(Не)Спаси меня.

Лила вписалась в коллектив подозрительно быстро, не смотря на давно сформировавшиеся отношения в классе. Эти ребята, которые каждый день пересекались друг с другом, учили уроки и проводили большую часть своего дня вместе — не были дружны. Точнее, они не дружили друг с другом, предпочитая находиться в своих теплых безопасных кругах. Избыточно дружелюбная Роуз ошивалась на постоянной основе лишь с Джуликой, Ким торчал в компании Макса, сам Клод общался с Сабином. Адриан и Алья, которым только чудом повезло поступить в один и тот же день, также взаимодействовали только между собой. Хоть Агрест и пылал намерением получить себе в друзья всех людей этого мира, нечто внутри него протестовало этому желанию, что и поддерживало устоявшийся порядок. Были и одиночки, но их Буржуа называл «узаконенными Париями». Ребята, не успевшие найти себе компанию на постоянной основе, тихо занимались своими делами, изредка привлекая внимание. Они, как правило, были слабы, одиноки и вроде как-то относились к творчеству. Единства в классе не было, но был свод негласных правил, помогающий поддерживать выгодный мир для каждой стороны. Первое и пожалуй, самое главное правило звучало так: «не влезай в чужие разборки, если не хочешь огрести». Не важно, орут ли перед тобой спорщики, рыдают ли девушки или все вместе взятое. Ты не должен обращать на это внимание. Ты должен прикрыть глаза и идти своей дорогой, делая вид, что не замечаешь. Этим правилом Клод пользовался часто, унижая Маринетт, Натаниэля и прочих одиночек. Кому-то такой порядок вещей был не по душе, кто-то откровенно негодовал, но результат всегда был одним — одноклассники просто это проглатывали. Сегодня же привычный порядок вещей пошатнулся, стоило только переведенной ученице открыть рот, как за ней сразу же повыскакивали прочие защитники. Абсурдно. Впервые за столько времени Клод не преследовал намерения как-либо унизить Дюпэн-Чэн. Он хотел с ней просто поговорить, а ребята это истолковали как-то иначе. Или они поняли настрой беседы и испуганные тем, что вселенский порядок нарушится, решили не дать диалогу произойти? Они хотели, чтобы в глазах швеи Буржуа все еще был странным жестоким парнем? Нет, бред. Клод тряхнул головой. Мадам Бюстье вполне жизнерадостно зачитывала лекцию по классической французской литературе, но ребят это интересовало мало. По классной комнате летали шепотки, глухие восклицания и бумажки, скомканные в шарики. Нетипичное состояние охватило нерадивых учеников и причиной этому была одна конкретная персона, чей светлый лик вызывал у Буржуа стойкое желание сходить в церковь на исповедь, ведь в мире этом еще никогда не было существа, способного на ненависть большую, чем Клод. Это тянуло на полноценный грех. Буржуа покосился на парту у другого конца класса и подпер подбородок. Лила что-то с восторгом говорила Маринетт, живо жестикулируя руками и прыгая на месте. Словарного запаса ее не хватало для того, чтобы выразить всю глубину испытываемых чувств. В прошлом Лилу нельзя было назвать подругой Маринетт. У обеих девушек был ряд претензий друг к другу, так из-за чего Росси решила предложить свою дружбу такой непохожей Дюпэн-Чэн? Это тянуло на загадку. Очередную. Клод не был знатоком отношений между людьми, но знаний его хватало для того, чтобы прийти к обычному, но тем не менее важному выводу — такие девушки как Лила не водят дружбы с такими девушками как Маринетт. Подобные союзы — это взаимовыгодное существование. Альфа-подруга защищает и унижает менее удачливую бету, пока та, с почти-мазохистским удовольствием прислуживает главной. Отношения похожие, но не идентичные, были у самого Клода с Сабином. Ренкомпри делал домашку, выполнял мелкие поручения и вообще вносил в жизнь Клода больше комфорта за стенами отеля, пока сам Буржуа важно покровительствовал мальчишке, отгоняя от того всякую шелуху в виде хулиганов и задир. Кстати, о поручениях… Буржуа покосился на друга, который старательно пялился в доску и литературные формулы, ежеминутно возникающие там. Сабину нравилась литература. Она была успокаивающей, не требовала особой мозговой деятельности и мадам Бюстье, видит человек на небе, обладала чудесным голосом. Ее чтение отрывков было раем для ушей. Прямо сейчас Сабин наверняка грезил