Помеха

Я смотрела на огромный камень в который замуровала себя Энни. Все внутри горело от злости и отчаяния. Жан так же был рассержен, он бил по камню, стачивая свои клинки. У всех было ощущение, что такие жертвы были зря. Вот она сидит в своем коконе, а что нам с этим делать? Когда мы еще утром прибыли конвоем в город и услышали взрыв, стало понятно, что произошло превращение. Это означало, что битвы не избежать так же, как и жертв. Наш экипаж остановился. Леви подал руку, помогая мне выйти. У главнокомандующего Нила бегали глаза, он был шокирован и страх выдавал его. Я и сама чувствовала себя оголенной без привода и клинков в зоне, где сейчас появился титан. Я в любом случае ничего не могла сделать. Было страшно за брата, на которого направили ружья. Я тогда от злости даже дернулась с места, чтобы встать между ними и Эрвином. Хотела сказать этому придурку Нилу все, что думаю о его конторе, но была остановлена рукой капрала, который потянул меня на себя. — Почему ты везде лезешь? — услышала я злобный шепот. Я также переживала за Жана, который крикнув «Хватит с меня этого маскарада, не зови меня больше этим именем, дубина!» выпрыгнул из повозки и кинул на землю парик, который я так аккуратно надевала. Ощущение абсолютной беспомощности меня сжигало изнутри, росло напряжение между Эрвином и Нилом. Мне казалось, что полиция так боится, что на грани пустить брата пулю в грудь в любую секунду. Наблюдая, как пылает город, как брат соглашается на все эти жертвы ради человечества, я пылала сама. Меня разрывало на куски от осознания жертв невинных людей. Я даже не понимала, что я здесь делаю, когда брата увели. Капрал тогда быстрым шагом, хватая меня руку, повел к самому дальнему экипажу. Нам выдали оборудование и я была рада, что наконец-то смогу что-то сделать, но... — А клинки? Капрал так же надел оборудование, накидывая на себя вместо пиджака плащ, и грубо бросил: — Тебе они не понадобятся. — Но как же… Он резко обернулся, грубо обращая на меня свой взгляд. — Хочешь помочь? Не мешайся под ногами — он стартовал с места, цепляясь за ближайшее здание. Слова с треском отдавались в голове. Во мне нарастало возмущение, наверное, размером с огромную гору. Но дать нормально перевести дух и успокоится мне не дали громкие звуки погибающего в руинах города.

***

— Смит, надо идти. — Капрал стоял у телеги с оборудованием, куда я направлялась, чтобы его сдать. Мужчина был уставший и его рука лежала на поврежденной ноге. Я услышала от Нифы, что он в последний момент успел вырезать Эрена из тела титана, прежде чем тот сожрал Энни. Значит все таки пошел в бой, великий воин человечества. — Я хотела… — во мне уже появлялись силы возразить Леви, но голос дрожал. Сознание старалось запрятать те картины, которые я видела во время эвакуации. Лицо скорчилось и я продолжила — Помочь полиции с горожанами. — Идем, это подождет. — и он действительно пошел вперед, даже не оборачиваясь на меня. Он думает, что я ему дрессированная собака? Я понимаю приказы и никогда не ослушиваюсь их, но что сейчас могло быть такого важного? Никакого свидетельствования у меня не было, на поле боя я не была, никакими знаниями не обладала. Но, как неудивительно, я не смогла ослушаться и свалить в ближайшую сторону. Бурча себе под нос всевозможные ругательства, я просто плелась следом. Пока мы шли я старалась не смотреть по сторонам, чтобы не натыкаться взглядом на усеянный телами город. Вдруг раздался дикий крик сзади меня. Капрал тоже обернулся. Старушка стояла на коленях у разломанного дома, вокруг нее было несколько полицейских, которые в растерянности ничего не делали. — Смит! — Капрал пытался меня остановить, но я уже не слушала его, подлетая к женщине. Мои глаза расширились от ужаса, колени затряслись и меня чуть не вывернуло. Старушка стояла на коленях, тянув чью-то руку из под завала. Человек был раздавлен, одна его рука торчала из под камня. Бабушка тянула ее, задыхаясь и плача, тянула, сдирая колени. Рядом с ней лежала трость, аккуратная прическа сбилась из под платка и вся