Древний хаос

В воздухе все еще витали ароматы ночи: фиалки и морской воздух, задувающий в покои Королевы. Распахнув карие глаза, Виктория встретила взгляд Хелы, глубокий и серьезный. Богиня уже взяла в привычку неприлично пялиться на нее, при этом не издавая ни звука. Инганнаморте уже много раз говорила ей, что она ведет себя, как маньячка. Но богиня была невосприимчива к этим словам. В их утренней рутине каждый раз было что-то пьянящее, их тела, такие разные, но идеально сплетенные, казалось, повторяли танец двух смертей - равновесие, которое оставляло в воздухе слабый трепет. Трепет, который заставляет сердце Хелы подпрыгивать каждый раз. Виктория наклонилась ближе, прижавшись холодными губами к теплому лбу Хелы. — Доброе утро, моя Королева, — она прошептала, ее голос бархатной лаской коснулся краев уха Хелы, и у нее уже давно перехватывало дыхание при звуке голоса Виктории, который искрился электричеством, согревающим холод ее бессмертного сердца. — Нравится то, что ты видишь, а? Хела довольно ухмыльнулась, уже привыкшая к тому, что Инганнаморте даже спросонья умудряется задирать ее. — Я бы предпочла видеть это вечность. Они неторопливо оделись и вышли из покоев, доходя до Зала, в котором все уже готово к их приходу. И разделили завтрак - изысканное пиршество: кроваво-красная смородина, ежевика и мед, изысканно уложенные, словно по заклинанию. Хела уже несколько недель подряд ловила себя на мысли, что очарована самыми простыми моментами: тем, как Виктория слизывала сироп с пальцев, рассказывала истории, каждый раз игриво приподнимая брови. Иногда она морщила нос или поправляла волосы. Все эти жесты, вызывающие у Хелы пульсацию в сердце, были изучены вдоль и поперек. Одинсдоттир пропускала большинство ее историй и рассказов, не потому что ей не было интересно. Просто она, к своему же стыду, слишком увлекалась самой Викторией. В течении дня они почти не виделись, ведь у Хелы были важные государственные дела, поэтому богиня ждала ночь и утро больше всего. Время, которые они могли бы разделить друг с другом. И она о многом, очень многом думала. — Кстати, где Тор? — Виктория спросила, обращаясь к опоздавшему Локи. — Ах, думаю, что с Джейн, — он закатил глаза, будто само имя этой девушки вызывает у него тошноту. — Он стал до невозможности сладким. Бр. Если ты когда-то станешь такой же, не обессудь, но нашей дружбе придет конец. Хела закатила на брата глаза, спокойно помешивая ложку, опущенную в черный чай, пахнущий, как расцветающие под дождем розы. Она уже привыкла к его сквернословию и язвительности, хотя время от времени это по прежнему раздражало ее. — О, заткнись, Лафейсон. Ты просто завидуешь, не так ли? — Инганнаморте фыркнула, увидев сильное возмущение на его лице. — Думаю, нужно взять тебя в Мидгард и провести по всем злачным местам. Глядишь, и себе принцессу найдешь. — Вы не пойдете ни в какие злачные места, — Одинсдоттир покосилась на Викторию, и видя ее неповиновение, задрала бровь, еще сильнее убеждая в своей серьезности. — Нет. — Ха! Вы встречаетесь всего ничего, а она уже тебя никуда не пускает! — Локи загоготал, радуясь тому, что сидит на дальнем конце стола. — Стоит задуматься, подруга. — Заткнись, — Виктория буркнула, чувствуя, что рука Хелы перенеслась на ее спину, спокойными и широкими движениями ладони поглаживая ее влево и вправо. Она приложила ладонь ко рту, понижая голос до шепота. — Все равно пойдем…. — Конечно, конечно, — Лафейсон хитро улыбнулся, хватая вилкой кусок омлета. — К тому