(Не)Спаси меня.

      Стоило Калин Бюстье на прошлой неделе торжественно сообщить, что Клод Буржуа, главная проблема колледжа, победил «подростковый возраст и встал на путь исправления», как сегодня это утверждение превратилось в весьма наивную, но откровенную ложь. Месье Дамокль капнул в стакан воды валерьяны, пока взбешенный Арманд д’Аржакур мерил кабинет директора шагами, зло бормоча проклятия в сторону «мерзкого маленького торгаша». Шаги преподавателя на замену были громкими и четкими, словно ритм стрелок в идеальных часах. — Тебе не стоит принимать это близко к сердцу. — Аккуратно заметил директор, размешивая валерьянку. Если с учениками, напрямую пострадавшими от дел Клода еще можно было договориться, то с взрослыми педагогами поддерживать диалог было проблематично.       Арманд шумно задышал. Слова коллеги и друга прозвучали насмешкой не менее ядовитой, чем все те мерзости, вывалившиеся из уст неприятного ученика. Мечник засопел и круто повернулся, начиная ход по новой. От того, чтобы полностью впасть в безумную ярость, Арманда сдерживало лишь то, что он был профессиональном мечником, человеком закаленным как морально, так и физически. — Дорогой друг, я бы не был так взбешен, если бы эта капиталистическая блоха молчала в тряпочку и не высовывалась. — Серьезно заявил д’Аржакур.       Месье Дамокль смущенно опустил рамку с фотографией Андре Буржуа и прокашлялся. Подобное высказывание в сторону ученика, да еще и сына главного спонсора не было этичным, но, пожалуй, подобное сравнение было самым безобидным из всего потока брани, изливавшегося изо рта уважаемого человека и превосходного спортсмена. — Он просто ребенок, — директор покачал головой. Подобное оправдание звучало жалко, но чего-то иного про Клода было сказать нельзя. Задира, сноб, проблемный человек. Все эти очевидные недостатки отчаянно прикрывались именно этим определением. — Да еще и подросток. Арманд, ты же знаешь, в их годы подобное поведение — это норма. Мальчик растет, познает себя и… — Да если бы я позволял себе говорить со старшими в таком непочтительном тоне, мой дорогой отец утопил бы меня в первой встречной луже! — Воскликнул мужчина, круто повернувшись к директору. — Или, что более вероятно, выпорол бы до потери благоразумия. Вот когда я был маленьким озлобленным щенком и допускал вольности, мой дражайший родитель сразу хватался за хворостину! — Ну… У меня всегда были вопросы к твоему отцу и его методам воспитания… — Честно признался месье Дамокль и протянул мечнику успокоительное, но тот стакан с водой либо не заметил, либо проигнорировал. — Рукоприкладство в сторону ребенка — это неправильно. Я тебе как педагог говорю. — Это действенно. — Бескомпромиссно заявил Арманд. — Современное общество совсем заблудилось. Стоило мерзким торгашам прийти к власти, как молодежь совсем распустилась. Друг мой, посуди сам: миром правят воры и лжецы, честь не в почете, а за стремление защищать идеалы тебя могут просто растоптать. Куда подевалась дружба и любовь? Где братство и единство? Клянусь, если бы мой славный предок, Антуан д’Аржакур Третий не был бы предан, то все было бы иначе и Париж не был бы городом пластика и камня!       Опять двадцать пять. Решив, что успокоительное больше нужно ему, месье Дамокль осушил воду с валерьянкой. Пусть Арманд и был старым другом директора, а также одним из лучших наставников на факультативе, однако история бесчестного падения его семьи сидела в печенках несчастного мужчины в суконном костюме. — Ах, друг мой, но ты должен меня понимать, — взмолился д’Аржакур. — Этот ребенок — это дурное семя. Сначала мы оправдываем его хулиганство, а потом в мир уходит крайне нечестивый человек, чьи злодеяния будут только расти. Ему нужна хорошая порка! Такие как он — это гнилые камни в фундаменте современного общества.       