Объявлено убийство

Марвуды пролетели несколько сотен метров, сквозь листву и острые ветви деревьев проваливаясь вниз, поднимая лежащую пыль. Вокруг стояла оглушительная и таинственная тишина. Они огляделись вокруг, не только видя, но и всем нутром чувствуя то, что этот лес на первый взгляд обманчив, и выглядит будто, как обычный, но это совершенно не так. Густой, бледный туман рассекал поверхность сырой земли, двигаясь волнообразными движениями. Замок Реджины навис над ними, возвышаясь. Но в темноте его было сложно разглядеть, он был острым и темным, напоминая что-то дьявольское и злобное. Откидывая на них величественную тень. — Гребаное дерьмо… Миттер беспомощно вздохнул, оглядывая все вокруг. В конечном итоге, его взгляд остановился на Камилле и он просто развел руками, хлопнув ими по бедрам. — Точнее и не выразиться.  Волнительно оглядев потемневшие от разочарования глаза сестры, он сделал пару шагов вперед, пытаясь не давать им и метра расстояния. Ни в этом месте. И больше никогда. — Я бы хотел так много спросить у тебя… Ты пропала почти на полгода, но теперь чувствую, что это наименьшая из наших проблем… Камилла остановилась, поворачиваясь к нему. Она заметила дерганые, острые ноты в его интонации. Их раньше не было.  — Я обманула Селену, заставив ее поверить в то, что я согласна вернуться к прежней жизни, но должна была отказаться и от тебя, и от Генри, и от… Сам знаешь это имя. А потом убила всех вампиров, включая и Селену, так что теперь никто про нас не вспомнит и угрозы нет,   — она стиснула челюсть, видя, что его голубые глаза вдруг пропитались сочувствием от запинки на имени Реджины. — Лучше ты мне расскажи, правда ли, что ты грызешь глотки людям, а, братец?  — Я думал, что ты бросила меня. Я сорвался… — Ты должен был думать лучше!  — она заняла претензионную позицию, видя, как он обиженно сверлит ее глазами. — Ты единственный, кто был все два с половиной века рядом со мной. Двести пятьдесят лет против пяти месяцев. Неужели тебе не хватило мозгов, чтобы понять? Это так очевидно! — Очевидно?! Ты даже намеков не оставила, черт возьми, и в последнее время ты вела себя совершенно по-другому, поскольку связалась узами любви и всего сладенького с мадам Мэром. Кто мог догадаться, что ты не решишь вновь сбежать? Кто мог знать что творится в твоей воспаленной голове?! Он видел как злобно потемнели ее глаза, но был слишком раздражен, чтобы отшагнуть назад. — О, лучше постарайся следить за своим тоном. Ты все еще слабее меня, Марвуд.  Миттер возмущенно фыркнул, скривив губы. Увидев, что сестра развернулась, начиная идти непонятно зачем и куда, он закатил глаза с рычанием и последовал за ней, то и делая, что запинаясь  об коряги, скрытые под туманом.  Среди переплетенных ветвей и шепчущего ветра шли молча, в воздухе витала аура злобы и отчаяния. На темно-синем небе звезды были ненормально большого размера, они ярко-ярко светились. Луна также была невообразимо огромна, и именно она освещает путь, тонкие лучи света пробивались сквозь деревья, близко стоящие к друг другу, отбрасывая тревожные тени, которые танцевали вокруг них, как заблудшие мертвые души.   — Ну и что Голд тебе наплел?  Миттер проглотил свою обиду, понимая, что ей наверняка еще хуже, чем ему, и чем всем вместе взятым, поэтому поравнялся с сестрой, идя плечом к плечу. — Чертов ублюдок… — Камилла закрыла глаза, пытаясь совладать с собой. — Он сказал что в своем, полагаю в ЭТОМ, мире наложил проклятье. Сказочном мире. Но все пошло не по плану и его секретарша Белль, которая оказалась возлюбленной, как я и подозревала, его забыла, как и все остальные друг друга. Никто кроме Голда ничего не помнил, он так страдал… Ах, бедный и несчастный!  — И? И что он сделал-то? Старик хренов. Он всегда казался мне ушлым и подлым! — Как я поняла, всеми силами старался разрушить собственное проклятье. Ах, забыла сказать, условием было то, чтобы Реджина Миллс полюбила кого-то по-настоящему и это заняло очень много лет по его словам. Я тогда не поняла в чём, чёрт побери, сложность, но теперь знаю. Судя по тому как она чуть не сожгла нас заживо просто так, Голд, видимо, и не подозревал какие изменения претерпит ее характер и полагался лишь на то в чем был уверен. У меня… у меня голова взрывается. Он сказал, что книга не была бредом.  — Что… То есть, мы с тобой почти догадались? И поэтому он исчез, конечно! Понимая, что еще немного и мы его раскусим! Трус! — Миттер зашипел, яростно жестикулируя. Когда Камилла повернула голову к нему, он вдруг остановился, положив руку на ее плечо. — Подожди, если книга правдива, то Реджина…  — Злая Королева.  — Нет… Нет, быть не может… — он отрицательно помотал головой в ответ на ее болезненный шепот. — Она действительно… Поверить не могу. Но почему в нашем мире она была… Хотя, она и в нашем была не сказать что подарок… — увидев недовольно задранную бровь сестры, он исправился. — О, имею в виду… — Раз все все забыли, значит это сделала и она.  — Господи, ты спала со Злой Королевой. Что может быть более пугающим? — Камилла лишь сухо хмыкнула в ответ на попытку разрядить обстановку. — О, я знаю что еще хуже. Ты помнишь кем была Руби? Значит, ты соблазнила бедную Красную Шапочку.  Камилла остановилась и повернулась к нему. Они недоуменно друг на друга смотрели, пытаясь понять не сошли ли с ума. В итоге Марвуд выдохнула, вновь начиная идти куда глаза глядят, и пренебрежительно махнула рукой.  — Ладно, для кого-то и мы плод фантазии, полагаю, — Миттер вновь последовал за ней. — Куда мы идем? — Подальше от этого. Он повернулся в сторону ее руки, указывающей назад. Сквозь высоченные деревья все еще виднелся темный, устрашающий замок Королевы. Миттер съежился, и поджав плечи, вновь пошагал в сторону сестры, смотря в ее спину.

