(Не)Спаси меня.

      Рождественское полено, которое на деле представляло из себя просто очень большой рулет со сладким декором, отчего-то вызвало восторг у остальных, хотя Клод испытал скорее разочарование. С одной стороны Буржуа догадывался о том, что же его ждет, но с другой… Черт, да на носу висело Рождество, а не утренник в детском саду! Лила, к слову, в таком удручающем состоянии не находилась, но тоже испытывала чувство, далекое от восторга прочих. — Ммм… Как пахнет! — Адриан нетерпеливо заерзал на стуле.       Клод мельком взглянул на друга, которого, о чудо, вполне легально выпустили на небольшую прогулку в тесном дружеском кругу. Буржуа даже не пришлось унижаться, пускать крокодильи слезы и впадать в истерики. Габриэль просто взял и выдернул сына на часок другой, заодно всучив тому карточку. Было очень трудно представить насколько хорошим мальчиком оказался Адриан, раз сухарь Агрест расщедрился, но факт виднелся на лицо. Сиявший не хуже начищенных праздничных шаров на ели, что стояла в углу, Адриан улыбался во весь рот и не обращал внимание на некоторых любопытных посетительниц, что подозрительно косили глаза в сторону уж слишком смазливого мальчика. — Мне аж хочется плакать. — Нино шмыгнул носом и стер фантомную слезинку из уголка глаза. — Это зрелище… Оно совершенно. — Тц… Это просто рулет под шоколадом! — Клод недовольно фыркнул, искренне не понимая всей этой пляски вокруг тарелки. Буржуа мельком взглянул на часы, что удобно располагались на руке. С момента подачи прошло целых четыре минуты, не говоря уже о том, что сам заказ был совершен значительно позже. — Чего мы вообще ворон считаем? Сезер, нож! — Клод, еще пару минуточек… — Сабин вцепился в плечо друга и шмыгнул носом на манер Лейфа. — Страшно портить такую красоту!       Отчасти Буржуа завидовал этим двоим. Ладно, Адриан сиял начищенной тарелкой по своим, совершенно особенным причинам. А вот эти что корчат? Наверное, не учись Клод с этими людьми, он бы предположил, что семьи Ренкомпри и Лейфа находятся где-то уж совсем за чертой бедности, где шоколад и сгущенка — это деликатесы, подаваемые строго по праздникам. — Насекомое, ты хоть скажи, что это просто рулет! — Но это ведь не так. — Маринетт немного нервно задергала ленточку подарочной упаковки. — Это рождественское полено, понимаешь? Ты и представить себе не можешь, сколько аккуратности нужно, чтобы кора была похожа на кору!       Не смотря на тон, который бы полон некой торжественной возвышенности, счастливой Маринетт не выглядела. Со стороны казалось, что Дюпэн-Чэн обсасывает старую психологическую травму, дабы хоть немного облегчить страдания. Вместо раздражения швея получила сочувствующий взгляд в свою сторону. Простодушно, без всякой мысли Клод пару раз хлопнул девушку по плечу, но та едва не свалилась со стула. Лицо Маринетт смертельно побледнело. — Однажды ты с этим справишься. — А… А с ч-е-ем мне справляться-то? Хе-хе, все же н-нормально. — Щеки обожгло. Странное, ранее не испытываемое чувство дало о себе знать в самый неподходящий момент. — Все правда нормально! Да… Все просто отлично! Вот, видишь?!       И она выставила вперед правую руку. Клод, несколько удивленный и капельку смущенный присмотрелся. Рукав клюквенно-красного свитера чуть задрался, оголяя тонкую полоску бинтов, что змеей скрывалась под тканью. Маринетт не сразу поняла что же произошло. Тело само, без какой-либо команды со стороны мозга, дернулось. Швея тут же убрала руку назад и одернула свитер, но было поздно. — Порезалась? — Клод искренне попытался придать голосу хоть толику удивления, но не получилось, даже наоборот, Буржуа удивился бы, не заметь бинтов и каких-либо следов повреждения. — Ох, Мари! — Радостная от того, что с темы сладкого полена удалось перескочить, Лила резко подвинулась к подруге и обвила ту за плечи. Итальянка вжималась телом в чужую плоть и даже не заметила, как по лицу швеи проскользнул дискомфорт. — Где же моя девочка успела удариться? Я же тебе вчера звонила и все было нормально! Колись, что произошло!       