же, наш дорогой братец, кажется, намеревается жениться на ней. Ну, я так думаю. — Неужели он созрел? — Хела заинтересованно спросила, задумчиво делая глоток чая. — Кто бы мог подумать. — Какая чушь, — Виктория фыркнула, помахав Локи рукой. — Кинь мне яблоко. — Ты думаешь что это чушь? — Хела повернулась к ней, нахмурив брови. — Почему? Локи облизал губы, слипшиеся от малинового джема. Его глаза заинтересованно прыгали влево и вправо, мечась между женщинами. Он чувствовал маленькое наэлектризованное напряжение, которое возникало каждый раз, когда они близились к конфликту. — Это… клетка, — Инганнаморте непринужденно заявила, встречая задранные брови от обоих богов. — Ну что? Я не права? — Нет, — Хела твердо заявила, звуча так, будто ее точка зрения единственная в мире. — А я с тобой согласен! Да и вообще, любые отношения, это… — Локи застыл, умолкнув, когда встретил весьма недружелюбное выражение лица его сестры, которая всегда раздражалась от того, что он наталкивает Викторию на неприемлемые точки зрения, — Это прекрасно, конечно же. Надеюсь, я когда нибудь познаю волшебство любви. — Это способ связать свои души раз и навсегда, принадлежать только друг другу. Что в этом плохого? Виктория напряженно покосилась на Хелу, не понимая почему ее так задела эта тема. Откусив кусок зеленого яблока, она подумала несколько секунд, глядя Лафейсону в глаза. В его взгляде она увидела “Не говори ерунды!” — Конечно, ты права. Я просто шучу, разве ты еще не привыкла? Виктория улыбнулась, настолько обаятельно, насколько могла, но даже это не заставила Одинсдоттир перестать быть такой хмурой. Хела не успела ответить, поскольку в зал ворвался Скурдж, говоря на политическом языке, без сомнений, сразу испортив утреннюю трапезу, но спас их всех от неловкого разговора. Хела извинилась и поцеловала Викторию на прощанье, отдав пару приказов Локи. — Хела сегодня какая-то странная, не находишь? — Лафейсон покосился на Викторию, бессмысленно подкидывая бокал вверх. — Что-то с ней не то. — Когда на твоих плечах целая планета, с тобой всегда будет что-то не то, — Виктория фыркнула, и заметив, что он покосился на ягоды, она подтянула к себе блюдце с ежевикой. — Даже не думай, это мое. — Да ради Бога! — Лафейсон закатил глаза, пронзительно глядя в спину вдали идущей Хелы, что-то активно объясняя Скурджу. — Нет же, я уверен в том что видел. Она о чем-то глубоко задумалась, причем уже не в первый раз. — Локи… — Инганнаморте выдохнула, выглядя такой обессиленной, будто болтовня бога высасывала из нее душу. — Ты бредишь. Если бы у Хелы что-то случилось, я бы поняла это. Локи закатил на нее глаза. Такая бессмертная и такая слепая. Иначе как можно было не заметить, что Хела витает в облаках уже несколько недель? — Ладно, ладно. Дружненько сделаем вид, будто ты не эмоциональный импотент, и вполне себе умеешь определять эмоции других людей, — Локи вызывающе заявил, взъерошив свои черные волосы. — И вообще, какого черта ты уплетаешь блины? Обычно их ем я! Лафейсон возмущенно оглядел ее хитрую усмешку, и то, как наигранно она издала стон, засовывая блин в рот, заставило его почувствовать ревность по отношению к своей еде. — М-м-м, они очень вкусные. Теперь это мои блины. — Через мой труп! — Скажи это Хеле. Думаю, она будет рада. — Паршивка. Локи строил из себя обиженного Принца еще несколько минут, но в конечном итоге сдался. Он схватил два яблока с середины стола и пока горничные убирали посуду, он жонглировал ими с помощью магии, пытаясь унять скуку.

