Судьбы переплетения

Этим вечером воздух был липким и тяжелым, пронизанным запахом тёплого асфальта и вишни, начавшей цвести совсем недавно. Улицы медленно пустели. Амен любил этот момент, когда прохожих и машин становилось всё меньше и меньше, солнце скрывалось за горизонтом, и город постепенно впадал в спячку. Тогда можно спокойно бродить по округе, не пряча чувствительную кожу за толстовкой и слоями крема. Амен и сейчас бы с большим удовольствием пробежался по набережной, слушая как волны лениво бьются о берег. Если бы у него было время на такие глупости. Он припарковал машину рядом с людным перекрёстком и пешком направился к указанному месту, в паре кварталов отсюда. На окраине стоял заброшенным завод железобетонных изделий. Один цехов из-за строительства тоннелей метро уже рухнул. Такой огромный завод вывезти было дорого, да и некуда. В муниципалитете давно лежит проект по расчистке территории и постройке жилого комплекса, но к работам никто не приступал, пока мэрия не назначит подрядчика. Почему администрация так затягивала с реализацией очевидно многомиллионного контракта Амен не знал. Коррупционные схемы во власти его мало интересовали. Больше его беспокоило то, что такие заброшки – места потенциальных преступлений. Амен прошёл мимо разбитых окон, из которых тянуло ржавчиной и плесенью. Он шагал быстро, но осторожно, стараясь лишний раз не шуметь. Под ногами скрипела щебёнка, перемешанная с осколками стекла. Вдруг из здания донёсся шорох. Амен напрягся, его рука машинально легла на рукоять служебного пистолета. Он затаил дыхание, прислушиваясь. Шорох превратился в шаги, тяжелые и медленные, и вскоре из темноты появилась фигура. Это был молодой парень, лет двадцати, одетый в тёмную куртку и джинсы, что делало его практически невидимым в сгущающихся сумерках. – Всё чисто? – прошептал он. – Пока что, – ответил Амен, опуская руку от оружия. — Что у тебя? Парень подошёл ближе. Весь бледный, губы сухие и потрескавшиеся, под глазами лежали глубокие тёмные круги. Он тяжело дышал, словно каждый вдох давался ему с трудом. Типичный торчок. – Не здесь, увидят. Амен презрительно взглянул на его истыканные руки. Здоровых вен, наверняка, уже не осталось. – Кто тебя здесь увидит? – Думаешь, что ты один шуруешь по этой помойке? – Парень глухо засмеялся, глядя в темноту за их спинами. Он казался слишком нервным. – Здесь все могут нас увидеть. Параноидальный торчок. Амен тяжело вздохнул, краем глаза оценивая окрестности. Разрушенные стены, груды старого железобетона, из-под которого росли целые заросли. – Поговорим здесь, быстро, – Амен решительно подтолкнул парня в сторону маленького затенённого уголка. Тот покорно двинулся в указанном направлении, его ноги слегка заплетались. Он был явно испуган, взгляд его то и дело бегал по сторонам. Теперь паранойя стала накрывать и Амена. Что-то здесь было не так. – Ты сказал, что у тебя важная информация. Говори. Парень медленно осмотрелся, будто проверял, нет ли кого-то ещё. После короткой паузы, он наконец заговорил. – Ну, э-э…. Я… слышал, как парни обсуждали крупную сделку… сегодня ночью. Я… я слышал, как они говорили о месте. Они думают, что никто не догадается проверить… – Где? – Амен перебил его до того, как мысли увели слишком далеко. Ему нужна была конкретика. Парень замолчал, растеряно хлопая глазами, и неожиданно сорвался с места и бросился бежать. Шаги по гравию за спиной Амен услышал слишком поздно. Поворачиваясь, он едва успел заметить силуэт, выступивший из тени. Звук выстрела разорвал тишину, и пуля со свистом пронеслась мимо его уха, врезаясь в кирпичную стену рядом. Амен мгновенно пригнулся, укрываясь за одной из металлических опор, и вытащил пистолет. – Вот же сука. Новый выстрел прозвучал громче: стрелок подходил ближе. Вылезти, чтобы прицелиться – было самоубийство. Он мог быть где угодно, а вокруг слишком темно, Амен рискует получить пулю прямиком в лоб. Потому он высунул руку, сжимающую пистолет, и наотмашь выстрелил несколько раз. Получилось задеть или нет – непонятно, но всё стихло. Воспользовавшись моментом, Амен выскочил из укрытия. Бежать к заводу нельзя, но здесь он как на ладони. Он никак не мог понять откуда стреляли. Снова выстрел, и пуля с неприятным свистом ударила по бетону. Амен увернулся за разрушенную стену. Ещё один рывок, ещё одно уклонение и ещё один выстрел. Амен инстинктивно дёрнулся в сторону и, почувствовав резкую боль, упал на землю. Звуки стали приглушёнными, кроме странного гудения в ушах. Он прижал руку к своему боку, кровь тёплым потоком просачивалась между пальцами. Нужно двигаться, нельзя останавливаться. Нет движения – нет жизни. Нет движения – тебя ждёт смерть. Боль связывала тело, но инстинкт самосохранения заставлял двигаться. Амен попытался подняться, опираясь на локоть, но было слишком тяжело. Если стрелок подойдёт ближе, всё закончится быстро. Пистолет выскальзывал из окровавленной ладони. Амен сжал зубы, подавляя стон, и выстрелил ещё два раза в направлении, откуда, как ему казалось, доносилась пальба. На третий раз Амен спустил курок, но пистолет только щёлкнул. Патроны закончились. Он зарядил не полный магазин. Оружие превратилось в бесполезный кусок металла. Как и всё в этом месте.

