Dragon daddy

***

— Ребят, журналы привезли! — кричит какая-то девушка, и все ринулись к электронному каталогу журналов.       В кадетской академии «Левиафан» это обычное дело: раз в неделю или месяц в каталог добавляются журнальчики для мальчиков и девочек, и те их читают. В этот раз был особый аншлаг: спустя года два простоя, выходит новый выпуск журнала «Межгалактический Гринпис». В новостях и по радиоканалам коммуникаторов шёл активный пиар выпуска, и все конечно же повелись. Некогда самый популярный журнал во всей галактике вернулся на полки каталогов! Это же такое событие!       Астрид было лень. Она сидела в буфете и спокойно ела круассаны, пока её согруппницы боем выхватывали новенький журнальчик, который прочтут часа за два. — Я смогла! — победно восклицает некая рыжая леди в форме, и кладёт перед Астрид тот самый журнал. К столу подходят ещё четыре девушки, они присаживаются за него.       Перед девочками лежит журнал «Межгалактический Гринпис». А на обложке парень в ковбойской шляпе, с голым торсом, в широких джинсах и ковбойских сапогах. На фоне красивый водопад, зелёный луг и драконы. Но все смотрели больше на его татуировку вдоль ключиц: большие лавровые ветки. — Какой же он красавчик, — вздыхает кто-то справа. — «Драконий папочка», — усмехается другая девочка. — И кому же он такой достанется? — Точно не вам, — заявляет со слабой улыбкой Астрид. — А вдруг повезёт?.. Может он ещё соулмейта не нашёл. — Сомневаюсь. Сказали, с ним интервью брали два года назад, — вспоминает девушка с рыжими волосами, — За три дня до войны на Артемиде.       Астрид внимательно смотрит на обложку журнала, глазки бегают по загорелому, немного потному телу. Два года назад… Как же давно это было! Она как сейчас помнит, как они уединялись… Как раз около того водопада на фоне. Фотографы как знали, где вид живописнее… И где полно воспоминаний. — Ну что, я открываю?.. — и журнал открывается, листается до нужной страницы, где было интервью с этим загадочным «Драконьим папочкой».