____________________________

— Скурдж, мне нужно, чтобы ты подготовил к небольшому пиру одно место. — Еще одно? — он удивленно воскликнул, но увидев взгляд исподлобья, довольно агрессивный, тут же стыдливо опустил глаза в пол. — Конечно. Прошу прощения за мой язык. Какое место? — Сад в стороне к Югу, который находится на горе. Стражник оглядел Королеву, усиленно потирающую свои виски, будто ее одолела сильная головная боль. Она выглядела глубоко уставшей и задумавшейся. Они решали Государственные дела несколько часов, но никогда еще ее так это не утомляло. Более того, он заметил, что она много раз сбивалась, напрочь забывая о чем говорит, будто ее мысли находятся за милю отсюда. — Я понял вас, — он записал все, что приказала ему Королева за последние полчаса, и робко спросил. — Разрешите поинтересоваться, какой повод для празднества? Хела задумчиво подперла подбородок, покрасневшими от изнеможения глазами глядя в пустоту. — Главное, чтобы это не превратилось в траур. Стражник странно пожал плечами, будто от неловкости ее заявления, совершенно не понимающий ее высказывания. Они просидели в кабинете еще около часа, после чего Скурдж был отправлен на очередной обход, с целью убедиться в том, что все было в порядке. Обычно это делала Хела, но сегодня у нее совершенно не было настроения для этого. Время близилось к ночи, когда она следовала к своим покоям, не удосуживаясь отвечать на тихие и испуганные бульканья от горничных, пролетающих мимо нее со скоростью света. Они всегда так пугались, если сталкивались с Хелой в коридоре. Обычно это ее забавляло, но усталость была превыше ее. Тихо открывая дверь, она оглядела темноту, в которую погрузились ее покои. Лунный свет мягко следовал по каждому уголку, в конечном итоге бросая тень на постель. На пустую постель. Одинсдоттир выдохнула, покачивая головой. Кто бы сомневался. Инганнаморте никогда не имела привычку приходить вовремя, частенько заваливаясь в кровать глубокой ночью. Темно-зеленая броня богини исчезла с ярким свечением, что заставило ее удовлетворенно выдохнуть, расправив плечи, так сильно измученные от тяжелой брони. Она вышла на балкон, чтобы освежиться, что часто спасало ее перед сном и избавляло от излишней задумчивости. Не было ничего лучше свежего прохладного воздуха и Асгарда, мерцающего в темноте. Когда ее голубые глаза опустились вниз, она заметила что-то, что ей крайне не понравилось. Виктория стояла, облокотившись на ствол дерева плечом, пока рядом кружила работница сада и смеялась. Одинсдоттир задержала дыхание, чувствуя, что ее грудная клетка начинает киснуть и гореть. Инганнаморте выглядела так непринужденно и расслабленно, когда жестикулировала, без сомнений, рассказывая девчонке одну из своих умопомрачительных историй, в которые влюбится кто угодно. Хела даже не заметила как сильно сжала каменные перила, отчего они дали трещину. В этот момент Инганнаморте посмотрела вверх, увидев богиню, стоящую на балконе. Конечно, как вампир мог не услышать это? Богиня увидела, что она машет ей рукой, при этом еще и довольно улыбаясь, после чего сразу вышла с балкона, ложась на кровать. Но почти сразу же услышала звук приземления за своей спиной. Виктория часто так делала, игнорируя существования лестниц и главного входа. — Уже спишь? Хела приоткрыла глаза, услышав тихий вкрадчивый голос. — Да. — М-м-м, — она напела, как показалось Хеле, с подозрением. Постель приспустилась под весом, когда Виктория залезла на нее, ложась за спиной богини. — Сильно устала? — Да. Услышав фырканье за своей спиной, Одинсдоттир перевернулась на живот, еще сильнее зарываясь лицом в подушку. — Ты дуешься на меня? — Сколько раз я говорила не использовать это Мидгардское определение в отношении меня, — Хела пробурчала, к своему раздражению, все еще чувствуя, что Виктория смеется. — Я не дуюсь. Я богиня. Следи за своим тоном. — Дуешься, — Виктория выдохнула, садясь на колени, и опустила руки на плечи Королевы, начиная с усилием их сжимать. Услышав приглушенный стон, она улыбнулась, продолжая массировать ее напряженные мышцы. — В чем дело? Виктория не услышала ответа, но продолжила сжимать ее плечи, чувствуя пальцами каждый узел, который