***

– Убит! Исман раздосадовано ударил кулаком по столу, но с его лица не сходила улыбка. Прищурившись, он посмотрел на Ливия. – Ты подглядывал! Ливий развёл руками. – Умей проигрывать, дружище. Они оба рассмеялись. Эва сидела на полу, поджав под себя ноги. Настроение было паршивое. Перед ней лежало игровое поле, с отмеченными на нём кораблями. Она даже не пыталась спрятать его от Ливия, сидящего рядом, ей было плевать. Весь вечер она смотрела только на Исмана с Дией. Если раньше, когда они проводили время все вместе, эти двое ни намёка ни давали на свою близость, то теперь всё было иначе. Исман небрежно клал руку ей на колено, когда Дия наклонялась к нему, чтобы прошептать что-то на ухо. Дия и сама часто трогала его и подтягивала ближе к себе. Так, собственно, Эва и оказалась на полу. Сидеть с ними на одном диване было омерзительно. Ливий никак на них не реагировал, но вскоре присоединился к Эве на полу. – Твой ход. Эва не сразу поняла, что обращаются к ней. Она подняла голову и посмотрела на Ливия. – Что? – Я говорю – твой ход, принцесса. Снова витаешь в облаках? Поморщившись, Эва придвинула игровое поле. – Нет. Просто это глупая и скучная игра. Е4. – Ты ранила не только мой крейсер, но и моё сердце. Ливий драматично схватился за свою грудь. На мгновение это сработало – уголки её губ слегка поднялись, и Эва пробормотала: – Очень смешно. Её взгляд снова скользнул в сторону дивана. Исман о чём-то пошутил, и Дия залилась смехом, откинув голову назад. Её рука лежала на его плече. Хотелось встать и уйти. Ещё немного и она не выдержит. Исман просил её вести себя нормально и не скандалить. Просто посидеть всем вместе за чашечкой чая и поиграть в настольные игры, как в старые добрые времена. Если бы Эва знала, что, как в старые добрые времена уже не будет, она бы не согласилась. Как Исман мог мириться с таким отношением? Как мог делать вид, что всё в порядке? Как мог не замечать, что Дия его использует? Неужели он так боится потерять её, что готов принять ложь? Или он надеется, что она изменится и будет только его? Для Эвы Исман был образцом непоколебимой веры в себя. Человеком, который с уверенностью стоял за свои убеждения и цели. Он был больше, чем другом. Он был частью её мира, её опорой в этом хаотичном потоке жизни. Эва всегда могла положиться на его советы, его умение видеть ясно, когда она сама терялась. Исман был тем, кто не просто шёл к своей мечте, но и вдохновлял других следовать за собой. Именно благодаря ему Эва и решила поступать в университет, именно он убедил её, насколько важно стремиться к лучшей жизни. И что она может. Его энтузиазм делал его не только душой компании, но кем-то, кто казался непобедимым. Он находил что-то хорошее даже в самых тяжелых обстоятельствах, и его оптимизм был заразителен. Однако теперь, видя его рядом с Дией, видя, как он игнорирует всё то плохое, что она делает с ним, Эве было физически больно. Как мог тот самый Исман, столь сильный и смелый, так слепо зависеть от человека, который явно играл с его чувствами? Или его самооценка была настолько занижена, что он искренне считал себя недостойным кого-то лучше? Это заставляло Эву переосмыслить всё, что она знала о нём. Может быть, она никогда на самом деле не понимала Исмана? Или, быть может, любовь действительно слепа, и даже самые умные, светлые люди могут потерять себя, цепляясь за иллюзорную надежду? Неужели любовь творит такое со всеми? В таком случае Эва никогда не хотела бы влюбляться. Эва чувствовала на себя беспокойный взгляд Ливия. Должно быть, он уже успел узнать её достаточно хорошо. – В7, – объявила Дия. Исман удивлённо охнул. – Ранен, – сказал он, и Эва заметила, как Дия ухмыльнулась. – A10. Неуклонно следящий за правилами Ливий отозвался мгновенно, мягко дотронулся до её плеча: – Сейчас не твой ход. – А10, – повторила Эва, сверля Дию взглядом. Дия тоже посмотрела на неё. – Промах. Напряжение в комнате начало возрастать. Если оно уже не было доведено до предела. Исман прочистил горло. – Может, вернёмся