(Не)Спаси меня.

— И он умер! Умер либо в конце весны, либо в начале лета. Понимаете?!       Голова неистово гудела. Мысли, одни за другими, мелькали в голове, отгоняя всякий сон. Клод расхаживал из стороны в сторону, время от времени возвращаясь к исписанной стене. Если раньше Буржуа был против подобного вандализма, считая его странным, то сейчас Клоду было плевать. Не то озарение, не то мираж было нестабильно, а ближайшие тетради валялись где-то в столе. Маркер на тумбочке пришелся очень даже кстати. — И что с того? — Недовольно пробурчал Плагг, который был вытащен из кольца ужасно грубым варварским способом.       В отличии от тихой Тикки и вечно покорной Поллен, предвестник неудач не собирался молчать в тряпочку, давая не совсем законному хозяину забыться. Он был чужим. Он был неудобным. Он не был Адрианом. — Это все имеет смысл! — Заявил Клод. Оживление, подобно лихорадке, разлилось по всему телу. — То есть, этот мужик умер значительно раньше положенного!       Близость смерти оказывала на живых просто удивительный эффект. Одно событие, не имеющее масштаба в размере вселенной, затронуло потусторонний загадочный мир таинственной души, коей у квами не водилось. Хозяев у Плагга было много и некоторые, как не странно, были неординарными людьми, а именно впадали во всякие припадки, демонстрировали ментальную уязвимость, любили сыр Плагга. Последнее было страшнее всего вышеперечисленного, однако в этот момент противный мальчишка Буржуа словно подчерпнул все самое худшее у этих нестабильных носителей широкой души.       Клод загорелся идеей. Неким озарением, теряющим всякий смысл в мире реальном. Буржуа с размаху закрепил на обоях фотографию почившего. Замысловатое «древо подсказок» растянулось на приличный метр. Неясные картинки, сканы некоторых статей, просто информация, собранная то Сабином, то самим Клодом. Все это чередовалось, переплеталось и терялось. Как мелкие догадки, так и весомые факты висели перед самым юношеским носом. — И? — Плагг запихнул в рот особенно большой кусок сыра. — Что «и»? — Буржуа упер руки в боки и сердито нахмурился. — Ты меня вообще слушал, котомышь? — Ты сам-то себя слушал? — Все же, если бы Адриан был из семьи попроще и не угощал Плагга лучшим сыром, предвестник бед наверняка бы относился к Буржуа с большей симпатией. Сын мэра обладал либо великой щедростью, либо не менее великой расточительностью. Брал квами и качеством, и количеством продукта. — То есть?       Про себя Плагг ругнулся. Квами подлетел к фотографии Адриана, на чьей шее висел хорошо знакомый шарф. Черная лапка прижалась к блестящему снимку. — В чем смысл этого? — В прошлом этот шарф достался Адриану от отца, — пояснил Клод, гордо улыбаясь. Сохранение этой информации стоило огромного терпения, ведь о подарке со стороны Габриэля юный Агрест прожужжал все чужие уши. — А в настоящем ему его отдала Маринетт. — И? — Здесь что-то не сходится. Я пока не понял, что именно, но это важно.       Плагг взглянул на шарф. Да, эта вещь была знакомой, но настолько ли важной, чтобы обращать внимание? Нет. Точно нет. Квами затряс огромной головой. — И ради этого ты призвал меня? — Мне нужен толчок. — Клод пожал плечами. — Взгляд со стороны. Все это как-то связано, но я не совсем понимаю как именно.       Шарф и труп. Плагг взглянул на Буржуа с нескрываемым раздражением. — А я тебе намекну, парень. Шарф плюс крюк от люстры в итоге дают мертвое тело. Не благодари.       