образовался там из за неблагодарной работы и сумасшедшей брони. — Сними рубашку. К удивлению, Хела даже не сопротивлялась на этот счет, учитывая ее скверное настроение и осталась в одном лишь бюстгальтере. Ее спина граничила с мягкостью и твердостью, несколько шрамов прорезали серебром бледную кожу. Хела тихо вздохнула, когда Виктория оседлала ее талию и продолжила работу, положив ладони на шею, сначала нежно, потом сильнее, прокатываясь основанием рук по болевым точкам. Хела застонала, звук вибрировал в ее грудной клетке, низкий и хриплый, когда одна из ее рук схватила голень Инганнаморте. — Больно? — Я не знала, что насколько напряжена. Вампирша промычала и продолжила с чуть более нежным прикосновением, но все же время от времени делала его намного тверже, осторожно спускаясь к ее плечам, замедляясь каждый раз, когда богиня шипела. Довольный стон снова сорвался с ее губ, когда Инганнаморте дотянулась до ее поясницы и ослабила там напряжение. Массаж, вероятно, занял гораздо больше времени, чем планировалось, но вампирша не была против этого, если это заставит богиню перестать быть такой хмурой и напряженной. В конце концов, Виктория отстранилась, нежно поглаживая ладонями всю ее спину, большими, медленными кругами. Хела медленно перевернулась на спину, выглядя так, будто на седьмом небе от счастья. —Это вид, достойный внимания, — Инганнаморте по дурацки поиграла бровями, зная, что это заставит богиню закатить глаза, и окинула взглядом ее вздымающуюся грудь. — Тебе легче, м? — Пока что нет. Хела прохрипела, положив руку на холодную щеку, и притянула ее к себе для настойчивого поцелуя, который был настолько неожиданен, что Инганнаморте слегка дернулась, и резко поменяла их местами. Теперь богиня была сверху, прожигая ее глазами так насыщенно, что заметно было даже в темноте. — О, кто-то соскучился? Я… агх… Виктория умолкла, поскольку богиня начала активно атаковать ее шею, так сильно прикусывая кожу, отчего там появились красные заметные следы. Одинсдоттир зарычала, видя, что они тут же исчезают. И снова это кислое ощущение в грудной клетке. Ее приводил в ярость этот факт, что она никак не может заявить свои права на Инганнаморте. Даже здесь, лежа в постели. — Следы исчезают так быстро! Твоя регенерация не всегда приветствуется. Услышав разочарование и страстную ярость в голосе Хелы, Виктория со сбитым дыханием усмехнулась, раздвигая ноги, чтобы притянуть Хелу еще ближе к себе, обхватив ее талию обеими руками. — Быть может, ты просто плохо стараешься? После этих слов Богиня смерти не оставляла попыток, по крайней мере, несколько часов.

____________________________

Шли недели за неделями, месяцы за месяцами. Жизнь в Асгарде процветала и никогда еще здесь не было так хорошо. Так спокойно и безмятежно. Еще совсем недавно данное Государство являлось эпицентром неутолимой ярости, построенным на крови, костях и мучениях других. Любое неповиновением каралось строго и безкомпромиссно - казнью. Каждый кусок золота, блеклый мрамор и огромные колонны до сих пор являются строгим напоминанием о том, насколько Всеотец был жаден и кровожаден. Но теперь все иначе и никто даже не успел опомниться. Больше никому нет дела до завоеваний. Никто не желает сражаться насмерть ради частицы мнимой власти. Вот о чем думал Локи Лафейсон, сидя на торжественном празднестве. Последние месяцы он очень много рассуждал о всем произошедшем, в очередной раз удивляясь тому как беспощадно и быстротечно время. Оно утекает сквозь пальцы, убегает от тебя, оставляя лишь напоминание о былых временах. Подумать только, Виктория впервые прибыла в Асгард ровно год назад. Целый, черт возьми, год. Это было будто вчера. В частности думал о том, что он, как и обычно, причастен к ее появлению больше остальных, но в этот раз за это его никто не осуждает. Если обычно его козни и хитросплетения заканчиваются чей-то смертью, но в этот раз все вышло иначе. Локи знал, что и Тор, и его дорогая сестрица, втайне благодарны ему. Особенно Хела. Но она, конечно, слишком высоко задирает нос, чтобы признать это. После того, как громко прозвенело известие о празднике среди работников дворца и жителей, и успешно было