Let me go gently

Логан действительно не мог понять, как он смог выбраться из болида. Он финишировал в гонке, пусть и не показав выдающегося результата: он не был последним и даже поставил второй по времени круг, но потерял за время гонки три позиции. Он всё ещё финишировал в круге от лидера и в трёх местах позади напарника по команде. Как обычно. Команду не волновал тот факт, что он переквалифицировал Переса восьмой раз за карьеру. Важным было лишь то, что он пока так и не смог закончить квалификацию выше Алекса. И не было важно, что Джеймс сказал просто не отставать от Алекса. И совсем не было важно, что у него не было и близко такого же быстрого болида. Не было ни малейшей возможности сделать это, даже будучи гоночным вундеркиндом. Когда болид представляет собой ведро дерьма, это невозможно исправить. Он не мог творить чудеса из ниоткуда, как Леклер и Ферстаппен. Он просто не принадлежал к тем талантливейшим людям, которых в одном поколении рождаются единицы. Он никогда не производил такого впечатления. Но Уильямс это не волновало. Они ясно давали понять, что ждали от него большего. Он уже не был новичком, а значит не осталось оправданий, за которыми можно спрятаться. “Посмотрите на Оскара — Оскар показывает результат”. Это было правдой, только вот у Оскара была чёртова ракета, пока Логан ехал на восстановленных шасси. Может быть, такие слова и не были до конца честными, но и Австралия не была примером справедливости. Он понимал, почему Джеймс принял решение отдать его болид Алексу, но он также понимал, что это нанесло непоправимый ущерб. Теперь все в мире Формулы-1 знали, что ему не доверяли, что у Уильямс нет веры в него. Может, это и само по себе было очевидно по его результатам, но Австралия стала откровенным заявлением, что он не несёт никакой ценности для команды. Он знал, что этот год был последним для него в Уильямс, но этот шаг уничтожил его и без того невысокие шансы найти место в другой команде. А после они так и не вернули ему болид. Он получил лишь восстановленную версию машины Алекса с прошлогодними элементами. Это была просто шутка. Это не был вопрос его самого и его результатов, которые влияли на его карьеру. Уильямс явно саботировали его. Непонятно было, зачем его вообще оставили на ещё один сезон, если теперь так к нему относились. Только из новостей он узнал, что если бы не решение чёртовых Альпин блокировать сделку, то он и вовсе был бы заменён Оконом посреди этого конченного сезона. Выглядело так, словно Джеймс на коленях умолял любого пилота заменить его, что было достаточно унизительно. Так что да, это не имело ни малейшего значения, если бы Логан начал ехать лучше. Он стоил им слишком много денег. Они не хотели его. Его прогресс ничего не значил, пока он оставался за пределами очковой зоны. Он лишь выполнял минимум, стараясь не разрушить болид. Очевидно, Уильямс не были заинтересованы в том, чтобы хвалить его. От него ожидали большего, а он не показывал ничего, заслуживающего похвалы. (Просто отвратительно было наблюдать, как Алекс получает отзывы в каждой гонке. Конечно, он знал, что Алекс действительно выступал на уровне, достойном похвалы, и хоть ожидать подобного отношения было нереалистично, но Логан отдал бы все, чтобы получить какие-либо комментарии, кроме упреков в том, как дорого он обходится команде. Расскажите ему, где он поступил правильно. Посвятите его, как обновления изменили механику болида. Поведайте ему, где и как он ошибся, чтобы, возможно, он смог избежать повторения этого.) Он определенно ничего не ожидал от этого уик-энда. Венгрия, возможно, и не получилась ни разочаровывающей, ни дорогостоящей — и слава богу, что он не был вовлечен ни в какую драму, — но это все равно не принесло никаких очков. По крайней мере, отсутствие каких-либо комментариев со стороны команды означало, что как только он выполнил обязательные требования к СМИ, чтобы их не оштрафовали, его отпустили на свободу. Так что ему каким-то образом удалось, спотыкаясь, выбраться из машины и, улыбаясь, пройти через несколько интервью. Затем его сотрудница по связям с общественностью просто бросила его, пытаясь вернуться в команду. Даже у PR-службы были разборы полетов после гонок. Если быть честным, Логан понятия не имел, как он все еще держится на ногах. Адреналин просто зашкаливал. Он чувствовал себя дерьмово практически всю