одежда была в крови. Никто даже не пытался вмешаться. Собрав себя в руки, я села рядом и положила ей руку на плечо. Бабушка взглянула на меня глазами полными слез. —О , милая, — она схватила меня окровавленными руками за рубашку — Прошу, помоги, моя дочь... она не может встать. Моя губа затряслась, слезы покатились по лицу. Старушка все еще смотрела мне в глаза, когда я переводила взгляд на месиво под камнем. Она снова пыталась схватить за руку обезображенный труп. Я не знала, что сказать, слезы градом катились по моему лицу, как вдруг один полицейском грубо обернул старушку на себя. — Эй, прийдите в себя уже! Мы не можем тут столько с вами возиться. Вы разве не видите, что… Я резко вскочила, хватая этого урода за ворот. — Закрой свой рот! — я продолжала плакать на грани истерики. — Закрой или я заставлю тебя это сделать. Без понимания, чего я хотела этим добиться за спиной полицейского я увидела лицо капрала. Он выглядел немного удивленным, хотел вмешаться, но я так же резко отпустила полицейского, толкнув с силой от себя и села обратно к женщине. — У нее шок, тупой ты кусок говна. — шептала я, утирая слезы. — О, милая, не поможешь? У меня тут дочь, она… Я почувствовала как капрал подошел ко мне, хватая меня за плечо, пытаясь увести. Да пошел ты к черту… Его рука немного привела меня в чувство. Я вывернулась, наклоняясь к старушке. — Бабушка, это не ваша дочь. — я понимала, что нужно увести ее скорее от тела. Она что-то продолжала говорить, но легко уже поддавалась, когда я помогала ей вставать. Недалеко был организован пункт помощи, там велась активная работа. Я не смотрела, шел ли капрал за мной, но продолжала вести бабушку, пока ее не перехватили медработники. Много тел уже было накрыто тканями, на носилках лежали раненые, я хотела развернуться, стереть слезы и убраться отсюда подальше. Я была слабее, чем думала. — Лора? — послышался тихий голос прямо рядом со мной. Я увидела дедушку лежащего в крови на куске ткани, он тянул ко мне руки. — Лора, внученька. Он лежал среди трупов на носилках и истекал кровью. Рядом стояла плошка с водой, пролитая по раскуроченной брусчатке. Дедушке следовало бы лежать и не двигаться, но он пытался приподняться и я не смогла ничего с собой сделать. Очутившись на коленях, я взяла его за кровавую руку. Взгляд зацепился за огромную дыру на его животе, видимо она была пробита осколками или камнем. Тошнота подкатила в горлу, слезы душили. Я понимала что это шок, что он еще не умер. — Моя милая, я так рад, что ты жива. — он закашлялся, хватая меня за руку, оставляя на меня еще один кровавый след. — Найди Герду, скажи… — его снова прервал кровавый кашель. Он дрожал, весь бледный с синими губами. — Скажи ей что я погиб… — тяжело дышав, он со всей силы пытался договорить. —  Пусть она тебя приютит, потому что я… — Дедушка хрипел, задыхаясь — ...не смог спасти твою маму, прости. Я кивала и плакала, сжимая его руку. Пыталась сказать ему, что все хорошо, гладила его по плечу, но изо рта вырывались только всхлипы. — Элизабет, — Голос капрала окликнул меня — Он умер. Видимо все это время он боролся, находясь в агонии, чтобы найти свою внучку, попросить прощения. Он хотел умереть зная, что внучка жива и она в безопасности. Я закивала, вставая с колен. — Я не могла… иначе. — зачем-то пыталась оправдаться. Капрал грубо взял меня за плечо, уводя от тела. — Надо найти Лору… — Мой язык заплетался, казался мне онемевшим. Я искала глазами медработника, чтобы передать ему слова погибшего дедушки, который искал свою внучку. Глаза зацепились на двух закрытых телах. Сердце упало и ноги подкосились, я почувствовала руки, которые сдержали меня от падения. Я так и не смогла отвести взгляд от тела на котором лежал листок с надписью "Лора". Я рыдала как не в себя, сидя в грязной от пыли и крови в переулке. Я смогла дойти только до этого места и блевануть, вырываясь из крепкой хватки. Леви стоял рядом и ничего мне не говорил. Грудь пронзила дикая боль. Я не могла себе представить как много погибло людей из-за шага вперед для