Игра

***

Кожаный ошейник выглядит инородным, но таким нужным на тонкой шее, вынуждая немного запрокидывать голову и губы кривиться подобием усмешки. Растрепавшиеся от постоянного движения волосы лезут в рот, цепляясь за мокрые от выступившей влаги щеки, а в глазах неприкрытый вызов. Скованные узкими манжетами руки, лежащие на коленях, сцеплены в замок, выдающий волнение, а горящая огнем кожа покрыта тонкой пленкой пота, которая, кажется, в любой момент может разорваться каплей, срывающейся вниз, через грудь и теряющейся на животе. Сведенные напряженные руки сминают кожу на груди, смещая её к центру и словно пытаясь спрятать от внимательного, изучающего с ног до головы взгляда. Напряженные мышцы выступают под кожей, грозясь прорвать её. Запрокинутая вновь голова позволяет любоваться на плавный изгиб шеи, спрятанной за широкой черной лентой. — Непривычно? Да, я знаю. — улыбка скользит по губам, преследуемая самым кончиком языка. — Тебе же нравится. Нравятся плотно сидящие на запястьях манжеты и широкий, самую малость слишком, затянутый ошейник, и то как приходится изворачиваться в поисках удобного положения. От меня то не пытайся это скрыть. — Джон проводит пальцем по самой кромке черной кожи с отдельно пришитой полосой на которой крепится крупная застежка, совершенно не портящая впечатления. Искры в прикрытых веками глазах невозможно спрятать как ни старайся, и они легко выдают истинное отношение к происходящему. Мелкая дрожь тела и раздувающиеся тонкие ноздри завершают картину. Узкие брюки натянуты в паху, и Роджер ерзает, не решаясь коснуться себя, выжидающе глядя на стоящего перед ним Джона, наслаждающегося его метаниями. Кажется, небольшой каприз вышел из-под контроля в тот момент, когда Роджер мечтательно закатил глаза, стоило прохладной ленте ошейника обнять шею, с которой аккуратно убраны волосы. В следуюший момент запястья обвили ленты поменьше и Роджер недоуменно уставился на Джона, довольно оглядывающего его с ног до головы. Собственное тело предательски остро отреагировало на совершенное и растеклось горячей истомой, несмотря на то, что Роджер собирался сопротивляться и возмутиться. Горячие губы оказавшегося за спиной Джона коснулись плеча, вырывая первый несдержанный вздох, и Роджер сомкнул мешающие руки в замок. Каждое касание губ к коже отзывается чуть не ударом по напряженному телу, но Роджер и не думает сопротивляться, лишь вздрагивая на каждое новое касание. Тонкие пальцы скользят по бокам, оставляя за собой яркие следы, и останавливаются на поясе плотно сидящих брюк, болезненными щипцами впивающихся в тело. Проводят по самой кромке, и Джон утыкается носом во встрепанную макушку, сильно выдыхая и прикусывая светлые пряди, в ответ на что Роджер взбрыкивает молодым жеребцом, и встряхивает волосами, приводя и без того разметавшиеся пряди в окончательный беспорядок. Ответом ему становится тихий смех, от которого кожа встаёт дыбом, а тело непроизвольно дергается в судороге, сбрасывая оцепенение. — Ты сможешь промолчать столько времени? Вопрос, сейчас, кажется заданный не просто так. Роджер не мешает Джону исследовать своё тело, только смещаясь на постели, пытаясь принять более удобное положение и перестать уже чувствовать себя девушкой, которую успешно соблазняет более опытный любовник. Вместо облегчения, брюки сильнее впиваются в нежную промежность, и Роджер всхлипывает, не сдерживая громкого полустона, когда горячая ладонь ложится на болезненно-твердый бугор, начиная поглаживать сквозь ткань. Теплые потоки отдаются пульсом, вторящим нежным касаниям к спине и Роджер окончательно теряется в том, на что реагировать в первую очередь. Он пытается развернуться и взглядом вымолить продолжение, каким бы оно ни было. Голова мотается как у болванчика, а запрет на разговор распаляет только сильнее, когда Роджер не выдерживает нескончаемого узора неожиданных касаний к коже и буквально выкрикивает, чувствуя как будто ошейник сильнее начинает давить на натертую шею, а пульс бьет в голове в цимбалы, разрывающие сознание на мелкие части: — Да трахни меня уже! Кажется, крик повис в воздухе тонким стеклянным крошевом, резко посыпавшимся на пол с хрустальным звоном. Молчание Джона страшит и завораживает одновременно, когда неожиданно длинные пальцы касаются сосков, словно в отместку за испорченное удовольствие больно сжимая их, и бегут дальше, роняя подпрыгнувшего на пружинах Роджера на спину и оказываясь на животе, проворно расстегивая тугую пуговицу и вжикая молнией, выпуская на волю истомившийся и покрасневший от долгого давления член. Почти сразу Роджер оказывается первернутым, опираясь лицом в одеяло, и с широко расставленными ногами, с задранной вверх задницей. Скованные руки протянуты под телом и ничем не могут помочь, а чужие длинные пальцы уже вовсю орудуют внутри, растягивая податливое отверстие. Роджер тихонько скулит и пытается прогнуться сильнее, прося. Длинный выдох, когда член медленно погружается внутрь, заполняя собой, и Джон придерживает белые бедра, не давая Роджеру уехать по белью и вминая собой податливое тело. Крупная головка проталкивается внутрь, утягивая за собой тонкую кожу, скользит по гладким податливым стенкам и ствол поршнем входит в подготовленную дырку. Беспомощный, поскуливающий Роджер заводит сильнее с каждым толчком, и Джон неожиданно позволяет его телу сползти на постель, оказываясь сверху. Сжавшиеся от перемены положения мышцы, доставляют дискомфорт, в то же время усиливая давление и Джон двигается осторожно, но сильно, чувствуя как сознание будто раздваивается и он видит себя со стороны, продолжая чувствовать происходящее, не замечая момента оргазма, который припечатывает его к безвольному телу под ним. Тяжело дышащий Роджер сверкает единственным видным под россыпью волос глазом, приподнимаясь и являя мучительный стояк улыбающемуся Джону. — Давай сам, дорогуша, ты дотянешься. Полыхнув глазами, Роджер изворачивается и правда дотягивается руками до члена, ухватывая ствол сразу двумя и резко двигает по каменному стояку, буквально выжимая перевозбужденную плоть, вскрикивая на касание губ к ледяной коже и тут же шипя на обжигающую кисти сперму, плеснувшуюся сильными толчками.

***

Тяжело сглотнув, Роджер потягивается всем телом, понимая, что чего-то не хватает, только когда руки свободно закидываются за голову, а широко зевнуть ничто не мешает. Ошупав саднящую шею, Роджер рассматривает запястья со следами манжет и замечает на них блестящую пленку крема, заботливо намазанного Джоном, который лежит рядом. Широкое плечо приподнимается размеренным дыханием, а лежащая поверх одеяла рука трогательно прячется под щекой. Роджер пальцами проводит по открытому плечу, и касается его губами, прижимаясь к лежащему всем телом. Пальцы соскальзывают на грудь, путаясь во вьющихся волосках, и нос оказывается в ложбинке под затылком. Джон делает вид, что не замечает такой нежности, только аккуратно смещая руку и пропуская свои пальцы между пальцами улыбающегося во сне Роджера.