к игре? Это стало последней каплей. Эва вскочила, задев ногой игровое поле. Фигурки кораблей разлетелись по комнате. – Играйте в ваши дурацкие игры сами! Эва хлопнула дверью в свою комнату с такой силой, что на столе задрожали рамки с фотографиями. В основном их с Исманом. Она рухнула на кровать, уставившись в потолок, чувствуя, как слёзы начали скапливаться в уголках глаз. Почему она вообще так реагирует? Как истеричка. Почему ей так больно? Почему это ощущалось как предательство? Мысли кружились в её голове, накапливаясь как грозовые тучи. Ливий едва слышно постучал в дверь. Это точно был он: ни Исман, ни тем более Дия стучать бы не стали. Эва вытерла глаза и встала с кровати. Ливий стоял там с обеспокоенным выражением лица. Может быть, он действительно видел больше, чем кто-либо ещё. – Исман с Дией ушли, – аккуратно сказал он. – Пойдем, выдохнем. Немного свежего воздуха тебе точно не повредит. Возможно, это именно то, что ей было нужно. Вместе они вышли из общежития. Улицы были почти пусты, мимо них прошла только пара влюбленных, укрывающихся от ветра в объятиях друг друга. Эва ощущала, как прохладный вечерний воздух мягко обдувает лицо, принося некоторое облегчение. Ливий шёл рядом, держа руки в карманах, иногда бросая на неё короткие взгляды. – Прости за эту сцену, – Эва наконец прервала молчание, – опять испортила тебе вечер. Ливий слабо улыбнулся, но затем снова сделался серьёзным. – Ты не испортила мне вечер. Но в последнее время ты ведёшь себя очень странно. Эва плотнее закуталась в пальто, пряча лицо в воротник. Сейчас он спросит её про полицию. И что ответить? Ливий уже знал гораздо больше, чем она хотела. – Просто всё накопилось с учёбой, – Эва решила перевести тему, – теперь ещё Исман с Дией. Не понимаю, почему они меня так сильно раздражают. – Потому что ты ревнуешь. Эва замерла. – Чего? Ревную? Ливий тоже остановился и повернулся к ней. – Эва, я не психолог, но ты не думала, что так реагируешь на их отношения, потому что Исман для тебя не только друг? Может быть, ты боишься признаться в этом даже самой себе. Эва несколько секунд молчала, всматриваясь в его глаза. Под тусклым светом лучей уходящего солнца они казались золотыми. Правда ли это? – Нет, – Эва развернулась и продолжили идти по аллее. – Я люблю Исмана, но не так. Он – моя семья. У меня нет родных, нет друзей. У меня никого нет, кроме него. И когда я вижу, как кто-то причиняет ему боль, мне кажется, что я должна защитить его. Мне больно за него. А ещё больнее то, что ему моя помощь не нужна. Она вздохнула, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Стоило ли обижаться на Ливия за то, что тот так подумал? Тоже нет. Для любого это было бы очевидным ответом. Кто никогда не знал, что такое настоящее одиночество. Впереди замаячили разноцветные огоньки. Недалеко от кампуса был парк, весной там запускают аттракционы. Эва была там один раз с Исманом, каталась на горках. Впечатление у неё остались на самые приятные. – Мы идём в парк? Ливий заговорщически улыбнулся и кивнул. Прямо у входа стоял громадный аттракцион, весь украшенный лампочками. Из динамиков на весь парк играла громкая музыка. Штук пять тележек вращались по кругу так быстро, что оставляли за собой только цветные полосы. Люди кружились и кричали в этом бесконечном вихре песен и ярких красок. От одного взгляда на всё это у Эвы свело живот. Она сделала шаг назад, спиной врезавшись в грудь Ливия. – Круто! Пойдём прокатимся! – в голосе Ливия сплошной восторг, он наклонился к ней и прошептал на ухо, – Или струсила? Эва дёрнула плечом. – Сам ты струсил! Я просто…не планировала сегодня тратить деньги. Ливий тут же схватил её за руку и потащил к очереди. – Сегодня всё за мой счёт. Работник аттракциона прошёлся по ряду, проверяя, надежно ли закреплены поручни и все ли пристегнуты. – Кто ниже ростом – садится слева! Ливий сел первым, справа, а Эва забралась следом, садясь слева, как и было приказано. Эва понимала, что это значит. Аттракцион будет вращаться