гонку, но в этом не было ничего нового. Просто в этот раз было... хуже. Он не мог придумать ничего, что могло бы спровоцировать это — уик-энд прошел для него довольно спокойно, и машина была лучшей из всех, что он имел в этом сезоне, — но ему повезло, что ему удалось спрятаться за каким-то домом на колесах и скрыться от посторонних глаз. Это не было чем-то новым. Он не мог точно сказать, когда это началось. Для него это всегда было реальностью. Он начал заниматься картингом совсем молодым — как и все, — и это был нелегкий вид спорта для тела. Даже на низких скоростях картинга он ни разу не сходил с трассы без синяков и ссадин. В детстве он был неплох и часто одерживал победы. Хотя для этого требовалось много работы. Он рос, и это приносило свои трудности. Он всегда считал, что его постоянные боли - это либо мышечная усталость от картинга и тренировок, либо проблемы с ростом. В его семье все были высокими, и Логан повторял семейную черту, выростая, как сорняк. Это раздражало его тренера, потому что из-за его метаболизма ему было сложно соблюдать диету. Он не был виноват в том, что мог съедать за день практически недельный запас готовых блюд и все равно чувствовать голод через несколько часов, но все равно переживал из-за неудобств. Его тренер был, по сути, его опекуном. Родители перевезли его в Швейцарию, когда стало ясно, что он хочет сосредоточиться на европейском автоспорте, а не на американских трассах, как его старший брат, но они не так уж часто бывали рядом. У его родителей во Флориде было много обязанностей, и Логан всегда был зрелым для своего возраста. Ему нужно было сосредоточиться на карьере, а его тренер следил за тем, чтобы он хорошо питался. Он достаточно заботился о своей учебе, и его тренер мог отвезти его туда, куда ему было нужно, когда их там не было. Он прекрасно справлялся сам. Логан ненавидел быть обузой, поэтому, когда стало очевидно, что переезды туда и обратно утомляют его родителей, Логан сказал им, что они больше не должны этого делать. С Логаном все будет в порядке. Именно по этой причине он никогда не говорил о своей боли. Картинг был тяжелым видом спорта, и он проводил много времени на тренировках. Конечно, большую часть времени у него все болело. Ну и что с того, что его сверстники, похоже, не воспринимали это так тяжело, как он. Возможно, они просто лучше справлялись с трудностями. Логан не хотел признавать, что не смог бы с этим справиться. Он сам это выбрал. Его родители стольким пожертвовали, чтобы это произошло ради него. Он не мог быть плаксивым маленьким ребенком, потому что все было сложно. Он просто молчал и терпел это. Только вот по мере того как он становился старше, становилось все хуже. То, что раньше было просто общим недомоганием с редкими болями, из-за которых он кусал губы, превратилось в нечто, требующее лечения. Он практически отказался от обезболивающих. Ацетаминофен ему никогда не помогал, а ибупрофен быстро потерял эффективность, поэтому, когда он обнаружил, что принимает больше рекомендованной безопасной дозы, он отказался от него. На самом деле это все равно не помогало, и он не мог позволить себе портить свою печень, будучи спортсменом. Была обычная общая болезненность, которая на самом деле не проходила даже после того, как он перестал расти. Но иногда все... становилось ещё хуже. После гонок его запястья болели часами. По ощущениям казалось, что их вывихнули, но это не имело смысла. Никакие силовые тренировки, которые он проводил, не помогали. Иногда он просто неправильно вставал с постели, и его суставы начинали болеть. Ощущение было такое, будто кто-то засунул в сустав лист металла. Оно горело и пульсировало, и казалось, что все находится не на своем месте, даже когда это было не так. Иногда это имело смысл, например, после того, как он провел особенно сложную гонку, но в других случаях это просто… появлялось из ниоткуда. Он не мог этого объяснить. Было стыдно признаться, что все вышло плохо. Бывали дни, когда он просто… не мог ходить. Его колено подгибалось и отказывалось выдерживать его вес. Только через час или два у него получалось справиться с остаточной болью и заняться тренировкой со своим тренером. Если ему казалось, что у него в пятках застряли рисовые крупинки, что с того? Он должен был продолжать идти и преодолевать трудности. Это выматывало его еще больше, чем