Тикки предупреждающе шикнула, хотя наверняка она желала сказать нечто подобное, но, увы. Любительница сладкого по натуре своей не могла изречь чего-нибудь подобное. А Плагг мог и может, честно говоря. Ведь кто, если не он? — Ваше Величество, все перед вашими глазами — это последствия ваших действий. — Так это же очевидно! — Клод ударил стенку кулаком. Тотальное недопонимание убивало Буржуа не хуже хорошего финского ножа. — Но я про другое! То есть, ладно, это последствия моих выборов, но Ледибаг в мире не было. Она не появилась, хотя Пузырь и кто-то еще точно говорили о «подружке в пятнистом», хотя я даже не использовал чистый талисман. Они что-то знают о ней! Понимаете? — Что за идиот?       Когда-то Плагг думал, что это Адриан не отличается особой сообразительностью, но реальность оказалась значительно хуже. Квами окинул быстрым взглядом эти записки сумасшедшего и тяжело вздохнул. Отчего-то предвестник несчастий ощущал себя единственным адекватным существом в районе ближайших нескольких тысяч километров. И чем руководствовался Фу, выбирая этого мальчишку?! Впрочем, Плагг знал и от этого легче не становилось. — Пацан, ты слышал что-нибудь про «инь-янь», противоположности и равновесие?       Клод поперхнулся воздухом. Его держали за идиота или что? Заприметив внутреннее состояние хозяина, Поллен поспешила вмешаться: — Ваше Величество, наш мир строится на равновесии. Традиционно вместе с Нуаром появляется ЛедиБаг. Это также естественно, как смена суток и чередование времен года. Одно не в силах существовать без другого. Примерно поэтому не рекомендуется носить кольцо и серьги вместе, даже в деактивированном состоянии. Позитивные и негативные ауры смешиваются между собой, стирая все на своем пути.       По спине Клода пробежал холодок. В одно мгновение кольцо на пальце и серьги в ушах стали значительно тяжелее, нежели они были до этого. Буржуа оглянулся. Ему даже показалось, что в этот момент на него уставилась целая дюжина посторонних глаз. — Но разве это не неправильно? — Пробормотал Клод. — Старик же говорил, что Бражник хотел стать богом, поэтому охотился за талисманами кота и коровки? — Что за бред?! — Плагг сердито засопел. — Ты прочитал дневники?! — А ты видел на каком языке они написаны?! — Клод, смешение этих сил дает пустоту. — Едва Тикки это произнесла, как тут же прикрыла рот лапками так, словно из ее уст вырвалось нечто ужасное.       Но Буржуа не обратил на это внимание. Его глаза были прикованы к глазам Плагга. Человек и квами испепеляли друг друга сердитыми взглядами, пока прочие невольные свидетели стояли в стороне. Наверное, окажись Плагг человеком, Клод бы на него набросился. — Ты не Адриан. — Выплюнул Плагг с невероятным отвращением. — Он бы все прочел без каких-либо проблем, в отличии от некоторых!       Манера поведения этой черной кляксы напоминала характер противного старикашки. Клод невольно вспомнил своего ныне покойного деда, который как заведенный придерживался мнения «раньше было лучше», напрочь игнорируя все достижения современности. И нельзя было сказать, что этот человек не имел право на собственное мнение, нет. Основная проблема крылась в том, как это самое мнение подавалось как истина в последней инстанции. Не было альтернатив или компромиссов. Была лишь конкретная точка зрения конкретного человека на конкретные события.       По ощущением это напоминало плевок в лицо, но Клод сдержался. Он был выше мнения какой-то мелюзги. — Да, я не Адриан и не Маринетт, но я ни чуть их не хуже! Пора бы уже привыкнуть к этому. — Так и ты привыкни к тому, что все происходящее сейчас — это результат твоих фокусов. И да, не задавай идиотских вопросов, если потенциальное решение есть перед твоим носом.       Клод резко стянул кольцо с пальца и Плагг лопнул, словно мыльный пузырь.

