(Не)Спаси меня.

      Она совершенно точно могла уничтожить этот мерзкий нарост под названием «Алья Сезер». Лила, в чьих руках находилась едва ли не волшебная сила, имела все возможности отвертеться от дисциплинарного комитета, но, следуя внутреннему голосу и желанию действительно хорошей мести, итальянка не стала посылать иллюзии. В конце концов, после вчерашнего противная журналистка просто не могла не быть раздавленной Лилой лично.       Росси поправила складки скромного темного платья и чуть ссутулилась, нагоняя на себя виноватый вид. Без макияжа, прически и маникюра, Лила словно сменила личину. Яркая девчонка, заводила всех компаний исчезла, уступая место милой и прилежной девушке. Белый кружевной воротник платья лишь подчеркивал эту самую прилежность, параллельно добавляя Росси некой ангельской невинности.       Месье Дамокль взглянул сначала на итальянку, потом на Алью. Про себя Лила хмыкнула. И ежу было понятно, что из двух зол старик выберет элегантно одетую синьору, а не какую-то бродяжку в клетке. Сезер не потрудилась даже собрать волосы в более-менее приличный пучок, так стоило ли заводить речь об одежде? Нет. Не стоило. Лила мельком взглянула на свои загорелые руки, красиво контрастирующие с чисто-белыми манжетами и сгорбилась сильнее. — Я и не думал, что мы встретимся вновь, мадемуазель Сезер.       Алья сглотнула. В глубине души журналистка надеялась, что ее первый и последний поход к директору совершился чуть больше месяца назад. Подобных надежд придерживался и месье Дамокль, в чьи уставшие золотые глаза смотрели печально и недовольно. Определенно, этот мужчина тоже не надеялся на встречу. Особенно такого характера. Сезер сжалась, стоило грубым рукам матери-поварихи вцепиться в девичье плечо. Вроде это было знаком поддержки, а вроде и тонким намеком.       «Я тобой разочарована».       Что ж, в свою защиту Алья могла сказать, что на сей раз причина вызова лежит не только на ее плечах. Журналистка взглянула на итальянку и нахмурилась. Зоркие глаза Сезер уткнулись в проклятое кружево, что паутиной оплетало как грудь, так и часть плеч. Платье, максимально старомодное по своему фасону, в первую очередь выполняло роль камуфляжа. Сезер нахмурилась. Не обладая рентгеном в области глаз, журналистка совершенно точно знала, что все белое кружевное великолепие вкупе с высокой горловиной призвано лишь для одной цели. Лила отчаянно прятала подвеску в форме лисьего хвоста.       Странное дело. Украшение, как украшение. Со стороны даже похожее на собственность барахолки, но отчего-то Алья никак не могла выбросить его из головы. Старенький кулон, словно ненароком мелькнувший перед глазами, вцепился в разум так сильно, что избавиться от него просто не вышло. Сезер помрачнела. Ей было и стыдно перед взрослыми, и обидно за себя, и неприятно вообще. Алья опять взглянула на Лилу и поджала губы. Неестественная, прямо-таки лишенная всякой логики обида больно кольнула куда-то в область сердца. Внутренний голос шептал, что это украшение Лиле никак не может принадлежать, но при этом сознание молчало касательно причин такого настроя.       Кулон просто должен быть у Альи и все!       Журналистка мелко задрожала, стараясь избавиться от подобных мыслей, но те, подобно противным жукам сильнее укрепились в голове. Неприязнь к Лиле существенно усилилась. — Синьор, я признателен за ваше участие, но не могли бы мы сразу перейти к делу? — Папочка Росси, отвлеченный от работы, нетерпеливо застучал пальцами по колену. — Я человек очень занятой и, думаю, мадам Сезер тоже обременена работой.       Про себя Алья скривилась, заслышав слишком правильную громоздкую речь. Мужчина, чьи налаченные волосы едва ли не блестели при свете зимнего солнца подобно сугробам, максимально доброжелательно улыбнулся и в улыбке этой промелькнула недобрая тень. Впрочем, там, где школьница разглядела подвох, другие взрослые увидели лишь очарование. Даже мама Альи несколько расслабилась, раз ее хватка стала слабее. — Кхм… Да, конечно. — Дамокль кашлянул и потянулся к бумагам. Его зоркие глаза исчезли за пеленой белых листов, тем самым давая Алье немного времени на передышку. — Мне стоит упомянуть, что вчера произошло или все всё знают? — Не нужно тавтологии. Синьора Калин расписала мне все в красках. — Да, я тоже все знаю.       