раньше, но такова была его работа. К тому времени, когда он добрался до Формулы-2, это стало для него наукой. На самом деле ничего не помогало, но иногда лёд и грелки могли расслабить мышцы. Иногда это только усиливало боль. Он обнаружил, что, при любой возможности, заклеивание суставов пластырем также уменьшало остроту боли, так что он мог спокойно продолжать свой рабочий день. Методом проб и ошибок он понял, что нужно просто переждать. Отдых на самом деле ничего не изменил, даже если мысленно он хотел этого. Было ужасно, что, когда шёл дождь, казалось, что становится еще хуже. Может, это было психосоматическое расстройство, а может, и нет. Это все еще означало, что он был напряжен и немного прихрамывал, как старик; кряхтел, когда садился и вставал. Если он двигался неправильно или неожиданным образом, то просто раскалывался, как лампочка. Ребята из Prema, конечно, от души посмеивались над этим, когда это происходило в их окружении. Они понятия не имели, насколько это было больно. Он не хотел, чтобы они знали, поэтому просто отшутился. А что еще ему оставалось делать? Прошло столько лет, и как бы он вообще начал этот разговор? Его тренер в конце концов понял, что после гонки ему требуется немного больше ухода, чем обычно, но на самом деле он ничего не сказал Логану об этом. Только когда Оскар заметил, что что-то не так, Логан задумался об этом немного больше. У него были свои подозрения еще тогда, когда они были товарищами по команде в Формуле-3. Очевидно, Логан просто никогда не догадывался об этом. Логан как раз заканчивал перевязывать колено, когда Оскар вошел в его гостиничный номер и уставился на него с недоумением и беспокойством. Он буквально допросил Логана о том, что тот делает и почему. Тот пытался отшутиться, но Оскар был как собака, вцепившаяся в кость. Тогда он, по сути, сделал целью своей жизни подтолкнуть американца к разговору с врачом. Можно было и не стараться; Логан никогда не смог бы сказать ему "нет". Врачи диагностировали у него гипермобильность и фибромиалгию. Логан был не в восторге от результатов. Это не дало ему никакой полезной информации или решений. Фибромиалгия (согласно Google) была просто "другим" диагнозом, связанным с необъяснимыми мышечными и скелетными болями. Его врач утверждал, что это из-за того, что его нервы, по сути, были откалиброваны таким образом, что они были намного чувствительнее, чем у обычного человека, и воспринимали незначительные раздражители как боль. Что это было частично вызвано гипермобильностью и тем, что он заставлял свои суставы работать больше, чем им было положено. Это вызвало какой-то микроизнос его соединительной ткани или что-то в этом роде. Он просто подумал, что для подростка он на удивление покладист. В конце концов, это не имело особого значения, потому что оба диагноза были хроническими неизлечимыми заболеваниями. На самом деле не было лучшего способа справиться с этим, чем то, что он делал. Очевидно, ему повезло, что он был спортсменом, потому что мышцы, которые он нарастил, помогли ему избежать частичного вывиха суставов. Он даже не подозревал, что такое возможно. Хотя он был недоволен ответами, которые давали ему врачи. Оскар стремился помочь. Это стало для него чем-то вроде привычки; он хотел помогать Логану с обезболиванием, когда только мог. Было легче, когда они были товарищами по команде, но Логан не мог избавиться от чувства бесконечной вины за все то время и энергию, которые Оскар тратил на него. На самом деле это было не то, о чем ему стоило беспокоиться. Просто так он жил. Не то чтобы с этим можно было что-то сделать. В основном Оскар просто был рядом. В плохие дни Логан действительно ценил это. В Формуле-1 они выступали в разных командах, но, по крайней мере, в одном паддоке. Но с самого начала Оскар был просто.. лучше. Он был лучше Логана задолго до того, как они попали в Формулу-1, но разрыв между ними никогда не был таким очевидным. Конечно, Оскар не был так безумно успешен, как Макс Ферстаппен, но он выступал за McLaren, и любой мог сказать, что он станет кем-то великим. Для сравнения, Логан был худшим гонщиком на стартовой решетке. Если он не вылетал из гонки, значит, финишировал последним. Конечно, он был на Уильямс, но какое это имело значение? Так много пилотов, обладавших потрясающим талантом и мастерством, вышли из этой команды. Логан просто сделал