Тяжёлые

      — Скорую… — Обито, словно не поверив собственным ощущениям, переложил пальцы. Под ними снова легонько почувствовался пульс. — Рин, скорую! Быстро! Он живой!       Он коротко оглянулся на подругу. Её побледневшие губы были приоткрыты в растерянности, а испуганный взгляд скользил по Какаши.       — Рин! — Обито ещё громче окрикнул подругу. Где-то в ночи, с соседней ветки с недовольным уханьем сорвалась птица, и девушка наконец подняла свои по-оленьи широко распахнутые глаза на брюнета. Он повторил, стараясь сдержать себя от очередного крика: — Рин, вызови скорую.       Девушка заторможено кивнула. Телефон подрагивал в её пальцах, и, кажется, она даже не с первого раза попала по каким-то кнопкам. Обито тяжело выдохнул и, закусив губу, внимательно присмотрелся к белому, словно простыня, лицу Какаши — у него был курс первой помощи, когда он учился вождению, но сколько Учиха не напрягал свою память, он и близко не мог вспомнить, что должен был делать.       Он легонько хлопнул блондина по щеке, но никакой реакции не последовало. Хлопнул ещё раз.       И из-за спины неожиданно раздалась трель телефонного звонка. Рин вздрогнула и, что было совсем для неё нехарактерно, грубо выругалась, когда телефон чуть не выскользнул из её дрожащих пальцев. Обито недоуменно взглянул на девушку, когда та, вместо того, чтобы сбросить входящий звонок, неожиданно ответила на него.       — Да, Тензо! Тензо, мы нашли его! Он без сознания! — голос девушки от волнения повысился на пару тонов. — Мы в парке, тут какая-то странная беседка посреди леса… Да! Да, это она!       — Рин! — неожиданно для себя вновь сорвался на грубый крик Обито. — Какой к чертям собачьим Тензо? Вызови неотложку!       Девушка подпрыгнула на месте, будто и вовсе забыв, что она тут не одна, но трубку от уха не оторвала, молча кивая на какие-то фразы, доносящиеся ей в ответ. Но быстрее, чем Обито окончательно вышел из себя — звонок оборвался и Рин, как-то непонимающе моргнув, всё так же подрагивающими пальцами сунула мобильник обратно в карман.       — Тензо сказал не звонить спасателям, — тихо проблеяла она, опуская взгляд вниз. — Он сейчас приедет. Он сказал, он близко.       — Чего?! — Обито ошалело взглянул на подругу. Но сразу же поняв, что от неё не добиться толку, достал собственный телефон. Он не включился, показывая полное отсутствие заряда батареи. — Блять!.. Отрубился… — парень поднял нетерпеливый взгляд обратно на девушку. — Не хочешь звонить, значит, дай я позвоню!       Он сделал шаг к подруге, но та отступила назад, отрицательно качая головой.       — Н-нет, Обито… — Рин тихо всхлипнула. — Т-тензо сказал, Какаши отчислят и могут п-посадить…       — Да какая разница, что сказал этот урод! Рин! — Обито абсолютно неверяще посмотрел на девушку. — Какая будет разница, если он, блять, сейчас умрёт, ты что — не понимаешь?!       — Он не умрёт, — вновь всхлипнула она. В свете фонаря стали отчетливо заметны влажные дорожки на её щеках. — Т-ты же сам сказал, что он жив… В-всё б-будет хорошо…       Обито в шоке от чужих слов приложил ладонь ко лбу. Взгляд его сам собой вернулся обратно к Какаши. Он всё так же не шевелился. И наверное, впервые с того случая, как он попал в аварию вместе с родителями, Обито испытал такое сильное чувство беспомощности и страха за кого-то другого.       Он должен был просто схватить Рин и силой достать чертов телефон из её кармана, но голова слишком кружилась, и Обито боялся, что в любой момент может потерять сознание, не удержавшись на шатких ногах. Гребанный Хатаке, чёрт бы его побрал…       Обито снова опустил — неожиданно задрожавшие — пальцы на шею Какаши. Кожа была всё такой же холодной. Липкой. Мягкой — наверняка тонкой, будто пергамент. Пульс был.       — Господи, какой же ты блядский идиот… — тихо выдохнул Учиха, беспомощно глядя на бледное, бескровное лицо.       Он не знал, к кому именно обращался — хотел бы сказать, что к Какаши, но в его сознании раз за разом вспыхивали обрывочные воспоминания, и с каждой секундой Обито всё больше казалось, что идиота тут минимум два, а то и…       Тишину вокруг неожиданно разрезал гаркающий рёв явно дышащего на ладан мотора, и через мгновение между стволами деревьев ударили два ярких луча. Обито рефлекторно прищурился, когда свет фар на несколько секунд ослепил его привыкшие к темноте глаза.       