человечества. Понимание поступков Эрвина вдруг резко испарилось, осталась только злость на брата, который своими руками уничтожил целые семьи. Я не могла себе внушить, что все это ради блага. Меня немного отрезвила рука капрала, которая опустилась мне на голову. Он провел пальцами по макушке, гладя и успокаивая. Я не понимала почему меня так шокировало то, что я увидела. Я присутствовала в Тросте, когда убивали моих друзей, которые спали со мной под одной крышей. Я просто не могла поверить в то, что цена моей мечты выглядит так. Когда я представляла мир за стенами, когда думала, что мы победим, разгадаем природу того, против чего сражаемся, я не думала, что платить мы будем кровью невинных. Мы сделали выбор за людей, которые не хотели выбирать, которым повезло не думать о том, что происходит за пределами их видимости, которые живут для того, чтобы просто жить и любить, а не умирать для целей, который поставил себе отряд смертников. Выходя из переулка, я старалась смотреть себе только под ноги. Стыдила себя и корила, что люди погибли так напрасно, а у меня нет даже новых сил взглянуть вокруг. Я продолжала думать о выборе, который сделали мы, о том, на что мы пошли ради целей. Внутренний голос разнился, либо такая цена будет заплачена, либо мы так и будем жить в этих стенах, сражаясь с врагом природу которого не в силах понять. Оптимизма не прибавили солдаты разведки. Когда мы наконец дошли до штаба военной полиции, где вынуждены были сидеть, пока командный отряд разбирался и отчитывался о нанесенных убытках. Оставив меня с остальными новобранцами, капрал удалился, сказав строгим голосом никому не пытаться даже сделать шаг из помещения. Не знаю, думали ли они все о том же, о чем и я, но первые минут десять моего пребывания главной темой обсуждения был, конечно же, титан в стене, которого обнаружили при попытке Энни сбежать. Следующей темой стал Эрен, который валялся без сознания этажом выше. Меня периодически потряхивало и я была на редкость молчалива, даже слова не вставила, хоть у меня и были догадки насчет титанической стены. Когда нам наконец-то разрешили выйти практически все из 104-го корпуса торчали у комнаты с Эреном. — Я бы сейчас нажрался как не в себя. — молчание прервал Конни, который смотрел с балкончика на маленький сад внутри штаба. — И я. — голос подал Райнер. И я бы тоже нажралась, ребята. Время близилось к закату и с каждой минутой становилось понятно, что мысли о выпивке сидели практически в каждом. Речь не шла о каком либо празднике победы, скорее это была минутная слабость, чтобы выпустить дух. Потому что все понимали, все это далеко не конец. Было стыдно. Я корила себя за эту слабость. Думать о том, чтобы «отдыхать», когда разрушено полгорода, но сил уже не было. Не знаю каким образом, какой молитвой, но нас никто даже не осадил с этой идеей. Полиция хоть и была на нас зла за то, что мы ничего не рассказали им, но поддержали идею с алкоголем. Главное, чтобы горожане этого не видели или я брошусь в реку сразу от стыда. Когда дело шло к ночи, несмотря на усталость, мы перетащили столы в подвальное помещение. Пришлось, правда, поумолять воспользоваться личными офицерскими запасами с вином. Я пробовала в своей жизни алкоголь еще дома. Нам налили пару пинт пива в таверне, от которого меня выворачивало еще полчаса. Но по слухам в алкоголе можно было утопить в себе много плохих эмоций. Хоть и было понятно, что это далеко не спасение, но для солдат это являлось помощью забыть те ужасы, что они видели. Все понимали, какими хорошими солдатами мы не были, как сильно мы не выросли, все равно где-то в глубине души мы оставались пугливыми подростками, которые сами выбрали такую жизнь. Первое время нашего алкогольного собрания никто даже не чокался, все расселись по углам со своими отрядами и молча глотали принесенное вино, никто даже не поел… — Нет, так не пойдет… — сказал Жан — Как мы можем тут сидеть и бухать, пока в городе отдирают тела от мостовой? Из-за стола на него посыпались взгляды, а после все разом приложились к стакану с