недостаточно. Единственные люди в Уильямс, которые знали о его… особенностях были врач команды, его новый тренер и Джеймс. Логан не хотел, чтобы кто-нибудь знал, но Оскар был непреклонен в том, что хотя бы ограниченный круг лиц должен быть в курсе. Он был спортсменом, его тело было его карьерой. Если у него были какие-то повреждения, босс команды должен был знать об этом. Врачи должны были объяснить это или что-то в этом роде. Логан все еще не понимал, в чем дело. Теперь он был пилотом Формулы-1 и не мог позволить этому повлиять на него. Джеймс согласился, хотя и не сказал этого прямо. Логан старался изо всех сил. Его новый тренер умел компенсировать те моменты, когда его суставы решали, что сегодня не тот день, и ничего не говорил об этом. По крайней мере, это избавило Логана от некоторого смущения. Оскар старался быть рядом с ним как можно чаще, но у Макларен и Уильямс были очень разные графики. Оскар не мог присутствовать рядом с Логаном на каждой гонке, но он старался, когда мог. С началом сезона 2023 года эта частота сократилась, и в 2024 году она была практически нулевой. Оскар сейчас жил в Монако. Он также сблизился с Ландо, поскольку они были товарищами по команде. (Логан также проводил много времени с Алексом, поскольку Уильямс нравилось, что они вместе создают много материалов для СМИ. На самом деле он не упоминал о своих сомнительных проблемах со здоровьем. Он не хотел беспокоить Алекса, и не похоже, чтобы они когда-либо виделись вне работы. У Алекса была Лили, и он был близок с такими людьми, как Джордж Расселл, Шарль Леклер и даже Ландо Норрис. Очевидно, они все еще играли вместе в видеоигры. Логана никогда не приглашали, он не осмеливался попросить.) (Он не хотел, чтобы Алекс думал, что он не умеет водить машину.) Катар-2023 был для него тяжелым испытанием. Жара была невыносимой, и он слишком часто почти терял сознание, чтобы быть в безопасности. Он был единственным гонщиком, который вывел машину из гонки. Все остальные смогли закончить гонку, даже если были в таком же плачевном состоянии. Тогда Логан не смог полностью выбраться из машины, не смог добраться до медицинского центра самостоятельно. Прошло несколько часов — Оскар занял второе место в гонке, и пусть это означало обязанности дополнительного общения с прессой, — но Оскар приехал и нашел его в медицинском центре. Из-за того, что почти все пилоты чувствовали себя неважно из-за жары, ни одна команда по-настоящему не праздновала, несмотря на то, какими положительными были результаты. Логана со временем переместили на второй план, чтобы медицинский персонал мог сосредоточиться на новых гонщиках в конце гонки. Эстебана Окона вырвало прямо в шлем. Лэнс Стролл периодически терял сознание на прямых, и ему стало очень плохо, когда он покидал машину. Алексу тоже пришлось выходить из машины при помощи медицинского персонала. Фернандо Алонсо даже получил несколько ожогов. Но это не уменьшило позора Логана. Они всё равно закончили гонку. К концу гонки медики уже давно перестали суетиться вокруг него. Они поставили ему койку и капельницу и просто дали отдохнуть. На самом деле он никуда не собирался уходить. Практически сразу после того, как его уложили — двое механиков едва не на руках внесли его в палату, а затем с удивительной осторожностью уложили в горизонтальное положение, без сомнения, опасаясь, что его вырвет, — он отключился. Его конечности просто отказывались выполнять то, что он хотел. Не похоже, чтобы он где-то был, поэтому он просто делал все возможное, чтобы переждать это без слез. Оскар застал его в таком состоянии. Он сам был весь потный и измученный, но все равно остался и некоторое время держал Логана за руку. Тогда у Логана даже не было сил улыбнуться. Он мог бы признать, что очень скучал по Оскару в эти дни. Он не винил его за то, что между ними выросла дистанция. Логан, вероятно, тоже мог бы быть более общительным. Дружба - это улица с двусторонним движением. Ну и что, что он был хронически истощен. Было бы несправедливо по отношению к Оскару взваливать на него всю тяжесть работы. Логан не мог смириться с мыслью о том, что придется беспокоить и обременять его еще больше. Сейчас он был в Венгрии, и на дворе был 2024 год. Оскар только что выиграл свой первый в истории Гран-при, а Логан рухнул за каким-то домом на колесах, прекрасно понимая, что это будет его