Я могу объяснить своё влечение к тебе

Прошло два дня. Всё таких же дождливых дня. Сегодня только выглянуло солнышко и осветило коридор у покоев Мустафы. — Махидевран-султан, доброе утро. Вижу — вы прекрасно выглядите. — Благодарю, Мехмет. Но не стоит бродить по коридорам, когда ты в положении. Всё что угодно может произойти, — Махидевран с непоколебимой злобой смотрела в чуть косые глаза парня. — Не хочу считать это угрозой, но вы не оставляете мне надежды думать иначе. — Ты смотри, язычок острый, как у матери…- Махидевран иронично улыбнулась. — Да, я перенял от неё почти всё… В том числе и врагов, вроде вас, госпожа. — Не забывайся, Мехмет…- не успела договорить Махидевран. — Мехмет-СУЛТАН, если быть точным. Я принадлежу этой династии, а значит, я не остальные. Прекратите со мной так говорить. Аллах свидетель — я не хочу с вами войны, да только вы, видимо, иначе думаете. — Откуда столько наглости?! — От мамочки, — Мехмет съязвил и закатил глаза, чуть отвернувшись от «тёщи». Та же фыркнула и посмотрела на Федан, у которой на лбу было написано «а когда домой?». Именно с таким видом она стояла рядом со своей госпожой. Вдруг из-за угла показался чей-то кафтан, и это конечно же был Мустафа. Завидев Мехмета, он улыбнулся, но после того, как увидел мать куда и улыбка делась…  — Мустафа! — радостно, но в то же время тихо воскликнул Мехмет. Он сорвался с места, желая обнять шехзаде, а тот и не был против. — Я так скучал по тебе, солнышко…- мягко и нежно произнёс альфа на ушко своему омеге, на что тот чмокнул его в щеку. — Сын мой. Мы тебя ждали довольно долго, — Махидевран улыбнулась и подала руку. Что ж тут поделаешь, мать — надо поцеловать. — Валиде… Извините, не смог раньше. Они втроём прошли в покои. Мехмет быстро нырнул под руку альфе, который входил в покои. Это его рассмешило и умильнуло (смешное слово. Запишу в свой справочник.). Мустафа сел за свой стол, а Мехмет с Махидевран остались стоять, пока альфа не дал омеге знак, чтобы тот сел ему на колени. Махидевран же он велел сесть на тахту напротив. Султаншу немного перекосило от этих жестов, лучше бы она не видела, как Мехмет с довольной улыбкой садится на колени её сына. Мустафа же обнимает мужа за талию, прижимая того к себе. Ведь рядом с омегой Мустафе так тепло и уютно… Всякий раз сердце колотится, как бешеное, а кровь начинает стучать в висках. Улыбка сама невольно тянется, когда Мехмет что-то шепчет альфе, а потом тихо хихикает и наблюдает за реакцией любимого.  — Валиде, вы хотели что-то сказать? — Мустафа наконец-то вспомнил о её существовании. — Ах, да, верно… — Махидевран замялась, поглядывая на Мехмета. — Говорите, у меня нет секретов от Мехмета. -. Кхм… Хайридин-паша прислал подарки для тебя и Мехмета. Я не хотела портить сюрприз. — Правда? И что же за подарки, если не секрет? — Мустафе было глубоко плевать, ведь он был занят рассматриванием руки своего омеги. Она такая милая и мягкая… — Да так, — Махидевран посмотрела в глаза Мехмета и улыбнулась, увидев в них растерянность и страх. Да, глаза парня говорили о его нехорошем предчувствии, но он держался до последнего, — для Мехмета ткани и золото, а для тебя несколько…- она не успела договорить — в комнату постучали и вошёл Яхъя. — Прошу прощение, что прерываю, шехзаде, но для вас пришло письмо от повелителя. Сказали, что здесь что-то важное. — Что ж… Не буду вам мешать, — Махидевран встала и поклонилась, затем ушла, увидев одобряющий кивок сына. Мехмет проделал то же самое, а после ушёл в покои. День тянулся долго. Мехмет успел дочитать книгу, как и планировал, прогулялся в парке, попробовал себя в живописи, но у него ничего так и не получилось. Но это же Мехмет… Он велел отыскать ему учителя и всё же научиться рисовать. Интересно будет посмотреть, получится ли у него. К вечеру всё стихло. Но только не в гареме. Тут же галдёшь и суета. Мехмет велел служанке разведать всё, а та тут же отправилась в разведку.  — Что здесь происходит? — спросила робкая с виду девушка у калфы.  — Привезли новых рабынь. Ну и морока с ними же! Особенно с вон той, что возле Федан-калфы. Просто шайтан во плоти! Девушка перевела взгляд на рабынь. Неухоженные, растрёпанные и грязные. Да, на лицо симпатичные, но всё же запуганные, с потухшим взглядом. Чего не скажешь о гостье, стоящей отдельно от этих заморашек. Вот она была чудесна. Стройная, пышногрудая, волосы светлые, глаза — серые, губы тонкие, но аккуратные, нос маленький, а брови густые и такие же как и волосы — светлые. Она всё глядит по сторонам и фыркает, выражая свой гнев, который уже ничем не унять. «Мерзкие варвары!» — только и слышно по гарему. В этот момент её голос нежным не кажется, скорее его можно сравнить с пением павлина. Всё увиденное было доложено Мехмету. — Махидевран-султан, значит, подвинуть меня хочет… — Мехмет сорвался с места, и чуть не вышеб дверь, понёсся по коридору в сторону гарема. Он направлялся в покои Махидевран, но краем глаза он заметил ту девушку. Сердце почему-то закололо, а глаза переполняли слёзы, которые омега был в силах сдержать. — Мехмет! Что это за неуважение?! Как ты смеешь так врываться?! — завопила Махидевран, когда дверь внезапно открылась и в комнате очутился Мехмет. — Вы надеетесь, что Мустафа посмотрит в их сторону? Могу вас огорчить — не сегодня — завтра Мустафа хочет распустить свой гарем, а вы зря стараетесь! — Так вот в чём дело. Ты боишься, — Махидевран улыбнулась и подошла ближе к Мехмету, — Я тебя понимаю. Но есть правила. Ты в положении, а шехзаде должен как-то отдыхать. — О госпожа, не волнуйтесь он прекрасно со мной отдыхает. — Ты не понял? Мустафа — альфа, а альфа не может долго обходится без любви. Какую же ты любовь можешь дать моему сыну, будучи беременным? — Знаете, что я вам скажу? Мустафа ни на кого кроме меня не посмотрит, иначе почему я его муж? Он любит меня! И никогда не посмеет причинить мне боль! — Мехмет развернулся и собрался уходить, но его остановил голос султанши. — А знаешь…я тоже любила…и меня любили… Султан Сулейман. Он всегда мне говорил, что не заставит меня страдать. Но он не сдержал слова. Он причинил мне боль не один раз. Не думай, что тебя не заменят. Никто не заменим… — Говорите за себя, госпожа. Вы смирились и проиграли, а я никогда не смирюсь. А знаете почему? Потому что я сын Хюррем-султан! Не в моём случае мириться с судьбой! Если понадобится — я буду вырывать победу из рук шайтана! — Мехмет развернулся и ушёл, пряча выступившие слёзы. Ему сейчас совсем не сладко… Поэтому он решил найти утешение в объятиях единственного родного человека в этом проклятом дворце — Мустафы. Дверь тихо отворилась и в покои вошёл Мехмет, сопя носом и ища что-то глазами на ковре покоев альфы.  — Мехмет, я так рад, что ты… Ты плакал?! — Мустафа подбежал к Мехмету и попытался обнять, но тот вцепился в него раньше. — Мустафа…- жадно глотая воздух, произнёс Мехмет, -…Пообещай, что ты никогда не сделаешь мне больно… Никогда и ни за что… — Мехмет… Ты единственное солнце, которое освещает этот дворец. Обещаю, что никогда не заставлю тебя угаснуть… Никогда… Потому что я люблю тебя больше этой жизни…