______________________

В самом темном сердце Зачарованного Леса, где узловатые корни переплетались под ногами, а деревья шептали истории о волшебстве и озорстве, произошли сокрушительные перемены. Когда проклятие наконец было снято, волна воспоминаний вновь нахлынула на умы его обитателей. Яркие краски исчезли, и воздух наполнился электрическим гулом новой силы, когда те, кто когда-то был разобщен, начали вспоминать жизни, которые они вели, истории, которые они пережили, и эмоции, которые они утратили. В высоком черном замке, в затемненной и мрачной комнате сидела Злая Королева, злобно глядя на приближенную к ней Луну. Рука сжимает красное яблоко до треска, играясь с ним пальцами. Ее сердце, некогда полное уверенности, теперь переполняли ярость и неразрешенные чувства. Сердце болело и боролось непонятно за что. Она чувствовала мерзкий прилив противоречивых эмоций, накрывающих ее с головой. Королева не понимала что происходит, желая метаться из стороны, как зараженный бешенством волк, не знающий ни цели, ни пути, но отчаянно пытающийся избавиться от зуда. Также и она, с пустующим ощущением в груди. Ходила по комнате, туда и обратно, думая обо всем и ни о чем сразу. — Камилла... — она прошептала в пустоту, пробуя имя на вкус, и сразу же прочистила рот вином, пытаясь смыть это.  О ней Королева думала большую часть времени, но почему-то воспоминания, связанные с ней, приходили как-то блекло. Она не могла сказать, что конкретно она помнит. Это странное и противное ощущение. Она знает ее. Она знает каким образом они связаны. Но перед глазами, в голове, лишь какие-то невнятные пятна и разговоры, отдаленные эхом. Но она ничего не чувствовала кроме смятения. Видимо, последствия проклятия Голда. Если так будет продолжаться и дальше, она будет только рада. Королева застала Генри сидящим на краю кровати, в пустой комнате, где он обхватив голову руками, пытался примириться с той жизнью, которой он жил в Лос-Анджелесе, с суровой реальностью, которая царила сейчас. Тоска по жизни - жизни, наполненной обычными радостями, школьными друзьями и любовью матери - угасла, как погасшая свеча.  — Я все вспомнил... Он навзрыд пробормотал, подняв на нее глаза, полные боли и разочарования. — Генри, — она попыталась приблизиться к нему, и в ее голосе зазвучала нежность, но это не остановило мальчика от того, чтобы отползти назад, подальше от нее. — Я понимаю, что это трудно для тебя, но... — Чего тебе надо? — он перебил ее, и в его голосе зазвучал огонь. — Ты продолжишь делать то, что ты всегда делала - бороться за власть, разрушать жизни! А я продолжу страдать по тому, что у меня отняли - жизнь, школу, друзей и настоящую мать, а не злобную Королеву! Я хочу обратно! Я не хочу быть здесь с тобой! Я хочу к Камилле! Сердце Реджины упало от его слов, каждое из которых было пронизано кинжалами. Она почувствовала, как жгучий стыд и печаль захлестывают ее, подавляя, как самые темные тени в лесу. Настоящую мать? Генри говорил так, будто сейчас он не видит в ней своей матери, лишь злодейку, от которой хочется сбежать. Он всегда таким был. Все, включая его, видели в ней зло. А она любила лишь его и никого больше. Он единственный, кто мог говорить все что угодно прямо в лицо и не бояться, что сгорит заживо.  — Генри, все это было не по настоящему, не стоит увлекаться этими фантазиями. Это проклятие Румпельштильцхена, понимаешь или нет? Наша жизнь - здесь. Такая, какая есть. Но я могу постараться… измениться для тебя. Чтобы ты вновь мог назвать меня мамой. Звучит как уговор, а? Хочешь я не буду больше вырывать сердца? Генри никогда не доверял этой ее широкой улыбке, как и обещаниям, поэтому еще сильнее нахмурился, в ответ на что Королева сразу же перестала улыбаться.  — Нет, все было по настоящему и ты это знаешь! — он в обвиняющей манере указал на нее пальцем, видя, что за ее карими глазами скрывается полное понимание. — Ты все еще привязана к своим старым привычкам. Но я видел, я вспомнил какой ты была, какой ты можешь стать. И все же, ты и Камилла… Ты… Я слышал ее голос. Я слышал взрыв огненного шара. Ты что, пыталась убить ее? Жестоко и глупо!  Пульс Королевы участился при упоминании о Камилле, разрываясь между стыдом перед сыном и яростью.  Королева шагнула вперед, сцепив руки за спиной, чтобы сохранить в себе хоть каплю терпения. — Ты ничего не понимаешь, маленький мальчик. Никто никого не любил. Это проклятие, черная магия Румпельштильцхена. Не знаешь ли ты, как она может искажать действительность? Значит, тебе стоит еще немного подрасти. Генри тяжело сглотнул, услышав ее ядовитый рассерженный голос. — Я все понимаю и я не ослеплен злом, в отличии от тебя! И также знаю, что проклятие, построенное на черной магии, может разрушиться из за истинной любви, — когда мать промолчала, агрессивно сжав челюсть, он еще дальше отодвинулся назад, прижавшись затылком к стене. — Ты думаешь, что только потому, что ты носишь корону и вырываешь сердца людей, это каким-то образом делает тебя невосприимчивой к любви. Но у тебя хотя бы есть власть над собственным сердцем. Ты впервые в своей жизни можешь сделать правильный выбор. Почему бы не воспользоваться этим? Почему не жить как раньше? Ты, я и Камилла. Почему, мама…  Его умоляющий тон и слова задели ее за живое. Все эти мгновения, проведенные в стремлении к власти, а не к теплу, ее сердце, защищенное стенами, порождало собственные страхи. Королева задрала подбородок, с тяжестью втянув холодный воздух, придавая себе ту холодность, которая всегда способна защитить. — Та извращенная версия меня была жалкой слабачкой, поддавшейся эмоциям, желающей их. Я не такая.  — Если в тебе нет ни капли от той жалкой версии, то я отказываюсь считать тебя своей матерью! Ненавижу тебя! Глаза сына с умоляющих стали вновь наполненными яростью и гневом. Он практически оскалился, смотря на нее, как на врага. Длинная челка падала на брови, слегка прикрывая рассерженные карие глаза. Она привыкла.    — Я запрещаю выходить за пределы комнаты до тех пор, пока я не разрешу. Ты омерзительно себя ведешь и твой тон стал слишком наглым. Можешь сидеть здесь и дальше тешить себя светлыми воспоминаниями, раз не хочешь поговорить нормально. Королева спокойно проговорила и поспешно отвернулась, уходя прочь, чтобы не растягивать момент, во время которого он смотрит на нее с таким презрением и гневом. Она чувствовала себя еще более опустошенной. Теперь голова грозилась взорваться от переполнения новой информацией и воспоминаниями. Она вспоминала свой белый, двухэтажный особняк. Светлую комнату Генри, полностью уставленную игрушками, которые он обожал. Походы в кино, парк аттракционов, просмотры фильмов в доме. Его дни рождения… Королева злилась с каждой минутой все сильнее, ведь понимала, что у нее была жизнь, которую она всегда хотела. Та, в которой сын счастлив и любит ее. Смотрит на нее теплыми, игривыми глазами, а не теми блеклыми и рассерженными, какие были всегда в Сказочном мире.  Вспоминая о Голде, Королева теперь не была уверена, что ненавидит только лишь Белоснежку, которая разрушила однажды ее счастье. Теперь, прокручивая все в голове, женщина понимает, что Голд переплюнул жалкую недопринцессу. Он разрушил не только счастье Королевы, но еще и растоптал все что так нравилось Генри. И она так это просто не оставит. — Моя Королева… Она неспешно повернула голову к огромному зеркалу, обрамленному железными прутьями. Показалась знакомая голова. — И как же теперь к тебе обращаться, а? Сидни Гласс? Забавно, что и в Лос-Анджелесе ты исполнял мои приказы. Видимо, это все на что ты способен.  Королева усмехнулась, смотря в его честные и преданные карие глаза.  — Я всегда служил вам и буду продолжать в том же духе. — Хорошо, что хоть кто-то не ослеп из за той слезливо-прекрасной жизни, — она выплюнула слова, будто ядовитые, — Покажи мне этих… Марвудов. 