последний год в Формуле-1. Его конечности отяжелели, как будто в кости ввинтили свинцовые гири. Он не мог найти в себе сил, чтобы поднять голову, и вместо этого прислонил ее к прохладной стене, рядом с которой он сидел. Его ноги были неуклюже вытянуты перед ним, руки безвольно свисали вдоль тела. Он знал, что должен встать, но просто не мог. Его левое колено горело, как в огне. Ему всегда было хуже, чем правому, хотя Логан никогда не мог понять почему. Он сомневался, что оно выдержит его вес, даже если он сможет встать. Время от времени его запястья подергивались, хотя такая же жгучая боль отдавалась в руках и в пальцах. Он даже не думал, что так сильно разогнался, но с болидом Уильямс было нелегко справиться. В глазах пульсировало, и ему хотелось плакать. Даже его чертовы зубы болели. Он должен написать Оскару, чтобы поздравить его. Это был важный момент в его карьере. Он просто не мог найти в себе сил пошевелить руками. На самом деле ему даже не хотелось пытаться пошевелить пальцами. По крайней мере, здесь он был в безопасности. Возможно, ему удастся продержаться здесь до тех пор, пока его конечности снова не смогут его поддерживать. Ему просто нужно было дышать, превозмогая боль. Затем он мог бы вернуться в свой отель и на несколько часов впасть в забытье. Он не знал, сколько времени прошло, пока он просто выдыхал названия боли, но прежде чем он успел осознать это, к нему приблизились шаги. Он с трудом разлепил глаза, затуманенным взором глядя на фигуру, приближающуюся к нему довольно быстрым шагом. Фигура присела перед ним на корточки, вглядываясь в его полуприкрытые глаза. - Эй, ты в порядке? Акцент был иностранный. Что ж, каждый акцент, с которым он сталкивался в своей профессиональной жизни, был иностранным, потому что в этой области автоспорта практически не было других американцев. Но этот он узнал довольно хорошо. В конце концов, это было довольно печально известное явление. Нико Росберг всегда будет хорошо известен. Он снова моргнул, осмысливая происходящее. Все еще ослепительно светлые волосы Нико были зачесаны назад, что придавало немного изысканности его более непринужденному светлому наряду. Он знал, что Нико был здесь, на гонке, но что, черт возьми, он делал, разговаривая с Логаном? - Э-э, да, - сказал он, и его голос прозвучал немного хрипло. - Просто, э-э… отдыхаю. Нико нахмурился, его взгляд скользнул по телу Логана. Он внезапно осознал, что, возможно, что-то не так с положением его конечностей. К сожалению, исправить это было невозможно, потому что он все еще не мог по-настоящему двигаться. Даже небольшого подергивания было достаточно, чтобы пульсирующая боль превратилась в более острый укол. - Ты уверен? - спросил немец. - Ты лежишь здесь, в стороне от всего. Логан хмыкнул, понимая, что его нынешнее поведение никак не поможет убедить Нико в том, что он действительно в порядке. — Ага, с прессой покончено. Немного устал. Хотел присесть на минутку.  Не то чтобы от разговоров у него стали болеть зубы больше, чем раньше, но он по-прежнему неохотно разговаривал больше, чем это было необходимо. Пока что челюсть не доставляла ему проблем, и он надеялся, что так будет и дальше. Учитывая, как ужасно он себя чувствовал и как внезапно все это началось, у него, вероятно, был еще один приступ, похожий на тот, что был у него в Катаре. Прошло много времени с тех пор, как он был в таком состоянии. По-видимому, пришёл срок для повторения. Как и предполагалось, Нико был недоволен его ответами. — Ты что-нибудь пил? гонка была довольно жаркой, - спросил он. - Где твоя команда? Логан перевел дыхание. - Выпил бутылку воды перед прессой, - сказал он. - И они, наверное, вернулись в гараж. - Они оставили тебя здесь? - Беспокойство в его голосе было неоспоримым. Грудь Логана сжалась. Его грудная клетка болела. - Тогда я ещё не сидел. - И все же, это неправильно - сбегать без тебя, - проворчал Нико. Логан слегка наклонил голову, чтобы лучше видеть бывшего водителя. - Я уже не ребёнок. Нико поджал губы, выглядя все более недовольным. - Я могу кому-нибудь позвонить? Тебя кто-нибудь ищет? Губы Логана изогнулись в том, что, как он знал, выглядело как жалкая улыбка. - Хм, разбор полетов закончен. У меня больше нет встреч. С командой покончено. - Это прозвучало не так связно, как ему хотелось бы, но информация была передана. - Оскар на подиуме. - Это