так быстро, что силой тяжести их прижмёт друг к другу. Господи, а что если её вырвет прямо на него? Ливий словно прочитал её мысли. – Что такое? Нервничаешь? – дразня спросил он. Эва только нахмурилась, изо всех сил стараясь казаться беспечной. – Пф, ещё чего. – Можешь держаться за меня, если хочешь. – Ливий едва сдерживал смех. – Заткнись. Эва надеялась, что яркие прожекторы скроют румянец на её покрасневших щеках. Музыка стихла, из динамиков раздался громкий треск, а затем мелодия снова заиграла. Кабинка начала кружиться, как волна, набирая скорость вместе с гитарным ритмом. Эва вцепилась в поручень, а Ливий поднял обе руки вверх. – Чёрт! – Эва вся съежилась, когда её тело соскользнуло с сиденья и врезалось в Ливия. Она так и знала. Ветер отбросил волосы с её лица, а в животе всё трепетало, как при падении в пропасть. Всё, что она видела – вспышки, всё, что слышала – быстрая музыка и бесчисленные крики. Эва подняла глаза и увидела, что Ливий вне себя от радости, смеялся, как ребёнок. – Эва! Подними руки вверх! – Сумасшедший! – крикнула Эва, крепко держась за перекладину, когда тележка стала подниматься вверх. Она попыталась отползти в середину, но из-за силы вращения снова врезалась в Ливия. – Всё ты виноват! Я сейчас тут умру! Ливий засмеялся и опустил руки, положив одну ей на плечо, и притянул к себе. На долю секунды сердце замерло. – Тебя же не стошнит, надеюсь? – спросил он, перекрикивая музыку. – Я не… Эва не успела договорить: земля ушла из-под ног, и тележка закрутилась быстрее. Но теперь, всё, что её окружало – это тепло его рук. Когда всё закончилось, Эва сидела, приходя в себя. Мир кружился перед глазами. Ливий осторожно отодвинулся. – Всё нормально? Голова тоже немного кружилась. – Ага. Прекрасно. С её губ сорвался нервный смешок. Затем ещё один и ещё. Эва расхохоталась и уже не могла остановиться. – А знаешь, – она придержала Ливия за рукав, не давая ему подняться, – давай ещё раз прокатимся. После Эве удалось развести Ливия на хот-дог. Ей было немного стыдно, но он сам предложил, когда им по пути попалась палатка. Влезать в долги ей не привыкать, зато хот-дог был очень вкусным. Они гуляли по парку, смеялись над каким-то глупыми историями. Ливий был похож на Исмана тем, что всегда мог увлечь разговором, развеселить, заставить забыть о проблемах. Рядом с ним Эве было легко. Она не помнила, когда в последний раз чувствовала себя такой беззаботной. Колесо обозрения возвышалось над всем парком, сияя множеством мигающих лампочек, создавая эффект звёздного неба на фоне вечернего сумрака. Ливий указал на него пальцем. – Пойдём? Эва никогда на таком не ездила, но что-то подсказывало ей, что она боялась высоты. – Не знаю. Мне кажется, после того аттракциона я уже не выдержу. – Да, брось. Живём один раз. Вид сверху должен быть потрясающим. А ещё это значило, что вечер не закончится, и Эве не придётся возвращаться обратно в эти ненавистные стены общежития. К своей очаровательной соседке и её новому парню. – Ладно, уговорил. Только учти, что платить снова придётся тебе. Ливий усмехнулся и обнял её за плечи. – Без проблем, принцесса. Или нет. Уже стоит говорить – ваше величество. Когда кабинка начала подниматься вверх, она стала слегка раскачиваться. Внизу рассеивались бесчисленные огни и люди похожие на муравьев, снующие с места на место. Колесо повернулось один раз, и они оказались на самом верху. – Смотри, как красиво! – Эва прилипла к окну, рассматривая далекие очертания города. – Угу. Голос Ливия прозвучал как-то отстранённо, и Эва оторвавшись от вида, повернулась. Ливий смотрел на неё. Улыбка пропала с его лица, теперь он выглядел серьёзным. – Что? – Ты вправду думаешь, что кроме Исмана у тебя никого нет? От этого вопроса внутри всё сжалось. – Исман – единственный, кто оставался в моей жизни так долго. Все остальные…уходили. Собственная жизнь представлялась лабиринтом закрытых дверей. Пока она ещё была маленькой, лет до восьми, её забирали из детского дома в приёмные семьи. И Эва всегда