Поскольку Росси сидела через место (вот паршивка!), треснуть по ноге ее Клод не мог, хотя желание это было велико. Маринетт нервно захихикала. Рука, поврежденная ближе к ночи, неприятно запульсировала. А ведь только ближе к обеду боль улеглась! — Не думаю, что об этом стоит говорить перед едой. — Дюпэн-Чэн подтянула тарелку с поленом к себе. — Лила, пожалуйста, подай нож. Пора бы начать обед, верно, Алья? — А?       Журналистка, чьи веки с ужасающей силой ползли вниз, слабо дернулась, стоило имени слететь с губ одноклассницы. Сезер безнадежно зевнула и кисло усмехнулась, обнаружив то самое полено перед носом. — Его уже принесли? Как… — Она прикрыла рот рукой и зевнула опять, на сей раз так сладко, что зевота начала зарождаться и у не в меру активных Нино с Адрианом. — Быстро. — Оу, а у кого-то была тяжелая ночка. — Лила криво усмехнулась. — Дай угадаю, таскала ночью коробки в поте лица? — Если бы… — Не смотря на тон, Алья не обиделась. На самом деле глупо было обижаться за некое подобие правды. — Пыталась приструнить младших сестер. Эти мелкие занозы… Ладно, не важно. — Ох уж проблемы старших. — Нино понимающе качнул головой. В глазах его сочувствия и понимания было значительно больше, чем у остальных собравшихся. — Очень шумные? — Если бы… От шума можно уйти в наушники или воспользоваться бирушами, но тут-то они такие активные, что иногда страшно. — Сезер как-то безнадежно вздохнула. — Иногда мне кажется, что родители завели близняшек для меня. Мол, познай взрослую жизнь до ее официального наступления! — Может это безысходность? Я, типо, тоже младшему за папку, иногда за мамку и братана. — Знаешь, всем бы такую безвыходность. — Алья хмыкнула. — Нет, я не жалуюсь, но… — Сонливость резко иссякла. Прилив адреналина ударил в голову, заставляя проснуться. — Эй, вы чего?! — Насекомое, будь хорошей девочкой и не спорь со мной… — Тоже я могу сказать и тебе… — Ребят, это же как-то неправильно. — Адриан растерянно замер. Одна сторона сознания отчаянно хотела погеройствовать, а вторая отчего-то трусила. — Это не неправильно! — Для того чтобы завестись, Сезер потребовались считанные секунды. — Это опасно! — Слышишь что говорят? Это опасно, поэтому опусти нож. — Проговорил Клод сквозь зубы, теряя самообладание.       Нож Маринетт не отпустила, а Клод не высвободил из хватки девичьи пальцы. — Дуреха, ты же себе еще и пальцы отрежешь. — Просипел Буржуа. — Уступи нож мне. Я сам порежу это чертово полено.       Дюпэн-Чэн сглотнула, но оружие не выпустила. Шутка ли, что рождественское полено собрался резать тот, кто это самое рождество ни во что не ставит? Внутренняя молочнозубая девчонка недовольно насупилась от такой несправедливости. — Резать его должен человек, который любит и ценит дух рождества, — тон в тон просипела Маринетт. От натуги и смущения лицо ее покраснело. Пальцы Клода, с виду ужасно костлявые, оказались очень сильными. — Без обид. — Резать его должен человек, который не превратит праздничное застолье в похороны. — Заметил Буржуа. — Я на одних уже побывал, вторые видеть мне не хочется. — Оу… — Адриан словно очнулся. — А кто умер?       Безвинный, несколько странный вопрос выбил Клода из колеи. Буржуа мимолетно взглянул на друга, чье лицо не было отягощено и намеком на понимание. Странная, мимолетная мысль пришла в голову. «Неужели он не знает?!». — Так, детки, поиграли и хватит.       