С подростками, однозначно, было проще. Те могли плакать, реветь, что-то вяло рассказывать, однако их можно было переубедить и найти для них успокоение. Сказать, что карма покарает их обидчика, на него когда-нибудь найдется управа. Даже другие учителя и те прекращали возмущаться, стоило им напомнить, что отец Клода лично кормит весь школьный персонал, весьма щедро отсыпая из своего кармана деньги на бюджет. Но одно дело — впечатлительный подросток или прикормленный учитель, когда другое — Арманд д’Аржакур, сильный, независимый и так обеспеченный человек со странными принципами и железной волей. Его нельзя было заговорить, припугнуть или поставить перед фактом. Он сопротивлялся. — Ты все равно знаешь, что я не могу ничего с ним сделать, — честно признался директор, практически не стыдясь собственной слабости. Он давно с этим смирился. — Арманд, прошу, просто забудь этот инцидент. Клод — это не худшее, что есть в лицее. Здесь полно ребят с более тяжелым характером. На фоне таких Клод Буржуа — это сущий ангел. — Он — зло! Не важно, маленькое или большое, это совершенно не имеет никакого значения! — От негодования усы мужчины затряслись. Лихо закрученные завитушки качались из стороны в сторону. — Оправдывая его возрастом или социальным положением, мы наоборот поощряем все то хамство и насилие, которые он и его семья в себе несут! — Месье Андре исключительно прият… — Ребенок — это прямое отражение состояния той или иной семьи. — Уверенно заявил Арманд. — Я мог бы простить этому мальчишке многое, если бы он знал свое место, но он, избалованный клещ посмел унизить меня своим непослушанием перед моими учениками. Заклинаю, друг мой, этого мальчишку надлежит избить палками, чтобы он увидел рамки.       Случай был тяжелым и одной валерьянкой было не обойтись. Месье Дамокль полез в сумку за более сильными успокоительными.

***

— Уф-ф-ф, это было потрясающе… — Пробормотала Лила, обмахиваясь рукой, чтобы сбить жар тела. — Ты классно играешь. — Адриан, не менее красный и потный, улыбнулся.       Росси слышала и более изысканные комплименты, но этот, такой искренний и наивный, затронул сердце значительно сильнее, чем большая часть воспеваний «внеземной красоты», «чистоты голоса» и, собственно, все. Были ухажеры говорящие что-то еще и про душу, но все это было настолько общим, что Лила даже не запоминала сути. Красная из-за игры, девушка мысленно поблагодарила всех богов, ведь щеки ее запылали не хуже костра. Не смотря на усталость, эти ребята шли спокойно и легко, находя в себе силы даже ворочать языками.       Маринетт им завидовала. Швея едва чувствовала руки и ноги, нещадно болящие от слишком частого соприкосновения с полом и мечом. Волейбол, баскетбол и прочие игры с окончанием «бол» Дюпэн-Чэн были противопоказаны. За короткую, но насыщенную игру девушка несколько раз едва не словила мяч лицом. И речь шла не только о волейбольном. Проклятые баскетболисты теряли свой мяч с завидной регулярностью и этот снаряд всякий раз летел с такой скоростью, что Маринетт невольно думала, что в команде завелся некий недоброжелатель, чьей главной целью было кого-нибудь пришибить.       