отпраздновано, Асгардцы и Виктория двинулись в более уединенное место. “Ты по уши влипла” — вот о чем думал Локи, понимая насколько его сестра изменилась, без сомнений, от высоких чувств. Он окинул взглядом волшебно красивый сад, в котором они расположились. Хела действительно постаралась. Чтобы сюда добраться, нужно пройти вверх по узким тропам, которые окружены старинной плиткой и цветущими розами. Быстрые и юркие ручейки, исследующие зеленоватые дорожки, тихо журчат, создавая благоприятную и спокойную обстановку. Огромные кроны деревьев прикрывали их небольшую беседку, но сквозь широкие ветви все еще можно было разглядеть звезды и просачивающийся свет Луны. Продолговатый деревянный стол, украшенный разнообразными деликатесами, именуемыми “хвалой богов”, почти трещал от изобилий. Его старшая сестра решила закатить праздник лишь в честь того, что Виктория стала неотъемлемой частью их жизни, и с той “части” прошел ровно год. Инганнаморте даже не дали шанса отнекиваться, поскольку Королева вообще никого не оповестила о своих намерениях. Все узнали об этом лишь сегодня утром, когда Богиня собрала абсолютно всех на главной площади, объявляя о Празднестве. — Позвольте мне начать, мои дорогие родственники? Ах, ну и Виктория, — Лафейсон поиграл бровями, с улыбкой встречая раздраженное фырканье сестры и подруги. Все кивнули головой, вникая речи бога. — Как мы все знаем, ровно год назад ты попала в наш милостивый Асгард. Не будем уделять внимания тому, благодаря какому из богов все это случилось, наверное тому, кто самый смышленый и… — Локи, ты неисправим, — Тор неуклюже фыркнул, подперев горящую от алкоголя щеку. — И, без сомнений, страдаешь от нарциссизма, — Виктория язвительно усмехнулась, получая поддержку от богини в качестве активных кивков. — Хела, думаю понадобится срочная госпитализация в Мидгард и дальнейшее обследование этой больной головы. — Я согласна на все что угодно, лишь бы отдохнуть от него пару недель, — Богиня высокомерно оглядела свои ногти, скрывая ползущую по лицу ухмылку. — Помолчите уже, я готовил эту речь. По крайне мере, последние пять минут, — Лафейсон закатил глаза, взмахнув копной черных волос, после обращаясь взглядом к Виктории, сидящей с широкой улыбкой, — Я рад, что все так сложилось, и что твое кровожадное нападение на мальчишку-паука запустило эту череду событий. Пусть по началу ни мой брат, ни моя сестра, не относились к тебе как ты того заслуживала, я знал, что этот день настанет. И посмотрите где мы теперь! Тор Одинсон, великий герой и Мститель, дружит со злобной вампиршей, а моя дорогая сестрица пускает слюни каждый раз, когда Виктории просто стоит рядом и дышит. Не это ли удивительно, а? По столу прокатился громкий и звонкий смех Виктории, пока Тор Одинсон спрятал лицо в ладонях, отчаянно краснея от такой выразительности. Хела поджала губы, задирая бровь в самой серьезной манере, чтобы не казаться смущенной данным выражением. — Я не пускаю слюни, что за вздор? — богиня угрюмо буркнула, почти обидчиво скрестив руки на груди, что вызвало еще больше смеха от рядом сидящей брюнетки. — Тупица из Ётунхейма. — Кажется, мне стоит присматриваться к тебе тщательнее, — Виктория игриво ткнула ее указательным пальцем, не спуская с голубых глаз взора. — Агх, вот про эти “слюни” я и говорил… — Локи фыркнул, видя каким внимательным и нежным взглядом Хела смотрит на Викторию, хотя еще мгновение назад выглядела так, будто готова испепелить Лафейсона. — Виктория, я бесконечно благодарен судьбе, поскольку она дала мне такую замечательную подругу. Мне не хватит ни времени, ни словарного запаса, чтобы выразить все, что я чувствую… Так поднимем же бокалы с восхитительным вином за тебя! Ура! Все с радостными воскликами чокнулись бокалами, предаваясь очередному обсуждению былых приключений и до ужаса смехотворных ситуаций. — Полагаю, теперь моя очередь, — Тор улыбнулся, вставая в полный рост, и оценил глазами насмешливый взгляд Виктории. — Признаюсь честно, я считал идею Локи абсолютной дуростью. И я считал так долгое время после принятого решения разместить тебя в Асгарде. Но теперь, конечно, я считаю иначе. Локи, ты помнишь, что ты говорил мне в качестве