______________________

Они шли без остановки уже много часов. Он не понимал сколько. Никто из них не мог. Ночь тут могла бы длиться дольше, чем в их мире, или же наоборот. В Лос-Анджелесе за это время уже бы встало солнце.  Миттер часто поглядывал в напряженную спину сестры, оглядывая ее замаравшийся белый пиджак, больше таким не являющийся. Также и его белая рубашка была безнадежно испорчена следами от огненной вспышки. Но еще чаще он осматривал все вокруг, чувствуя себя так, будто за ними кто-то наблюдает. Неудивительно, ведь это лес, который точно кишит чем-то или кем-то. Может, не одни они тут хищники. — Поговорим о том что случилось?  — О том, что я полюбила кого-то, причем опять неудачно?! — она злобно рявкнула в ответ, даже не обернувшись. — Я понимаю, что мне всегда не везет, так что все в порядке. Это было ожидаемо. Не нужно меня утешать и жалеть. Это мерзость. Миттер раздосадовано поджал губы, чувствуя невероятную обиду за нее. Немного поразмыслил, смотря себе под ноги. Он даже представить не мог какого ей сейчас. То есть, в самом деле, Камилла переступила через себя, а это невероятной длины и сложности шаг. Влюбилась, позволила себе открыться Реджине. И у них действительно все было хорошо, он это видел. Он все помнит. То, как Камилла начала меняться.  А теперь выясняется, что Реджина вообще непонятно кто. Не та женщина, которую Камилла полюбила. Злая Королева, которая по рассказам в той книге убивает целые поселения и вырывает сердца? Реджина Миллс, которую они знали как Мэра Лос-Анджелеса.  Миттеру почти стало дурно, когда он прокрутил все это в голове.  — Но получается, что проклятие разрушилось из за того что вы обе любите друг друга по-настоящему, не так ли?  — Ой, даже не пытайся.  — Нет-нет, подожди же… Мы ведь в сказочном мире. Может, это действительно имеет смысл.  — О чем ты, Миттер? — она безучастно выдохнула, выглядя невероятно уставшей.  — Если это вообще случилось, значит, она на это способна, хотя Голд подозревал обратное, ведь считал, что этого никогда не произойдет. Раз так, значит, тебя она любит по-настоящему.  — Меня любила Реджина, а не Злая Королева. Я любила Реджину, а не Злую Королеву. Понимаешь суть проблемы? Лицо Миттера перекосило, когда он осознал сколько боли и невысказанного разочарования в ее голосе. Она действительно устала, и физически, и эмоционально, и кажется, что вообще не собирается бороться ни за что на свете. Больше никогда. И это злило Марвуда невероятно сильно. — Нужно найти Голда и перерезать его глотку. А может, и его секретарше тоже. Ведь из за нее весь сыр-бор, не так ли? Камилла едко усмехнулась, чуть закинув затылок назад. — Сомневаюсь, что у нас теперь есть хоть какая-то власть. — И что мы тогда будем делать?  — Искать способ вернуться домой, оставив все это позади. Пусть мы теперь и не среди людей, но рычаги давления все те же.  — Но… Как же Реджина? Я понимаю, ты подавлена, но не кажется ли тебе, что ты слишком быстро… — Я и так слишком много боролась с собой. С меня хватит. Миттер увидел проблеск ярости в зеленых глазах, отчетливый и сильный. Он не мог ее винить. Через еще пару часов Солнце начало подниматься вверх, расцветая в нежно-голубом небе. Замок давно позади, и чем дальше они отходили, тем спокойнее становилось. Тем менее страшным и напрягающим была окружающая действительность. И когда Марвуды вышли, наконец, на какую-то дорогу, то сразу поняли в чем дело. — Королевство Прекрасного Принца и Белоснежки, — Миттер недоуменно наклонился к табличке, чтобы прочитать еще одну надпись. — Королевство Злой Королевы перечеркнуто.  — Значит, мы все эти долгие часы шарахались по только лишь ее территории? Не слишком ли много она себе захапала? Подожди, Принц и Белоснежка, это… Дэвид и Мэри-Маргарет?! — Да, — он ошарашенно усмехнулся, оглядывая лес по ту сторону дороги. — Не ошибается ли моя память в том, что в любых интерпретациях сказок Королева ненавидела Белоснежку и желает ей смерти?  — Не знаю, я этой чушью никогда не увлекалась. В наши времена сказок не было, Миттер. Только про оборотней и вампиров, и про то, как они утаскивают детей в лес. — Ну, неудивительно что мы стали такими черствыми.  Марвуды шагнули на дорогу. Довольно широкая, идущая в одну лишь сторону - прямо. А на другой стороне опять лес, но выглядит он иначе, чем тот, что на территории Королевы. Он выглядит более светлым. Деревья там пышнее, не такие устрашающе острые. И вдали виднелось что-то, похожее на замок. Или дворец?  — Ты слышишь это? — Камилла нахмурилась, поворачиваясь вправо. — Лошади? — Прячемся! — Миттер быстро воскликнул, утягивая за собой сестру. Они оба с помощью вампирской скорости исчезли с дороги, скрываясь за деревьями на территории Принца и Белоснежки. Но желание увидеть кто это там было сильнее, поэтому они не отбежали далеко. Лишь на какую-то пару сотен метров. Оба Марвуда выглядывали из за деревьев, через несколько минут увидев, как быстро проносились черные и огромные лошади, сверху на которых сидели грозные стражники. Их доспехи абсолютно черные, а шлем беспросветно закрывает лицо. В конце концов, появилась карета, обитая черной блестящей кожей в треугольном узоре, и лишь местами показывался белый цвет в виде небольших вставок. По обе стороны от двери висели старинные, выцветшие часы, вокруг которых отходили острые железные прутья. Было несложно догадаться кто сидел в карете.  Скрываясь за стволами деревьев, они переглянулись, после проследив глазами вправо, до тех пор пока карета и лошади окончательно не скроются из виду.  — Прятки в кустах от Королевы вряд ли помогут… Оба Марвуда вздрогнули и отскочили в стороны, услышав шутливый шепот позади себя.  — Ты! — они в один голос прорычали. — Да, я! Собственной персоной, его величество темный маг - Румпельштильцхен! И Миттер, и Камилла заметили, что его интонация сильно изменилась. Вместо той холодной, снисходительной, которая была у бизнесмена, теперь что-то вечно заискивающие и смеющееся. Голос почти навзрыд, какой-то слишком дерганный. Как у шута.  На Голде, то есть, Румпельштильцхене, были кожаные черные штаны, что уже весьма удивительно. На груди ярко-красная рубашка и такой же кожаный жилет, затянутый веревками спереди. Ботинки были высокими, почти доходя до колен.  — Выглядишь, как придурок, — Камилла претензионно оскалилась, смотря на него сверху вниз. — Что, черт побери, с твоим лицом?  Она оглядела нездоровый цвет кожи. Она какая-то серая, очень жесткая на вид и совершенно неровная. Еще хуже дела обстояли с его глазами - они были похожи на глаза рептилии. Радужка очень широкая, отдающая в какой-то желто-зеленый цвет. — Такое, какое есть, дорогуша! Быть Темным Магом задача не из легких, — он взмахнул обеими руками, и было видно, что его ногти полностью черные. — Вы своими силами добрались до Королевства наших сладеньких влюбленных полностью здоровыми и нетронутыми? Похвально! Впрочем, в вас я не сомневался.  — А я весьма сомневаюсь в том, что ты уйдешь здоровым!  Миттер зарычал, двинувшись вперед, охваченный яростью за то, что Голд натворил. Как бесстыдно и жестоко он распорядился жизнями всех людей, но в частности Реджины и Камиллы. Но маг тут же переместился, появившись в паре метров справа. — Ах, тебе лучше исчезнуть, мальчик. Ради твоего же блага. Когда Голд щелкнул пальцами Миттер распылился, просто исчезнув, оставив после себя лишь красный дым. Камилла ошарашенно открыла рот, подбегая к этому месту, и заглянула в глаза Румпеля с нескрываемой яростью. — Что ты с ним СДЕЛАЛ?! — Спокойнее, спокойнее, — он поспешно выставил руки вперед с улыбкой. — Он жив. Сейчас он в безопасности, чего нельзя сказать если он продолжит бродить рядом с тобой.  — О чем ты, идиот? Как я могу представлять опасность для родного брата? — Хм-м-хм-м! — он истошно засмеялся, увлекаясь ее непониманию. — Не ты вовсе, а твоя любовная интрижка с Реджиной. Неужели ты правда думаешь, что все это пройдет мимо? Тебя она вряд ли захочет убить, но к твоему братцу особой симпатии она никогда не питала. Поверь мне, ему лучше быть подальше от тебя на ближайший срок. — Никакой любви не было, ты ясно дал понять, что ты чертов ублюдок, который действовал исключительно в своих интересах. Проклятие и прочая ерунда. Плевать.   Румпель вскинул брови с улыбкой, спокойно смотря на то, как она уходит в сторону леса, даже не оборачиваясь на него. Он не привык, что к темному магу так обращаются, но ради дрянной Камиллы Марвуд можно было сделать исключение. Все таки, она помогла ему. Даже не понимая этого. Он появился рядом с ней, идя плечом к плечу. Но был наготове, если она вдруг захочет нанести удар. Голд знал как она сильна. — Любовь была, и еще какая, дорогуша. Раз проклятие треснуло, как хрупкое стекло, все было по-настоящему.  — Тогда почему она пыталась сжечь меня, а? На это у тебя есть ответ, дорогой?  — Сжечь? — он хихикнул, после закатив глаза. — Поверь мне, это меньшее из зол. Это она так флиртует, может? Захотела добавить огонька. Крайне неумело, но… Камилла чувствовала, что ей тут же захотелось его прикончить за такие шутки. — Ты не понял вопроса, тупая ящерица! Если любовь была, если она меня любит, почему нам с Миттером пришлось выброситься в окно, лишь бы избежать участи быть сгоревшими заживо? — Ах, ты об этом! Что-ж, позволь приоткрыть твои неверующие глаза… — Нет! Я не хочу больше ничего слышать. Уходи.  — Но… — ПРОВАЛИВАЙ!  Румпель задрал ладонь вверх и сделал шаг назад, увидев, что ее облик проявляется. Насыщенные, пропитанные яростью и огнем янтарные глаза и черные вены в комплекте с острыми клыками. Он не хотел испытывать шаткое терпение. Драка с ней - последнее что ему нужно. — Мы продолжим этот разговор позже. Просто позови и я появлюсь!  Камилла пронаблюдала за тем, как он исчез на пустом месте, и закатила глаза. Она не будет его звать. 

______________________

— Ты, урод! Где Камилла?! Где я? Что ты задумал? Опять!  Миттер кинулся к железной решетке как только Голд появился в зоне видимости. Вокруг темный, сырой кирпич. Почти прогнивший, будто это место существует с начала времен. И очень холодный, обшарпанный бетон.  Голд спокойно улыбнулся, и взяв стул, поставил его перед камерой, присев, закинул ногу на ногу. — Это все ради всеобщего блага, Митти. — НЕ смей называть меня так!  Голд заинтересованно мотнул головой, напыщенно смотря на пустые попытки Миттера пробиться. О, он тоже был крайне силен. Они оба на пару с сестрой. От его разъяренных ударов железные толстые прутья гнулись, скрипели и ломались, с такой легкостью, как солома. Но как только это случалось, сразу вставали на место.  — Это вечный круг, Миттер. Не пытайся выбраться, я наложил чары на твою темницу. Никаких сил не хватит. — Как тебе удалось провернуть все это?  — О, я рад что ты спросил! Наконец, у меня есть шанс похвастаться, а то твоя сестра слушать не желает, — Голд хихикнул, видя его нахмуренные темные брови, и убийственно раздраженный взгляд. — Начнем с того, что это продолжалось порядка двадцати лет… — СКОЛЬКО? — Миттер истерично завопил. — Вот и я о том же! Теперь ты понимаешь меня… — Нет, теперь я окончательно понимаю, что ты больной ублюдок. Двадцать лет неудач не заставили тебя отказаться от этого бреда.  — Пропустим часть, в которой все пошло не тем ходом, неправильно сработавшее заклятие, не те роли, которые должны были быть, все буквально заглючило. Ну, на то это и симуляция, ей свойственно сбиваться… О чем это я? Ах, двадцать лет я пытался кого-то подыскать для нашей обожаемой Реджины. Кого только не было! Но она либо всегда отказывала, либо просто завязывала непродолжительный роман, но никакой чертовой любви и не предвиделось. Я не понимал в чем дело? Я даже находил до боли похожих на ее того конюха, жалкого и сопливого, но и это не срабатывало. И когда я уже остановился, решив, что мне точно нужно передохнуть, начал бизнес. Отели, как ты помнишь.  — Ага. Бизнесмен чертов. — И там часто устраивались вечеринки, некие светские вечера, собирались самые сливки общества, которые пользовались услугами, которые я предоставлял в виде шикарных номеров и апартаментов. В один из разов там появилась и твоя сестрица. Мы оба знаем, как она любит роскошь и все что блестит, не так ли? — И?  — Когда я увидел ее, сразу почувствовал, что что-то не то. Видишь ли, пусть там я и не был Темным Магом, и лишился подавляющей части сил, я сразу приметил ее злобную энергетику, ауру, витающую вокруг… Ах, это было прекрасно. И тогда я подумал - с чем черт не шутит? Чего я теряю, быть может, она та самая? Камилла решила снять пентхаус на продолжительный срок, самый дорогой из всех которые были. Конечно, я согласился. И начал придумывать очередной план. — С чего ты начал? — С того, чтобы они с Реджиной пересеклись, очевидно! Помнишь, что поспособствовало этому? Самый первый шаг в пропасть… Миттер нахмурился, смотря на игривые искры в его глазах и чересчур насыщенный эмоциями голос. — Убийство в переулке?  — В яблочко, Миттер! Когда твоя кровожадная сестра прикончила тех бедолаг, мне пришлось поразмыслить. Я вспомнил, что мадам Мэр была у меня в долгу, поэтому я сказал ей, что произошло ужасное убийство неподалеку от моего отеля и это может омрачить репутацию всей сети! Нельзя этого допустить! Конечно, что касается долгов, она была женщиной слова.  — Значит, это из за этого она так прицепилась к этому делу? Я помню, что никто из сотрудников не понимал увлеченность мэра этим убийством… Голд с удовольствием смотрел на его недоуменный взгляд, уставленный в пол. Головоломка начинала разрушаться и заменяться новыми элементами. — Да, так что я столкнул их лбами. Реджина даже в том мире была с довольно скверным характером, поэтому я не надеялся на то, что сразу молния и гром разразятся от уз любви. Особенно учитывая и характер твоей сестры.  — Подожди, но мы устроились в полицию! Как ты мог это предвидеть? То, что мы начнем там ошиваться и непонятно что творить? Вдруг все пошло бы не по плану и она захотела бы убить Реджину? А она именно это и хотела! — Как я мог предвидеть то, что твоя нестабильная, злобная, жаждущая эмоций, совершенно не обеспокоенная ничем сестра, вдруг решит полезть на рожон, при угрозе того, что ее могут раскрыть, но ей лишь бы повеселиться? Ох, это было несложно. Или то, что сдержать ее от “непонятно чего” сможешь только ты, с чем ты практически справлялся? Я ведь наблюдал за вами, Миттер. Я просто ждал подходящий момент. Характеры мне были хорошо известны, пусть и не целиком ваша история, но я обошелся и без этого. Миттер стиснул челюсть, признавая, что Румпельштильцхен, пусть и ведет себя, как шут, таковым он совершенно не являлся. Он все знал. — Ты сказал, что двадцать лет пытался,  но… Разве она не была замужем? Кольцо на пальце было какое-то время, разве нет? Голд лишь пренебрежительно махнул рукой. — На того я потратил слишком много времени, как и она. Все казалось, что получится, но нет, никакой истинной любви не было. Всех неугодных можно считать ненужными. А от ненужных нужно избавляться.  — Ты убивал всех, кто не подходил? Сколько человек, Голд?  Он лишь спокойно улыбнулся, ничего не отвечая конкретно на этот вопрос. — Не строй из себя неженку. Ну брось, приятель, не тебе про убийства говорить. — И после всего ты заставлял Реджину вновь и вновь горевать по тем, кто ей нравился? Ты чокнутый? Двадцать лет подряд?! Это уже слишком, кем бы она не была в этом мире, та Реджина этого не заслуживала! Голд с интересом вскинул брови, удивляясь тому, как рьяно Миттер защищает женщину. Неудивительно, ведь они успели сблизиться во время пропажи Камиллы. — Ключевое слово нравились. Это слишком слабо, недостаточно.  Миттер схватился за свои грязные волосы, начиная ходить по камере, из стороны в сторону. Он ненормальный. Он совершенно чокнутый на голову.  — Раз вы двадцать лет пробыли среди людей, неужели никто не увидел, что вы ни на день не постарели? Тем более Реджина, которая занимала пост мэра? — Время для нас шло несколько иначе. Все таки, магия действительно сильная вещь. Не вдавайся в подробности, тебе не осознать всей прелести чар, вампир. — И почему твой гениальный план занял около года? Потерял хватку? — Признаюсь, мою гениальность несколько раз беспощадно убивала твоя чокнутая сестра. Если бы не ее непредсказуемость, все могло бы сложиться намного быстрее. Я помню, что Миллс была заинтересована ею, и не исключаю, что в романтическом смысле тоже. Но Камилла действительно иногда поступала так, как мне совершенно не предвиделось. Например, когда вы догадались сдать свою кровь на анализ. Вы вообще в себе? Или когда она в горящем здании переубивала бандитов, совершенно не беспокоясь о следах? Или когда запугала того спятившего мужчину, когда прямо за спиной стояла Реджина? Агх, и всю романтику сдуло порывом наглости твоей сестры. И тогда та начала догадываться, что убийца - Камилла, засунула жучок в статуэтку, припоминаешь? Мне пришлось всеми силами пытаться пустить пыль в глаза, поскольку Миллс не должна была так скоро узнать ни о том кто убийца, ни о вашем вампиризме, но Камилла разрушала все, что я выстраивал по крупицам, а я был вынужден пересобирать план заново.  Миттер усиленно пытался восстановить всю хронологию событий, совершенно не понимая каким образом Голд вообще мог такое провернуть. И остаться не разоблаченным. Тот, кто всегда оставался в тени, оказался главным злодеем. — Впечатляет, сука… — И когда твоя сестра додумалась вырубить Генри, я понял, что это край. Как же я был зол, ты даже представить себе не можешь. Я понял, что это беспощадно испортит их взаимоотношения, ведь любимее Генри ни в этом мире, ни в том, для Реджины никого нет. — И что ты сделал?  — Я должен был исправить эту глупость и я это сделал. Я пришел к ней и предложил сделку в обмен на то, что она поможет Реджине когда это потребуется. Ну, как думаешь, кто вообще похитил Генри? И откуда там появились оборотни? Есть догадки? Чур больше трех попыток не даю! — ЧТО?! Их укус для нас смертелен!  — Признаюсь, я не знал этой детали. Уж извини, я надеялся лишь на небольшую драку, а не на… В общем, ее поступок в очередной раз мне все испортил… Сначала испортил, — Голд вдруг улыбнулся, так безумно, что у Миттера подкосились губы. — Но когда я понял, что она выжила, кстати, ты весьма оперативно сработал, молодец… И вот оно, что и смогло сблизить их хотя бы немного. Еще одна отправная точка. Камилла в глазах Реджины пожертвовала собой ради спасения Генри. А то, что это была сделка со мной, Миллс, конечно, не узнала, и не знает до сих пор, я полагаю? Оно к лучшему. Королева мне точно голову захочет снести. Миттернахт выдохнул, чувствуя что ему поплохело. Он ненормальный. Марвуд привык к тому, что они с сестрой когда-то творили зло, убивали людей, но… То, как ушло и подло действовал Голд, так исподтишка манипулируя чужой жизнью, выворачивая ее наизнанку, это был совершенно другой уровень.  — Я помню, что взамен ты рассказал ей какие-то секреты Миллс. И что это было?  — Ложь, — Голд безразлично пожал плечами в шутливой манере. — И про то, что мадам Мэр была вовлечена в скандалы и серию романов с убийствами. Ну, это правда, но сделал намек на то, что Реджина является убийцей. Конечно, твою больную сестру это заинтересовало. Я знал что стоит рассказать. — Но убийцей был ты… Все те мужчины были теми, кто просто “нравился” или мешали твоему плану. — Умный мальчик. Так держать. Он больше не хотел ничего знать, поэтому лишь спросил: — Где моя сестра сейчас?  Голд учтиво наклонил голову, давая блондину время на успокоение. Оглядел его грязную, помятую, совершенно неприлично выглядящую рубашку. Молодой человек никогда не был столь небрежным, но Голд помнил, что он еще в Лос-Анджелесе был таким. Там, под дождем и громом, он уже выглядел дерьмово. Голд, конечно, знал про пропажу Камиллы, и как бы не чесались зубы от раздражения, он ни разу не вмешался. Он просто не смел, зная, что все должно случиться само по себе.  — Твоя сестра там, где вы и были. Любезно дал ей время на подумать, и как только она будет готова к содержательной беседе, я буду… — когда Миттер скрипуче рассмеялся, смотря на него с крайним презрением, Голд нахмурился. — Я шутить изволил и не заметил этого?  — Ты думаешь, что она захочет с тобой разговаривать? Ты идиот?  — В чем дело? К слову, следи за языком, — Румпель сжал кулак, несколько секунд заставляя Миттера чувствовать болезненное удушье, и потом вновь ослабил хватку. — Почему она не будет?  — Ты... сумасшедший? — Миттер выдохнул, схватившись за свое горло. — Ты разрушил все, что у них с Реджиной было. И еще десяткам людей испортил жизнь, я полагаю? Может, кто-то был счастлив там, ты не думал? Как Камилла с Реджиной и Генри. А ты, жалкий слизень, решил все отобрать лишь потому что не смог добиться от своей секретарши внимания. Вот что ты сделал! Ты просто трус. Самый настоящий трус, а никакой не темный маг!  — Хм, вот в чем дело… Быть может, действительно нужно разогнать события. Точно. Нельзя позволить этим двум неумехам действовать самолично, особенно Королеве. Или мы тут все помрем. Ты прав, Митти! Ну, развлекайся и ни в чем себе не отказывай! Можешь пересчитать кирпичи. Голд вскочил со стула и говорил так беспечно, будто пропустил всю первую часть слов и оскорблений от Миттера, уже полностью захваченный своими хитросплетениями. — Что… Что?! СТОЙ! Голд медленно остановился, вполоборота повернув голову с нетерпеливым ожиданием. — Почему ты вообще пытаешься вновь свести их? Разве ты не достиг цели? Не думаешь, что можно уже оставить в покое мою сестру? — Ох, разве неясно? Ты думаешь, что я это делаю лишь потому что искренне желаю видеть эту чокнутую парочку вместе и кидать розы на их свадьбе? Нет. Я просто знаю, что Камилла - единственная надежда на хоть какой-то приличный исход событий. Я знаю, что будет если этого не произойдет, что, если Королева так и не прочувствует любовь и не позволит ей раскрыться. Она уничтожит и меня, и все живое. Миттер истерично бил по решетке, прыгая как дикий зверь, царапал ее сколько было сил, беспомощно глядя на то, как Голд исчезает за дверью. Отойдя к холодному кирпичу, он скатился вниз по стенке, пытаясь успокоить боль в груди. Боль от боязни за сестру.