Ручка ножа выскользнула из-под носа обоих. Нино, наученный всевозможным опытом, пафосно поправил очки и крутанул нож меж пальцами, вырисовывая идеальный круг. Решение забрать потенциальное оружие убийства под вопросом стояло не долго. Феноменальная неуклюжесть Маринетт могла спровоцировать как и убийство по неосторожности (в памяти Лейфа до сих пор был свеж момент трехгодичной давности, когда Дюпэн-Чэн совершенно случайно отсекла себе часть волос во время вырезания снежинок на классные нужды), так и нечто похуже. Отчасти Клод был прав. Превращать праздник в поминки не очень-то хотелось. — Настало время порезать этого малого во благо человечества! — Многовато пафоса для сладкой булки. — Лила весьма многозначительно подмигнула Адриану. — Вы так не считаете, сударь? — О, а можно я порежу?!       Удивительно просто Агрест перешел от легкой меланхолической задумчивости к чистому ребяческому восторгу. Клод утешил себя мыслью, что сегодня так оно и надо, но общая настороженность у Буржуа не пропала. Сама мысль о том, что кончина месье Ванили прошла мимо ушей Адриана вызывала странные чувства. Феликс же приходился младшему Агресту кузеном! Нельзя так просто взять и не быть в курсе последних событий внутри семьи, верно? «Интересно, а как там мама?» — Ну чувак… — Нино повертел нож перед глазами и скорчил невероятно серьезную гримасу. — Похвально, что ты хочешь встать на этот тернистый путь, но сумеешь ли ты пройти до конца, не испортив посыпки и не опорочив лезвия сея… Сей… Эм, ну этой катаны? — Сенсей, я сделаю все, что от меня потребуется!       Нино как-то разочаровано цокнул языком, но нож в чужие руки передал как полагается, а именно ручкой к собеседнику. Агрест уважительно склонил голову и выставил ладони вперед, всем своим видом показывая важность текущего процесса. — Вот видишь… — Раздраженно шепнул Клод, несильно толкнув Маринетт в здоровое плечо. — Могла бы отдать нож мне и мы бы сейчас ели, а не смотрели эту пародию на… Тц! Да я даже не знаю, что это за пародия, Насекомое! Видишь масштаб трагедии?! — Но это праздничное полено! Его нельзя просто порезать! — Льзя! — Девочки, не ссорьтесь, помада у меня. — Лила подмигнула Буржуа. — Если хотите, я могу разрешить ваш спор. — Оу… Спасибо, но одна деревяшка уже лежит на тарелке, а во второй надобности как-то нет. — Клод! — От негодования и смущения Алья покраснела. — Что за мерзкие шутки в канун такого дня?! — Тц! Отличная же шутка. — Ох… Не переживай. — Лила мило улыбнулась. — Просто высмеиванием других кое-кто маскирует свои комплексы. Ничего нового. Я не обижаюсь. — Сейчас бы обижаться на правду. — Клод… — Шепнул Сабин, подозрительно тихий этим вечером. — Пожалуйста… — Ладно-ладно, ты победил.       Глаза Ренкомпри влажно заблестели и этого оказалось достаточно, чтобы Буржуа взял себя в руки. Изобразив зевок, Клод мелькнул взглянул на Маринетт, чьи глаза были прикованы к рулету, что никак не пострадал. Нино с Адрианом все еще валяли дурака, мало обращая внимания на остальных.       Самое странное крылось в том, что у Адриана появилось чувство, будто он знает этого носатого паренька если не всю свою жизнь, то ее солидный кусок. Шея Агреста немного затекла от не самого удобного положения, но это практически не доставляло дискомфорта. Адриан терпеливо ждал, когда умудренный сенсей вложит оружие в руки, чтобы, наконец, дать начало предрождественской трапезе. — Ух, ты же мой прелестный рыцарь! — Насмешка была спрятана так глубоко, что Сабин принял сказанное за комплимент. Бледные щеки Ренкомпри стремительно покраснели. Смущенный, Сабин притупил взгляд и зашевелил пальцами, нервно кусая губы. — Хах… Спасибо, прелестная дама.       Лилу передернуло. От Адриана подобные словечки звучали как-то более благородно, когда Сабин просто констатировал факт, вдобавок убрал веса. Росси была не просто прелестной, а прекрасной во всех значениях этого слова. Никто за столом даже не подозревал, что на создание прически, подбор одежды, поиск правильных украшений ушло больше двух с половиной часов. Лила, если говорить совсем уж честно, не собиралась даже есть, чтобы не портить слишком хорошую картинку на лице.       «Я лучшее, что ты мог вообще увидеть в этой жизни!» - Раздраженно подумала героиня, но вслух прозвучала лишь краткая благодарность с целомудренным сокрытием глаз под густо накрашенными ресницами. — Ребят, я хочу есть. — Алья, благо, не была слишком сильной любительницей странных постановок. — Если вы не прекратите, полено разрежу я. — Эх, чуваки, вы не могете в атмосферу. — Нино цокнул языком, но нож Адриану вручил. Напоследок ди-джей бегло перекрестил одноклассника. — Отныне быть тебе мужчиной, сын мой. Да прибудет с тобой дух Санты-Хрякуса! — Святотатство. — Маринетт цокнула языком. За подобную выходку Дюпэн-Чэн вполне могла получить ложкой по лбу от папы, что ко всяким празднествам относился весьма серьезно. — На проповедь я мог бы и в церковь сходить. — Резонно заметил Клод. — А теперь давайте резать уже. Еще немного и я начну бросаться на людей.       В жизни каждого человека однозначно было такое событие, которое характеризовалось как нечто первое. Первый шаг, первая улыбка, первое слово… Первый рулет. Агрест сглотнул. Двадцать четвертое декабря, уже не учебный день, некого двухтысячного года стало датой первого разрезанного полена. Рука Адриана мелко затряслась. Не смотря на некую простоту ритуала, модель страшно боялся опозориться. Никогда ранее ему не приходилось резать праздничный рулет. Особенно для других людей! Да, отчасти это было глупо, но один только вид рождественского лакомства вызывал щенячий восторг напополам с беспокойством.       Про себя Агрест посчитал до пяти и медленно, смотря практически в глаза каждому, юноша погрузил затупленный нож под твердую шоколадную корку, что скрывала коричневое тесто с кофейной начинкой. — Я делаю все верно? — Адриан, просто разрежь его.       И он, о чудо, разрезал! Неравномерно, чуть рвано, но так усердно, что никто и не думал обижаться, завидев куски разного размера. Разве что Сабин испытал некую толику зависти, ведь выпавший ему кусок едва-едва походил на нормальный, но даже этот порыв был заглушен половиной порции Лилы. Ренкомпри просиял, когда прекрасная смуглая нимфа отрезала от своего приличного куска большую часть и щедро поделилась ею, не потребовав ничего взамен.       Клод посмотрел на свой кусок с долей скепсиса. Сладкое Буржуа уважал, но не злоупотреблял им из-за кожи. Карамель в кофе, шоколад в круассане и тарталетки с джемом в счет не шли. Это было слабостью, да и не казалось чем-то страшным на фоне огромного сладкого рулета, который наверняка утром двадцать пятого спровоцирует рассаду прыщей тут и там. «С другой стороны, завтра из комнаты я и не планировал выходить…» — ММММММММММММММММ!       Ребята резко повернулись в сторону Агреста, что прямо сейчас сжимал вилку одними только губами. Ясно-зеленые глаза модели блестели так сильно, что даже начищенные елочные шары меркли на этом фоне. — Сударь, что с вами такое?! — Лила обеспокоенно привстала. — Подавился? — Сидящая рядом Алья по старинке хлопнула Агреста меж ребер.       Вилка выпала, распечатывая рот. Губы, слабо обмазанные шоколадом, резко зашевелились. Адриан хотел что-то сказать, но все потенциальные слова меркли на фоне собственных чувств. — ЭТО ВОСХИТИТЕЛЬНО! — Воскликнул Агрест, напрочь забыв о всяком воспитании.       Да, ранее подобных десертов Агрест также не пробовал, но сегодня, в канун рождества, мальчик-модель открыл для себя воистину чарующий гастрономический мир. Еще никогда ранее такое чистое счастье не давало о себе знать и Клод, честно говоря, не самый большой любитель маскировать прыщи, протянул свою тарелку другу детства. Буржуа, в конце концов, и не очень уж нуждался в этом куске.

