Как все у этих мужиков сложно

Собрания, собрания, собрания. Затекшие члены и боль в пояснице. А ведь генералу всего лишь 30 с небольшим. Единственный досуг - одинокие прогулки по кораблю. А напряжение снимается только в душе. Это так похабно и оттого потребно. Хакс пытался хранить свое целомудрие, но из соображений беспощадной биологии иногда позволял себе такую слабость. От долгого воздержания распалялись мысли и ныло тело -такие моменты заставляли его считать себя извращенцем и эротоманом. Эти ощущения носили двойственный характер: он мечтал и пытался подавить мечты, а потому разрядка была слаще - словно вкушение запретного плода. В такие минуты Армитаж был развратнее мартовской кошки после валерианы. Генерал казался стальным и был таковым большую часть времени, хотя мечтал о других стержнях внутри него, и в такие минуты спина становилась еще ровнее, а пальцы, неизменно сцепленные за спиной, сжимались еще крепче. Генерал - все еще человек. Человек со своими слабостями. И на этом можно было сыграть. В пыточных камерах всегда кто-то был: Первый Орден - огромная организация, среди которой жили и анархисты-бунтари. Таких приковывали к креслам и проговаривали к мучениям. Естественно, особенно важных гостей обслуживал магистр Рен. Периодически их посещал и генерал, если назревало что-то любопытное и потенциально достойное внимания. В такие моменты садистская сущность Хакса упивалась наслаждением, а кожа перчаток обещала лопнуть. Нынче было тихо — уже полчаса как протрубили отбой. Воздушный крейсер спал, молчаливо бороздя пространство. Только внутри этого космического кашалота копошился десяток-другой служащих. Не спал и генерал — мозг и холодное расчетливое сердце Ордена. И сейчас мужчину посетило желание пройтись по низким уровням и заглянуть в пыточные. Он не стал противиться порыву: почему бы не нанести им внезапный визит и проверить их состояние? Контроль, в таких вещах нужен контроль. Это вам не комната удовольствий, где рваные ремни — показатель успеха, здесь это - целая оплошность, серьезный промах, который может обернуться неприятностями. Все двери были закрыты, хотя не было нужды охранять пустые комнаты — процедуры проводились исключительно в рабочее время, дабы не препятствовать заслуженному отдыху работников и солдат. Все хотят отдыхать, даже заключенные. Хакс попросил охрану открыть самую дальнюю дверь. Естественно, его приказ был беспрекословно выполнен. Дверь отъехала в сторону, открывая вид на небольшую комнатку с креслом посередине. Генерал наказал штурмовику вернуться на свой пост, а сам зашел внутрь. Мужчина с интересом принялся за инспекцию: осмотрел приборы для самых изощренных пыток (немудрено, что посетители падали в обморок) — те зловеще поблескивали в тусклом свете, рука мягко легла на кресло и медленно прошлась сверху вниз, гладя поверхность. Кожа терлась о кожу. Хакс задумался. Внезапно цепочка мыслей была разорвана. И нарушителем покоя оказался никто иной, как Кайло Рен. Его тяжелые шаги было слышно издалека — такие ни с чем не спутаешь, поэтому Армитаж без проблем понял, кто идет по его душу, и приготовился встретить свою головную боль. - Я искал Вас, генерал, - прошипела безжизненная маска. Мужчина только поднял бровь, глядя в направлении глаз юноши. Воцарилась тишина, и длилась она довольно долго, генерал успел заскучать. «Идиот,» - подумал он про себя. Не стоило говорить такое в полной тишине, даже для себя, даже в своих мыслях, ибо они, очевидно, были услышаны адептом Силы. Подобный отзыв быстро взбесил его, ярость вскипела в момент, а оттого силы стало в разы больше. Рен, не церемонясь, решил поставить рыжую шавку на место: захват Силой. И вот генерал уже вжат в кресло, а ремни на нем затянулись автоматически. Кайло почувствовал нотки страха, музыку которого играло естество Армитажа, он задышал чаще. Мужчина дернулся, но сопротивление со стороны особого кресла было сильнее его. «Отлично связан, обездвижен — полный контроль. Хорошо, мне это нравится. Прям хоть...» - не успел он додумать, как почувствовал, что сквозь извилины мозга кто-то словно пробирается в самую глубь. И эти мысли были услышаны. Адепт Силы стоял напротив, вытянув руку и подсогнувподрагивающие от напряжения пальцы. -Вы что-то сказали, генерал? Пленник не дрогнул и сохранил свою невозмутимость. -Ничего, Рен, - имя было проговорено почти по буквам. "Мальчишка," - подумалось Хаксу - давление Силы резко увеличилось. Незаметно для себя мужчина стал дышать чаще, а его возбуждение заметно возросло. Оказывается, ему по душе такие игры. Естественно, такой ход размышлений Кайло не мог не заметить. Он чуть склонил голову набок, опустил руку и приблизился к генералу так, что, сними юноша маску, дыхание слегка колыхало бы кудри. Ладонью, не касаясь, прощупывая Силой кожу лица, будущий магистр медленно провел сверху вниз, словно снимая отпечаток, "сканируя" черты лица. Малиновый рот слегка приоткрылся, готовясь выдать какую-нибудь колкость или едкий комментарий. Да, эти губы были словно горчица с медом. И именно по этим губам Кайло провел большим пальцем в грубой перчатке и запустил его в рот. Жар рта чувствовался сквозь кожу. Язык был мягким и сильным одновременно: его ласки были настойчивыми и знатно подогревали кровь в молодом теле. Сердцебиение усилилось, стало громче - Рен отчетливо это чувствовал и стыдился этого, но ему хотелось, ему было нужно. И вот его вторая рука опустилась сначала на плечо Хаксу, а потом скользнула ниже, на грудь (даже сквозь толстую ткань сюртука чувствовался затвердевший сосок) и остановилась на бедре, начав ласкать его поверхность в внешней стороны. Не выдержав таких ласк, Армитаж позволил себе тихий стон на резком вдохе, когда ладонь Кайло нырнула в узкое пространство между ног и приблизилась к паху. Но в планах Рена не было доведение пленника до оргазма - скорее, поиздеваться над ним, подразнить, поиграть и унизить. Главное, чтобы это не зашло слишком далеко, а такая угроза таки нависала над буйной головой. И когда мужчина вновь дернулся, явно намекая на то, что он требует продолжения, мерзавец резко отстранился, прекращая игру, резко развернулся и ушел без слов, раскачиваясь при походке сильнее обыкновенного, словно пьяный. Он что-то бросил охране, и та побежала вызволять генерала. Благо, в потемках никто не видел постыдного румянца и, о, боги, его напряженного органа. Позор. Эта ночь завершилась стонами в кулак в душевой под струями горячего душа и рычанием в постели. Каждый в одиночестве. Естественно, они проклинали друг друга, активно дроча и извергаясь.