аргумента? — М-м… нет! Я болтаю каждую секунду. С чего бы мне помнить? — Ты сказал, что она поможет скрасить наши серые будни. Конечно, чаще всего это скрашивалось посредством драк и кровопролитий, но… В конечном итоге, я действительно рад, что ты теперь с нами, Виктория, — Одинсон приподнял бокал, пытаясь подобрать слова. — Действительно, с пор твоего появления многое изменилось. Изменились и мы все. Кое-кто больше остальных, но об этом потом, — Тор по-доброму похихикал над Хелой, видя, что она в очередной раз напряженно смущается. — Виктория, я не знаю каких богов благодарить за твое появление, но я бесконечно доволен тем, как все сложилось. За тебя! — Ах, вы меня слишком задобрили, — Виктория с улыбкой протянула и свой собственный бокал, усмехаясь от количества приятных слов. Когда все сели, она осталась стоять, окидывая всех внимательным взглядом, давая понять, что теперь говорить будет она. — Не буду врать, по началу вы все меня раздражали… — Даже я?! — Локи обидчиво воскликнул, хватая со стола виноград, но был проигнорирован. — Для моего отчужденного и скрытого вампирского эго было сплошным возмущением находиться среди Мстителей, постоянно задающих вопросы, и среди вас, Асгардцев, вечно требующих от меня ответов. Но я сама не успела заметить, как свыклась с этим кошмаром. Более того, сейчас я не представляю жизни без вас всех. Не представляю ее без тебя, Лафейсон, который умудрялся терроризировать меня каждое утро и вести к тем умопомрачительным приключениям, после которых я едва ли оставалась жива и даже попала в Асгардскую тюрьму. Спасибо тебе, чертов засранец, ты всегда знал, как развеселить меня, и всегда был рядом, — она усмехнулась, видя как Локи наигранно смахнул слезу, но вампирша точно знала, что ее слова его задели по настоящему. — Тор Одинсон, ты, определенно, меня не любил, также, как и я тебя. Но теперь я могу сказать, что ты замечательный… бог? Ах, просто обычно на этом моменте говорят “человек”, но… Не суть важно. Ты честный, сильный и душевный. Я рада, что мы все таки сумели прийти к компромиссу и к какой никакой дружбе, не так ли? Думаю, если я сейчас пойду и укушу Питера Паркера, ты всего лишь поманишь пальчиком и скажешь, что так себя вести не надо… — Хотел бы я отрицать это, но думаю, что так и будет, — Тор весело покачал головой, растрепав волосы от волнения. Виктория замолчала на мгновение и повернулась к Хеле с нечитаемым выражением лица. Локи прищурился, заметив, что бокал в ее руке слегка трясется. — Хела, думаю, мне не хватит моего бессмертия, чтобы сказать все, что я думаю о тебе… Инганнаморте вдруг стала серьезной, протянула ладонь к столу, нежно и аккуратно обхватывая руку богини. Лафейсон и Тор довольно улыбались, так, будто собственнолично свели их. Хела поджала губы, слегка сжимая руку. В очередной раз восхищенная ее красотой. Тем, как пленительны и завораживающе мерцательны карие глаза, темные, как полночь, волосы. Ей казалось, что она никогда не сможет насмотреться. Всякий раз ее грудная клетка замирала, а сердце неустанно колотилось, грозясь выскочить. — Это, без сомнений, было трудно. Все, что между нами было. Мы не сразу пришли к этому, в начале и вовсе отбрасывали самих себя друг от друга. В конечном итоге, многие стояли на нашем пути, но ни у кого не получилось сломить ни мои чувства к тебе, ни твои, надеюсь, тоже, — Виктория сделала глубокий вдох, выпустив воздух с волнительной усмешкой. — В Мидгарде есть такая поговорка: Если говоришь «Я тебя люблю», это означает «Я хочу, чтобы ты жила вечно!»… Знай, Хела, я бесконечно рада тому, что ты живешь вечно, и надеюсь, что Асгард никогда не потухнет, также, как и твое сердце. В беседке раздалось глухое молчание. Лафейсон волнительно покусывал губы, мечась глазами между сестрой и Викторией. Ох, это было весьма поэтичное признание в любви. Он покосился на брата, с задранной бровью осматривая то, как он смахивает слезы. Их взгляды были подобны затишью перед бурей, будто бы вот-вот раздастся громовое извержение, а после разразятся насыщенные и яркие молнии. Ни на секунду не отрывались друг от друга, и братьям казалось, что время на мгновение остановилось. Хела выглядела