***

      Ей удивительно шел макияж. Нанося тени на чужие веки, Лила не могла понять, почему же Маринетт, имея такую хорошую кожу, не использовала даже базовые косметические атрибуты. Это удивляло Росси примерно также сильно, как известие о том, что швея на самом деле и краситься толком не умеет. Вся «косметичка» Дюпэн-Чэн состояла из обычной умывалки, базовой грязевой маски и тоника, чей срок годности вышел еще в прошлом году.       Открытие выдалось удивительным. Итальянке в срочном порядке пришлось брать свою косметику, а потом денно и нощно подбирать цвета, которые адекватно бы смотрелись на коже Маринетт. Все же азиатские корни в Дюпэн-Чэн были куда более сильными, нежели смешанные гены отца, который вроде был наполовину итальянцем. — Может не надо? — Пробормотала Маринетт. Ее несколько пугала та тщательность, с которой Лила колдовала над ее лицом. — Мари, милая, мальчик набрался храбрости и пригласил тебя на свидание. Сделай ему подарок хотя бы за это! — Но это не свидание! — Маринетт приоткрыла глаз, но тут же закрыла, не сумев вынести вида кисти для век.       Нечто подобное она говорила еще в прошлый раз, когда дело касалось Нино. Тогда Лила прокололась и не предложила свои услуги в подготовке, хотя швея явно в этом не нуждалась. Но нуждалась Росси, которая с удовольствием бы посмотрела на лицо Клода, который увидел бы как его объект безответного обожания пришла на свидание с другим при всем параде! Благо судьба дала второй шанс, за который Росси вцепилась всей своей хваткой.       Ранее ей не приходилось «одалживать» свою косметику, хотя некоторые временные подруги очень уж просили. Настолько сильной была брезгливость, но только сейчас итальянка была готова отдать все использованные тюбики Маринетт, лишь бы увидеть перекошенное от горечи лицо старосты.       Клод, не смотря на соглашение, не помогал и даже покровительствовал Сезер, раз позволял Адриану торчать в ее компании практически все занятия. Не говоря уже о том, что Буржуа не сделал практически ничего, чтобы Росси оказалась к Агресту несколько ближе, хотя новоиспеченная героиня просила хоть о капельке полезной информации. — Он приглашает тебя на свой день рождения один на один, bella bambina. Это свидание.       Щеки Маринетт густо покраснели. Дюпэн-Чэн захлопала глазками и Лила, с неожиданной для себя нежностью, подумала, что эта девушка весьма прелестна. Ей шел розовый цвет и эти почти-детские хвостики. В этот момент Маринетт напомнила итальянке младшую сестру, которой у Лилы никогда не было.       Впрочем, красота эта была особенной и не «для всех», оттого конкуренции Росси не ощутила. Сомнительная популярность швеи распространялась лишь на всяких аутсайдеров и не говорила ровным счетом ничего, оттого душа Лилы была спокойна. Подруга не могла претендовать на место красивейшей девушки класса, что приятно грело душу. — Не свидание, а просто дружеская встреча. — Настояла Дюпэн-Чэн. — С Нино было то же самое. — Ладно-ладно, я поняла тебя. — Росси наклонилась к самому девичьему уху. — Только когда он тебя будет провожать до дома, чмокни его в щеку. Серьезные поцелуи разрешены лишь с третьего свидания.       Казалось, что от смущения даже хвостики Маринетт встали торчком. Швея густо покраснела и резко вскочила с места. Лила хихикнула, когда смущенная Дюпэн-Чэн схватила подарок и пулей вылетела с чужой комнаты. Лила ясно услышала, как громко хлопнула входная дверь. Швея даже не взглянула хорошенько в зеркало, чтоб по достоинству оценить чужую работу, но Росси это не смущало. Рука Лилы потянулась к телефону. Двадцатью минутами позднее сама итальянка покинула дом, предварительно переодевшись до неузнаваемости. Растрачивать силы Вольпины просто так не хотелось, оттого Росси воспользовалась весьма примитивным, но в то же время любимым способом маскировки.       Маринетт не чувствовала слежки, но тем не менее швея несколько медлила. Слова Лилы эхом звучали в голове. Страшное слово «свидание» тревожило душу не хуже грядущих предновогодних контрольных. Дюпэн-Чэн колебалась. Ей было странно осознавать себя как девушку, которая шла на самое настоящее свидание.       Нет, и ранее Дюпэн-Чэн думала о том, что приглашение одноклассника несет в себе романтический подтекст, но подобные мысли доставляли Маринетт дискомфорт. Натаниэль определенно был прекрасным и интересным человеком, но чего-то к нему швея не ощущала.       