Рин пискнула что-то нечленораздельное и тут же прикрыла рот руками. Из-за света фар, еле различимые на фоне тарахтения мотора, послышались спешные шаги, и через пару секунд на небольшой полянке перед беседкой появился Тензо. Казалось, темные круги под его глазами увеличились, лицо полностью покрылось испариной, а суетливый взгляд стал ещё более шныряющим.       Тензо, нервно улыбнувшись Обито, шагнул в сторону Какаши, и Учихе хватило одного маленького вздоха, чтобы вновь взвиться до предела своей злости.       Его окостеневшие пальцы сами собой сжались в кулаки, а живот, точно водой, наполнился такой сильной злобой, что даже выдохнуть стало невозможно. Обито задыхался. Захлёбывался в этой панике. И самое страшное было в том, что он и сам это прекрасно понимал.       — Ты блять издеваешься?! — Обито схватил чужой локоть и с такой силой дёрнул на себя, что парень, запутавшись в собственных ногах, едва не упал, потеряв равновесие. Он перевел ошарашенный взгляд на Рин. — Он, мать его, обкуренный!       — Эй, тише, ты чего, — Тензо вздрогнул всем телом и выставил вперед ладони, словно пытаясь отгородиться от нового знакомого, пышущего жаждой убийства. — Всего полкосячка, чтобы не волноваться, ну…       — Какие, к чёрту, полкосячка?! — Обито взревел с новой силой и тряхнул Тензо за руку. Парень, мотнувшись из стороны в сторону, поморщился и пробормотал что-то себе под нос. Покосился в сторону Рин, будто ища у девушки защиты, но так и не дождавшись ожидаемой реакции с её стороны, поднял кислый, полный недовольства взгляд на Обито.       — Я вообще-то и так добровольно помогаю вам с вашим непутевым, так что можно как-то повежливее себя…       Тензо не успел договорить. А Обито даже не пытался дослушать.       Учиха ходил пару лет на бокс, совсем давно, ещё в школе — думал, что как-нибудь начистит рожу бесячему Хатаке. Так, конечно, в итоге и случилось, но вот уж никак он не предполагал, что однажды его кулак сломает нос наркодилеру. Наркодилеру Какаши.       Рин запоздало вскрикнула. Тензо врезался в прогнившие перила и, с грохотом проломив их спиной, выкатился за пределы беседки. Зажимая окровавленный нос руками, он стенал что-то неразборчивое и перекатывался с одного бока на другой, словно ребенок пытающийся унять внезапную боль, — и от этого вида на Обито неожиданным холодом опустилось яростное спокойствие.       — Рин, — зубы заскрипели, и парню стоило больших усилий, чтобы произнести хоть слово, — последний раз прошу, вызови скорую для Какаши. И полицию для меня, потому что, клянусь, я сейчас прикончу этого сукиного сына.       Обито двинулся вперед, но быстрее, чем успел спрыгнуть с настила, на котором была возведена беседка, его боковое зрение уловило короткое движение. А дальше последовал хриплый стон, и Обито мгновенно забыл о валяющемся у его ног противнике.       — Какаши! — он в один прыжок оказался рядом с соседом, придерживая его за плечо. — Какаши, ты слышишь меня?       — Какаши! — Обито вздрогнул от того, как неожиданно рядом появилась Рин, но ничего не сказал, вместо этого осторожно хлопая пытающегося прийти в себя парня по щекам.       От очередного хлопка Какаши недовольно поморщился, с трудом приоткрывая глаза. Он на мгновение приподнял голову вверх, но тут же вновь уронил её обратно на скамью. Где-то сзади в пожухлой траве зашебуршился Тензо, но Обито даже ухом не повёл, аккуратно смахивая с глаз налипшие на лоб Какаши влажные пряди серебристых волос.       — М-м, н-нет, — парень вновь застонал и неожиданно потянулся рукой к собственному лицу, будто пытаясь растереть нежелающие открываться глаза. — Там, я т-там… Двойной ин-интегр-р-рал…       — Он бредит, — тихонько прошептала Рин, с надеждой смотря на Обито.       Но Обито стало неожиданно противно от этого жалостливого взгляда — насколько бы сильно он не любил Рин… У него в голове пульсировала лишь одна мысль «Скорая, скорая, ему нужна гребаная скорая!» — и десять раз насрать, если Какаши исключат или упекут за решетку. Главное, что не в деревянный ящик, не в землю, откуда этот белобрысый ублюдок уже точно не сможет выбраться.       — Вижу, — так же тихо буркнул он в ответ и легонько потряс Какаши за плечо, пытаясь привести в чувства. — Хатаке, просыпайся, ну же…       Но не подействовало. Взгляд Какаши был блёклым, мутным. Он медленно моргал, и даже когда его глаза были открыты — он смотрел будто сквозь своих друзей, продолжая бормотать что-то странное, иногда прерываясь на болезненные стоны. Всем своим видом, всеми своими полумеханическими движениями и стеклянным блеском глаз, он напоминал фарфоровую куклу, оставленную ребенком где-то на заднем дворе. Это было абсолютно невыносимо жалкое зрелище — у Обито болело сердце.       — Да прекрати ты дрочить его, придурок, — гнусавый, практически гортанный голос вновь заставил Обито до выступивших желваков сжать челюсти.       Тензо, держась в стороне — можно сказать, прячась за Рин — зло, исподлобья смотрел на Учиху. Сквозь прижатые к расквашенному носу пальцы до сих пор легонько просачивалась кровь, а в сальных волосах запутались сосновые иголки и маленькие осенние листочки. Обито не знал, на кого он злился больше. На Какаши, за то что он натворил? На Рин? На бесполезного, беспомощного себя? На Тензо, которому хотелось разбить лицо и вывернуть руки за всё то, что он делает?       — А что ты предлагаешь? Оставить его так? — Обито рыкнул сквозь зубы, и Тензо, хоть и не меняя злого выражения лица, всё же отступил на шаг — он выглядел так, словно хотел бросить что-то в ответ, но боль в носу явно помогла ему сдержать этот порыв внутри себя. Косяк «для храбрости», похоже, и правда помог ему, но всё же не отшиб инстинкт самосохранения до конца.       — Ему просто нужно отоспаться. Если бы доза была летальной, вы бы нашли его в кровавой пене и слюнях, — через губу бросил он, переводя взгляд с Обито на Какаши. — Нужно заставить его проблеваться, а потом отвезти в тот клоповник, где вы живете.       Обито открыл было рот, чтобы огрызнуться в ответ, но очередной скулящий лепет со стороны Какаши отвлёк его. Он жмурился и морщился, продолжая бормотать что-то несвязное. Звал отца, говорил что-то про маленькую оранжевую птичку, про порванный рюкзак и слишком быстрые машины. И хоть Обито и понимал, что нет смысла пытаться уловить даже намёк на связь между этими словами — он всё равно прислушивался, словно в любой момент с языка бредящего могло сорваться что-то важное, что-то определенно стоящее внимания.       — Ну ладно… — тихо выдохнул Обито, прикусывая губу.       Он молча кивнул Рин, указывая девушке, чтобы она отошла немного подальше, и осторожно подсунув ладони под Какаши, обхватил его поперек груди, насильно ставя на ноги. Ноги парня тут же подкосились, сгибаясь в коленях, а его голова бессильно упала на грудь. Обито подтянул безвольное тело соседа вверх, прижимая чужую ледяную от вечернего холода спину к собственной разгоряченной волнением груди.       Какаши оказался гораздо — гораздо — легче, чем предполагал брюнет. Чувствующиеся даже под слоями одежды рёбра не сильно двигались в такт дыханию прямо под подушечками пальцев. А от волос, в которые Обито вынужденно уткнулся носом, в попытке подтянуть Какаши повыше, пахло лесом — старым, нездешним лесом, в котором не осталось ничего живого, кроме разве что случайно пролетающих мимо птиц. Наверняка это просто запах обтянутой мхом и плесенью скамьи впитался в волосы за все те часы, что парень пролежал здесь без сознания.       Обито на пробу переступил с ноги на ногу — он стоял неожиданно крепко для самого себя, хоть поза была и крайне неудобной. Ему нужно было сделать лишь два шага до ближайшей более-менее крепкой на вид перекладины — и тогда можно было бы уложить Какаши на перекладину животом, заставляя его прочистить желудок.       Но неожиданно тело в его руках напряглось.       Дыхание участилось, мышцы начали неспешно перекатываться под хваткой и чужая ладонь зацепилась за предплечье Обито, словно пытаясь разжать тиски чужих объятий. Дрожащие ноги самостоятельно оперлись на пол, и вес тела Какаши, так и клонящий Учиху к земле, немного уменьшился. Он снова захныкал. На этот раз громче.       — Не надо… — Какаши приподнял так и норовящую вновь упасть голову выше и неожиданно для Обито обернулся. Взгляд его был всё таким же мутным, но на мгновение под этой дымкой промелькнуло что-то. Что-то вроде узнавания. А после, по бледному лицу кривой гримасой пробежал страх. — Н-нет!..       Парень дернулся изо всех сил и, едва ли не ускользая из крепкой хватки на пол, вцепился холодными пальцами в чужие руки, оставляя на коже неровные красные полосы от коротких ногтей. Обито стиснул челюсти. Какаши заколотило, точно в припадке.       — Не надо! Нет! — его сиплый голос неожиданно прорезался, становясь звонким от какого-то неведомого страха. — Я не хочу, пожалуйста! Пусти! Обито!       Маленький уголёчек ужаса зародился у Обито в самом животе и тут же, обжигая всё на своем пути, горячим комом ринулся прямо в горло. Какаши изо всех — очевидно лишь возможных — сил бился в руках брюнета. Царапался, лягался, бил ладонями по бедрам, пытался вывернуться — то и дело с просьб отпустить переходя на глухие рыдания.       Но всё, что мог сделать Обито, — лишь продолжать всё крепче и крепче сжимать его в своих руках, шокировано смотря на чужую серебристую макушку и мысленно отсчитывая секунды этого ада.       В какой-то момент силы Какаши практически иссякли — он задышал ещё тяжелее, лишь иногда сквозь беззвучные рыдания бормоча к ужасу Обито — его имя. Учиха тяжело сглотнул, руки горели от царапин, а кровь прилила к голове, делая его лицо наверняка невероятно пунцовым от проступившего румянца. Ему с трудом удавалось моргать, будто он боялся, что за ту долю секунды, что его глаза закрыты, может произойти что-то, чего он сможет предотвратить.       Но на самом деле всё было гораздо проще.       Его колени дрожали, а перед глазами, каждый раз, словно страница из выцветшего фотоальбома, стояла сцена: настольная лампа, уличные фонари, лицо Какаши — полное непонимания — так близко.       «Боишься меня?       Обито до боли прикусил губу, тело Хатаке было прижато к нему так же как и тогда, и шумное дыхание билось в ушах тоже — как и тогда. Но тогда — это казалось до напряжения в паху правильно, хорошо, до пересохшего горла будоражеще, до покалывания на кончиках пальцев весело.       Но сейчас ему было совсем не весело.       — Успокоился? — чужой голос заставил Обито вздрогнуть всем телом.       Тензо, успевший утереть нос рукавом своей потасканной толстовки, криво усмехнувшись, обвёл Какаши с Обито будто бы даже скучающим взглядом. И на какой-то момент Учихе даже подумалось, что наверняка подобное такому как Тензо совсем не в новинку. Обито и сам не раз видел в сводках вечерних новостей кадры со всяких зачисток наркопритонов, но чтобы вживую… Чтобы с человеком, которого ты так давно знал…        — Прости, но, похоже, он тебя не очень-то любит, а? Вы точно друзья? Лупишь что ли его за очередь в душ? — кривая ухмылка неожиданно переросла в подобие оскала.       — Пошли, нужно отвезти его домой, — Обито на секунду замер, проверяя, не попытается ли Какаши вновь вырваться, но понял, что он, похоже, опять без сознания, и суетливо подхватил его под колени, полностью взяв весь его вес на руки.       И словно только того и ждал, Тензо, смерив быстрым взглядом занятые руки Обито, растянул свои тонкие, перепачканные в крови губы ещё шире и как-то совсем по-злому прищурился, будто неожиданно прочитал все-все мысли, мечущиеся в голове у Учихи.       — Теперь понятно… — протянул парень с какой-то холодной интонацией, бросая на Обито взгляд с явным вызовом. — А я-то всё думал… он же так гордился тем, что слез с иглы, а потом бац! и нюхать начал…       Пальцы непроизвольно сжались сильнее, наверняка оставляя на коже Какаши синяки, и Обито почувствовал, как волосы на затылке становятся дыбом.       — Закрой пасть, — Учиха покосился на Рин, которая с явным непониманием смотрела на парней, но тем не менее не спешила вмешиваться в разговор, — ни черта ты не понимаешь. Он просто бредит.       Обито с ужасом почувствовал, как к горлу вновь подкатывает. Руки от чужого веса уже начало неприятно ломить, а во рту пересохло. Он старался не пускать в голову то, во что пытался ткнуть его носом гребаный Тензо. Но с каждой секундой становилось всё сложнее.       Этот ублюдок наверняка просто хотел вывести его из себя. И получалось у него просто великолепно.

