеть. Не успел я только спрятать Елену в Белогорье, — старец вдруг поделился мыслями, чего ранее за ним не наблюдалось.       — Учить сложнее, будет долго силу открывать. Ежели надобно ей, сама решит, спросит. Пусть Алия успокоится, рвалась ведь в тот мир, а что вчера сталось, ох… — Василиса покачала головой, с одной стороны понимала княжну, с другой же, была в растерянности. Новый мир казался ей уже не таким пугающим как прежде, с Иваном. — Финист успел, спас от разбойника, — девушка знала историю от своего жениха, и даже сейчас вздрагивала в ужасе. Вот ведь отпустили домой нездоровую, прилепилось всякого.       Светозар недоумённо перевёл на Василису взгляд, попросил рассказать. Сам-то защиту над городом творил вчера, не смог встретить молодёжь. Девушка жалеть красок не стала, объяснила всё, что понять смогла.       — Алатырь снимать нельзя. Беда будет, и что стряслось вчера, лишь крупица малая, — волшебник знал об этой важной детали, сам же душу к камню привязал.       Ближе к полудню в комнату постучали. Алия успела подумать, что служанки или ещё какой посыльный, но вошёл Финист.       — Рад видеть тебя, княжна, — говорил через силу, сохраняя дистанцию. По шальным искрам в глазах стало очевидно: давит в себе эмоции, хочет сказать, но останавливается.       — Чем обязана, старший дружинник? Приключилось недоброе? Нешто чудище какое одолеть не смогли? — Алька приняла игру, задавая вопросы дежурно-вежливо.       От такой холодной встречи богатырь застыл на месте, не решаясь и слова сказать. Представил уж, как ему здесь обрадуются, но зря видимо.       — Не тревожься, Елена Гориславна, вести добрые. Спокойно в городе, — Финист отвечал каким-то не своим голосом, едва ли не смеялся,— Пришёл я…       А для чего он явился? К девице милой, беседой ласковой сердце наполнить аль скупо перемолвиться и выйти? По ту сторону двери у богатыря ещё была уверенность, что девушка согласится с ним в город спуститься, там ярмарка в разгаре. А уж теперь и сам не знал, как подступиться.       — Княжна, это у тебя ежевика? Откуда? — зацепился взглядом за коробок, что сам здесь и оставил. Все ягоды лежат, как только сорванные.       Алия скользнула взглядом по столу, улавливая интонацию вопроса. Радость, надежда? Этот мир сошёл с ума, и Ясный Пингвин вместе с ним…       — Где оставили, там и стоит. Ежевика, а кто принёс, откуда — не знаю,— ответила, рассматривая плетёный коробок. — На пирог их отдать, аль на чернила? Что скажешь?       Сокол незаметно опустил голову, чтобы золотистые кудри скрыли печаль в глазах. Не по нраву ягода, сталбыть. Старался ведь, собирал рано утром…       — Молчишь? Ну и у меня ответа нет. Спасибо на добром слове тому, неведомому, кто ягоды принёс, — Алька вдруг рассмеялась, — А чего приходил-то?       — Ярмарка в городе, хотел спросить, пойдёшь ли, княжна?       — С Василисой пошла бы, надо мне красок купить, — девушка перевела взгляд на другую часть стола, где наброски щитов лежали, — А ты, Сокол, пригласить меня хотел?       У ног богатыря появился пушистый бок, замурлыкал поднимая голову выше, говоря: погладь меня, умаялся. Финист не стал гнать кота, провёл рукой по пушистой макушке.       — Мне положено охранять тебя, княжна. В любом случае следом пойду.       «Следом, следом! За обедом!» — Алька смотрела спокойно, а про себя передразнила:       «Эх ты, Пингвин…» — неосторожное слово само вырвалось. — Это что ж… Хвостом за мной собрался ходить? Может и ночевать здесь станешь? В углу, вон.       — Прикажут, так и ночевать стану, — Финист ответил быстро, почти не глядя в глаза. Сердце болью обливалось, а причина всего рядом потешается.       Княжна подошла к сундуку, вытащила один из костюмов. Уже пожалеть успела, что нет здесь шкафов привычных. Неудобно.       — Ты, может, отвернёшься хоть, раз выходить не собираешься? — Алия заметила, что богатырь стоит на месте, и наблюдает за ней, — Или мне прямо так переодеваться?       — На весь день? — торопливо спросил, разворачиваясь к стене. Ведь и правда не подумал, чегой-то ему всё зелёные леса и рощицы, по которым они в дальние земли шли, мерещатся.       — На всю жизнь, ежели будешь глупые вопросы задавать! — голос девушки был каким-то чужим, не насмешливым, — Как ребёнок в самом деле…       «На всю жизнь!» — резко вспыхнуло в голове богатырской. Княжна ведь пошутила? Спросить не решился, разгневает ещё. Не то, чтобы Финист боялся какую-то хлипкую девицу или слова она говорила обычные. Уж лучше пусть так будет, а то ведь в свой мир сбежит и не дай Небо! Нет, об этом думать нельзя.       — Финист… Спишь что ли? — ласковое касание пальцев отогнало мысли противные. Алия беспокоилась, — Финист, глупый ты Сокол… Не по ярмаркам тебе гулять! Когда спал вволю последний раз?!       — Третьего… Пятого дня на той седьмице, — тихий ответ, и у девушки расширились глаза от невнятного удивления. Пять дней назад они были в Москве. Неужели с тех пор он так и ходит?       — Ты у нас не Сокол, а сова, по всему видать. Силой богатырской сыт не будешь, — Алия вышла в коридор, и осторожно взяла спутника под руку. Ненавязчиво придерживала, смотрела спокойно, а на душе кошки скребли противные! Из-за чего целый Финист Ясный Сокол неделю ходил как зомби? Что ему не находилось здесь? Сам богатырь двинулся к лестнице, взгляд его затуманился слегка. Сердце теплотой наполнилось, надолго ли только? Улица у избы Финиста, затем площадь у княжеского терема, 26 мая, вторая половина дня, вечер.       Дошли они до избы Ивановой пустующей пока, свернули вдоль улицы, всё отдаляясь от ярмарки. Финист не рвался вернуться, ему и так хорошо было. У резной калитки остановились. Алия рассудила справедливо, что дом хозяину под стать. Снаружи тоже весь вычурный, красивый. Но её интерес был в другой красоте.       — Ну вот, иди уже. Ивану скажу, чтоб завтра без тебя справился. Отдохнёшь немного, — девушка отстранилась, убирая руку и развернулась на каблуках, но её опять поймали.       — Княжна, а может зайдёшь? Я чаю справлю.       — Да какой там чай? Сон, часов двенадцать, не меньше! — Алия смотрела непонимающе, дёрнула рукой и согнулась от боли. Мышцу резко увело, противно сжимая. Богатырь осторожно перехватил её и повёл к калитке.       Девушка упрямо остановилась, сглатывая неприятный комок в горле. Ну кто её просил? Вроде и не сахарная, а больно. Сколько таких ранений было, два десятка, три?       — Финист, отпусти меня, пожалуйста, — реакции никакой, кроме перемены во взгляде. Беспокойство синих глаз остро и неприятно укололо. — Не хочешь добром, так приказываю: отпусти.       После этих слов стало противно. Обидела зазря, неужели трудно уступить? Внутренний голос противно смеялся, как бы говоря, что глупости она творит.       — Хорошего отдыха, — направилась прочь уже не оборачиваясь. Алия знала, что если хоть на секунду замешкается, там и останется, не сможет уйти. Сердце жгло какой-то невнятной болью.       «Дура ты, дура! Лунная госпожа о чём толковала? Верить надо Финисту», — голос внутри был успокаивающий. — «Я четыре года стараюсь всему верить и жить спокойно. Это может ещё немного подождать? Тоже мне, сваха!» — девушка говорила едва ли не вслух.       За её спиной кто-то остановился и дёрнул в сторону. Алия растерялась и ступила куда перешёл центр тяжести. Перед ней стоял какой-то мужчина. На первый взгляд средних лет, с густыми усами, темноволосый и чуть выше ростом, чем сама княжна. От недоброго взгляда серых глаз хотелось сбежать, она вспомнила вдруг недавнее.       — Ты кто таков будешь? Пусти! — рванулась из хватки, отошла в сторону.       — Терентий я. А ты, девица, гостья князя нашего почившего, Ильи Ивановича. Да задержалась тут больно, — голос был молодой, чуть похож на Иванов. Нагловатый, хозяйский тон. Считает себя лучше других?       Мужчина не подходил близко, но держался рядом. Вот ведь влипла, надо было зайти к Финисту! Как избежать беды — неясно. Девушка решила напасть самостоятельно.       — Чего тебе от меня надобно?       Терентий помедлил, оценивающе разглядывая собеседницу, что-то прикидывал. Хотелось бежать, но Алия заставила себя стоять и даже в ответ смотрела, не дерзко, уверенно.       — Иди своей дорогой девица, да на чужое не смотри, — голос мгновенно оброс злобой.       — Имя? — Алька спокойно выдержала недоумённый взгляд. На маньяка не похож, но средь бела дня нападать… — Имя скажи, кому я дорожку-то перешла? Не боишься, Терентий, в остроге на цепях висеть за дерзость такую? Князь Иван не обрадуется, коль скажу ему.       Серые глаза злобно сверкнули, мужик явно принимал решение. Не ожидал такого поворота или ещё что?       — Я и сам могу князю донести, что ты суженного чужого морочишь. Ведаешь ли, что станется тогда? — Терентий вдруг шагнул вперёд, но упёрся грудью во вскинутые ладони. — Аксинье, сестрице моей отдай, что взяла.       Алия смотрела в злые глаза с минуту, а затем легко оттолкнула нападавшего и пошла к терему. По двору ходили служивые, и девушка почувствовала себя в безопасности, отдышалась. Задрожала от нахлынувшей волны ужаса. Стражники это заметили и один из них даже подошёл спросить. Допытался с третьего раза.       — Служивый, зря волнуешься. Нездоровится и только, — на предложение проводить до комнат, ответила мягким отказом. Свои ноги были рабочими.       Весь остаток дня Алия бездумно лежала, ходила и даже рассматривала портрет родителей. Ничего не помогало от дурных мыслей.       — Замуж звал, а сам… Двоежёнство на Руси одобрялось во времена язычества. Только содержать умей. С приходом христианства порядки изменились, — рассуждала, поглаживая лежащего на коленях Брана. — А в Белогорье что тогда? Уж точно не христианство, скорее позднее язычество с редким поклонением богам.       Мысли о Финисте девушка гнала подальше. Может и хорошо, что брат невестин пришёл? А то ведь женщины безжалостны, так бы и не дошла до терема. Но поговорить с богатырём следовало, вдруг ошибка какая-то?