***

— Заповедник «Драконий Край» — дивное место посреди Артемиды. Здесь живут самые диковинные, и не очень, как вы уже успели догадаться, драконы! И этим всем заправляет один человек! Точнее сказать, очень молодой человек, — поясняет на камеру милая девушка, разворачивается и показывает на парня рукой, — Вон он… Ой, а чего это он в воду прыгнул-то? — Дракончик вроде тонет какой-то, — поясняет оператор. — О Боже! Джош, пошли скорее снимать! Как раз к выпуску!       Девушка и парень побежали к берегу небольшого пруда, где барахтался маленький змеевичок, а к нему плыл какой-то парень в ковбойской шляпе. — Ну ты чё рыпаешься, лапулька, всё нормально, я ж помочь хочу! — лепечет он, беря дракончика в руку и сажая его себе на шляпу, — Поплыли отсюда… Сорян, ребзи, чэпэ вышло, — говорит громко интервьюеру и оператору парень. — Ничего страшного, Иккинг, мы всё понимаем. Драконы, всё такое, — мило говорит девушка, понимающе улыбаясь. Парень выплывает на берег, снимает дракончика со шляпы. — Ты как там оказался, чудик? — начинает пальцем немного грозить Иккинг дракончику, чуть щурит глаза, — Опять этот придурошный ужастик тебя доебал, да? Когда ты научишься стоять за себя, а, скажи мне? — змеевик виновато опускает голову, прячет глазки; со стороны это выглядит забавно и очень мило, — Имей в виду, в следующий раз я тебя могу не спасти, слышишь меня?.. Беги к мамке, у меня дела, — машет рукой, и дракончик послушно убегает куда-то в кусты; парень переключается на девушку и чувака с камерой, — Извините ещё раз, пожал-ста, новая партия змеевиков с ужастиками подоспела, кружусь вот как юла ебуч- ОЙ! — тут же прикрывает рот, замер с испуганной рожей, потом отмер, убирает руку и заливисто ржёт с глупой ухмылкой, — Вы же зацензурите это? — Конечно, не переживай. Можешь говорить как хочешь, работка у тебя нелёгкая, — ухмыляется Джош. — Ну, раз чэпэ прошло, можно начать интервью, — говорит девушка. — Да, можно, только не здесь. Отойдём в более мирное, безопасное, ГДЕ НЕТ ДРАКОНОВ, — громко говорит Иккинг в воздух, — место. Пройдёмте за мной.       Иккинг заводит парочку в сторону небольшого водопада; вокруг него полно цветов, сочной травы, камней и валунов. Прекраснейший вид. — Отличное место для фотосессии, — тихо бормочет Джош. — Иккинг, а ты и правда тут совсем один? — Ну, почти. Раза два в неделю сюда приезжают работники, которых отец нанимает, помогают мне, но они такие криворукие, что лучше одному, чем с толпой народа, — говорит Иккинг, следом эмоционально восклицает, хватается за голову, — Они разбили десять яиц шёпотов смерти! Это же катастрофа! — Да, слышала, — кивает девушка, сочувственно улыбается, — Сочувствую тебе. — Благо я смог их по-быстрому приручить. Это ж вообще ебан будет, если они будут дикими и непослушными, они мне тут всё похерят к хуям драконьим, — тараторит Иккинг, почти бурчит, — Но всё обошлось… — И как ты везде всё успеваешь? — Чудом, наверное, — Иккинг мило смеётся, — Все беды происходят не так далеко от меня, в принципе. Я либо слышу крики драконов, либо кто-то сам прибегает и мне говорит. Ну, из драконов. — Драконий папочка, — заулыбался Джош. — ДА, — с широкой улыбкой заявляет Иккинг, гордо поднимает голову и ставит руки на бока, красуется, — Типо того. Все драконы мне как дети. Большие, маленькие. Я их люблю, а они меня в ответ. — А расскажи, пожалуйста, как ты пришёл к тому, что хочешь открыть заповедник? — Ну, я ещё с детства этим грезил, — Иккинг немного почёсывает рукой затылок, — Как-то с подругой пошли в лес, и увидели, как в капкан попала жуткая жуть. Думаю, вы их видели на входе. Спасли, отнесли ветеринару… Я хотел, чтобы драконов не ловили для кожи и трофеев. Я хотел, да и хочу, чтобы они жили в природе, и никто на их мир не погрешался. Моя маленькая утопия. Отец об этом прекрасно знал, и вот, на моё тринадцатое день рождение отвёз меня сюда и сказал: «вот-те земля, вот-те драконы — наслаждайся». — Ничего себе, вот это да… — Мы не сказать, чтобы так сильно богаты были на тот момент, но отец накопил денег, чтобы выкупить права на это всё. — И сколько копил?.. — Семь лет, — чуть кивает Иккинг. — И во сколько сам заповедник с правами вам обошёлся?.. — Около трёх миллионов пандорских крон, — оператор невольно присвистнул, — Чтобы более менее соответствовать таким тратам, сразу пошёл в Гринпис, оформил кучу бумажек, стал членом Гринпис, а дальше вы знаете. — А это правда, что ты экстерном окончил Хоризонский биологический институт? — Ну… Да, — Иккинг глупо заулыбался, — А вы думаете без вышки я бы попал в Совет Гринписа?.. Там всё серьёзно. Серьёзные люди, которых серьёзно заботит окружающий мир. — Ты первый человек во всей галактике, кто попал в Совет Гринписа раньше двадцатилетнего возраста. Это очень важное достижение, поэтому я и коллектив нашего журнала поздравляем тебя… Вот, небольшой презентик. — Ой, паси-и-и-иба, — засмущался как дитя Иккинг, состроил смешную смущающуюся рожицу, получая на руки маленькую игрушку в виде мордочки ночной фурии, — Я давно хотел её купить, знаете! — Правда? Вот видишь как мы вовремя!