наяву, слушая лекцию и чисто автоматически записывая некоторые слова. Клод растерялся. Стоило ли ему вмешиваться в эту идиллию своим напоминанием о маленькой просьбе? С момента выходных прошло достаточно времени. Как-никак, но Сабин уже должен иметь хоть что-то на руках касательно Бражника. Или нет? С другой стороны, вполне было возможно, что сведений и в отцовских архивах не нашлось, оттого рыжеволосый мальчишка просто молчал, параллельно рыская в других источниках информации. Пугать этого парнишку Клод лишний раз не хотел. Испуганный Сабин не был продуктивным, но и медлить было нельзя. Имя недруга возникло сначала в голове Клода, а потом нашло отражение в реальности, а именно на полях тетради. БРАЖНИК. В том, что это упоминание альтер-эго найдет отражение в реальности — Клод не сомневался. Как ему объяснила Поллен после истерики Плагга — имена героям и злодеям не даются просто так. Имя — это отражение души, потаенная часть личности, сформированная где-то в самой гуще человеческого сознания. Бражник — это продукт переработки личностных качеств, достижений и сожалений. Это не просто имя, взятое с потолка. Вот он, Клод, Пчелиный Король из-за высокого нахождения на социальной лестнице. Сын мэра, лидер, красавец. Звезда, одним словом. Амбициозный, трудолюбивый и несдающийся, этот парень точно был королем. А пчелы — это самые царственные насекомые. Да и в ныне упокоенном аккунте твиттера Клод тоже был подписан как Пчелиный Король. Не то невольное предсказание собственного будущего, не то ирония судьбы. Насчет Адриана с Маринетт было сложно прийти к каким-нибудь выводам. Буржуа не следил за их соцсетями, ведь это они должны были следить за его, оттого не знал, подписывалась ли эта парочка ранее как Божья Коровка и Черный Кот на просторах интернета. Наверное подписывались. Как ведь иначе? «Будет иронично, если среди двух тысяч возможных Бражников на тамблере будет тот самый!» — Клод криво усмехнулся, но идею в оборот брать не стал. Бражник вряд ли ошивался в подростковых соцсетях, наверняка отдавая предпочтения фейсбуку и полудохлому май спейсу. «Наверняка» было подчеркнуто тремя толстыми линиями. Не исключено, что таинственный Бражник презирал соцсети и был ярым борцом за живое, чисто человеческое общение, которое могло травмировать человека гораздо сильнее, чем посты в интернете. И все же картинка в цельный пазл не складывалась. Людей в Париже было много и злодей совершенно точно обитал в черте города, а не в пригороде или в окрестностях. Людей, Бражнику подобных, в других частях Франции не было, что просто не могло не радовать, из чего следовал вывод — Бражник является Парижанином, который редко покидает пределы города и страны. В прошлом, конечно, бывали случаи его перемещения, но… Рука Клода дрогнула и на бумаге остался некрасивый росчерк. Шанхай. Клод заморгал. В том далеком и недосягаемом подобии будущего была классная поездка в Шанхай и… Черт, был же еще и Нью-Йорк со злодеями, героями и прочей свистопляской. Странная мысль зародилась в голове Буржуа, но тут же и исчезла, как туман поутру. Хотя… Нет, с трудом, но все же Клод сохранил первозданную идею. На тетрадном листе возникла надпись: «Бражник связан с Шанхаем и Нью-Йорком?» Чем больше Буржуа думал, тем сильнее начинала болеть голова. Воспоминания, вроде бы яркие и стройные, начали путаться и тускнеть. Лица, события, места… Это все завертелось перед глазами и Клод, сбитый с толку, замер, вцепившись пальцами в волосы. Клетчатая поверхность завертелась перед глазами. Буквы, выведенные небрежно, но достаточно ровно, начали разбегаться в разные стороны. Кое-где буквы вовсе смешались в нечитаемые кляксы. А был ли Шанхай вообще? И был ли Нью-Йорк? Может это все сон? На мгновение классная комната опустела. Серый пейзаж за окном выцвел и покрылся ржавым налетом. Тлен и разложение коснулись этого места, превращая его в заброшенное здание. В ушах застрекотало. Словно сейчас на старосте были наушники, откуда слышался звук помех. Электрический треск был неприятным. Мозг плавился от этого звука, размокал. Все мысли, таившиеся в голове, выпорхнули прочь, подобно бабочкам. — Клод! — Оклик Сабина, слишком громкий, хлопушкой прозвучал у самого уха, заставляя что-то внутри Буржуа лопнуть. — Клод! Староста услышал друга