Я могу объяснить своё влечение к тебе

Капельки пота медленно стекают по лбу Мустафы, но он тут же смахивает их шёлковым платком. Руки дрожат, а глаза наливаются слезами радости. Ещё темно. Даже звёзды ещё не сошли с небес, а альфа уже готовится к никаху. Как же сильно он нервничает и даже боится… «А что если я сплю? А если я обижу его? А вдруг я заставлю его плакать?» — эхом отдавалось в голове шехзаде настолько сильно, что он не услышал как к нему в комнату вошла его валиде. — Мустафа…-- громко и гордо прозвучало в покоях. Мустафа развернулся и увидел мать. Из вежливости поцеловал её руку. — Валиде. Вы здесь в такую рань, — Мустафа говорил безразлично, но в тоже время с искренней улыбкой. Жаль, что улыбка не для Махидевран. — Да, я хотела поздравить своего сына с предстоящим днём свадьбы и… Поговорить. — Поговорить? О чём? — Мустафа… Одумайся же ты, умоляю… Сделай это хотя бы ради самого себя… — Ради Аллаха, объясните же мне, в чём дело? Что мне нужно сделать? — Не играй свадьбу, отмени её, прошу! — Нет уж, матушка. Мне стоило догадаться, что вы хотите от меня. Прошу вас покинуть покои и дать мне приготовиться к моей свадьбе, — Мустафа отвернулся. — Мустафа… Мой единственный любимый сын…если ты дашь этой свадьбе случиться, то Хюррем на шаг станет ближе к тебе! Её руки станут длиннее и в конце концов… — И в конце концов вы провидеца? Я недооценивал Хюррем-султан, но зато переоценивал вас, Валиде. Такого счастья вы мне желаете? Я возьму в мужья Мехмета и попробуйте остановите меня. Я всё сказал, можете идти! — Махидевран дотронулась к плечу альфы, но тот сделал шаг вперёд, делая вид, будто ему что-то нужно возле стола.  — Я просто надеюсь, Мустафа…что ты одумается и сделаешь правильный выбор…-- на глазах Махидевран заблестели скупые слёзы. Она медленно повернулась и удалилась из покоев. Теперь на голову альфы свалилась и его валиде со своей шизофренией. Да, она права, Хюррем теперь намного легче покончить с наследником, но будет ли она это делать? Всё возможно. Вот уже и первые лучи солнца. Они постепенно наполняют комнату светом. Эти лучики очень напоминают Мехмета. Его душа и гений такой же светлый…и тёплый. В его глазах хочется тонуть, а в руках засыпать, под нежный и ласковый голос. Так же комнату наполнили и слуги. Портной перенёс свою работу — синий кафтан, подчёркивающий гордый облик шехзаде. Заходил и Яхъя со своей загадочной улыбкой и своим заинтересованным взглядом, который вечно останавливался на какой-нибудь бессмысленной детали. В таких простых вещах, как пуговица или перо Ташлыджалы видел что-то особенное, наверное это и дарит ему вдохновение для стихов. Наверное это. Тем временем подготовка Мехмета была тщательнее. Его нежную кожу закрывал белый кафтан из нежнейшего хлопка. Щёки его украшает лёгкий румянец, а в глазах блещет удивительный огонёк, притягивающий к себецелый ряд улыбок. Вечер. Обряд уже провели. Тысячи радостных лиц и и ещё больше приятных слов и пожеланий. Вечер украсил небо холодными звёздами, а лицо Мехмета скромная улыбка. Сердце колотится всё быстрее, на руках выступает пот, который Мехмет тщательно вытирает платком. Вот и настала та самая ночь, которую ждали оба молодых. Мехмет плавно проходит в покои. (Напоминаю, омега ниже альфы) Первое, что бросается в глаза — одинокая фигура, которая до боли в сердце заставляет ощутить родственное тепло даже на расстоянии нескольких метров. Омега подошёл ближе. Тут же в его курносый нос ударило знакомым ароматом костра. Он опускается и целует край платья. Сердце всё так же бьётся, не прекращая отдавать своим стуком эхо в голове Мехмета. Тут к его подбородку прикасается грубая, но и в то же время мягкая и тёплая ладонь. Время неумолимо быстро пролетело… Когда-то ладонь альфы не была такой грубой, мозолистой и даже суховатой, но она всё так же не утеряла свою нежность. Омега поднялся и его глаза встретились с глазами альфы. Они сияли, как звёзды, но не холодным звёздным блеском, а скорее тёплым, как у костра. Не даром его запах — сухое сено и костёр. Рядом с ним так же тепло, как у костра, и так же мягко находиться в его крепких объятиях, как и лежать на соломе. Они немного прищурены из-за сдержанной улыбки. Мустафа мог сдержать всё что угодно — улыбку, дрожащий временами голос или сияющие глаза, пряча этот огонь глубже и глубже, но сколько бы он не прятал этого — Мехмет всегда прочитает его, как открытую книгу. Это качество всегда нравилось Мустафе. Рядом с омегой ему не нужно было скрывать что-то или недоговаривать. Мустафа приближается ближе своими губами к пухлым губам омеги. Поцелуй. Такой сладкий и желанный. Не будем скрывать, между Мехметом и Мустафой уже была некая связь, вроде лёгких поцелуев и глубоких, и даже минетов, прости Господи, но этот совсем невинный поцелуй почему-то настолько умопомрачительный, что кажется, будто это какой-то грех, запретный плод, за который придётся расплатиться. Но сейчас до расплаты нет никому никакого дела. Жалеть будем потом, а сейчас наслаждаемся моментом. Ноги омеги задрожали как никогда. А всё почему? Потому что это проиодит в первую брачную ночь? Или может это потому что им никто не вправе мешать? Интересно… Альфа кладёт руки на тонкую, вроде осинной, талию омеги и притягивает к себе, а тот не в силах держаться опирается руками о грудь любимого. Поцелуй неразрывный и долгий. Всё глубже и страстнее становится танец их языков. Ещё мгновение и их поцелуй становится «грязным». Эмоций уже никто не скрывает, ибо к чему это сейчас? Постепенно летит и одежда, безнадёжно падая на пол. Медленными шагами они приближаются к постели. Свечи, будто понимая ситуацию, начинают поочередно угасать, а луна освещать ту самую несчастную одежду на полу.