Мама Альи угрюмо взглянула на дочь, когда папа Лилы бодро улыбался. Складывалось ощущение, будто речь шла о не его дочери, а ком-то другом. Месье Дамокль облегченно вздохнул. Хорошо, что настроченное полотно, пришедшее в его кабинет во время вчерашнего обеда оглашать не придется Впрочем, список ущерба, что был учинен во время злосчастной стажировки, все же отложить пришлось. — Это была одна из самых безобразных драк, которые мне приходилось видеть!       Врун. Алья отвела взгляд в сторону окна, сердито надув щеки. Уважаемый господин директор безбожно врал. Свидетелем он ну совсем никак не мог быть, да и масштабы, честно говоря, были не такими уж и впечатляющими. Та же потасовка с Кимом, например, отличалась большим масштабом. Там дралось целых три человека, а здесь… — Синьор, уверен, вы несколько преувеличиваете. — Сахарный, до странного тягучий голос месье Росси почудился сиропом на ушах. — Они испортили имущество, — заметил месье Дамокль. — Разбили тарелки на кухне «Гранд-Пари», помяли один поднос, опрокинули суп-пюре на голову иностранного туриста! — E ' vero? Лила едва заметно качнула головой в знак согласия, но тут же мнимая пассивность отошла на второй план. Итальянка приподняла голову, демонстрируя миру влажные зеленые глаза. — Н-но я не хотела! Клянусь, синьор! — Смуглые руки в тот же момент оказались прижаты к груди. — Я правда не хотела, чтобы все так закончилось!       Алья сглотнула. Наверное, не будь она одной из главных героинь столь неприятных историй, она бы поверила. Настолько невинной и искренней казалась Лила. Впрочем, тут-то журналистка себе и одернула. Понятия «казаться» и «быть» отличались друг от друга достаточно, чтобы прийти к верным выводам.       Месье Дамокль растерялся. Вдоль строгого лица прошла рябь сомнений. Мужчина заерзал в кресле, чувствуя себя крайне неловко. Казалось, он сам ненавидел себя за собственную работу. Впрочем, подобная скованность исчезла, стоило золотым глазам вернуться к Алье. Журналистка сжалась. — Мне тоже жаль! — Поспешила заявить Сезер. — Я правда очень-очень сожалею!       Месье Дамоклю очень хотелось, чтобы эта безобразная история закончилась прямо здесь и сейчас. Лила, бедная испуганная девочка, прижалась к отцовскому плечу. Глаза несчастной блестели от сдерживаемых слез раскаяния. Алья, пусть и выглядела чуть менее несчастной, также производила крайне жалкое впечатление. Про себя месье Дамокль громко и отчаянно застонал. Да, ему очень не хотелось возиться с этим делом, но чертово предписание не оставляло никакого выбора.       Виновница должна понести наказание, да вот только как понять, кто же виноват? Нельзя было понять, кому первой пришла идея нанести удар. Потасовка произошла в слепом пятне, а свидетели инцидента говорили самые разные версии! Месье Дамокль помрачнел. Черт, как же ему не нравилось копаться в женских склоках. Вот было бы перед ним несколько парней, то дело сразу пошло веселее. А здесь… — Не поймите меня неправильно, но я позвал вас не только для того, чтобы читать нотации. — Месье Дамокль безнадежно посмотрел сначала на одну, потом на вторую виновницу. — Вы обе блистательные молодые девушки, у которых вся жизнь впереди. Разве стоит портить себе будущее, ссорясь по пустякам?       Лила и Алья переглянулись. Сезер, чье лицо перекосило от неприязни, едва слышно фыркнула, когда Лила прижалась к отцовскому плечу. Если Алья испытывала так судьбу впервые, то для Лилы подобные действия новинкой не были. Сказывались все те прошлые школы, оставшиеся позади. Росси была готова поспорить, что вот тучный директор поворчит, но отменит отстранение от занятий, но вот Алья наказания не избежит. — Прошу нас простить. — Мадам Сезер низко склонила голову. — Я совершенно не понимаю, что же на нее нашло.       Какая жалость, когда даже твоя мать тебе не верит. Лила едва заметно улыбнулась и прильнула к отцовскому плечу с новой силой. Дорогой папочка, скорее всего, догадывался о семени реальности, но при этом его любовь оказалась куда выше, нежели несколько битых тарелок и испорченные брюки.       