______________________

Генри Миллс старательно выждал пока Королева перестанет маячить неподалеку, о чем всегда свидетельствовали громкие разговоры со стражей и треск их черной, как смола, брони.  И пытался уложить все в голове. Конечно, больно. От того, что воспоминания, которые заполонили его голову и сердце, теперь чужды. Все это позади, жестоко разбивая в щепки все прекрасное, что было еще недавно.  Но еще хуже то, что мальчик вспомнил что-то, что от его разума скрылось. Когда в голову стали приходить непонятные, страшные, волнительные воспоминания, он сжался еще сильнее, впиваясь руками в одеяло.  — Слушай меня, мальчишка… — он видит лицо Камиллы, помнит ее ухмылку и крайне убедительный тон. — Когда я щелкну пальцами, ты заснешь и проснешься лишь тогда, когда я заговорю с тобой.  Генри пялился в темную бетонную стену, в омраченной светом Луны полупустой комнате. Он вспомнил, что проснулся в больнице и его мать выглядела так, будто много плакала.  Камилла усыпила его. — ГЕНРИ, УБЕГАЙ ОТСЮДА! Темный завод и окровавленное лицо девушки. Он слышал ее рычание, звериное и дикое. Безумные, красные глаза, за которыми ни грамма души. Он вспомнил, как на его глазах ее растерзал огромный волк, отрывая куски кожи. — Все, что описано в этой книге - лишь интересная выдумка, совершенно не имеющая отношения к реальности. Вся схожесть на рисунках случайна. Ты больше не считаешь свою мать Злой Королевой. Когда я щелкну пальцами, ты забудешь о том, что я здесь наговорила, будешь считать, что по своей воле отдал мне книгу на время почитать, и мы продолжим обсуждать твоих Человеков-Пауков. Она запудрила ему мозг и заставила отказаться от навязчивой идеи о том, что его мать Злая Королева.  Генри сжал маленькие кулаки, чувствуя, как в груди закипает ярость. Ярость, перемешанная с воспоминаниями, в которых Камилла улыбается ему, смеется вместе с ним и Реджиной. Как они втроем проводят время, не заботясь ни о чем. Но все это быстро разбивается о то, как Камилла вырывает желудок двум мужчинам. Он помнил кровь, заполонившую белый пол в его доме. Как ее лицо было окровавлено, как руки, по локоть в какой-то слизи и кусках внутренних органов испачкали бледные предплечья.  Генри почувствовал тошноту, прикрыв рот ладонью.  И вновь, против своей воли вспомнил о том, как Камилла дарила ему вертолет, как подарила машину. Как благодаря ей мать отдала его на футбол, и то, что она изо всех сил пыталась быть ему другом, и это сработало.  Но кровь, кровь, кровь. Ее безумные глаза и огромные клыки.  Он не знал что думать и что чувствовать. Все казалось неправильным. Как его мать могла подпустить ее к нему? Неужели и в том мире она была злодейкой? Они обе? Как Камилла могла убивать, а потом приходить к нему? Она много раз оставалась в их доме. Один раз согласилась прочитать сказку и в один из последних дней даже поцеловала в лоб.  Генри не заметил, как из глаз потекли слезы, но он старательно повернулся лицом к подушке, чтобы заглушить любой звук.