вином. Была в этом доля правды. Мне и было стыдно, но какая будет от меня помощь в дальнейшем, если при каждом воспоминании об этом дне меня переворачивало, тряслись руки и хотелось блевануть? Единственным верным решением было забелить этот участок мозга алкоголем. — Жан, от того, что ты будешь сидеть и плакать тоже никому помощи не будет. — я сделала еще один глоток. Надо же, говорю словами капрала, хотя днем еще размазывала сопли по лицу в подворотне. — Это говорит о нашем неуважении к трагедии. Я не понимала зачем с ним спорю, когда разделяю такую же точку зрения, но ничего не могла с собой поделать. Практически всегда, даже если не верила, сомневалась в чем-то, стоило начать спор и я находила то, за что бороться. — Напоминаю тебе, что… — я уже собралась спорить дальше, как чья-то рука опустилась на мое плечо, и довольно грубо. Я обернулась, увидев перед собой двух солдат из военной полиции. — Что, отмечаете вклад в победу человечества? — из-за нарастающего шума голосов вокруг я даже не расслышала по началу иронию в его голосе. Но их сузившие глаза, которые оглядывали каждого сидящего за столом, говорили об их явной агрессии. — Нет, пытаемся прочистить головы. — я начала закипать. Они же тоже тут, а не драют асфальт, что прикопались?! — Именно так я себе и представлял разведку… — второй иронично вздохнул. — Бездушные, ненормальные... — А я именно так и представлял себе полицию! — Жан грубо перебил полицейского — Без капли отвественности, с завышенной самооценкой, вечно бухающие, страдающие от безделья свиньи. — Что ты сказал? — Что слышал! Вдруг первый солдат громко и злобно рассмеялся. — Мда-а-а… — протянул он. — И налоги людей идут этому психопату Смиту с его шайкой кретинов. Я даже не заметила как резко встала со своего места. Теперь ни что, как идея напиться и надрать этому уроду зад, не казалось мне таким верным. Я еще не могла понять, что на голодный желудок и после стресса алкоголь сыграл со мной злую шутку. У меня всегда были проблемы со злостью, но сейчас я готова была напасть первая, даже в ущерб себе. — Повтори, что ты сказал. — я подошла практически вплотную к этому амбалу, подняв голову и испепеляя его взглядом. Сзади послышались звуки отодвигающихся стульев. Друг этого амбала выглядел немного испуганным, он дергал его за рукав. — Роллер, идем, они не стоят…. Но амбал с места не сдвинулся, играл со мной в гляделки. Его ноздри мерзко вздувались, было видно, что он злится. — Ты, Смит, верно?— он гадко облизнулся, смотря по сторонам. — Что, думаешь чего-то стоишь? Такая же ненормальная как… — Ребят, не стоит. — Райнер уже пытался нас развести по углам. Он поставил руку между нами, всматриваясь в Роллера. Райнер, если даже не превосходил, то хотя бы выглядел намного внушительнее, чем солдаты полиции. Кровь еще не остыла, но я чувствовала как конфликт идет на нет, как вдруг у Роллера хватило мозга закончит фразу. — Как и твой психованный брат! — почти выплюнул он. Я уже даже не поняла как моя рука полетела вперед под всеобщее молчание. Все опять замедлилось и мое внимание было сосредоточено на моем кулаке, который врезался в лицо этому придурку. Мне было понятно еще в самом начале, что вести себя так не надо, просто можно было дождаться пока они уйдут. Но все мои плохие эмоции искали выхода и я просто не могла их остановить. Когда мой кулак попал в цель, началась суматоха. Райнер пихал амбала в грудь, отталкивая его от меня, Имир кричала "Давай, вмажь ему еще!". Вокруг поднялся шум и я орала как ненормальная. — Давай! Врежь мне! — его рука почти дотянулась до меня, толкнув в грудь — Что, этим только в полиции занимаетесь? Меня пытались оттащить Жан и Конни. Кирштейн матерился, когда я выскальзывала у них из рук, в попытке влепить солдату еще один раз. — Маленькая сука, иди сюда! — Роллер вырывался. Будь я в адекватном состоянии, я назвала бы этот «поединок» — две лающие друг на друга собаки. Так же я не представляла как этот цирк должен был закончиться, если бы не резко распахнувшиеся с силой двери. Абсолютно все в помещении