***

— Ты лучше скажи, там есть чё-нить про его личную жизнь? — Д смотрю я, смотрю… А, вот, нашла. — Ну чё там? — «Скажи, а у тебя как, есть девушка?» Отвечает: «Есть, но она далеко от меня, учится на другой планете». «А вы переписываетесь, созваниваетесь?» «Конечно!.. Часов по семь можем болтать точно». — Всё значит. Занятой, — разводит руками Астрид с улыбкой, — Я же говорила. — Ну, мы хотя бы понадеялись, знаешь… Блядь, у него такая классная татуировка на груди, я не могу! Она шикарна! — Мне лично интересно увидеть его девушку. У неё же, получается, должна быть такая же татуировка, как и у него. — Вы же понимаете, что интервью этому два года? Плюс на Артемиде война до сих пор идёт, и его соулмейт мучается… Мне как-то от этого грустно, — говорит рыжеволосая девушка. — Да ладно вам, расстраиваться из-за гринписовца и его шмали, — отмахивается Астрид, — Лучше думайте о том, как нам завтра сдавать спринт на двадцать километров. — Ой, Ась, ей-богу, ты такая зануда, чес-слово. Вечно с этими своими нормативами бурчишь. — Кто-то же должен возвращать вас с небес на землю, — Хофферсон несколько издевательски улыбается.

***

      Следующим днём вдруг всем сказали, что в «Левиафан» прилетит этот самый «Драконий папочка», и все девки всполошились до безумия. Исключая пофигистку Астрид. Она была спокойна как удав, сдала норматив как всегда лучше всех (а что вы хотели от лучшей ученицы потока), а после все пошли отдыхать в буфет. — Ой, девки, ссыкотно мне чёт. — Чё-те ссыкотно-то? — Вам не интересно, с хуя этот чел с обложки журнала к нам прилетит? Агитировать вступать в Гринпис? — Может быть, — пожимает плечами Астрид, — Или ищет работников в свой заповедник.       Тут Астрид получает эсэмэс на коммуникатор с неизвестного номера. Одно слово: «Выходи». И оно напрягло её на долю секунд. Она встаёт с места и идёт на выход из буфета.       В длинном и узком коридоре, в самом его начале, стоял парень в тёмных джинсах, высоких ботах и красной сетчатой полупрозрачной водолазке, сквозь которую была видна та самая татуировка — ветки лавра. Он улыбался так широко и так лучезарно, что светило Сиэн-93 нервно курит в сторонке от осознания, что оно светит намного хуже этой кривоватой, но такой милой улыбки. Астрид хоть и чувствовала адскую боль в ногах от бега на большую дистанцию, но себя не пожалела и побежала навстречу Иккингу, а он побежал ей навстречу и специально раскрыл пошире руки, чтобы её поймать.       Сразу стало так тепло и хорошо. Два года, чёрт возьми… Два года!.. Сколько слёз было пролито в своё время бедной Астрид, сколько нервных срывов было у Иккинга, когда он пытался связаться с ней, а связи не было из-за этих чёртовых глушилок на Артемиде. Но благо теперь всё хорошо. — Ты нисколько не изменился, — улыбается Астрид, в глазах сияет радость и игривость. — Ты тоже, крошка. Всё так же идеальна, как и всегда, — Иккинг хочет поцеловать Астрид, а она как специально пальцами прикрывает ему губы. — Не надо. Тут камеры. — Как будто тебя ебёт это, — бубнит в руку девушке Иккинг, и она смеётся, после ладошку убирает, — Я чё, не заслужил?.. — Заслужил, но не здесь же целоваться. — Ладно… Знаешь, почему я прилетел сюда? Я тебя забрать хочу. — В каком смысле забрать? — смутилась с улыбкой Астрид. — В прямом, — заявляет Иккинг, — Возьмёшь академку и полетишь со мной на Край. — Ты ёбу дал, Хэддок? — тут же стала очень серьёзной Астрид, хмурится. — Это ты ёбу дала с этой учёбой, Ась, — грозно зыркает на девушку Иккинг, — Сколько можно, блядь, учиться?! У вас даже каникул нет!.. Крошка, я же скучаю всё-таки, ты разве по мне не соскучилась за всё это время?.. — Соскучилась, но...       Иккинг нашёл небольшую паузу и наконец целует Астрид в губы, она поначалу пыталась рыпаться, но потом успокоилась. Да, соскучилась. Точно, без всяких «но». Просто из-за обучения здесь она стала своего рода непокорной амазонкой. Или просто прикидывается. Или совсем забыла, каково это: целовать, обнимать, любить… Два года… Хорошо не двадцать два.       Отстраняются; Иккинг улыбается как придурок, но очень милый, забавный придурок. — Ну так что?.. Хотя, стой. Отказа не принимаю. Мы сейчас же идём к этому ублюдку Небуле и пишем тебе академический отпуск. — Сомневаюсь, что сработает, — Иккинг тянет Астрид за руку и они идут прочь из коридора. — Ой, я тебя умоляю, крошка, я и не с такими людьми договаривался!

