Сказки Пелагеи Истиславы | Нить меж двух миров

****       Алия набралась смелости и оттащила Ивана в дальний угол. Ей было интересно, отчего так переменился Финист. Богатырь замалчивал свои подвиги, а ведь он тоже спас Кощея, защищал их от Роголеба.       — Вань, а ты куда Пингвина дел? С каким отбеливателем выстирал? Он же абсолютно нормальный! — внимательно осматривала названого брата, словно под кожу заглядывала.       Муромец и сам догадался, что Финист ведёт себя совсем не по-павлиньи, не кичится подвигами, не глядит насмешливо.       — Я его и пальцем не трогал! Он какую-то ерунду говорить начал про Змееносца и Алатырь. Что, мол, ему камень нужен, — развёл руками Ваня. — Рвался к тебе, еле утихомирили.       Девушка замерла на мгновение, а затем и в её голове начал складываться пазл. Но эту догадку нужно будет проверить. На кухне Финист буквально очаровал её родителей и это было странно.       — Мама, я же вернулась ненадолго. Только дела завершить. Но, видимо, придётся отменить всё… — Алия обратилась к родителям, но вдруг скисла, понимая, что может обидеть богатырей. — Гаспар предложил мне работу в Анконе. Там прекрасные места, а через несколько месяцев переберусь в Эдирне, Карталь будет меня ждать.       Друг интересовался её планами, а после предложил начать самостоятельную жизнь, раз названный брат будет далеко. Алия и сама понимала, что решение верное. Пора дать отдых родителям, они заслужили спокойную жизнь. Конечно, можно будет приезжать в гости, никто не запретит.       За несколько дней произошедшее в Белогорье померкло, стало не важным. Обычной страницей событий, пусть и сказочных. Девушка не нашла в себе сил признаться Гаспару в том, кто она такая. Другу это было без надобности.       С одной стороны чуть жгла неправильность: а как там Иван без неё? Что с Белогорьем станется… Но слова Лунной госпожи она хорошо запомнила. Умереть не выйдет, а остальное сдюжат, приложится.       — Княжна, о чём ты? Нам тебя в Белогорье вернуть надобно, — Финист ещё не уловил всю суть разговора, но ему сделалось неуютно.       — Вы вообще не должны были узнать, — девушка огрызнулась. — Пришли же за камнем. Так вот, берите его, — стянула с шеи Алатырь и положила на стол, быстро зашагала к двери.       Иван только и успел спросить, куда сестра собралась, услышал, что «подышать ненадолго». Входная дверь закрылась с оглушительным грохотом. Напуганный Бран забрался по своей навесной стенке на самый верх и затаился.       — Блин, чует моё сердце — мы накануне грандиозного шухера, — протянул Муромец, недобро кивая на коридор.       Сокол не дослушал, поднялся сразу же и пряча шнурок с камнем, направился за княжной. Чувствовал недоброе, боль какую-то чужую, рваную. Откуда бы взяться этому? Первый этаж жилого комплекса Москва-сити, 25 мая, вечер.       Лифт щёлкнул первым этажом и богатырь по памяти нажал нужную кнопку на стене, а затем и в кабине. Диковинный короб стал чем-то привычным.       На первом этаже было полутемно, и шумно. Голоса, звук борьбы. Даже остановка лифта не помешала. Почти у входа стояли двое, и Финист в ужасе замер.       Разрезанная блузка, кровь на шее, следы укусов… Алия отбивалась насколько хватало сил, но её придерживали одной рукой, другой выводя странные узоры. Девушка услышала знакомые шаги, обернулась в ещё большем ужасе. Зелёные глаза наполнились слезами.       — Красотка, да у нас гости... — пьяным голосом протянул нападавший, мужчина среднего возраста. — Ну что, позволишь парню тоже присоединиться? — мерзкая улыбка, смех, ещё один удар ножом.       Сокол перепрыгнул две ступеньки, пытаясь рассчитать, как выбить нож. Девицу надобно выручать, здесь уж она не справится сама.       — Уходи! — Алия кричала с какой-то ужасающей эмоцией, в её глазах словно мелькнуло узнавание.       Богатырь проигнорировал это, занося руку для удара. Ему было невыносимо видеть окровавленную фигуру. Княжна этого не заслужила. Человек, что держал её, слегка опешил, но приставил нож к шее, надавил. Лезвие окрасилось кровью, в зелёных глазах помутилось вновь.       — Марк, уходи, не смей! Не снова, — теперь-то Финист понял, что привиделось девушке, но отступить не мог. В его сердце даже не было обиды за чужое имя, просто желание защитить.       — Оставь девчонку мне, и проваливай! Видишь, она не хочет делиться! — хриплый, насмешливый голос был отвратителен.       Зелёные глаза смотрели на богатыря с немой просьбой не совершать глупостей. С уверенностью, что она выдержит то, что должно случиться. Словно её не заботил тот исход, который уготовлен такой встречей. И в Белогорье разбойные нападения случались. Финист сам видел, чем завершалось — сломанной судьбой, искалеченным телом. Если, конечно, кто-то выживал после таких страшных деяний. Допустить, чтобы княжна повторила судьбу несчастливую было нельзя.       — Уходи, не смотри, — он прочитал уже по губам. Послушно двинулся к выходу, давая понять, что не заинтересован в происходящем.       Алия за спиной как-то шумно вдохнула, словно от её шеи убрали нож. Финист наугад развернулся, сшибая мужчину с ног и откинул к стене, добил ударом в пол силы, не смертельным. Девушка покачнулась, теряя опору и медленно сползла по стене вниз. Сокол осторожно поднял её, боясь прикоснуться к ранам.       — Что, непутёвая у князя Горислава дочка, правда? — зелёные глаза померкли, а хрупкое тело показалось каким-то тряпичным.       Финист хотел было добраться лестницей, но передумал. Кабина открылась и в ярком свете стали различимы все узоры, которыми девушку успел наградить пьяница. На шее, подбородке, ключицах и толстая, горизонтальная линия — на груди. Богатырь старался не думать, чем закончилось бы, какую картину он мог застать минутой позже. Сердце неприятно укололо.       — Обещал беречь, да не доглядел… Простишь ли меня? Отец твой не обрадуется, да идти нам некуда, — тяжело вздохнул, подцепляя ручку непослушными пальцами. Квартира Алии Колосовой, вечер 25 мая       Иван быстро притащил какие-то пузырьки с водицей, обильно смочил бинт, протирая кожу. Финист не глядел в сторону родителей Алии, стыдно ему было. Таисия Степановна заставляла себя выпить горький корвалол. На богатыря обижаться, срывать боль — только хуже делать. И так стоял весь поникший, бледный. Вздорный характер дочери она хорошо знала.       — Сокол… Держи, выпей, — Григорий подал чашку с успокоительным, тоже ведь заметил беспокойство. Момент «грандиозного шухера», как выразился Иван, кажется произошёл.       Финист благодарно принял чашку, отпил сжимая губы — отрава попалась редкостная, но все натянутые нервы потихоньку успокаивались. В голове вспыхнуло огнём:       «Кровавый поцелуй оставил. Мы об этом не говорим», — и продолжило кружить. — «Умер он, защитил меня, чтоб прежде мужа никому не досталась. А я ему всю могилу слезами залила».       Значит, княжна увидела в нём погибшего, находясь в смертельном ужасе. Отговаривать стала, чтобы и он, Сокол, не пострадал. Знала, что богатырская сила защитит, но всё равно была готова стерпеть унижение.       «Ради тех, кого любишь, можно и потерпеть боль», — отчётливо прозвучали слова, которые Елена сказала недавно.       — Прости меня, не сохранил тебя, голубка вольная. Надо было отпустить, да не смог, — Финист упал на колени рядом с диваном, переплёл свои пальцы с тонкими, холодеющими. — Погнался за тем, что не для меня было. Дурень самолюбивый… — в его кармане сверкнул осколок Алатыря и был резво извлечён на свет.       Иван, занимавшийся ранениями, злобно прошипел, что богатырь ерундой страдает.       — Играешься? Помог бы!       Сокол не посмел тревожить девушку и положил камень на один из лоскутов блузки, прикрывающих шею. Белый осколок лёг в межключичную впадину и загорелся красивым серебристо-золотым светом. Выстраивал прожилки, тянулся от руки богатыря, через обломок породы, ко всем сгусткам крови, царапинам.       Все смотрели на это действо как заворожённые, где ж ещё увидишь камни сияющие в обычной жизни? Глаза Финиста приобрели золотистый отсвет, а пальцы ощутимо жгло, но желания убрать руку не возникло.       «Теперь камень мою силу забирает? Уравнивает. Виноват я, не сберёг», — поглядывал на затягивающиеся раны с надеждой, а все кровавые ручейки исчезали, кожа выравнивалась.       — Ясный Страус, ты совсем обалдел? Опять колдуешь гадость какую? — Иван от удивления рот раскрыл.       — Смотрите, помогает, — Таисия держалась за мужа, стараясь прежде не обдумывать худшего. — Алия поправится.       Григорий Владимирович хмурился, он впервые видел подобный способ лечения, но возразить не решился. Пускай испробуют, а скорую они вызвать успеют. Только сжал в руках мобильный телефон.       В квартире снова повисло гнетуще-медленное напряжение, словно вот-вот искры посыплются! Финист сидел в неудобной позе, его руку била крупная дрожь, пальцы жгло и выкручивало. Он не напрасно относился к волшбе так настороженно. Вон, что уж второй раз приключилось. Княжна того не заслужила, может и права, в этом мире ей привычнее, легче.       Вспомнил богатырь те два коротких дня, что они вместе здесь провели. Девушка предстала совсем иной: хрупкой, сострадательной и простой. Она уж не пряталась за маской отчуждения, редко выказывала недоверие, всё больше смеялась и заставляла самого Финиста краснеть. Тёплые воспоминания несколько успокоили, боль отступила.       «Ежели мне так пакостно от деяний разбойника того, а Ивану как же? И не только ведь ему…» — мысли являлись неугомонно, быстро. После них оставалось щемящее чувство. Совсем чужое, неправильное. Мужчина старался думать о том, что камень поможет сладить с этой напастью. Иначе и быть не могло.