с первого раза, а вместе с ним Сабина услышали и все остальные. Мадам Бюстье уже хотела отчитать друзей, но стоило ей обернуться, как на миловидном женском лице застыл страх и волнение. Женщина побледнела. Первые парты зашептались между собой, когда последние явно недоумевали. Недоумевал и сам Клод. — Что-то не так? Бюстье не ответила. Она ткнула пальцем себе под нос и Клод, словно загипнотизированный, поступил точно также. Вместо сухости подушечка пальца дотронулась до влажной и вязкой поверхности. Кап. Новая капля крови обрушилась на тетрадный лист, окончательно перекрывая слово Шанхай. Прославленный Китайский город скрылся под кровавой пеленой. Буржуа удивленно заморгал. Он упустил тот момент, когда его нос превратился в водонапорную башню. Буржуа поспешил перекрыть кровоточащий нос. — Боже, Клод! — Отбросив мел, мадам Бюстье поспешила к парте старосты. Каблучки ее быстро забарабанили по полу, отзываясь зловещим эхом в голове Буржуа. Веки налились свинцом, но Клод не позволил себе их закрыть. Что-то внутри ему подсказывало, что стоит этому произойти и все закончится. Он рухнет без сил, словно мешок картошки. Галдеж со стороны одноклассников начал набирать силу. Голоса сливались в единую песнь, но при этом разобщались. Каждый, казалось, говорит нестерпимо громко, но громкости этой не доставало для того, чтобы слова обрели четкость. Перед глазами все поплыло. Скудный завтрак, съеденный впопыхах начал ворочаться, наталкиваясь на стенки желудка. Температура подскочила. — Мадам Бюстье, а был ли Шанхай? Вопрос, такой важный и нужный, растворился в воздухе. После чего обессиленный Буржуа шлепнулся на парту, тем самым вызывая панику. Сабин краем глаза заметил «Бражник» выведенный на полях, а после надпись скрылась под телом старосты. *** День и без того мрачный ощущался совершенно невозможным. Складывалось ощущение, словно Париж атаковали дементоры и в местном Министерстве Магии к власти пришли Пожиратели Смерти. Гарри Поттер, ненароком просмотренный вечером, активно находил отголоски в реальном мире и это пугало. Чисто интуитивно Маринетт ощущала нечто нехорошее. Опасность, притаившуюся за углом и нежелающую давать о себе знать. Снова напрашивалась ассоциация с дамокловым клинком, застывшим у самой макушки. Хотелось бросить все, схватить только самое нужное и убежать на край света, куда-нибудь, где нет никаких людей. Увы, подобный побег родители точно не одобрят, да и цивилизация давно стала частью жизни Маринетт. Настолько давно, что давно пора привыкнуть к тому, что люди могут плохо себя чувствовать… Это могла быть просто кровь из носа. Обычное событие, часто встречающееся у молодых людей, но после Клод грохнулся в обморок и это будоражило самые темные переживания в глубине души. Что-то первобытное проснулось в Дюпэн-Чэн. Еще никогда ранее швее не хотелось так отчаянно забиться в угол. — Черт, первый день, а уже случилось такое! — Лила, казалось, испытывала противоречивые чувства. С одной стороны она была также напугана состоянием одноклассника, а с другой итальянка искренне радовалась тому, что уроки из-за этого сократили. Не говоря уже о том, что новенькой повезло быть непосредственной свидетельницей этих событий. — Этот парень часто так…? Не часто. Дюпэн-Чэн отрицательно закивала, медленно собирая сумку. Клод вообще не был болезненным человеком. Он редко болел, а если и болел, то скорее симулировал, не желая посещать уроки. На занятиях физкультурой он также особо не блистал, но при этом молодой человек и не входил в группу особенных ребят, чье здоровье не позволяло заниматься наравне со всеми. Да, Буржуа часто шипел и грозился получить заветную справку, чтобы наверстывать меньше кругов, но при этом обещания его так и оставались обещаниями. Клод не хотел прослыть «немощным слабаком», поэтому подобный документ и снисхождения учителя для него были чем-то позорным. Об этом Маринетт узнала практически случайно, когда невольно подслушала разговор Буржуа и школьного медика. Тогда староста потянул ногу и школьный работник, надеясь сохранить под собой рабочее место, предложил сыну Андре выписать специальную справку по состоянию здоровья. Тогда Клод отказался, брызгая ядом и извергая проклятия. Сейчас же… «А что если с ним произошло нечто ужасное?!» — с ужасом