надеялась, что на этот раз всё будет по-другому. Но всегда происходило одно и то же: сначала они были добры и ласковы, а потом что-то менялось. Находились причины – у кого-то рождался свой ребенок, кто-то не справлялся с её эмоциями, кто-то просто не хотел тратить на неё время. Она снова оказывалась одна. В каждой новой школе Эва была той самой странной новенькой, которую никто не знал и на которую всем было всё равно. Каждое новое начало было смешано с болезненным прощанием, каждая радость – с надвигающейся утратой. Эва пыталась научить себя не привязываться слишком сильно, не строить планы и не ждать чего-то большего, но перестать верить оказалось непросто. Исман стал единственным светлым пятном. Он не пропал, даже когда она снова оказалась в детдоме, продолжил общаться с ней. В её глазах всё было против неё – судьба, обстоятельства, люди. Долги, проблемы с учёбой, с законом, с Реммао, с Ашем – всё это не просто трудности, а целенаправленная атака со стороны вселенной. Как там сказал Амен? Кажется, что мир против тебя. Да, именно так Эве и казалось. – У тебя есть я, – Эва удивленно подняла глаза, и Ливий поспешно добавил, – я тоже твой друг. И это правда. Последние несколько дней Ливий только и делал, что помогал и поддерживал её, а она была так занята своими проблемами, что как будто не замечала этого. Это осознание казалось новым и в то же время таким знакомым. Эва сжала губы. – Я просто... – она запнулась, не зная, как продолжить. – Ты ведь общаешься со мной только потому, что дружишь с Исманом. Ливий покачал головой, его лицо смягчилось. – Не только поэтому. Я общаюсь с тобой, потому что ты…особенная. – Особенная? – Эва нахмурилась. – Почему? Ливий пожал плечами и отвернулся. Он вглядывался в небо, его ярко-карие глаза освещены бесчисленными огнями. Они почти искрились. Эва могла поклясться, что видит мерцание каждого огонька, отражающегося в его глазах. Они были похожи на созвездие Андромеды. – Не знаю. Мне с тобой нравится. Наверное, поэтому. Эва слушала, пытаясь скрыть волнение, которое вдруг охватило её. Она хотела что-то сказать, но слова не шли. Вместо этого она снова посмотрела на город. С такой высоты всё казалось таким маленьким, таким незначительным. Эва почувствовала неожиданное спокойствие, как будто она могла дышать полной грудью. – Мне тоже с тобой нравится. Если думать, что мир против тебя, то ты потеряешься. Насколько же эти слова Амена задели её и врезались в память, если она столько раз прокручивала их в голове? На мгновение ей захотелось позвонить ему, просто чтобы сказать спасибо за это. За то, что сказал правду, хоть и неприятную. Путь до общежития не казался таким долгим, возможно, потому что Эва была с Ливием. Дии в комнате опять не было. Была ли она с Исманом или со своим стариканом, Эва усердно старалась не думать о том, что это Реммао. Неважно. Эва была благодарна хотя бы за то, что ей не придётся слушать их ночную возню. Из прикроватной тумбочки она достала бумажку с номером и, плюхнувшись на диван, поднесла телефон к уху. С гудками желание сбросить звонок начало усиливаться. Что она делает? В том лимонаде, который Ливий купил ей на обратном пути, было подмешано спиртное? Как она вообще представляет себе этот разговор? Что она будет говорить? Аш сказал, налаживать с Аменом связь, втереться в доверие. Получается, сейчас она сделает первый шаг? Но чем дольше она думала, тем протяжённее становились гудки. Никто не брал трубку. Эва не успела сбросить, как звонок перешёл на голосовую почту. Теперь точно нужно было что-то сказать. – Э…здравствуйте, я хотела…Это Эва, кстати. – Кстати, она звучит, как полная дура. – Я, наверное, хотела сказать спа… Внезапно звонок прервался, и на другом конце раздался женский голос. – Алло? Эва оцепенела. – Алло, – отозвалась она. Господи, какой кошмар. – Кем вы приходитесь? – Чт…что? Женщина повторила уже чуть более раздражённо. – Человеку, которому звоните, кем приходитесь? – Я не понимаю… – Эва чувствовала себя ещё большей дурой, а