Да, он обладал приятной внешностью, незаурядным художественным талантом и определенно имел вкус, раз позвал Маринетт в музей на выставку Египетских Древностей, но даже так особой привлекательностью Натаниэль не отличался. Швея видела в нем лишь друга и, наверное, не будь этот день настолько особенным, девушка бы отказалась от этой встречи. Или не отказалась, но сообщила о своих желаниях. Или не сообщила, а молчала в тряпочку, опасаясь разбить чужое сердце.       Вариантов было много, но отчего-то Дюпэн-Чэн склонялась именно к третьему. Ей было странно и страшно представлять себе отказ. Не хотелось ранить Натаниэля, ведь так она потеряет весьма неплохого приятеля. — О! Маринетт!       Погруженная в безрадостные мысли, Дюпэн-Чэн даже не заметила, как преодолела путь от дома Лилы до музея. Итальянка жила либо неоправданно близко к этому месту, либо швея открыла в себе сверхспособности. В любом случае, оклик повторился. — Ма-ри-нетт!       Дюпэн-Чэн обернулась и замерла, не в силах узнать одноклассника. Перед ней стоял мальчишка, вроде похожий на Натаниэля, но при этом совершенно другой. Во всяком случае, таковым его делала одежда. Куртцберг со стороны вообще не имел ничего общего с самим собой в школе. На художнике было очень много кожзама и грубой ткани, которая делала его силуэт более внушающим. Маринетт не могла толком объяснить эту метаморфозу вслух, но про себя подумала, что вещи Натаниэля были подобраны даже слишком хорошо. — Оу… Привет?       Натаниэль сглотнул. Его глаза были сосредоточены на девичьем лице. Как Дюпэн-Чэн внимательно осматривала собеседника, так и собеседник был не в силах проигнорировать такой непривычный для швеи макияж. Он даже не обратил внимание на парадные вещи! Хотя… Как их можно видеть под повседневным пальто?       Неловкое молчание несколько затянулось. — Отлично выглядишь. — Маринетт сделала первый ход.       Натаниэля словно облило холодной водой. Мальчишка подпрыгнул на месте и растерянно заморгал, шевеля губами. Со стороны он походил на рыбу, которую грубо выбросили на сушу. — Аааа… Да? Нравится? Куртку брат одолжил.       Тут же художник сглотнул. Его щеки стремительно налились кровью. — Но остальные вещи мои! — Поспешил заявить художник. — Точнее, да, мои вещи. Но мне немного помог друг подобрать образ и… И… Да, мне помог друг.       Волнение явственно читалось на его лице. То, что творилось внутри, находило отражение и в физической оболочке. Нервно посмеиваясь, Натаниэль рыдал, понимая, что уже это свидание идеальным не выйдет. Кто начинает беседы с чужих курток? — Тебе все это идет. — Поспешила заверить Маринетт. — У твоего друга весьма хороший вкус. — Огх… Прости. — Художник нервно потер шею. — Я несколько… Волнуюсь? Поэтому не обращай внимание, когда я буду говорить глупости, пожалуйста. О! Кстати, ты тоже прекрасно выглядишь.       Натаниэль сконфуженно сбился. — И… это не глупость, ты действительно прекрасна.       С Нино было проще. Он не говорил таких смущающих вещей и не делал ничего, в чем мог бы ощущаться романтический подтекст. В горле Маринетт пересохло. Внутренне швея отчаянно желала убежать, завернуться в плед и более не покидать своей комнаты, но на деле такой возможности не было. Натянув самую милую улыбку, Дюпэн-Чэн протянула Натаниэлю подарок. Художник галантно взял спутницу под локоть, приглашая ту в удивительный мир египетской мифологии.

***

      Вряд ли Тутанхамон был настолько важной шишкой, чтобы его имя было вынесено в целое заглавье выставки. Клод историю Египта знал поверхностно, однако этих знаний хватало, чтобы помнить — единственной заслугой данного правителя перед миром была золотая маска и ворох нелепых слухов про «проклятие фараона» после вскрытия гробницы. Остальное же, по большему счету, держалось на плечах более деятельных предшественников.       Взирая на многочисленные черепки, некогда бывшие посудой, Буржуа откровенно скучал. Забавно, что эти куски глины в глазах ученых представляли огромную ценность, когда Клод видел в них примитивный мусор. Такое было бы стыдно видеть на своем полу, но кучка исторических фанатиков видела в кусках обожженной глины нечто большее. — Так ты позвала меня посмотреть на этот мусор? — Лениво поинтересовался Клод. Хоть он и не чувствовал раздражения, все же некоторое недовольство точило душу.       Лила оглянулась. Она вообще часто оглядывалась, словно разыскивая кого-то взглядом, но Буржуа не обращал на это внимание. В характере Росси было разглядывать все по делу и без. Примерно также девушка считала ворон на поле боя и если бы не инстинкты, вырвавшиеся на новый уровень, Росси наверняка бы полегла еще во время первого сражения. — Нет, что ты? Может пойдем туда?       «Туда» представляло из себя хорошо заметный стенд с одеждой, который Буржуа совершенно точно проходил несколько минут назад. Примерно в этот момент смутные сомнения начали посещать голову Клода. Буржуа напрягся. — Может прекратишь этот маскарад и скажешь в чем дело?       А в чем оно было? Про себя Лила ругнулась. За эти несколько минут Росси казалось, что они обошли весь треклятый музей, но знакомые хвостики так и не попались на глаза. Лила не сомневалась, что Маринетт была здесь, но швея словно специально избегала чужого внимания. — Нам нужно стать ближе, раз мы сражаемся с этим Багажником. — Выпалила Росси заранее приготовленную ложь. — Бражником. — Поправил Клод. — Этот псих зовет себя так. — Бражник-Багажник, какая разница? — Росси пожала плечами. — Главное в том, что теперь мы команда. А в команде, знаешь ли, люди хоть немного, но знают друг друга.       Клод задумчиво почесал подбородок. Это все звучало так хорошо, что на зубах начал скрипеть сахар. Наверное, окажись на месте Лилы кто-нибудь другой, Буржуа бы поверил, ведь зерно истины в сказанном присутствовало, но Росси просто на генном уровне была способна на такое искреннее признание. — Звучит красиво, жаль что ложь. — Ты будешь сомневаться в каждом моем слове? — Лила картинно удивилась. — Ох, Клод, ты задеваешь меня за живое.       Буржуа внимательно посмотрел в девичье лицо. Миловидное, приятное, но такое неописуемо фальшивое. Был ли сам Клод ее лучше? Да, но вот ненамного. И пусть вслух Буржуа мог говорить что угодно, на деле же юноша знал не всегда приятную, но все горьковатую правду. Себе лгать было бессмысленно. Истина всегда противным насекомым пищала на задворках сознания, перекрикивая собой целые толпы. — Если бы в тебе было хоть что-нибудь живое.       Тон замечания отчего-то резанул Лилу. Каким же чудовищем видел ее Буржуа, раз смотрел такими пустыми глазами? Росси внутренне сжалась, но внешняя броня ее была способна выдержать удар любой силы. — Амиго, если я такая плохая, то почему из всех ты выбрал меня? — Ты уже спрашивала. — Отозвался сын мэра, переведя взгляд в сторону. — А ты так не ответил. — Лила подалась вперед, нарушая всякое личное пространство.       Обычные мальчишки, объекты горячей девичьей любви, зачастую не успевали реагировать, но Клод отшатнулся от нее как от чумы. Что-то странное промелькнуло в глазах Буржуа. Как бы сильно Клод не любил эту особу, но она была человеком. Лишь сейчас до сознания героя дошло то бремя, навешанное на спину итальянки. Девчонка-подросток, обычная девица без выдающихся качеств, но с планами на будущее. Она была как все, но все же получила талисман и не от большой души, сколько из личной неприязни.       Потому что ее не жалко — решил тогда Клод. Но, с другой стороны, а если Гавайка выбрал Буржуа по тому же принципу?       Нить, одна из сотен, начала нащупываться. Казалось, еще немного и на голову Клода упадет озарение, но в этот же момент какой-то очкастый клоун едва не снес Буржуа с ног.

***

      Вообще-то этот свиток ей что-то напоминал, но Маринетт не могла вспомнить что именно. Древний папирус висел прямо над витриной с не менее древними украшениями, но к ним Дюпэн-Чэн была равнодушна. Ее внимание было приковано к стене перед носом. — И все же египтяне поражают. — Шепнул Натаниэль. — Подумать только! Этому свитку же не одна тысяча лет, а он дошел до нас в таком состоянии! Не зря говорят, что искусство — вне времени.       Его восхищение было легко понять. Действительно тот факт, что папирус протянул столько и практически не испортился — это было натуральным чудом. Маринетт не понимала ни единого иероглифа, но это не мешало ей глазами жадно выискивать нечто важное. — Оу… Прости, если я много болтаю. — Тут же Натаниэль смутился. Молчание собеседницы настораживало художника. — Просто я здесь… С тобой. — Ох, все в полном порядке. — Маринетт словно вытянули из болота. Швея виновато улыбнулась. — Просто эта штука выглядит весьма интересно. — Я тоже так считаю. — Натаниэль неловко улыбнулся. — Эти иероглифы прекрасны. Меня завораживает их стилистика. Вообще древние — это удивительный народ. Ты просто взгляни на их одежду, украшения.       Но Маринетт на это было все равно. Швея просто не могла оторвать глаз от свитка. Эта шутка ее словно гипнотизировала. Внутри Дюпэн-Чэн все сильнее и сильнее разгоралось желание найти причину такого повышенного внимания, но всякий раз глаз наталкивался на неизвестные картинки, определенно далекие от изначальной цели. — Эй, смотри куда прешь!       