По несчастливой случайностью одной из целей стала Маринетт, по другую же сторону сетки роль жертвы исполнял Адриан. Целью он был труднодоступной, но не менее желанной. Маринетт наверняка бы размазало по мячу, но Клод просто чудом умудрялся ее толкать в стороны и прикрывать от снаряда. Это было до неожиданного приятно. Буржуа, к слову, плелся рядом, сгорбившись в три погибели и сыпля проклятия на горе-баскетболистов. Он не устал, хотя на его долю движений пришлось не меньше. Во рту располагалась целая Сахара. Клод даже поймал себя на мысли, что он начнет кидаться на людей, если на пути его не подвернется куллер или питьевой фонтанчик. О том, что оные в школе не водились — Клод предпочел забыть, вверяя себе ложную надежду. — Хочу умереть… — Прошептал Буржуа, едва-едва переставляя ноги. — Нельзя. Впереди еще история мировой литературы. — Попытка поддержать вышла слабой, но Маринетт чувствовала, что долг свой она выполнила в полной мере. Подобные занятия Клод любил, потому что их вела лично Калин Бюстье. Он вообще крайне лояльно относился к этой учительнице, выделяя ее на фоне прочих.       Что-то в глазах Клода мелькнуло, но ненадолго. Отодвинув липкую челку, Клод стиснул зубы. Лицо старосты приобрело истинно-страдальческое выражение. — Ой, а это же общий урок! — Лила радостно улыбнулась. Следующий час ей было предначертано провести с Адрианом в одном помещении. Росси поспешила нацепить маску глупой наивности. — Мы же будем вместе, да, друзья?       И итальянка плечом прижалась к руке Адриана, не взирая на слой липкого пота. Агрест, впрочем, чего-то против этого не имел. Ему нравилось касаться кого-либо. Тепло человеческого тела казалось ему весьма приятной вещью. — Ты учишься уже второй месяц. — Раздраженно просипел Клод. — Пора бы уже выучить расписание и не строить из себя… — Я вообще-то пришла с середины сентября! — Заявила Лила, обиженно надув щеки. — Не нужно на меня злиться, Клод. В Италии система образования совсем другая, а если учесть, что большую часть обучения я получала на дому, то… — Так ты тоже была на домашнем обучении?! — Глаза Адриана заблестели, а Лила поняла в какую именно сторону нужно будет копать. — Да, и такое событие было в моей биографии, сударь. — Промурчала итальянка, кокетливо заморгав.       Клоду стало нехорошо. Мало того, что сушняк одолел тело, так еще и концентрированная доля сахара ударила в голову. Все же наблюдение за флиртующими людьми вне рамок фильмов или сериалов занятием было сомнительным. Маринетт же чувствовала себя смущенной и немного, совсем капельку, разочарованной. Ей казалось, что из-под ее носа уводят нечто ценное, хотя никаких потаенных кладов девушка не видела. — Класс! Расскажу Алье — не поверит. Знаешь, по тебе не особо видно, ведь ты такая соц… — Алье? — Игривый настрой исчез. Лила удивленно заморгала. — Ага. Она мне как раз вчера доказывала, что социальный опыт во многом строится на том в какую школу ты ходил длительное время и каким было твое окружение. Я не совсем согласен, но… — Стой-стой! — Перебила Росси, не веря своим ушам. — Ты с ней до сих пор общаешься?!       Клод забыл про жажду. Перестал ненавидеть мир вокруг и скосил взгляд в сторону Адриана и его подружки. — Ну да. А что? — Адриан насторожился. Нельзя было сказать точно, смутила ли его интонация или, быть может, постановка предложений показалась излишней, однако Агрест начал что-то подозревать.       Лила словно очнулась. Осознав, что начало идет не по плану, итальянка поспешила оправдаться и объясниться: — Просто про эту девушку слухи всякие ходят. Я беспокоюсь, амиго.       «Ага, беспокоишься настолько, что даже пользуешься мексиканскими словечками.» — Подумал Клод, но промолчал. Наклевывалось что-то важное. — Нельзя верить слухам, — практически мгновенно отпарировал Адриан. Хоть где-то опыт его киноманства оказался к месту. Тонны просмотренных фильмов про подростков и подростковую жизнь не прошли мимо юноши. Слухи, как правило, зачастую были началом конфликта. — Сплетни — это же ложь, по большей части. — То, что ее забрали в кабинет директора — это не сплетни, а самый настоящий факт.       Метаморфический лед под ногами Лилы становился тоньше. Адриан даже немного отодвинулся от Росси и нахмурил брови, как бы готовясь к защите чести своей первой подруги. — Если я не ошибаюсь, то это была ошибка. — Заявил Агрест.       Атмосферу Маринетт читала с периодическим успехом, поэтому несколько глупый вопрос не заставил себя долго ждать. — А в чем ее вообще обвиняли? — Не знаю. — Проворчал Адриан, ускоряя шаг. Теперь он хотел исчезнуть в раздевалке и более никогда оттуда не выходить. — Она мне ничего не рассказывала про тот день, но я уверен, что все это клевета и недоразумение. — Будь я сталкером, я бы тоже никому ничего не рассказывала… — Проворчала Росси, а потом округлила глаза и прислонила руку ко рту. — Упс.       Клод был старостой, но даже это положение не дало ему никакой гарантии касательно этого дела. Произошедшее мяли. Отчасти из-за личности самого Буржуа, отчасти из-за нежелания директора «портить девочке жизнь», но одно было точно — истинную причину того вызова никто не знал. Сабин даже рассказывал про слухи, несколько абсурдные, касательно хранения оружия и наркотиков.       В голове Буржуа раздался голосок Ренкомпри: «А мне Аврора по секрету сказала, что ей сообщила Джина, что та очкастая в клетчатой рубахе якобы притащила на занятия нож. Именно поэтому у нее и сумку попросили. Но это не точно, ведь Мэррей, парень классом ниже, говорил, что в сумке не оружие, а что-то хуже». Подобные сплетни были еще тем образцом идиотизма, но Клод в тот момент лишний раз осведомился об невероятной секретности, витавшей вокруг того случая.       Откуда обычной студентке узнать об истинных причинах вызова? Вариант напрашивался только один и он Клода совершенно не радовал. «Она вполне могла написать то письмо». — Сталкер — это что-то по компьютерным играм? — Поинтересовался Агрест, обратившись к Буржуа. — Книга такая есть, — Клод пожал плечами, старательно изображая из себя дурака. — Так еще всяких придурков зовут, которые лазят по заброшкам и умирают штабелями, напоровшись на ржавый кусок железа. — Ну… Игра тоже. — Сообщила Маринетт. — На компьютер, правда, но…       Лила легко стукнула швею под ребра. Мда, не такой поддержки итальянка ожидала от подруги. Дюпэн-Чэн вообще не могла похвастаться проницательностью. Думала слишком много и болтала языком зря. Это ее портило. Росси больше получала удовольствия от молчания.       От того, чтобы не стукнуть Лилу, Клода сдерживал план, чьи очертания начали медленно появляться в голове. — А про что она? — Вдруг поинтересовался Адриан.       За прошедший урок этот случай был первым, когда Агрест напрямую взаимодействовал с Маринетт. И это было не банальной вежливостью. Не совсем было ясно, интересовала ли Адриана сама игра или Агрест необычайно умно решил слезть с противной темы сплетен. Лила растерялась. Умом понимая, что стоит ей продолжить гнуть палку, как Адриан от нее отвернется, Росси все же была не готова просто так опускать руки. Ситуация вышла спорной. — Ничего особенного. Стреляка, как стреляка. — Маринетт пожала плечами. — Вообще она будет интересна больше для любителей истории и атмосферы Восточной Европы. Сделано, конечно, как фантастика с монстрами и людьми, но на это как посмотреть. То ли галлюцинации протагониста, то ли реальность. — Прямо так? — Да, но там это по сюжету, поэтому вопросов не особо возникает. Привыкаешь. — Я готов убить за бутылку воды. — Проворчал Клод. В играх компьютерных, как и просто в играх юноша практически не разбирался и разбираться не желал.       