потом вдруг спросила, – А вы кто? – Медсестра. У него нет с собой документов, и вы – первая, кто позвонил, так что, если это ваш друг, берите его документы и приезжайте в больницу. – Что… – от шока Эва не смогла усидеть на месте и вскочила, – что с ним? Мысли в голове путались. Как так получилось? – Он в реанимации, по телефону я не могу ничего сказать. Привезите документы или позвоните его родственникам. У него не было родственников, он говорил, что он тоже сирота. А друзья? У него есть друзья? Никто не искал его, не звонил. Что если он так и умрёт в реанимации. Один. Против всего мира. – Я приеду. Эва сидела в такси, нервно перебирая пальцами. Город, теперь так близко, проплывал мимо окон. Здание больницы выглядело немного потрёпанным временем. Фасад был выкрашен бледно-зелёной красной, на вид уже выцветшей. Над стеклянными дверьми висел крест, мерцающий холодным белым светом. Внутри в воздухе витал сильный химический запах, похожий чем-то на хлорку. Шагая по холлу, Эва прикидывала в голове возможные варианты. У него был напарник. Тизиан. Можно попытаться найти его. Но как? Позвонить в участок? И какой там номер? Или позвонить напрямую в полицию? Её же пошлют. Несмотря на позднее время у регистратуры творился настоящий ад. Эва протиснулась между двумя бабулями и почти что упала на стойку. Медсестра заполняла документы и даже не сразу обратила на неё внимание. – Извините, – нужно было говорить достаточно громко, но не настолько, чтобы казаться грубой. – Мне нужно узнать о пациенте, он в реанимации. Медсестра, не поднимая глаз, устало ответила. – Имя? – Он поступил сюда без документов, мне сказали привезти… – Давайте документы. – У меня их нет с собой, но… Медсестра не дала ей говорить: – Тогда не задерживайте очередь. – Но я его знаю, я… К стойке подошла ещё одна медсестра, совсем молодая и смутно знакомая. Эва пригляделась к бейджику на её халате. Девушка быстро схватила какую-то папку со стола и побежала обратно. Эва поспешила за ней, нагнала в коридоре: – Герса? Девушка испуганно подскочила на месте и обернулась. Эва точно её знала. Это была однокурсница Исмана и Ливия, они виделись на вечеринке. Вероятно, она как Ливий подрабатывала в больнице. – О…э… – пробурчала она что-то нечленораздельное. – Я – Эва, подруга Ливия. Эва задумалась, почему она представилась именно подругой Ливия, а не Исмана, но времени размышлять не было, и разве это так важно? Амен всё ещё в реанимации, и всё ещё один. Какая ужасная смерть – умереть одному, когда никого нет рядом. Никто даже не знает, где ты. И всем всё равно. – Э…привет? Герса удивленно пялилась на неё, переминаясь с ноги на ногу. Она определенно спешила, но не понимала, как поступить. Не беда, Эва поможет ей определиться. У неё всегда получалась заговаривать зубы. – Слушай, мне очень нужно в реанимацию. Кажется, мой друг поступил к вам, но без документов, мне нужно убедиться, что это точно он. – Ну…ты можешь позвонить в отделение и узнать, как он выглядит. Нет, ей нужно было попасть к нему. – Пожалуйста, помоги мне увидеть его. Я тебя очень прошу, – Герса смотрела на неё смущённо и недоверчиво. Она только открыла рот, и Эва уже знала, что ответом будет нет, потому решила сыграть на жалость. Как лучше разжалобить молодую студентку, ещё не успевшую зачерстветь и с огромным желанием помогать людям во имя…? Во имя чего? – Это мой парень, мы должны были встретиться сегодня, но он не пришёл. У него нет семьи, у него кроме меня никого нет. Но я официально ему никто, понимаешь? Мне даже не скажут, что с ним! Герса выглядела потрясённой. Ещё бы, когда перед тобой разыгрывают такой сериал. Эве не хватало только пустить слезу. – Ох, я… Я не уверена, что могу… – начала она, но Эва снова перебила её. – Пожалуйста, Герса. Хотя бы на минутку. Герса огляделась по сторонам, словно боялась, что их могут услышать. – На минутку, – прошептала она. – И очень осторожно. Я могу попасть в неприятности. Будешь мне должна. Эва кивнула, стараясь подавить несвоевременную