Камелот былого и грядущего

      Килгарра помнил первые дни своего вылупления очень смутно. Его призвал в этот мир юный повелитель драконов, и Килгарра почуял его волнение еще до того, как услышал свое имя. Он ощущал его сквозь тонкую скорлупу, пока волшебник нес яйцо в лес.       Килгарра. Какое красивое имя, однако на языке драконов одно из его значений могло бы вызвать у иных удивление или насмешку. Щебечущий. Не очень-то подходящее имя для великого дракона, не правда ли?       Но Килгарра всегда гордился своим именем, не похожим на те устрашающие рычащие клички, которые носили его сородичи. А еще он вполне его оправдывал: юный дракон только и делал, что щебетал, пока не научился говорить. И к дому, в котором он провел самые счастливые годы своей жизни, постоянно слетались птицы. Это очень веселило юного повелителя драконов, и Килгарра лучше всего помнил его звонкий смех.       Надо сказать, оправдывал он свое имя и после того, как научился говорить. Килгарра любил музыку и песни, любил говорить и быть ближе к людям. С годами он не становился грубее, и его узнавали среди сородичей по торопливому щебету, лишь отдаленно напоминающем рычанье других драконов.       Это было время свободы, когда мир был наполнен драконами и их хозяевами. Магия процветала, а драконов охраняли, пока они сами не могли за себя постоять. Сидя в темном подземелье в ожидании освобождения Килгарра часто вспоминал те безмятежные дни, и острые клюки щерились в подобии улыбки. Его память хранила много событий, но ни одно из этих воспоминаний не казалось столь ценным, как первые дни его щебетания.