***

      — Рин, стащи одеяло, положим его на мою кровать, — Обито, пропустив девушку вперед, боком аккуратно прошёл в комнату. — И тазик сразу принеси, пожалуйста.       Девушка, не говоря ни слова, сначала сдернула с нижнего этажа двухэтажной кровати одеяло, и, быстро бросив его на ближайший стул, исчезла за дверью ванной комнаты.       Обито опустил Какаши на постель, и, наконец, облегченно выдохнул. Руки — от самых локтей до кончиков пальцев покрытые красноватыми полосами царапин — гудели от усталости. Неожиданно в голову пришла мысль, что всё это лишь от того, что он целое лето и уже половину осени не ходил заниматься в зал. Но внутренний голос тут же подсказал ему, что навряд ли всё дело в пропущенных тренировках — всё его тело ломило от тошнотворной усталости. Он бросил взгляд на конспекты по математике, в беспорядке раскиданные по столу. На часах было три часа ночи.       Рин выплыла из ванной с тазиком в руках — пластмассовый товарищ уже не раз спасал Обито после особенно жестких попоек, но сейчас от одного взгляда на посудину становилось дурно, хотя, быть может, это был просто рефлекс.       — Рин, — Обито присел на край кровати и уронил лицо в ладони, растирая его, чтобы усталость отступила, — иди спать.       На девушку было страшно смотреть — глаза были опухшими, красными, на щеках высыпало от слез, а всё остальное лицо было бледным, можно сказать, с нездоровым зеленоватым оттенком. Её покачивало из стороны в сторону, и она, не выпуская тазика из рук, присела на выдвинутый стул прямо перед Обито.       — Я останусь с вами, — тихо просипела она, смотря куда-то в сторону, будто бы старясь глядеть куда угодно, лишь бы не на кровать. — Я… Вдруг опять…       — Я останусь с ним и пригляжу, — Обито перехватил руки девушки, аккуратно вынимая из её окостеневших пальцев таз и ставя его рядом с кроватью. — Всё будет в порядке, обещаю.       — Нет, я… я никуда не пойду, я… — Рин ухватились за протянутые к ней широкие ладони как за спасательный круг, крепко переплетая чужие пальцы со своими, и неожиданно всхлипнула, едва различимо шепча: — Обито… зачем он это делает?..       Парень тяжело вздохнул. Он промолчал — вероятно, слишком боялся знать правдивый ответ на этот вопрос. Плечи Рин затряслись в плаче, и Обито потянулся, усаживая девушку к себе на колени. Кровать с протестом скрипнула, а плечо Обито быстро промокло от девчачьих слёз, но он лишь крепче прижал подругу к себе, неспешно поглаживая её по спине, давая время, чтобы выплакать накопившиеся слёзы.       — Тебе нужно отдохнуть, — Обито прижался щекой к чужой макушке и прикрыл глаза, наслаждаясь мерным теплом чужого тела в его объятиях, — завтра контрольная…       — Я не пойду, — жалобно буркнула куда-то в шею Рин, и по всему телу от её горячего дыхания прошла приятная волна. — Я останусь с вами.       Обито тихонько рассмеялся.       — