Зарисовки, навеянные музыкой

"Девочка по имени Терпение"

У всякого ангела обязательно находится свой предел. У всякого очаровательного ребенка непременно где-то глубоко-глубоко внутри рано или поздно найдется та тонкая, точно лед по весне, грань терпения, которую пересекать ни в коем случае не стоит. Даже, если этот ребенок уже давно не дитя, а взрослый дядя или, быть может, вовсе тетя. Ее сердце, кроткое и нежное, милостивое и всепрощающее, вмиг разломали на кусочки одним небрежным словом "тварь". Это и была грань. Ее небрежная обида, которую она тщательно скрывала за улыбкой любовной доброты, долго-долго копилась в груди и тянула девочку к земле. Она прощала. Долго. Смирено. Но осадок из капелек крови от нанесенных душе тяжких ран все еще теплился где-то внутри дрожащей грудной клетки. И это незаслуженное "тварь" и "мне плевать, что будет с тобой дальше" стали решающей каплей в сосуде, полном камней и горькой влаги. Это уничтожило ее душу. Это почти уничтожило ее бренное тело. Теперь вся эта боль, тщательно копившаяся с годами, изливается горячими слезами, орошающими старые дощечки под босыми ногами. Теперь она рвет на себе невидимые ангельские перья, разметает белоснежный легкий пух, оставляя крылья нагими, а душу израненной и наполненной болью и...смирением. Ее тянет и вниз, и в небеса одновременно. Но крылья уже никогда не смогут унести ее ввысь, ведь, лишены небрежным словом навек своего умения летать, а, значит,.... Она делает шаг с балкона, чтобы вспорхнуть в последний раз и отпустить все тяжкие обиды. Раз и навсегда. Простить всех и каждого в последний раз и стать вовек... сизой призрачной птицей, рожденной из слез и широких алых луж, расплескавшихся по всему асфальту где-то внизу...под никому не нужными окнами.