было довольно давно, - сказал Нико, и в его голосе прозвучало еще больше беспокойства. - Оу, - признал Логан. Должно быть, он просидел здесь дольше, чем думал. - Ты уверен, что тебя там никто не ждет? - спросил немец. - Я как раз собирался вернуться в отель, - признался Логан. - Как насчет того, чтобы сходить к медикам?, - аккуратно предложил Нико вместо этого. - Я очень беспокоюсь о том, как ты сейчас выглядишь. Логан сделал все возможное, чтобы приподняться, и ему удалось оторваться от стены (которая больше не была прохладной, а была теплой и влажной от пота). Он немного пошатнулся, но, к счастью, все еще был в основном стабилен. У него болели бедра, но теперь он был впереди кого-то (Нико, мать его, Росберга), так что ему оставалось только смириться с этим. Смириться и сдерживать слезы. - Все в порядке, - сказал он, стараясь держаться менее скованно. Он хотел, чтобы Нико чувствовал себя достаточно непринужденно, чтобы Логан мог уйти без дальнейших проблем. - Медики действительно ничем не могут помочь. Просто устал. Нико поджал губы, еще раз оглядев Логана, но теперь, когда он не был таким осунувшимся, он знал, что выглядит гораздо менее жалко. - Кому я могу позвонить, чтобы отвезти тебя обратно в отель? Логан покачал головой, скрывая легкую гримасу, когда его шея громко хрустнула от этого движения. - Нет, все в порядке. Не нужно больше никого беспокоить. Я поймаю такси или что-нибудь в этом роде. Затем он сделал совершенно гениальное движение, попытавшись встать. Он неловко втянул конечности внутрь, как марионетка, которую дергают за ниточки. Он почувствовал себя жеребенком, когда, спотыкаясь, поднялся на ноги, но его колено только грозило подогнуться, так что, по его мнению, это была победа. Он знал, что теряет очки, глядя на Нико так, словно хочет сказать: "Видишь? Я могу стоять", но ничего не мог с собой поделать. Он упер руки в бока. - Давай я отвезу тебя обратно, - предложил Нико. - Мне было бы спокойнее знать, что ты не свалился где-нибудь в паддоке, хорошо? Логан заколебался. Это не было необычной просьбой, даже если Логан все еще не понимал, почему Нико вообще сравнивали с ним. Он был просто никем, пришедшим в спорт спустя долгое время после того, как Нико его покинул. Предполагалось, что он сосредоточится на таких, как Льюис Хэмилтон, а не на Логане. Тем не менее, Логан действительно не хотел вызывать такси. - Хорошо, - сдался он. Нико улыбнулся, хотя улыбка выглядела натянутой и напряженной. Логану не понравилось выражение лица собеседника, но он решил не упоминать об этом. - Отлично, - сказал Нико. - Я как раз собирался уходить, когда увидел тебя здесь. Моя машина недалеко. - Затем он развернулся на каблуках и направился к выходу из маленького переулка, в который забился Логан. Логану ничего не оставалось, как последовать за ним, поэтому он стиснул зубы и изо всех сил старался не отставать от темпа, с которым шёл бывший гонщик. Время от времени он ловил на себе взгляды Нико, которые тот бросал на него краем глаза. Тем не менее, он оказал ему любезность, не сказав больше ни слова. Как тот и обещал, путь от паддока до машины немца был относительно коротким. Это было что-то невзрачное, но стильное; он ценил уединение, но не экономил на комфорте. Логан тихо назвал Нико название отеля и адрес, и они тронулись в путь. Пассажирское сиденье было жёстким, обивка - кожаной, и, несмотря на то, что он целый день просидел на солнце, оно не обжигало на ощупь. Больные бёдра Логана особенно сильно чувствовали жёсткость материала, из-за чего суставы издавали довольно громкий треск, нарушавший тишину между двумя мужчинами. Логан поморщился от приступа боли, которая сопровождала звуки. - Уже? - поинтересовался Нико шутливым тоном. - Ты еще молод, а уже звучишь, как старик. Логан рассмеялся. - Ты же знаешь, что такое спорт, чувак, - парировал он. - Становишься таким напряженным в болиде. Нико хмыкнул. - Ты действительно водишь Уильямс. И тут Логан вспомнил, что до того, как Нико стал водителем Мерседес, он был пилотом Уильямс. С другой стороны, он сомневался, что тогда болид была таким же дерьмовым, как сейчас. - Какие-нибудь советы? - спросил он полушутя. - Джеймс может показаться крутым, но... не принимай его слова слишком близко к сердцу, ладно? - Логан всегда забывал, что Джеймс работал в Мерседес до того, как стал руководителем команды Уильямс. - У тебя все хорошо. Логан пожал плечами. - Ну, теперь у меня такая же машина, как у Алекса. Гораздо легче добиваться результатов, когда машина работает. - Он внутренне содрогнулся от того, насколько горько это прозвучало в его голосе. Ему не нужно было сваливать это на Нико Росберга. (Не имело значения, что на самом деле ему больше не на кого было свалить все это.) - Не вешай нос, - сказал Нико, сворачивая на крыльцо отеля. - Первые несколько лет жизни даются тебе нелегко. Просто знай, что любой из нас, кто действительно что-то смыслит в гонках, считает, что ты справляешься превосходно. Логан уклончиво хмыкнул. - Спасибо, что подвез, - сказал он, открывая дверцу и выбираясь из машины так плавно, как только мог. - Слушай, парень? - Нико позвонил как раз перед тем, как Логан успел закрыть дверцу. Он перегнулся через консоль и протянул маленький клочок бумаги. - Если тебе что-нибудь понадобится, позвони мне. Логан взял листок и улыбнулся Нико. Он кивнул головой в знак признательности, прежде чем удалиться. Он прошел через вестибюль, не привлекая к себе внимания, а затем заковылял к лифту. Теперь, когда за ним не наблюдали так пристально, он позволил себе быть немного более заметным, изо всех сил стараясь хромать так, чтобы причинять мышцам наименьшую дополнительную боль. Каким-то образом он нашел в себе силы снова затащить себя в душ. Хотя после гонки он быстро принял душ, он терпеть не мог ложиться в постель, не почувствовав себя полностью чистым. Никакая верхняя одежда не могла касаться кровати, даже если это была кровать в отеле. Он включил воду настолько горячей, насколько мог выдержать, и тяжело прислонился к стенке душа. Он позволил воде немного унять боль — по крайней мере, ту, что появилась после езды в машине, — а затем смыл с себя дневную грязь. Он осторожно вытер волосы и тело, прежде чем надеть боксеры и рубашку, которые снял, когда помогал другу собирать вещи в его лондонской квартире. Одежда была поношенной, мягкой и почему-то все еще пахла Оскаром. Может быть, все это было у него в голове, но это принесло ему утешение, и он решил, что все в порядке. Лучше всего было то, что, несмотря на то, что Логан был выше Оскара, он был худее, так что рубашка свисала с его тела. Из-за этого он чувствовал себя маленьким. Опуститься на кровать было непросто. Что-то в том, что он был занят на целый день, означало, что какой-то переключатель в его мозгу, позволявший ему игнорировать сильнейшую боль, чтобы он мог что-то делать, сработал, и внезапно даже мысль о дыхании показалась ему утомительной. Он, спотыкаясь, подошел к кровати, забрался под верхнюю простыню, одеяло было скомкано в изножье кровати, потому что он выскочил из нее утром. Он только что вышел из теплого душа, так что пока не беспокоился о том, что замерзнет. Кроме того, одеяло было тяжелым, и его руки уже начали непроизвольно подергиваться. Он щелкнул и затрещал, когда рухнул на матрас примерно посередине кровати. Все болело. Он слишком остро ощущал каждый сустав своего тела, от пальцев ног до костяшек пальцев на руках. Зубы горели и стучали, заставляя его разжать челюсти и дышать неглубоко в надежде уменьшить давление на себя. Мышцы вокруг ребер сокращались, что делало неглубокие вдохи еще более необходимыми. Ощущение было такое, будто кто-то оторвал его левую коленную чашечку и натер все сухожилия и чувствительную плоть до крови, оставив после себя зазубренные кости. Его запястья сводило в такт головной боли за глазами и носом. Его трясло, но это не помогало. От дрожи его руки, которые были прижаты к телу, болели только сильнее. Он отчаянно хотел просто отоспаться, но стоило ему закрыть глаза, как все это становилось еще более невыносимым, и он знал, что сон придет только через несколько часов. Когда он попытался сглотнуть, язык словно распух во рту. У него заболела челюсть. Слезы беззвучно катились по его лицу. Он не смел позволить себе разрыдаться. Было слишком больно, чтобы рисковать, но глаза жгло. В конце концов, слезы тоже высохли. Он продолжал смотреть в потолок. Он существовал в таком состоянии, возможно, несколько часов. Свет из окна медленно угасал по мере приближения заката и сумерек. В конце концов небо потемнело, и его комната погрузилась в темноту. Он оставался в подвешенном состоянии, ожидая, когда все закончится. Послышался тихий писк и жужжание