______________________

Вновь темная, глубокая ночь. Камилла все шла и шла вперед, чувствуя, что становится слабее с каждым шагом. Она настолько эмоционально вымоталась, что все физическое становится в разы тяжелее. Апатия заполонила разум. Ноги еле волочились. Она иногда поглядывала вниз, щурясь от презрения. Белые некогда брюки теперь полностью испачканы, отражая всю грязь, которая уничтожила все светлое, что было. Блестяще. — Это не обязательно должно быть плохо. Так не будет. Тебе просто не повезло, и мне очень жаль, что ты многое пережила, так и не успев понять что… Поверь мне, это не то чем кажется.  Слова Реджины отражались кинжалами в голове. Острыми, колкими, спускаясь куда-то к груди, но она лишь проглотила это ощущение, вновь вспоминая какого это - подавить любую боль. Не будет плохо, а? Марвуд всерьез начинала скучать по временам, во время которых ей все было безразлично. Так действительно было проще жить.  — Ну и долго ты будешь отмалчиваться, а? Прошло уже двое суток с нашего разговора! Сколько мне ждать? Марвуд подскочила с неожиданности, оборачиваясь назад. В тьме густого леса стоял Румпельштильцхен. Она уже ненавидела магию и все что с ней связано, раз к ней так легко подобраться.  — Нам не о чем говорить. Иди нахуй.  — Как грубо… обычно я вырываю за это язык, но тебя я прощу, так уж и быть, — он двинулся вперед, почти паря над землей. — Все же, позволь объяснить поведение нашей Королевы. — Как же ты меня… — Камилла зарычала, но вдруг умолкла, чувствуя, что ее губы будто слиплись после взмаха его руки. — М-м-м?! — Я отменю чары, если ты пообещаешь умолкнуть добровольно, — дождавшись, пока она кивнет, он спокойно повернул ладонью, и поняв, что она все еще молчит, пусть и с яростно дрожащей челюстью, продолжил. — Видишь ли, в этом мире сердца имеют огромное значение. И я сейчас не метафорически, а в прямом смысле. Оно может заполниться тьмой, если делать плохие вещи, увлекаться черной магией и тому подобное веселье. Но если оно полностью красное - значит, что его обладатель исключительно душка. Сердце Белоснежки, например, полностью красное. Понимаешь?  — И почему меня это должно волновать?  — Дело в том, что проклятье перевернуло все вверх дном. Сердце Реджины, которую ты знала, было полностью красным, скажем так. Ведь под воздействием проклятия вся злоба забилась в угол, все воспоминания стерлись. Та Реджина - олицетворение всего хорошего, что у нее есть. Она настоящая, но подавленная тьмой, которая и вырвалась сейчас наружу после разрушения проклятья. Понимаешь? Тьмы всегда было больше и сейчас она лидирует.  — Я заметила это, когда она кинула в меня огненный шар вместо того чтобы раскинуть руки для объятий. — У тебя есть чувство юмора, дорогуша, я ценю это! — Голд хихикнул, заговорщически поднеся палец к своим губам, будто все, о чем они говорят, это большой секрет. — Именно как когда-то тьма была забита в угол, теперь забито и все светлое. Но любовь уже поселилась в ее сердце. Смекаешь? Все светлое будет разрастаться, затмевая темную заразу, которой сил не хватит, чтобы противиться. Я изучил последствия проклятия и понял почему она так сторонится тебя. Сейчас она плохо помнит все что между вами было, не чувствует этого, но это скоро начнется. Воспоминания будут возвращаться к ней. И сердечко все-все ей припомнит, когда отправная точка будет достигнута.  Камилла выдохнула, чувствуя, как задрожали руки от его слов. Взгляд Голда был невероятно хитрым и пытливым, как и тихая, проницательная интонация. — Отлично, я рада, что ей достанется. Но причем тут я? Кажется, ты не совсем понимаешь масштаб проблемы. Я полюбила Реджину. Причем здесь Злая Королева, а? — Не стоит разделять их. Они единое целое, дорогуша.  — Это для тебя они единое целое! Я то не знала с кем имею дело!  — То есть, ты хочешь сказать, что Реджину ты любишь, а Злую Королеву нет? О, брось, это такая чушь, что у меня почти завяли уши. Реджина и есть Злая Королева, хочешь ты этого или нет. — Королеве плевать. Она при удобном случае грохнет меня, я уверена.  — М-м-м, плевать… именно поэтому она все это время следила за тобой и Миттером?  — Что значит следила? Как? Откуда тебе-то знать?! — Я знаю Реджину много лет… даже не представляешь сколько. Конечно, она следит! У нее есть навязчивое желание все контролировать, разве ты не заметила что и в мадам Мэре это было? Ей помогает Сидни. То есть, ты его знаешь как Сидни. Здесь же он ее личное зеркало. Зачарованное. Через него она может следить за кем угодно, но не переживай, я скрыл тебя от нее.  — Какое еще зеркало… Не важно, не отвечай! Ты скрыл? Точно? Надолго? Голд сдержал усмешку от того, что ее голос пропитан нервозностью. Марвуд действительно сторонится ее и не хочет видеть. Что-ж, знала бы она, в чем заключается его план. Он никогда не помогает просто так. — О да. Уверен, что она рвет и мечет, раз не может больше контролировать каждый твой шаг и слышать о чем вы с Миттером говорите. Но я должен как-то подтолкнуть вас к друг другу, раз вы обе не желаете поболтать…. Что же делать, м? О, например, подвергнуть тебя смертельной опасности и отменить скрывающие тебя чары. Звучит как отличный план, мхм-мхм! Представляешь, как будет забавно, когда она вновь решит попробовать выследить тебя и вдруг увидит эту душераздирающую картину? Хотел бы я тогда посмотреть на ее лицо! Камилла сощурилась, вновь слыша этот писклявый, громкий смех. — Думаю, она с удовольствием на это посмотрит. — Приготовься, дорогуша. Совсем скоро мы проверим твои слова, а именно насколько Королеве плевать. Если так, то ты будешь лежать ослабленная и окровавленная в полном одиночестве, тогда я признаю, что все это не имеет смысла и отправлю вас с Миттером домой. Сделка? — Я не собираюсь заключать с тобой сделок, чертов идиот! — Ах, ну и ладненько, я все равно бы не отправил вас домой…. — Голд замер с вытянутой рукой и улыбнулся, собираясь что-то сказать напоследок. — В какой-то степени, я тебе даже сочувствую. Меня она хочет убить, но тебе еще хуже, ведь тебя она любит. То еще удовольствие, полагаю. Когда Голд исчез, а вокруг появились вспышки красного дыма, осевшие на землю, Марвуд почувствовала дуновение ветра и того, что он что-то сделал. Вопрос в том что именно. Вдали послышалось омерзительное громоздкое рычание, такой силы, будто выли сотни оборотней. Земля задрожала под ногами и Камилла сделала шаг назад. Пытаясь высмотреть сквозь темный лес силуэт, быстро приближающийся к ней с таким звуком, будто там огромный динозавр.  Когда ветви деревьев начали шататься, а стволы ломаться пополам, она обомлела, замерев. Отнюдь не от страха, а от того, кого она видела. Огромный, невероятно широкий Огр, возвышался над ней, порядка, на тридцать метров, если не больше. Он стоял с деревянной дубиной в руке. Его лицо напоминало извращенную версию человеческого лица. Уши длинные, заостренные, как у летучей мыши. Из приоткрытого рта показывались треугольной формы клыки, причем каждый зуб был острым. И постоянное рычание, вперемешку с мотанием головы. — Что ты такое, блять…  Она прошептала, и увидев, что он вдруг повернулся в ее сторону, захотела шлепнуть себя по лицу. Потому что Огр был слепой. Но, видимо, очень хорошо слышал. Его глаза были серого цвета, затуманенные слепотой.  И он побежал в ее сторону, кинув дубину с такой четкостью, что она засомневалась в его незрячности. Марвуд сразу же отлетела назад, проломив своей спиной порядка пяти деревьев. Чувствуя, как звенит голова, она медленно начала подниматься, пытаясь не издавать звуков, но Огру было наплевать, он бежал на звук деревьев, которые трещали около нее. Чертов Голд будто специально подгадал момент, выбрав тот, во время которого Марвуд окончательно ослабела от недостатка крови. И подсунул ей огроменное чудовище.  