Слова матери больно ранили младшую Сезер. Чувство это вышло до того новым, что Алья даже сначала не поняла, испытывает ли она грусть или злобу по этому поводу. Мама, милая всегда понимающая мама, отчего-то отвернулась в сторону, будучи плененной чарами Лилы. — Но я не виновата! — Воскликнула младшая Сезер. Логика подсказывала, что ей стоит молчать и не закапывать себя в землю, но подбитая гордость пульсировала больнее свежего ожога. — Клянусь, я это не начинала!       Жалкая. Жалкая-жалкая Алья. Лила пренебрежительно взглянула на одноклассницу, чьи попытки выгородить себя больше напоминали возню мухи в джеме. — При всем моем уважении, сеньорита, моя дочь вряд ли нанесла первый удар. — Отец Лилы все еще сохранял сладость в своем тоне, но при этом первые стальные нотки дали о себе знать. — Не хочу хвастаться, но моя девочка спокойный домашний ребенок. Она и мухи не обидит, синьор Дамокль.       Ну да, ну да. То, что эта самая спокойная домашняя девочка едва ли не нацепила поднос на голову Альи, люди решили игнорировать. — Она первая замахнулась! — Это все ложь! — Чуть дрожа, заявила Лила. — Ты первая меня толкнула! — Это ты первой подставила мне подножку! — А вот и нет! — Опять голос Лилы задрожал. Послышалось всхлипывание. — Она врет! Я… я до сих пор не понимаю, чем я ей не угодила. — Это я вообще-то не понимаю!       И завязалась новая ругань. В пылу этой словесной схватки Лила так и не заметила, как сверкает лампочка на ее телефоне, оповещая о целой дюжине входящих сообщений.

***

      Удача отвернулась, не успев толком показать своего лица. Только Клод воодушевился, как тяжелый удар под ребра вернул юношу за бренную землю. То ли из-за милосердия, а может из-за кипящего гнева, но Одри сбавила пыл и предпочла магии старое доброе насилие. Вроде это шло на пользу, а вроде сердцу была ближе перспектива окаменения, нежели выплевывания крови.       Клод споткнулся и это спасло ему если не жизнь, то несколько передних зубов. Тяжелая ручка скипетра с громким свистом рассекла воздух и юный Буржуа, не теряя времени, отполз назад, минуя застывшую фигуру того самого парня из лифта. Клод лихорадочно осмотрелся. В этой дикой гонке с элементами пряток Буржуа даже не заметил, как миновал все этажи, выскочив на самый первый. Всего в нескольких метрах вырисовывалась дверь спасения. Казалось, ты только руку протяни и стены отеля останутся позади. Но не факт, что Одри согласиться сидеть сложа руки, пока сынишка отчаянно ищет помощь.       Навершие скипетра опасно загорелось. — Вот чем я тебе так не нравлюсь?! — Слова противно царапали и без того иссохшее от беготни горло.       Одри метнула золотой луч, но Буржуа умудрился увернуться. Легкие болели от бега, ноги тряслись от страха, со лба пот катился градом, но тем не менее язык работал. Там, где одни посчитали бы разговоры пустой тратой энергии, Клод видел возможность. Одну из многих. Подобный диалог ни за что не состоится за столом или на диване, после этого дня Одри совсем вычеркнет сына из жизни (если она это вообще вспомнит), да и Клод, пусть и мысленно, но пообещал себе остановиться. Эти минуты оказались самыми ценными.       Одри замахнулась вновь и Клод поспешил отпрыгнуть. Юный Буржуа с жадностью пытался поймать каждое движение родительницы, что бесило Королеву Мод еще сильнее. Пустые золотые глазницы, больше похожие на топливо ночного кошмара, очень недобро блестели. — Нет, серьезно, мам, что со мной не так?       Дерзость. Удивительная дерзость, но Клоду стало легче. На мгновение юноше даже показалось, что если бы не сама ситуация, со стороны они могли бы походить на нормальную, совершенно обычную семью. Ту самую, где к матери можно обращаться «мам», не боясь при этом презрения в свою сторону.       Одри не ответила. Легко, не прилагая особенных усилий, женщина схватила тяжелый проводной телефон. С места розетки посыпался столп бесплодных искр. В прямом смысле паленым не запахло, но вот ментально Клоду казалось, что он пылает. Служит этакой пищей для огня чужой ненависти и недовольства. Мерзко, но привычно. Телефон пролетел прямо у уха, после чего разбился на куски, едва столкнулся со стеной. — Вот скажи, что мне сделать?! — Прямо, лоб в лоб, спросил Буржуа.       