открывающегося механического замка. Он не отрывал взгляда от потолка. Внутрь проскользнула фигура, с тихим щелчком закрыв за собой дверь. Он слышал, как кто-то шаркает по комнате, снимая обувь. Фигура порылась в его открытом чемодане и вынырнула оттуда с охапкой чистой одежды, после чего направилась в ванную, где тут же зажегся свет. Логан перевел взгляд на то, как желтоватый свет ласкает мягкие черты Оскара. - Я только быстренько приму душ, ладно? - Сказал Оскар, с трудом выговаривая слова с австралийским акцентом. Он поднял одежду, которую вытащил из чемодана Логана. Логан не издал ни звука, но Оскар все равно скрылся в ванной. Он не закрыл дверь полностью, и полоска теплого света все еще проникала в комнату. Включился душ, и Логан услышал, как Оскар возится там. Прежде чем он осознал это, душ выключился, и Оскар открыл дверь. Его волосы безвольно свисали, наполовину прилипнув ко лбу. Он также был одет в боксеры и футболку, но Логан подозревал, что он украл и носки Логана. Оскар не любил спать босиком; психопат. На нем была одна из рубашек Логана. Ткань натянулась на его груди. Логан не мог отвести от него взгляда. Оскар стал заметно крупнее к сезону 2024 года. Он просто не совсем понимал, что это значит. Его бицепсы чуть ли не выпирали из рукава. Он надеялся, что это не доставит ему неудобств. Оскар выключил свет, и комната снова погрузилась в темноту, прежде чем подойти к кровати. Осторожно, словно боясь потревожить полку с изысканным фарфором, Оскар забрался под простыню рядом с Логаном. Он сделал еще шаг и натянул одеяло так, что оно накрыло их обоих. Логан облизал губы. - Поздравляю с победой, - пробормотал он. - Прости, что не смог отпраздновать с тобой. Оскар что-то успокаивающе промурлыкал, ерзая, пока не прижался к Логану. Он осторожно притянул Логана чуть ближе, частично устраиваясь под обмякшим американцем. Оскар нежно провел большим пальцем по щеке Логана и запечатлел нежный поцелуй на его волосах, прежде чем крепко обнять его. Оскар был теплым и мягким. Логан наклонил голову, чтобы удобнее было прижиматься к его груди. Вес пухового одеяла и объятия Оскара давали ему ощущение, что он в безопасности, и это давление немного ослабляло постоянную боль, которая проникала глубоко в душу. Затем Оскар медленно переплел их ноги, так что никто из наблюдающих не смог бы сказать, где заканчивается одна из них и начинается другая. - Спасибо, - сказал Оскар так же тихо, как он обнимал Логана. - Я скучал по тебе, но решил, что у тебя была причина исчезнуть. Логан задрожал, его глаза закрылись, когда он подсознательно попытался укрыться в надежных объятиях Оскара. - Прости, - снова извинился он. - Все в порядке, - успокоил его Оскар. - У тебя... Неудачный День? Он расслышал заглавные буквы в вопросе Оскара. Он знал, что австралиец имел в виду не гонку. Логан всегда неохотно говорил о боли, и они придумали, как обойти эту проблему. Логан прерывисто выдохнул, когда волна боли пронзила его тело. Он подавился стоном. - Ш-ш-ш, - успокаивал Оскар, поднимая одну руку, чтобы обхватить Логана за шею. Он опустился на подставку. - Я знаю. Я знаю, тебе больно, - пробормотал он. - Прости, что я не был рядом так часто. - Он извинялся не только за то, что мало общался с Логаном. Он знал, что Оскар был единственным, кому Логан по-настоящему позволял видеть себя в моменты уязвимости. Он ненавидел выглядеть слабым, но Оскар поддерживал его, когда боль была такой сильной, что его тошнило. Он бы заплакал, но у него не осталось на это сил. - Ну теперь ты здесь, - пробормотал Логан. Он еще сильнее уткнулся носом в грудь Оскара, не обращая внимания на боль в шее. Оскар крепче сжал его шею. - Да. Теперь я здесь, - выдохнул он. - Засыпай. Утром ты почувствуешь себя лучше. Логан слабо рассмеялся, но больше ничего не сказал. По правде говоря, он ничего так сильно не хотел, как заснуть в объятиях Оскара. Прошло слишком много времени с тех пор, как они в последний раз занимались этим. Конечно, ему хотелось, чтобы ему было не так больно, чтобы он мог по-настоящему насладиться тем, как Оскар обвился вокруг него и вплел их друг в друга. Но он полагал, что нищим выбирать не приходится. Он просто наслаждался бы этим настолько, насколько мог. Один вдох за другим. Он прислушивался к мягкому дыханию Оскара, постепенно погружающегося в сон, и, наконец, сам погрузился в забытье.