улыбку. Накапливание долгов уже можно называть её новым хобби. Проходя мимо медицинского персонала, Герса тихо сказала: – Если спросят, скажешь, что студентка на практике. Эва нервно сжала рукав халата, который дала ей Герса. А такая уж ли это хорошая идея? Может, она и надумала, но в его голосе слышалась такая усталость и непримиримый бунт против. Ей показалось, что он, подобно ей, не привык ждать помощи от других, не привык, чтобы о нём кто-то заботился. А может, это всё бред. Она видела Амена два раза в жизни, она ничего о нём не знала. С чего она вообще решила, что у него нет семьи? Вдруг у него есть жена? Дети? Как они отреагируют, если узнают, что какая-то левая баба вломилась к нему в реанимацию? Они миновали несколько закрытых дверей, пока не остановились перед одной. – Только быстро, ладно? Ничего там не трогай. Я постою на стрёме. Эва сглотнула и вошла в палату. Внутри было несколько коек, отделённых друг от друга тонкими светлыми занавесками. Свет приглушен. Эва старалась не смотреть на других пациентов, боясь увидеть что-то ужасное. В углу комнаты гудел какой-то прибор. Воздух был прохладным, холоднее, чем в коридоре. Кровать Амена была прямо возле двери. Его лицо было бледным, бледнее обычного. Волосы неряшливо лежали на подушке. Над его головой мигали мониторы, рядом стояла капельница. Одеяло было натянуто до подбородка, понять, что с ним – было невозможно. Он казался расслабленным, будто просто спал. На секунду Эве показалось, что его грудь поднимается слишком медленно. Её охватила дрожь – от страха ли, или от жалости к человеку, который был таким большим и грозным, а теперь – такой беззащитный. Совсем один. Так же, как и она когда-то. Эва подошла ближе, склонилась над ним. У него действительно были белоснежные ресницы, и такие длинные. Они слега подрагивали во сне. А ещё у него была едва заметная родинка на подбородке. Острые скулы, прямой нос – он походил на изваяние из мрамора. Ресницы перестали двигаться. И Эва увидела яркую голубую радужку его глаз. Амен смотрел на неё, медленно приходя в себя. Его взгляд был слегка растерянным и одновременно пронзительным. Эва забыла, как дышать. Нужно было срочно что-то сказать. – Вы…вы как? – Какой глупой, неуклюжий вопрос. Она всё ещё стоит к нему слишком близко. – Я…мне…в общем, я вам позвонила… – Телефон. Его голос был охрипшим, наверное, он очень хотел пить. – А? – Дай телефон. Эва поспешно достала телефон из кармана джинс и протянула ему. Амен взял его в руку, капельница слегка пошатнулась и Эве пришлось придержать её, чтобы она не упала. – Что это? Эва уставилась на него как вкопанная. – Телефон. – Не мой. – Ну да…мой. – Они оба смотрели друг на друга. – Давайте я наберу, кому позвонить? Амен с трудом приподнялся на локте, продиктовал ей номер, и Эва поднесла телефон к его уху, видя, как тяжело ему удерживать руку. Она слышала гудки, а потом мужской голос, но слишком тихий и неразборчивый. – Это Амен. Можешь… – он замолчал, сначала Эва решила, что ему тяжело говорить, но потом, прислушавшись, поняла, что ему что-то говорят. – В больнице. Да. Да, я знаю, что ты говорил. Нет, ничего. Вообще ничего. Нет. Без понятия. Позвони…Тизиану, я не… Пусть позвонит на этот номер. Эва приподняла бровь. Что это ещё значит – «на этот номер»? Амен закончил, и Эва отняла руку от его лица. Дверь в палату раскрылась, и в проёме показалась голова Герсы. – Всё, уходи. Эва хотела было отодвинуться, но Амен перехватил её запястье, сжал своими длинными пальцами. У него была такая холодная кожа. Точно из мрамора. – Тизиан позвонит тебе, скажи ему, где я и чтобы он приехал сюда, – подумав, добавил, – пожалуйста. Тизиан это… – Да, я помню, парень с козлиной бородкой. – Глаза Амена расширились, и Эве стало безумно весело, что такое прозвище его напарника, казалось, удивило Амена больше, чем то, что он очнулся в реанимации. Взглянув на недовольную Герсу, которая уже была готова взорваться, Эва решила внести последний аккорд, – Поправляйся, любимый. И выскочила из палаты.

