Я могу объяснить своё влечение к тебе

Мехмед не хотел ставить под сомнение веру в Мустафу,но что-то явно гложило его, заставляя ноги дродать в предвкушении чего-то страшного, но не понятного. Стоя здесь, на тирассе, вдыхая морской воздух с лёгкой дымкой, Мехмед чувствовал, как его ноги постоянно стучат об пол, забиваясь в очередном невротическом припадке. — Папа, что-то случилось? Мехмеда вдруг отвлёк тонкий голосок их с Мустафой сына. Этот голос принадлежал Хасану, мальчику с печальными чёрными глазами и прямыми, чуть подвивающимися каштановыми волосами. — Ох, я тебя не заметил, малыш, — ответил Мехмед, приседая на корточки перед Хасаном. — Как твои уроки? Учителя не жалуются? — Нет, папа, не жалуются, — ответил Хасан в привычном задумчиво-грустном тоне. — Я не сомневался в тебе, мой золотой! — произнёс Мехмед прижимая сына к себе. — Папа, почему мы не ужинаем вместе с повелителем? Вы поссорились, и отец на нас обиделся? Слова мальчика иголкой кололи сердце Мехмеда. Никогда раньше Хасан не говорил подобного, а теперь что же случилось? — Малыш... Ты что же такое говоришь? Папа любит нас, я даже представить не могу, чтобы мы с ним ссорились. — Честно? — Честно. — Тогда почему мы не ужинаем все вместе, как раньше? — Хасан... Раньше твой отец был шехзаде. А теперь он повелитель всего мира! Он столько всего должен узнать, запомнить, прочитать... Если и ему будем надоедать по вечерам, то как же ему отдыхать тогда? — Пусть папа с нами отдыхает! — Хасан, мне тебя не переубедить... — Мехмед даже сквозь явное переживание рассмеялся.— Давай ты сам ему предложишь эту идею? — Давай вместе предложим? — Так ты ещё и хитрый... Тирасса заполнилась звонким смехом маленького шехзаде и его отца. Их смех был настолько звонким, что заставил даде самого Повелителя отвлечься от дел и выйти на балкон. Мустафа так же расплылся в улыбке. Столько смеха, столько беззаботности. Хотелось бы так же с ними забыться в смехе и ребятничестве, но тяжкий груз, как капкан не даёт и пошевелиться. Мустафа вдумывается в это, и улыбка потихоньку сползает с его лица. — Шехзаде,— отвлекает Мехмеда от игры бостанжи. — Да? — Повелитель просил Вас зайти к нему, как только Вы закончите. — Ура мы идём к папе! — закричал Хасан. — Хорошо, мы зайдём к нему. — Только Вы, шехзаде. — Оу... Хорошо. Можешь идти. Айше, уведи Хасана в его покои. — Мы не пойдём к папе? — снова грустно произнёс Хасан, с последний надеждой смотря в глаза Мехмеду. — Малыш, мы вечером вместе его навестим. Что скажешь? В ответ Мехмед получил молчание. Хасан отвернулся, а Айше вывела его с тирассы. Бедный мальчик... * * * В покои Мустафы Мехмед шёл, как на парад: ровным шагом, прогнав все сомнения прочь. Но куда же делась вся уверенность, когда в покоях мужа он встретил любимую свекровь, хранителя покоев и пару пашей? — А где повелитель? — А где твоё уважение? — отозвалась оскорблённая Махидевран. — А где Вы берёте столько терпения ждать моего уважения, госпожа? — почти шёпотом ответил ей Мехмед. — Я бы не была на твоёмместе так самоуверенна. — Поэтому Вы и не на моём месте. — Мехмед,— монотонно прозвучало из-за дверей на тирассу. Мехмед вышел, и увидел Мустафу, раскинувшего руки для объятий. — Мустафа, что происходит? Твоё приглашение и то, что пртисходит в твоих покоях меня пугает... — Я хочу поговорить с тобой. Я хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя не просто больше жизни, ты — моя жизнь. Наш сын тому подтверждение. — Твои слова очень лестны. Конечно, я это знаю. Ведь и в тебе — моя жизнь. Мы одно целое, разве не так? — Мехмед, я не хочу тебя терять. Наших братьев я уберёг от смерти, дал тебе клятву, что не пролью их кровь. С каждым словом, произнесённым Мустафой, становилось всё страшнее. — К чему ты это... Что происходит? — Мехмед... Тебе нужно отказаться от престола.