***

— Ммм…       Наглость некоторых границ не имела. Это протяжное «ммм» прозвучало уже третий раз за пять минут, но Клод никак не отреагировал. Маринетт почувствовала нечто, очень уж похожее на гнев. Швея в очередной раз отодвинула свою тарелку, но чужая вилка без каких-либо проблем ухватила новый кусок. Не брезгуя, не спрашивая и не реагируя, Клод злостно обворовывал одноклассницу. Кусочек по кусочку исчезал во рту Буржуа, который параллельно с этим копался в телефоне и игнорировал относительно бодрую беседу об очередной неудачной экранизации некой сказки братьев Гримм.       Говорили, по большей части, Нино и Алья, ведомые некоторой искрой, но время от времени в их диалог вклинивалась Лила со своим экспертным мнением и Сабин, который на проверку оказался весьма впечатлительным малым. Впечатления эти, правда, по большей части основались на мнении Росси, но никого это не смущало. Адриан же бросал кое-какие комментарии касательно актерского состава, но они терялись под волнами дискуссии. Все друг с другом общались, когда Дюпэн-Чэн и Буржуа стояли в некой стороне. — М! — М?       Когда вилка наткнулась на стол, Клод поднял глаза от телефона. «Странно, а ведь тарелка была где-то рядом!» — Кх-кх! — Подавилась?       От искренности в чужом голосе Маринетт стало как-то не по себе. Складывалось ощущение, будто Клод не заметил своего вредительства. С одной стороны Дюпэн-Чэн справедливо чувствовала себя жертвой, а с другой странное чувство неловкости действовало на нервы. Кусок на ее тарелке тоже был объемным и Маринетт вряд ли смогла бы справиться с куском самостоятельно. — Ничего. — Дюпэн-Чэн подвинула тарелку ближе к однокласснику. — Ты смотришь в телефон, а не на еду. Испачкаешься же!       Объяснение прозвучало не очень реалистично, но Клод смолчал и пожал плечами. Телефон был отложен в сторону, но не очень уж далеко. Буржуа планировал вернуться к гаджету. — А что мне тут делать? — Тихо поинтересовался молодой человек.       Отчасти ситуация вышла знакомой. Маринетт вспомнился день рождения Адриана, чувство полной отрешенности и неудобства во время той странной вечеринки. Отчасти швее было приятно понимать, что прямо сейчас Клод оказался в ее тарелке. Тогда Клод не видел никаких проблем, а вот сейчас… — Попробуй получить удовольствие. — Шепнула швея. Ее губы исказились в доброй усмешке.       Предлагаемое удовольствие мало чем отличалось от старческих посиделок в доме престарелых. Как-то папочка мэр захватил Клода на подобное мероприятие, дабы познакомить наследника с одной из самых слабозащищенных прослоек Парижа. Юный Буржуа качнул головой. Нет, тогда даже было интересней. А ведь эти посиделки только начинались и до раздачи подарков было далеко.       Кислая улыбка озарила юношеское лицо. Внутренне Клод искренне не понимал, что же он тут делает. Радостный щебет одноклассников сбивал с колеи, пробуждая внутри сознания поганое чувство отрешенности. Впервые за долгое время у Буржуа просто не было слов, да и интереса. В кино юноша давно не был, имя ведущей актрисы ему ничего не говорило, а восклицания про канон вовсе воспринимались враждебно. Речь шла про чертову сказку! Какие тут вообще могут быть каноны?!       Да и вообще, дело было в общем настрое беседы. Все такие возвышенные и верящие в чудо от Пьер-Ноэля, подростки казались невероятно далекими от Клода, который рождество просто терпеть не мог, ровно как и треп про старика на оленьих упряжках. Чувство того, что стоит уйти отсюда и беседа станет даже лучше, не покидало Клода с самого начала. День точно был не Буржуа. — У тебя странные представления об удовольствии. Не то, чтобы я осуждал… — Вкусное угощение и приятная компания делают свое дело.       