замерли: я, в попытке вырваться из рук Жана и Спрингера с растрепанными волосами, и Роллер с разбитой губой из рук Райнера. На пороге стояли главнокомандующие военной полиции и разведотряда, офицеры и капрал. У всех были уставшие лица и было понятно, они слышали о наших посиделках и нас сейчас разгонят. — Если вы решились нажраться во время массовой трагедии, — капрал спокойно обводил всех взглядом — Делайте это молча. И командный отряд, совершенно неожиданно для всех, вместо того, чтобы выгнать к чертям собачьим эту свору, просто прошли к дальнему столу, захватывая ящик вина с собой по дороге. Еще несколько секунд все стояли в полном шоке. Райнер отпустил полицейского придурка, похлопав его по плечу и смерив меня тяжелым взглядом, направился за стол. Все стали расходиться по своим группам. Я в последний раз кинула злобный взгляд на Роллера и уселась к остальным. — Вот придурок… — Жан сжимал стакан с вином. — Надо было проучить его… — Да? — Райнер телом обернулся на Кирштейна. — Тогда почему твоя подруга этим занималась, а не ты? Спрингер неожиданно прыснул, проливая на стол вино, смеша таким образом Сашу. Обстановка потихоньку начала разряжаться непонятно каким образом. Стол полиции вскоре тоже зашелся голосами, да и я сама немного поуспокоилась. Просто то, что я ему все таки вмазала приносило мне облегчение. Я не думала никогда, что буду драться и бухать после бойни, но видимо солдатская жизнь иногда выглядит так. — Ну что, еще по одной? — Райнер раскупоривал бутылку, Бертольд пытался отмахнуться. — Сейчас бы съесть чего нибудь… — Саша мечтательно закатила глаза. Это была правда, поесть никому бы не мешало. — Слушайте, — Спрингер наклонился ко всем через стол — Может принесем Эрену с Микасой и Армином по бутылке? — Плохая идея. — я скривила лицо — Представь, лицо Эрена, когда он увидит, что его разведотряд превратился в солдат гарнизона. Все залились смехом, ну я конечно юмористка еще та. Постепенно я понимала, что мое состояние не совсем обычное. Язык становился тяжелее, плохие мысли не лезли в голову. Простым словом, я наконец-то нормально напилась. Райнер пытался напоить Бертольда, Саша спорила с Конни и я окончательно расслабилась. Мне это напомнило ужины в кадетском корпусе, когда еще не все сталкивались с тем, что сейчас. Ну и ужин, конечно, соответствующий… — Я пойду подышу. — резко встав из-за стола, я направилась к выходу. Меня немного пошатывало, надо было точно освежить голову. Выйдя на тихую улицу, я пошла к зарослям деревьев у воды. Предательски звучала мысль в голове, что если меня начнет тошнить, то лучше чтобы это было не видно. На мне не было военной формы, поэтому не надо было переживать за то, что я могу быть замеченной гражданскими в таком состоянии. Я облокотилась о забор, всматриваясь в воду, осознавая, что в воздухе еще витает запах гари. Так, все, об этом я хочу забыть хотя бы на пару часов, прежде чем вернусь в привычное сражения непонятно за что. Я хихикнула своему расплывшемуся лицу в воде, как услышала сзади шаги. Наверняка это Кирштейн сейчас пьяный мне будет впаривать про Микасу. — Жан, ну что ты… — начала я оборачиваться с улыбкой. Но это был не Жан. В паре шагов передо мной стоял капрал. Я почувствовала, как улыбка сама спала с моего лица. Мысль была только одна: почему именно он? Я просто не понимала. Почему, когда я уже старательно выкинула все жутко неловкие моменты и мысли из головы он пришел. Стоит и смотрит на меня. Я и так бухая в некуда, зачем надо добивать меня тем, что от его красивого вида у меня подкашиваются ноги. Так, прекрати сейчас же! Он стоит слишком близко, это может привести к чему-то непоправимому. Я хотела спросить что ему надо на этот раз, но даже не смогла открыть рот. Я просто продолжила стоять, бегая глазами по капралу в полуметре от меня. Я понимала, что он не такой, каким я представляла его раньше... и почему я думаю об этом сейчас? Мне он казался заносчивым человеком, у которого все вызывает раздражение. Но только он научил меня, что ошибки это нормально и это случается, и