Маринетт и Натаниэля словно ударило молнией. Послышался шелест бумаги. Это стопка белых листов рухнула на пол и молодой человек, не школьник, но студент, смущенно поправил очки. В нем не было ничего такого, а вот в парне, которому принадлежал оклик, неправильно было все. Клода было трудно не узнать. Верный ядовито-желтому и солнцезащитным очкам, Буржуа практически сразу бросался в глаза. С ним была некая девушка, но лица ее Маринетт не видела, хотя внутренне ей очень хотелось на нее взглянуть.       Дюпэн-Чэн и Куртцберг отвернулись раньше, чем на них мог посмотреть Клод. — Предлагаю уйти. — Прошептал Натаниэль.       Маринетт кивнула, хотя ей резко захотелось остаться и посмотреть, что же будет дальше. Дюпэн-Чэн ощутила еще более нездоровый интерес. Впрочем, побег оказалось осуществить гораздо тяжелее, нежели это предполагалось ранее. Буржуа стоял едва ли не на входе в этот маленький зал. Натаниэль стиснул зубы, а Маринетт сделала вид, что вновь рассматривает письмена. — Отец, ты просто взгляни! — Студент не ответил. Он поднял первые попавшиеся бумаги и потряс ими перед носом чуть подоспевшего мужчины. — Я расшифровал иероглифы.       Худосочный мужчина, уловимо похожий на студента, закатил глаза так, словно мальчишка прибегал к нему с подобными заявлениями невероятно часто. — Мы кажется говорили с тобой об этом, Джалил. — Но ты не выслушал меня до конца! — Студент поправил очки. — Теперь-то я перевел все. История оказалась куда сложнее, чем мы это себе представляли. Научное сообщество перевернется на голову! Просто услышь: после смерти Нефертитти Эхнатон, впавший в отчаяние, пытается прибегнуть к помощи неких мистических камней, чтобы воскресить царицу. Если верить написанному, то один из таких камней прямо сейчас сокрыт в скипетре. Я расшифровал заклятие и, отец, прошу, дай мне согласие взять скипетр. Может у меня что-нибудь выйдет?       И все же эту беседу не стоило начинать. Усатый мужчина закатил глаза. — И не подумаю. Сын мой, ты давно вышел из детсадовского возраста, пора распрощаться со сказками и…       Студент не послушал. Схватив мужчину за руку, очкарик протащил того прямо к стенду со свитком, растолкав Маринетт и Натаниэля в разные стороны. Нарушив самое главное правило, а именно тронув стекло, молодой человек указал пальцем на одну из многочисленных картинок. Грубо очерченная девичья фигура с шаром на веревке была выбита рядом с изображением некого насекомого, пирамиды и чего-то еще. — Вот! Смотри! Это же писал очевидец. Стоило Эхнатону начать заклинание, как… — Не позорь меня! — Мужчина грубо отдернул руку сына и мельком глянул по сторонам. Маринетт и Натаниэль сделали вид, что ничего не заметили. Зашипев, руководитель выставки прошептал нерадивому отпрыску: — Прекрати. Верить. В эти. Сказки. Займись чем-нибудь действительно полезным.       Послышался треск. Это листы бумаги были разорваны в клочья. — Но… Отец… Это же труд… — Разговор окончен.       Последующие события Натаниэль видел словно через призму. Сначала послышался шелест, а потом на месте растерянного парня в очках выросла огромная гора мышц с маской фараона вместо лица. Натаниэль кинулся к Маринетт, но чудовище этого порыва не оценила. Художник был откинут в сторону, прямо в стену. Вместе с ним был сбит и организатор выставки. Дюпэн-Чэн попыталась увернуться от огромных лап, но монстр оказался быстрее.       Сама того не заметив, девушка оказалась в ловушке. Превозмогая боль в спине, Натаниэль бросился на чудовище и тут же был сбит, прямо как муха. Куртцберг напоролся спиной на стенд с тем самым жезлом. Ребро стеклянного куба угодило прямо в линию позвоночника. — Насекомое!       Краем глаза художник заметил, как пестрая желтая куртка рванула вперед и тут же остановилась. Спутница Клода изо всех сил потянула сына мэра назад. — Ты дурак?! Ты что творишь! — Росси вцепилась в куртку так сильно, что едва не сломала ноготь. — Назад, Клод, назад!       На мгновение Натаниэля посетила страшная мысль. А что если спасителем Маринетт окажется именно этот низкий человек, недостойный даже волоска с ее головы?       «Обладай я силой Пчелиного Короля или Кота Нуара, я бы помог ей.»       В лицо художника неожиданно подул ветерок. Большое бело перо легло на нос, а после растворилось. Натаниэль ощутил тепло и облегчение. Чей-то бесконечно добрый, почти знакомый голос мягко произнес: — Твое желание услышано.