Ну да, угощение вкусное настолько, что зубы Клода начали ныть от обилия ужасно дешевого шоколада. Касательно приятности компании сложно было вынести полноправное решение, но только вот Маринетт тоже молчала, наверняка не находя для себя места в радостных пересудах. Зрелище выдалось грустным, ведь праздник изначально был ее, а не какого-то мифического младенца. О том, что речь хоть немного, но касалась его, Клод и мечтать не смел. Не было никакого повода. — Настолько интересная, что ты все еще молчишь? — Я не из говорливых.       И это было… Неправдой. Клод тряхнул волосами, отводя взгляд в сторону. Иногда, тайком, ему приходилось наблюдать за швеей, которая в компании других людей вела себя совершенно нормально, без какого-либо стеснения. Ей было о чем рассказать, с чем поспорить или к чему придраться. Было, но она либо молчала, оказавшись не в совсем знакомой компании, либо безбожно врала, стыдливо прикусывая щеку со внутренней стороны.       Самое печальное крылось в том, что Маринетт практически верила в эту ложь. Не самый сильный характер, боязнь опозориться и обычная робость мешали вступить в контакт даже при наличии поддержки в виде Лилы. Дюпэн-Чэн испытывала нечто похожее на радость от самого факта нахождения рядом с компанией, даже не участвуя в беседах напрямую, что было как-то неправильно.       Буржуа взглянул на Росси, что активно сыпала итальянскими терминами. Увлеченная разговором (и Адриановыми глазами), Лила практически не обращала внимания на подругу. Наверное, встань Маринетт прямо сейчас и уйди, Лила не заметила бы отсутствия. Как и Сабин, Адриан и Нино не обратили бы внимание на самого Клода.       Буржуа мельком взглянул на швею. Чувство некой схожести заставило скривиться. Всю свою жизнь Клод боялся оказаться в рядах прокаженных, а тут вот же! Стал не то отщепенцем, не то "нИтАкИм КаК фСе" из-за нелюбви к праздному безделью с привкусом рождественского полена. Маринетт же просто всегда была где-то в сторонке. Рожденная неудачницей, Дюпэн-Чэн автоматически оставалась за бортом социальной жизни, проводя большую часть своего существования за иголками-нитками.       Жалкое существо. Бессильное. Несчастное. Нуждающееся в защите.       На душе стало гаже прежнего. Да и шоколад меж зубов как-то нервировал. Потребность выпить что-нибудь возникла спонтанно, без каких-либо предлогов. Клод поднялся с места и никто на него не посмотрел. Швея в счет не шла. Стоило девушке недоуменно выгнуть брови, как Клод коротко набрал на телефоне: «Убью за минералку».       Он не звал ее, совершенно. Но она пошла. Удивительно тихо и изящно Маринетт покинула свое место, невольно вызывая у Буржуа некое подобие восхищения. Клод-то думал, что она запнется или что-то в этом роде. Про себя бывший староста не смог удержаться от ядовитой насмешки в свою же сторону. Шутка ли, выделять человека лишь из-за того, что он способен не путаться в своих ногах?!       Канун рождества выдался поразительно спокойным. Отчасти Клод ожидал давку, очень похожую на магазинную, с трехметровыми очередями, дыханием в шею и чудовищной давкой. В торговом центре было именно так, но здесь жизнь словно вымерла. Другая компания таких же школьников в счет не шла. Они сидели тихо, словно мыши и их присутствие обозначали лишь движущиеся затылки. — Тут как-то не очень людно. — Заметил Буржуа без всякого интереса. — Рождество же. — Маринетт многозначительно взглянула и взгляд этот прошел прямо сквозь сердце, затрудняя дыхание Буржуа.       В маленькой растерянности Клод даже не заметил пустоты, что стояла за ответом. Название праздника не говорило юноше совершенно ничего. Молчание одноклассника Маринетт расценила чистейшим недопониманием.       «Он наверное считает меня глупой!».       