так, будто в любой момент может развалиться и пустить слезу. Ее лицо было чересчур напряженным, сжатым, но глаза, напротив, оставались чрезвычайно мягкими, когда смотрели на Инганнаморте. Только лишь она была удостоена такой честью за многие тысячи лет. Одинсдоттир встала с места, слегка с трясущимися губами и без всяких сомнений подтянула Викторию к себе, обхватив ее холодные щеки руками. Хеле казалось, что она никогда не сможет насытиться прикосновениями и моментами, которые они разделяют. Эти давно полюбившиеся мягкие губы, страстные и долгие поцелуи. Хела всерьез могла подумать о том, что может отдать за это жизнь. И не сомневалась бы ни секунды. Братья даже не смели шутить, глядя на то, как их непоколебимая Богиня смерти все стремительнее предается нежным эмоциям. Они с улыбкой переглядывались, будто видели чудное виденье. Одинсдоттир и Инганнаморте нежно целовались, пока на них с небес светил Лунный свет, будто бы сама природа была благосклонна к ним. Когда они мягко отстранились друг от друга, неловко улыбнулись друг другу, Виктория села на свое место, но Хела наоборот подняла бокал, не отрываясь от нее взглядом. В самом деле, богиня выглядела так, будто напрочь забыла про существование братьев неподалеку. — Что-то мне подсказывает, что после речи Хелы я точно разревусь, как маленькая девка, — Лафейсон глубоко выдохнул. — Я уже… Агх, — Тор разочарованно зарычал, протирая глаз кулаком. — Я о тебе и говорю. Хела властно подняла руку вверх, заставляя братьев заткнуться. — Виктория. Как уже было сказано, мы через многое прошли. Не хочу вспоминать наши первые встречи, поскольку в них ничего приятного не было. Кажется, я даже пыталась убить тебя, — Хела кивнула головой с важным видом, настолько серьезным, что все присутствующие, пусть того и не хотя, легонько фыркнули. — Я живу на этом свете практически три тысячи лет, и никогда я не видела смысла ни в чем, кроме завоеваний, вражды и власти. Поверь мне на слово, я действительно была в этом уверена. Пока… Пока не появилась ты. Ты возникла в моей жизни неожиданно, более того, ты вела себя так, как не смел никто. Рядом с тобой я никогда не чувствовала себя Королевой, я не ощущала свою безграничную власть и силу. Тогда я думала, что это плохо. Что это слабость и возмутительный вздор. Но теперь я понимаю, что это было к лучшему. Ты заставила меня забыть о всём, что было практически встроено в мой мозг моим отцом. Я перестала думать и стала чувствовать, — Хела настолько громко проглотила слюну, что эту нервозность услышали даже братья, а голубые глаза не выражали ничего, кроме всепоглощающего чувства любви и преданности. — Виктория… Дорогая, мое сердце было полем битвы с того самого момента, как наши пути переплелись. С каждым поворотом судьбы я чувствовала, как во мне просыпается пламя чего-то более глубокого, и это пламя не могу обуздать до сих пор, когда ты рядом со мной. Теперь я знаю, что даже в самой худшей судьбе есть возможности для счастливых перемен… Виктория застыла, практически не шевелясь, поскольку переняла всю нервозность Хелы. Богиня, в это время, закрыла глаза и глубоко выдохнула. Она выглядела, как накаленный провод, который в любой момент может раздать электрический удар. Локи и Тор переглянулись с Викторией, поскольку богиня вдруг замолчала, как будто на что-то решалась. Никто не понимал что происходит. — Мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять, но мое сердце, если можно осмелиться предположить, что оно у меня вообще есть, принадлежит тебе. Раз и навсегда. Хела приглушенно заявила, с расширенными от волнения глазами смотря на Инганнаморте. Ее бледный и воинственный лик светился от влияния Луны, делая ее такой загадочной и таинственной, как призрак, как чудное виденье, которое в любой момент может исчезнуть. Глаза Виктории испуганно расширились, а рука сама по себе прижалась к грудной клетке, когда Хела начала медленно опускаться перед ней на одно колено. — Виктория, окажешь ли ты мне честь, если будешь рядом со мной всю вечность и за ее пределами? Братья замерли, когда богиня на издыхании произнесла последние слова. В ее руке появилось блестящее кольцо. — И женишься ли ты на мне?