***

– Знаете, когда меня ночью разбудил полковник, я едва не обосрал штаны. Когда он мне сказал, что на Вас напали, то подумал всё. Каюк. Ну и то, что меня сейчас повысят. Но когда он сказал мне позвонить по этому номеру, а телефон подняла наша студентка, я уже решил, что это всё мой бредовый сон. Вчера Амена наконец-то перевели в обычную палату. Всё время в реанимации он был в полусознательном состоянии, периодически приходя в себя, но чаще всего находился под действием сильных обезболивающих. Сейчас уже боль стала меньше, но она всё ещё была. Особенно при попытках двигаться или сидеть, что делало его по большей части прикованным к постели, а глубокое дыхание и кашель приносили дискомфорт из-за боли в боку, в области шва. Но физический дискомфорт ни в какую не шёл в сравнении с психологическим. Ощущение слабости и уязвимости на нервы действовали сильнее любого ранения. – Я тоже сначала так решил. Кто бы в него ни стрелял, дело доводить до конца он не стал. Последнее, что Амен помнил – как уронил пистолет и пополз к улице. Видимо, кто-то из прохожих вызвал ему скорую, а может, и он сам, под конец Амен уже ничего не соображал. Потом была темнота. А потом – огромные, напуганные медовые глаза. Тизиан, нахмурившись, сел на край кровати. – Значит. Ваш информатор назначил встречу на заброшенном заводе, якобы сообщить о продаже очередной партии, где на Вас нападают. Подстреливают. И в больницу к Вам приходит девушка, которая была с тем самым парнем, на которого у Вас была наводка, студентка того самого профессора и которая, ну то-очно, – Тизиан издевательски протянул последнее слово, – совершенно ни при чём. Вы, конечно, тоже молодец. Не взяли ни документы, ни удостоверения. Амен устало вздохнул. – Ты меня отчитывать собрался? – Кто-то Вас должен вразумлять, если Вы никого больше не слушаете, даже капитана. – Тизиан, – сказал Амен уже твёрже, – нашёл пистолет? – Нет. Я там всё облазил. Либо его забрал нападающий, либо какой-нибудь бомж. Вооруженный пистолетом Амена бомж, разгуливающий по району. За такое он как минимум получит выговор, если не хуже. – Попытайся выйти на информатора, если этого парня хорошенько прижать, то он расскажет, кто… – Амен, – Тизиан впервые за всё время их совместной работы перебил его, – Вас пытались убить. И Вы всё равно хотите продолжать копаться в этом? Один? Тут замешано явно что-то крупнее наркоторговли в университетском кампусе. Вам вообще повезло, что Вы ещё живы. В следующий раз может не повезти. Рука Амена потянулась к боку, и он поморщился от раздражения. Потому что Тизиан был прав. – Меня не пытались убить, иначе бы убили. Припугнуть, – медленно сказал Амен, смотря в окно палаты. – И именно поэтому нужно продолжать копаться в этом дальше. Тизиан опустил голову и прошептал себе под нос: – Зашибись. Он встал, приготовившись уйти. – Спасибо, Тизиан. – Это моя работа. И моя обязанность как Вашего друга. И давайте, не вздумайте делать что-либо без разрешения врачей. Умерьте свою склонность к героизму, она плохо сказывается на Вашем здоровье. Улыбка мелькнула на лице Амена, скорее мрачная, чем радостная. – Попробую держать свои героические порывы под контролем. На время. Тизиан кивнул, и с той же серьезной миной покинул палату.

***

Эва слушала их разговор, боясь лишний раз вдохнуть, прислонившись к двери всем телом. Голоса доносились приглушённо, но достаточно чётко, чтобы уловить суть. В коридоре никого не было, часы посещений вот-вот завершатся, Эва думала, что не успеет навестить Амена, но вот она здесь. Стоит и подслушивает. Рискованно, но слишком многое могло зависеть от того, что она сейчас услышит. «…студентка того самого профессора и которая, ну точно, совершенно ни при чём…» «…тут замешано явно что-то крупнее наркоторговли в университетском кампусе…» Твою же мать. Услышав шаги за дверью, Эва отпрыгнула, как от огня. В этот момент дверь соседней палаты резко распахнулась. – Эва?