Дюпэн-Чэн сглотнула. Изначально ей казалось, что стоит выделить слово чувствами как все станет ясно. Такая схема работала в фильмах, встречалась в мультсериалах, мелькала в манге, но реальность сожрала абсолютно весь эффект. Пришлось прибегать к расширенной версии словарного запаса. — Все готовятся к празднику. Готовят, делают подборки фильмов, строят планы и все такое.       Странное чувство охватило Клода. Он ясно слышал девичий голос, но при этом юноша не мог сказать точно, что же ему говорят. Слова швеи терялись за невидимой стенкой толстого кокона, что обволакивал Буржуа с каждой новой секундой. Состояние вышло неприятным. В обществе очарование швеи не падало, но Клод был обязан держать лицо, а вот наедине ситуация стремительно ухудшалась.       Лиле или себе Буржуа мог обещать все что угодно, да вот только все планы если не на полноценную борьбу, то просто на признание не работали, стоило этой девушке улыбнуться краешком губ. Страх быть отвергнутым неприятно кольнул сердце, а Маринетт все светила зубами, на сей раз даря улыбку мужчине за стойкой.       Не смотря на то, что швея не просто подрабатывала в пекарне, а буквально жила в ней, Маринетт никак не могла скрыть своего интереса к детищу одного из многочисленных конкурентов. Клод фыркнул. Стандартная стойка со стандартной доской заказов и не менее стандартными банками для печенья. Ничего особенно, но Дюпэн-Чэн аномально нравилось. — Можно пожалуйста глинтвейна и имбирный пряник?       Клод цыкнул. — Имбирный пряник? Серьезно? У твоих родителей целая пекарня! — Но это не значит, что мне нравятся пряники там. — Заметила Маринетт, расплачиваясь. — И вообще, какое может быть рождество без имбирного пряника?       Буржуа не помнил. Последний его имбирный пряник был приправлен драматичными событиями в виде завываний отца и бегства матери ко второй семье, ведь Зои нуждается в маме! Зои нужнее! Тьфу!       Воспоминания о том зловещем рождестве вызвали стаю неприятных мурашек. Буржуа вдруг ощутил себя тем маленьким мальчишкой, которому не повезло проснуться не в то время и пойти в совершенно не то место. Перед глазами всплыла гостиная, пылающий камин, огромная мрачная ель и неприятная сцена, полная слез и унижения. — Обычное. — Клод раздраженно обратился к кассиру. — Минералки, пожалуйста. С газом.       Маринетт пробрала дрожь. Сила чужого голоса заставила многочисленные бутыли с сиропам мелко задрожать. Несчастный продавец вовсе подпрыгнул на месте. Клод зло клацнул зубами, когда вожделенная минералка показалась на прилавке.       Что-то швее подсказало, что больше рождество трогать не стоит. Тяжело вздохнув, Маринетт грустно взглянула на глазурные глазки имбирного человека перед тем, как безжалостно лишить того головы. В это же время Клод открутил крышку минералки, выкрашенную в противный желтый (действительно противный!) с кривыми отметками рта и глаз. Теоретическая шея человека-смайлика оказалась беспощадно свернута. — Ну ты и кровожадная. — Прокряхтел бывший староста, покосившись в сторону обезглавленного пряника. — Не тебе меня в этом упрекать. — Маринетт выразительно посмотрела в сторону крышки. — И вообще, я весьма милосердна. Сначала отсекла голову, а ведь могла бы начать с ног… — Да-да, лежа перед волшебным зеркалом и разглядывая потенциальных невест-принцесс. — Дурная шутка с попыткой на отсылку неожиданно приподняла настроение. Нельзя было сказать, что Клод надеялся на ответ, но на душе его полегчало. — Перед этим я должна согнать на болото огра-отшельника всех сказочных созданий. — Дюпэн-Чэн хихикнула. — Кстати, завтра весь день будут крутить Шрека по одному каналу. — Я его могу посмотреть и по интернету, но спасибо.       Пустой разговор в некотором роде разгрузил обоих. Нащупав хоть какое-то подобие общих тем, Маринетт неуверенно поинтересовалась: — А что ты думаешь про «Один дома»?