подумала Маринетт. Ей вдруг вспомнились все те угрозы и проклятия, которые она от жгучей обиды посылала своему мучителю. Неужели, спустя столько лет, вселенская справедливость дала о себе знать? Но если да, то почему именно сейчас, когда Клод перестал вести себя как придурок?! Это было чертовски несправедливо! Чувство странной утраты, зародившееся не так давно, не исчезло. Оно просто стало привычным. Дюпэн-Чэн просыпалась и засыпала с ним же, делала уроки, работала в лавке и чувствовала себя обокраденной удивительно обычно. Да, все еще было обидно, но обида эта прижилась. С ней было глупо что-либо делать. И ладно, одно дело когда ты утрачиваешь то, сама не зная что, но другое — это человек из плоти и крови. «А что если он не придет вновь?». Это пугало до дрожи в коленях. Маринетт чувствовала холодок, скользящий от затылка до копчика и обратно. Страшно хотелось залезть в теплую ванную, выключить телефон и посидеть часок-другой наедине с собой. Хотя… Нет… Только этого не хватало! — Эй, все будет нормально! В области плеча отозвалась странная тяжесть. Маринетт дернулась, а Лила, ни капли не смущенная, удобно уместила свой подбородок на девичьем плече. Холеные руки итальянки, увешанные блестящими браслетиками, оплелись вдоль Дюпэн-Чэн ядовитыми змеями. — С ним будет все хорошо, — ласково, почти по-матерински заметила Лила. Ее низкий голос, отдающий хрипотцой, странным образом проник в самые недра сознания швеи. Новая волна мурашек дала о себе знать. — Не переживай ты так. Это просто кровотечение. Это не просто кровотечение! Но тогда что? — Все хорошо, — повторила Лила чуть настойчивее, но при этом голос ее все еще был тихим и мягким. Он обволакивал собой естество, путал мысли и был чем-то, чего Маринетт отчаянно не доставало долгое время. Он не восполнял собой потерю, но прикрывал ее тонким слоем. — Все в полном порядке. Уверена, что этот парень оклемается, а если и нет, то не велика потеря. А теперь, будь добра, покажи мне окрестности школы, под-ру-га. Росси игриво цокнула языком и подхватив свою сумку, потащила Маринетт за собой. — После осмотра школы зайдем в магазин, — Лила хихикнула. — Знаешь, я присмотрела такие классные брюки! А ты, как швея и моя подруга, можешь дать мне пару советов. Мне кажется, что они будут меня полнить… Черт! Итальянка резко замерла на месте и Маринетт врезалась в ее спину. — К черту! — Резко произнесла Росси, схватив Маринетт под локоть. — К черту школу! Идем за штанами!

***

Веки опухли так сильно, что поднять их было просто чрезвычайно сложно. Клоду показалось, что накануне он либо беспросветно пил, либо решил почесать кулаки о чье-то лицо. Но для первого варианта организм чувствовал себя подозрительно хорошо, а на несбыточность второго намекали нетронутые костяшки на руках. Кожа на них была цела. Но даже так, находясь в относительно нормальном состоянии, Буржуа точно был готов сказать, что на деле «норма» являлась таковой с огромной натяжкой. Она буквально трещала от силы натяжения. Перед глазами все плыло, превращаясь в пятна. Нос щекотал запах антибиотиков, такой ненавистный с самого детства. На ум пришли сезоны простуд, когда Буржуа валялся на кровати, вынужденный пить микстуры и слушать увещевание со стороны кого только можно было. От нянек до врачей, приставленный месье Буржуа. В такие моменты отец не скупался на персонал. Покупал и нанимал всех, кого только можно и кого нельзя. То, что это не кровать в его номере, Клод понял сразу. Здесь матрас казался больно мягким на фоне матрасов в отеле, предназначенных для правильного сна. — Очнулся… — голос, который нельзя было спутать ни с чем, заставил Клода мелко вздрогнуть. Пухнущая голова яснее не стала, но юноша смог узнать говорившего. — Тогда ты казался моложе, Гавайка. Мастер Фу тяжело вздохнул. И угораздило его связаться с этим парнишкой! В Париже было полно других, хороших и добродетельных людей, однако из всех них жребий пал именно на избалованного паренька, напрочь лишенного всякого уважения к старшим. Какой стыд! — Не очень-то и вежливо, юноша. Особенно после всего того, что ты успел натворить. «Хочу умереть!» — Подумал Клод, борясь с отчаянным желанием спрятаться под одеялом. Разговор, судя по всему, обещал быть долгим, муторным и нудным. — «Боги, помогите!».