Лила, впервые за долгое время, его почти поддерживала в этом вопросе. Она совсем не понимала этой беседы и посчитала разумным то, что ее нужно поскорее окончить. Зато осадок от темы Альи немного прошел. Лицо Адриана стало совсем расслабленным и дружелюбным. — Кстати, да. Жутко хочется пить. — согласилась Росси. — Мари, солнышко мое, ты же взяла воды? — Да. — Обернувшись, Маринетт посмотрела на всех троих. — Ее, конечно, немного, но если хотите… — Хочу. — Ответил Клод, не долго думая. — Наверное. — Адриан неопределенно качнул головой, даже не зная, воспринимать это предложение как хитрый план по завоеванию симпатии или считать его вынужденной мерой. Предлагать воду одному человеку на глазах у трёх жаждущих было некрасиво. — Я, чур, первая! — Лила подпрыгнула на месте. — Много хочешь, Росси. Я, вообще-то, не дал Насекомому стать лепешкой. Поэтому пить я буду раньше. — А я не дала Адриану превратиться в блин. — Заявила Лила. Отчасти девушка слукавила. Агрест, будучи фехтовальщиков, обладал реакцией если не отменной, то весьма хорошей, поэтому большинство уклонений было его рук дело. — И ты думаешь, что если я была в команде с Мари, то я бы ее не защитила? — А кто тебе мешал поменяться местами?       Крыть было нечем. Хотя Клод, честно говоря, даже при подобном раскладе вряд ли бы перешел к Адриану. От того проблем было значительно меньше и Лила, какой бы от природы быстрой и ловкой та не была, не сумела бы справиться. Впрочем, Росси об этом знать было не обязательно. Староста приобнял швею и Маринетт обомлела. Ей стало жутковато от этого жеста. — Насекомое, я буду первым. Дважды повторять не пришлось. Стоило Клоду закрыть рот, как Маринетт рванула в сторону женской раздевалки. — Как-то это двусмысленно прозвучало… — Пробормотала Лила. — Каждый думает в меру своей испорченности. — Буржуа пожал плечами, явно не нащупывая второго дна. — На самом деле — да. Двусмысленно. — А вот Адриан покраснел как маков цвет. — Клод, такое же неприлично говорить! Такими фразочками разбрасывался Аято из «Дьявольских Возлюбленных». Ничем хорошим это не закончилось. — О! — А вот тут Лила просияла. — Ты тоже их смотрел! — Ага. — Мрачно отозвался Адриан, смутно догадываясь, что данное открытие это совершенно не повод для гордости. Аниме это было ужасным, но на безрыбье и рак казался щукой. — Я болела за Субару. — Я тоже.       Мысленно Росси завизжала. Черт, еще одна точка соприкосновения была найдена! Клод же был спокоен и невозмутим, мысленно называя ребят еще теми идиотами. Маринетт появилась спустя пару минут с начатой бутылкой воды. Девичьи губы слабо поблескивали. Определенно, она поступила мудро, утолив жажду раньше остальных. Буржуа накинул ей пару баллов.       Швея протянула сосуд и Клод, не помня себя от жажды, выхватил его из рук. Староста нетерпеливо открутил крышку и сам припал к узкому горлышку бутыли, наслаждаясь приятной влагой, что сочилась вдоль глотки. Мир стал прекраснее, солнце засветило ярче, птицы запели громче. Все было просто восхитительно. — Кстати, а в Японии такие шутки трактуют как «непрямой поцелуй». — Нарочито громко сообщила Лила, вынудив Буржуа отцепиться от бутыли.       От неожиданности Клод сплюнул, а итальянка, воспользовавшись реакцией, выхватила бутыль и сама припала к горлышку, оставляя Буржуа один на один с костром на щеках.