что в этом вся мораль. Когда тебе кажется, что у тебя нет права на ошибочный выбор, ты все равно должен его принять. Нет-нет, Элизабет, перестань сейчас же! Я сама не понимала каким образом расстояние между нами сближалось, была ли я тем, кто все это начал? Но он молчал все время, пока я не ощутила, что ближе уже быть невозможно. Я чувствовала его дыхание на губах и тело дрожало. Я не знала, что на меня нашло и почему я приблизилась так к его лицу. Он смотрел на меня сверху вниз, обдавая мое тело своим теплом. Было так жарко, щеки горели и стучало в висках. У меня были попытки прийти в себя, но они не увенчались успехом. Это было так мучительно и долго, все то время, пока мы стояли рядом пожирающие тепло друг друга. Все казалось неправильным, не таким. Я говорила себе, что этому нет места на войне, когда рассуждала о мужиках за завтраком, но все же оказалось, что это вырыто в земле как яма для покойников, единственная возможность забыться. И его губы коснулись моих. Все, что я могла сделать это впасть в ступор, все никак не укладывалось в мою картину мира. Хотелось дать себе пощечину. В голове стучали как по наковальне и я силой закрыла глаза, пытаясь унять это ощущение. Капрал мягко и осторожно целовал меня, раздвигая мне губы, проникая языком. Меня затрусило пуще прежнего, когда он прикоснулся ладонью к моей щеке. Его рука, в отличии от тела и дыхания, была холодной. Я думала о том, что мне нравится это, мне было стыдно от того, что мне нравилось. Он продолжал меня целовать. Из под раскрытых ресниц я увидела его взгляд, он смотрел на меня, красную, взмыленную, смущенную идиотку и ему это явно нравилось. Мне не хотелось бежать или спрыгнуть в реку, хотя такие идеи меня посещали. Весь день какой-то неправильный, может я вообще тронулась умом и все придумала? Я даже незаметно впилась себе пальцем в руку, чтобы понять, что все это на самом деле. Поцелуй стал глубже, он проникал языком уже смелее, видимо оценивал насколько я была к этому готова, заранее подставляя руку мне за спину, прижимая меня к своему горячему торсу. Я чувствовал его напрягшиеся мышцы под рубашкой. Раньше я была так далека от этого, мне все еще казалось, что я делаю что-то неправильное, запрещенное, мне не верилось, что это происходит. Меня целует казавшись мне раньше злым, вечно всем недовольным человек. Мне не хватало воздуха, все было таким новым и я почувствовала жар внизу живота. Открыв глаза в перерыве поцелуя, я посмотрела на капрала. Мне хотелось задать ему вопрос, что со мной происходит? Должна ли я вообще отдаваться всему этому или надо толкнуть его, врезать и убежать обратно. Думать только о своей цели, о том, зачем я здесь. Он немного отстранившись, дал мне кислород, чувствуя мои рваные вздохи, продолжая целовать меня аккуратно и нежно. Его рука на спине, которая сжимала мою талию давала ощущение того, что я находила в четко очерченном пространстве, где как будто нет дела до того, что происходит снаружи. Леви был таким горячим, его кожа обжигала, когда я дотронулась лбом до его щеки. Его вторая рука опустилась на шею, она оставалась все еще холодной. Опускаясь ниже до ключиц, он делал это ненавязчиво, заглядывая мне в глаза, надеясь, видимо, не найти отторжения. О чем тут вообще может идти речь? Он опустился ниже, прикасаясь к моей груди, будто не нарочно проверяя мою реакцию. Как далеко он может сейчас зайти. Из меня вырвался только слабый стон и рука вернулась обратно. Он проводил большим пальцем по очертанию, стараясь не касаться чувствительной зоны. Мне казалось что я сейчас упаду в обморок и моя голова разорвется или я испорчу момент и меня вырвет от нервов. И к своему разочарованию я поняла, что слышу вдалеке голоса. Я слышала как громко капрал дышит, он тоже чувствует, он тоже стоит здесь доставляя себе и мне удовольствие. Ему это нравится, какой-то другой порог чувств и эмоций, который явно находил и во мне отклик. —Элиза-а-абет! — я услышала пьяный голос Конни вдалеке, звавший меня. Капрал недовольно выдохнул. Мы находились глубоко за деревьями, чтобы