Вообще-то эти слова хотелось прокричать, чтобы Одри уж точно услышала, но некое подобие гордости не давало повысить голос. Все еще Клод желал впечатлить мать. Клод любил Одри. Действительно любил, пусть это и было весьма больно. Кроме желания мести юный Буржуа остро ощущал потребность в признании. Хотя бы в его крошечном подобии.       Одри все еще молчала. Под ее рукой нарисовался небольшой бюст какого-то видного политического деятеля, что ранее стоял на стойке. Холодок обжег щеку и в эту же секунду Буржуа дернулся в сторону, избегая снаряда. Одри промазала и чужая голова врезалась не в стену, а в стеклянную дверь. Мельком юный Буржуа увидел другие статуи.       Бедняги.       Было не ясно, что зацепило больше. Испуганные людские лица, заточенные в золото или противное, опостылевшее молчание со стороны Одри. Ей что, сказать нечего?!       Это разозлило еще сильнее. Даже сражаясь с собственным сыном, Одри все еще видела кого-то другого. Не факт, что в глазах ее Клод вообще являлся человеком. Всего лишь призрак. Докучливое видение, что разбрасывается словами. Тут-то и гордости не хватило. Клод все же закричал. — Чего тебе не хватает?! Мне что?! Подстричься?! Поменять одежду еще сильнее?! Может перевестись в штаты, как та, первая?! Что мне, черт побери, сделать, чтобы ты меня заметила?! — Исчезнуть. — А?       И все же, такой ответ оказался неожиданным. Одри резко рванула вперед и Клод глазом не успел моргнуть, как мощный удар обрушился на его грудь. Тупой конец скипетра вписался точно в солнечное сплетение. Земля исчезла из-под ног и Клод, сам того не желая, отлетел точно в стену. На какой-то момент легкие отказали. Буржуа открыл рот в тщетной попытке вырвать немного воздуха, но и здесь его поджидала неудача. Силы, до этого льющие через край, иссякли. Мышцы превратились в жалкое подобие спущенных нитей. Клод попытался дернуть хоть пальцем, но не получилось. Дергать вышло лишь головой.       Проиграл.       Что ж, в некотором роде подобный исход оказался логичным. В прошлый раз победить не вышло даже имея талисман при себе. Так стоит ли комментировать происходящее сейчас?       Шаги Одри напоминали землетрясение. Клод был готов поклясться, что слышит грохот напольного камня и треск цемента. Золотая великанша предстала перед сыном во всем параде. Губы юноши растянулись в неком подобии грустной улыбки. Одри склонилась над побежденным сыном. Впервые за столь долгое время мать и дитя оказались так близко друг к другу.       Клод оцепенел, стоило холодным стальным пальцам коснуться его щеки. Лицо родительницы, и без того пугающее, сделалось совсем страшным. Буржуа инстинктивно попытался отползти дальше, но все попытки провалились с треском. Тело Клода не слушалось совершенно, да и стенка упирающаяся в спину, не подавала надежд на спасение. — Не думаю, что ты можешь меня чем-то порадовать. — Стоило металлическим пальцем вцепиться в челюсть, как боль мгновенно дала о себе знать. Клод прикусил язык. — Клайд, душка, однажды ты меня едва не отправил на тот свет. Неужели ты думаешь, что у тебя выйдет повторить попытку?       Одри не ждала ответа. Так же быстро и решительно женщина вытянулась во весь рост. Наконечник скипетра засветился. Легко, почти игриво Королева Мод отошла на несколько шагов назад и направила острое навершие в сторону сына. Золотое сияние тут же вырвалось на свободу. — Клайд, душка, это будет не боль… — Клод. — А…       Ее снесло раньше, чем последние буквы резанули слух. Клод удивленно округлил глаза. Огромная тележка, целиком и полностью набитая всеми возможными чистящими средствами, врезалась в женщину на полном ходу. С замиранием сердца юный Буржуа проследил за тем, как Одри легко, подобно перышку, улетела на другую сторону холла вместе. — Клод… — Повторила запыхавшаяся Маринетт. Треклятая тележка отобрала слишком много сил. — Его зовут Клод.       Дюпэн-Чэн тяжело дышала. Быстро, насколько это вообще было возможно, швея поспешила подбежать к пострадавшему. Буржуа удивленно взглянул на одноклассницу. Маринетт, впрочем, работала быстро. Сын мэра и моргнуть не успел, как цепкие девичьи пальцы впились в ворот. Теперь настала ее очередь таскать его за шкирку, прямо как котенка. — Н-насекомое?