Камилла потратила кучу сил, чтобы уклониться от его ударов. Один топот ноги заставлял землю дрожать в нескольких десятках метров. Одна его длинная рука могла зацепить слишком большой радиус. Чертов монстр слишком много махался, вынуждая ее отходить все дальше, но она не могла не издавать звуков в лесу, где на каждом шагу то ветки, то камни, то коряги, за которые можно запнуться!  Камилла схватила огромный камень, швырнув его со всей силы что была. Огр неодобрительно закряхтел, прикладывая руку к своей голове. — Что, больно, уродец?!  Он вновь зарычал, бежа за ней. Эта битва длилась около получаса. Она даже предприняла попытку просто сбежать подальше, но он бежал прямо за ней, причем очень быстро, что неудивительно, учитывая его ненормальный рост.  Марвуд то и делала, что кидалась в него чем попало. Тяжелыми камнями в частности. Но когда она швырнула в него сломанное дерево, точнее, половину от него, и пронзила его грудь… Он остался жив.  И тогда Камилла всерьез запаниковала.  Она была все слабее, а он, кажется, лишь сильнее злился. Его ничего не брало. Она не знала в чем его слабость, ведь не выросла в чертовом Зачарованном Лесу и сказок не читала. Когда Камилла оступилась, он схватил ее, сжимая в своем огромном кулаке. Она чувствовала, что ее почти сдавливает изнутри от этой силы, будто голова сейчас взорвется. Огр выбросил ее прочь, поднял вновь, опять швырнул, на этот раз попав в камень, будто целился, от чего Марвуд хорошенько приложилась затылком и голова затрещала еще сильнее. Она схватилась за кровоточащий череп, валяясь на спине. Монстр подошел ближе, теперь даже не стараясь ее поймать, ведь она лежала неподвижно, чувствуя, что все в глазах мутнеет. Он зарычал, видимо, чувствуя запах крови, и вновь швырнул ее, но на этот раз Камилле повезло.  Она налетела прямо на сломанный ствол, торчащий из земли. Теперь кровь лилась еще и изо рта. Она выдохнула, чувствуя удушье, не совсем причастно к происходящему смотря на метровое расстояние, на котором проткнута ее грудь. Начиная кашлять и плеваться кровью, Камилла смутно наблюдала за чудовищем, который вновь услышал ее, но теперь не торопился, идя довольно медленно. Марвуд пыталась воспользоваться ситуацией, и схватила руками ствол, пытаясь идти вперед. Каждый сантиметр отдавался болью, когда сквозь нее проходила древесина с заостренными сучками, когда из нее лилась гроздьями кровь, как устрашающе больно царапало ее легкие. Когда Камилла добралась практически до конца ствола, Огр замахнулся. Она безучастно остановилась, смотря на его кулак, собирающийся раздавить ее. Но он не успел нанести удар, тут же разорвавшись на части, будто у него внутри была бомба. Его разбросало по залитой лунным светом земле. Марвуд закашляла, понимая, что ее забрызгало больше всего. Она презрительно сплюнула кровь, перемешанную с его внутренностями, и огляделась вокруг. Все было окровавлено.  Камилла сделала шаг вперед со стоном, соскальзывая со ствола, и упала на живот, от чего на тропинке поднялась пыль. Она задыхалась, по полной дыша носом, и чувствуя острую боль, почти убивающую своей интенсивностью.  — Удивительно, что ты продержалась так долго.  Марвуд сдержала разочарованный стон, мысленно проклиная Голда. Слабо повернув голову набок, положив холодную щеку на землю, она приоткрыла слезящиеся от боли глаза, расплывчато видя ноги Королевы. Она медленно и царственно шла в ее сторону, может, забавляясь, а может и злясь. Камилла не видела лица, а по голосу было ничего неясно. Королева подошла ближе, присев на одно колено и осмотрела ее с задранной бровью. Марвуд еще сильнее расстроилась, чувствуя желчь в глотке, ведь это так сильно напомнило мимику Реджины.  Реджины больше нет. Ты идиотка? Ее не просто так зовут Злой Королевой. Беги. Беги. Беги. Мысли в голове, помогающие сохранить последнюю каплю разума, отчаянно пытались поднять ее на ноги, что она и попыталась сделать, но Королева тут же перевернула ее на спину лишь одним резким и грубом взмахом руки. Она отстраненно изучала ее слабый вид, прищурив глаза и скривив губы в циничной кривой ухмылке. Камилла вновь застонала, не зная что больше всего причиняет боль, ее выражение лица или дыра в животе.  — Нечего сказать? Может, поблагодарить за чудесное спасение, а?  Но когда Королева приготовилась насмехаться над ней дальше, произошло нечто неожиданное. Когда она протянула руку к ее плечу, чтобы вынудить вновь открыть глаза, от одного прикосновения голову пронзили воспоминания, острые и горькие. Мгновения нахлынули потоком, а глаза с силой сощурились от боли. Боль вонзилась в затылок, и в грудь, показывая ей воспоминания, в самых что есть ярких красках. — И что теперь делать?  Она слышит свой обеспокоенный голос. Почему она волнуется? Какое вообще ей до нее дело?! — Звони Миттеру. Она видит лежащую на диване Камиллу от собственного лица. Окровавленную, проткнутую колом, почти такую же слабую и жалкую, как сейчас. Чувствует грудью жгучую боль Камиллы. Чувствует, какой тогда стоял запах крови. Она слышит собственные судорожные вдохи, когда она растерянно пытается ей помочь. Чувствует собственным телом те ощущения, а голову разрывает от сгустка эмоций, наполняющих ее. Тех, которые она чувствовала тогда. — Давай, дорогая, сделай это.  К своему же ужасу, она беспомощна вынуждена смотреть, как самолично оседлает Марвуд, вытаскивая кол и предлагая ей свою шею. Ощущает сильное головокружение, пронзившее ее тогда. Ватную слабость в теле. Как она могла сказать такое? Как могла предложить такую мерзость? Что за выпад самопожертвования?! Королева сжала голову со стоном, пытаясь остановить то, что она видит, но это не помогало. Она видела все до конца, и не ей было решать когда это закончится. Видит, как они целуются в ту ночь, почти чувствуя сейчас этот поцелуй на собственных губах. Страстный, будто обе боялись, что это прекратится, что это может закончиться. Как она отчаянно просила Камиллу остаться. Она не узнавала собственный голос. И постоянное, пристальное внимание от зеленых глаз Камиллы заставило ее лишь сильнее зажмурить глаза, потому что это определенно вызвало в ней что-то, чего быть не должно. Королева распахнула глаза, наконец, когда воспоминание иссякло, как только Камилла той ночью закрыла дверь и ушла, оставив ее одну.  Она шокировано смотрела на Марвуд, глотая ртом воздух. Девушка, которая, судя по лицу, тоже не понимает что с ней происходит, с приоткрытым от недоумения ртом глядела на нее в ответ.  — Что это было?! Это ты сделала?  Шокирующее тепло воспоминаний вспыхнуло в уголках ее сердца, она прочувствовала, как холодную грудную клетку сжало. Это вызвало невыносимую агрессию. Нет. Этого не должно быть. Она не должна это чувствовать. — Это ты виновата. Тебе не стоило приходить. Видимо, теперь ты обречена, как и я. Королева сделала шаг назад, слыша ее холодный голос, а взгляд совершенно отличается от того, что она видела в воспоминании и как она смотрела на нее при первой встрече. Она не понимала почему ее это вообще вдруг заволновало и почему так не понравилось. Злоба и замешательство переплелись, словно неразрывная цепь. Камилла смотрела на ее строгое лицо, пораженное яростью. Карие глаза беспомощно изучали ее сверху вниз, а рот дрожал, будто вот-вот разразится в оскале, но этого не произошло. Королева, видимо, не зная больше что сказать, что сделать, предпочла взмахнуть рукой и просто исчезнуть, оставив от себя лишь фиолетовый дым.  Камилла откинула голову назад, не находя сил чтобы подняться. Она безучастно смотрела на черное небо и ветви деревьев, чувствуя, как кровь булькает, стекая на живот. Значит, Голд был прав и теперь ей точно не отделаться от Королевы. Как он это назвал? Отправная точка достигнута.