***

      На этом уроке он точно был ранее. На огромной доске было написано всего лишь одно емкое, но тошнотворное слово. Любовь. Клод вздохнул. Дежа вю было достаточно распространенным явлением, особенно когда дело касалось учебы. Лекции, которые мальчишка слышал, произведения, которые Клод читал, глупые формулы, переставшие быть актуальными каких-то пару месяцев назад. Уроки напоминали несовершенные временные петли. Да, бывали события, ранее не происходившие из-за некоторых обстоятельств, но их было так мало, что Буржуа даже не заострял на них свое внимание.       Учеба стала Клоду в тягость. Пустое время, которое можно было провести иначе, ощущалось противной вечностью. Буржуа нахмурился, вырисовывая что-то на полях, пока Калин Бюстье добросовестно проводила урок, влезая в самые дебри. — Вообще в литературе есть три главные темы — это любовь, завоевания и месть. Как правило все эти темы с собой так или иначе пересекаются. Месть из-за утраченной любви, завоевание из-за мести и завоевание, как следствие мести. Все это является мотивом для путешествия героя и если вторые два понятия в нашем обществе воспринимаются сугубо негативно, то с любовью и ее пониманием все гораздо сложнее…       Истина. Клод и сам не заметил, как из-под его руки вышел рисунок сентиментального сердечка. Буржуа поспешил его закрасить и уставился в сторону окна. Внутри юноши царило нечто странное. Внутренности переворачивались, завязывались в узел и вообще вели себя как-то странно, а губы и вовсе горели, словно накануне Клод обмазал их куском имбиря. Хотелось улыбаться, хотелось кричать, хотелось выпрыгнуть из окна, дабы положить всем мучениям конец. Слова Лилы эхом звучали в голове, поддерживая излишне высокую температуру тела. Глупость-глупостью, но такая надоедливая!       Бюстье все говорила и говорила. Рассказывала про Древнюю Грецию с ее мифами и сомнительной позицией касательно чувств, затрагивала литературу рыцарства и относительно современные легенды, мельком говорила о современной литературе. Этого всего было много, но Клод женщину практически не слушал. — То есть, поцелуй любви — это не обязательно? — Спросила Роуз, подняв руку.       Клод не слышал, что именно было ранее и не понял к какому контексту был привязан вопрос. — Технически — да, — отозвалась Бюстье. — Всякое проявление любви рассматривалось как способ разрушения проклятий, но на деле этот способ самый распространенный и невинный. Некоторые сказки, не подверженные переписи ради смягчения сюжета, предлагают более…кхм…радикальные меры, но в современной литературе достаточно ограничиться одним поцелуем.       Некоторые особо впечатлительные лица завизжали. Клод покосился в сторону и увидел, как Ким, отчего-то торчащий рядом с Нино, просунул некую записку в сумку Лилы. — А эти сюжеты с любовными треугольниками всегда обречены на гибель? — Поинтересовался Натаниэль. Голос его едва-едва долетел до ушей Клода. — Зачастую. — Бюстье согласно кивнула. — Сюжеты про Тристана и Изольду, Ромео и Джульетту, Артура и Гвиневру и подобные им — это ярое подтверждение тезиса. Зачастую, как не сложно заметить, умирают именно влюбленные, но это принято трактовать как испытание смертью. Если любовь действительно сильна, то ее отголоски покажутся и в этом мире. Как пример — после смерти Тристана и Изольды на их могилах вырос терновник. А вообще, элемент битвы за любовь — это почти обязательная черта классической литературы. Не зря же говорят, что на любви как на войне. Обычно это поприще самое кровавое. — Эй, Адриан, все хорошо? — Шепотом поинтересовалась Алья.       С физкультуры Агрест вернулся каким-то притихшим. Сезер разволновалась. — Ничего. — Модель тряхнул волосами. — Все хорошо.       Послышался шелест. Юноша скомкал некий лист бумаги. Все содержимое Алья не увидела, но глаз ее выцепил одно очень неприятное словечко. Урод.