они могли заметить. Все это время губы Леви были на моих, ожидал, что я сделаю. Он был уже не маленький мальчик, чтобы смущенно убегать, получается, что выбор как поступить он предоставил мне? — Интересно, она так напилась, что свалилась в реку? — Жан был где-то поблизости. Меня вдруг резко одернул злой шепот капрал. — Я же говорил им заткнуться. Я замотала неосознанно головой, понимая, что он сейчас пойдет их разгонять. Я не то, чтобы стеснялась всего этого, просто ощущение того, что это все неправильно меня не отпускало. Я не знаю, понял ли капрал, что я пыталась ему сказать своими движениями, но он резко отпустил меня и двинулся в сторону кричащих ребят. О нет! Я даже поморщилась. — Закрыли рты. — Голос капрала звучал непривычно после нескольких минут в тишине. — Что непонятного было в моей фразе о том, что бухать надо молча? До меня медленно стало доходить окончательно, что произошло. Судя по тому, что крики замолкли, ребята совсем не ожидали увидеть тут капрала. Послышалось какое-то бормотание и неуверенный голос Жана. — Мы… мы искали Элизабет, она просто… — Она там, — через заросли я увидела, что он показывает рукой в мою сторону — Советую вам привести ее в человеческое состояние, пока это не увидел Эрвин — и звук удаляющихся шагов. Стало, честно говоря, немного даже обидно, но видимо он понял, что мне не хочется, чтобы меня поймали. Когда я услышала как ребята идут ко мне, оставалось только быстро перегнуться через перила и начать кашлять. На секунду показалось, что не надо даже притворяться, но меня пронесло. — О-о-о! — Жан хлопнул меня по плечу, щеки уже горели от стыда, что надо притворяться настолько пьяной. — Столкнуть тебя, Жан? — я убрала его руку, делая вид, что вытираю лицо рукой. —Пей!—Кирштейн протягивал мне стакан с водой. Я сидела за столом красная как помидор, потому что Спрингер растрепал всем, что мне было плохо. Я понимала насколько я пьяная и насколько все во мне пылает до безобразия и послушно сделала глоток. Я пыталась зачем-то подавить в себе все ощущения. — Отдай! — Жан даже не давал мне выпить еще вина, отбирая у меня стакан. — Я не знаю, что с тобой сделает капрал завтра, после того, как ты блевала у него на глазах! На этом моменте из меня вырвался какой-то рык и перегнувшись через стол, я с силой выхватила свое вино. Все, что происходило дальше я помню смутно. Всплывали в голове моменты как я пыталась сыграть с Райнером в «кто сильнее», затирала какой-то бред Жану про войну. Короче говоря, я напилась пуще прежнего. Уже когда все стало затихать и люди расходились, подо мной качался пол. Под руку с такой же Сашей, целой толпой было решено идти спать. Подходя к двери, чувствуя как Жан хлопает меня по плечу, обращая мое внимание, рассказывая какую-то историю, я повернула голову на улыбающегося Эрвина. Стало ужасно стыдно, что я забыла что он все это время смотрел на мои пьяные выходки, но кажется этого его не беспокоило. Пусть сестра повеселится, что уж тут. Он поднял свой бокал и улыбался мне, я выдавила из себя что-то на подобии, но не уверена что у меня вышло, так как лицо меня не слушалось. Взгляд упал на капрала, стоящего рядом. Ему, в отличии Эрвина, наше поведение явно не нравилось. Все это время я старалась не замечать его, так как понимала, что начну себя жрать изнутри. Не смотрела даже в эту сторону, но его взгляд указывал прямо на меня. Щеки сразу вспыхнули, мне хотелось отвернуться и ругаться на свое такое идиотское поведение, но я искренне хотела дать ему понять что то, что произошло мне понравилось. Вдруг это все было просто потому, что мы напились? Он просто так же нажрался и поцеловал меня. Вокруг было много других девушек, которые были от него без ума, мог и с ними обжиматься в углу. Мы толком то и не говорили, ладно я, с идиотской манией найти в нем спасителя, но он то что пристал? Я сделала рваный выдох, заставив наконец-то посмотреть капралу прямо в глаза, как наш контакт перегородил Конни, хватая меня за второе плечо и стал пародировать Жана. Оборачиваться на этот раз я не стала.