***

      На равнинах, где сияла сочная трава, прыгали змеевики и ужасные чудовища, ночные и дневные фурии, их детёныши. В возрождённом из пепла войны «Драконьем Краю» воцарилась новая идиллия, новая гармония — новая жизнь. На Гере всё даже намного живописнее, чем на Артемиде: тут больше водопадов, больше озёр и скал. И больше укромных местечек, куда драконы стараются не ходить. Если вы понимаете, к чему всё это описывается.       Астрид сидела на краешке скалистого выступа, смотрела куда-то вперёд. Сзади шумит будто вполголоса водопад, стрекочут цикады. На ключицах блестели капли воды, что как специально застыли на татуировке. Сидит топлес, зато в юбочке; рядом лежит сильно намокший безлямочный лифчик. — Чё, груди свои драконам показываешь? — слышит она сзади возглас Иккинга. Он стоял по пояс в воде и купал детёныша ночной и дневной фурии: ночное сияние. — Ревнуешь? — поворачиваясь вполоборота говорит Астрид с ухмылкой. — Есть немного… Хотя, если я «Драконий папочка», то ты, получается, «Драконья мамочка», — и лыбится как маньяк. Астрид на это смеётся. А ведь правда. — Только не все об этом знают, — Хофферсон встаёт с места и идёт к воде. — Ещё не поздно. У нас есть целый год, чтобы сказать всем об этом!.. Эй, маленькая бука, — Иккинг поворачивает дракончика в сторону Астрид, когда она зашла в воду как раз по пояс, — глянь какие у Астрид сиськи классные. Они только мои, понял?       Астрид заливисто смеётся на это, и дракончик немного этого пугается, начинает барахтаться, в итоге вовсе улетает куда-то в густые заросли джунглей. — Ну вот. Спугнула дитё, — показывает рукой в сторону Иккинг, улыбается. — Я же мамочка. Я должна быть злой, а ты — добрым.       Очередь Иккинга громко смеяться. Астрид улыбается очень широко, замечая, как Икк чуть ли не задыхается. — Ну ты даёшь, крошка, — глубоко вздыхает и успокаивается. Между ними сантиметров пятьдесят, и Иккинг старается сократить это и так небольшое расстояние, приобнимает Астрид за талию, шепчет, — Вообще-то должно быть наоборот, если так посмотреть. — У нас всегда всё не так, забыл? — ухмыльнулась Астрид. — Не забыл, — чуть мотнул головой он, — Но одну вещь мы точно сделаем по-нормальному. — Правда? И что же?       Иккинг многозначительно молчит, в глазах блестит странный огонёчек любви и азарта. Кажется, она поняла его. Это Иккинг — у него всё на лице написано. — Никаких свидетелей-драконов, — заявляет с игривой ухмылкой Астрид. — Вот блять, — прыснул со смеху Иккинг, немного наклоняет голову, жмурит глаза. Астрид закатила глаза, но улыбается. Этот дурачок определённо никогда не изменится. Но она любит его таким, какой он есть. Даже если он горячий «Драконий папочка».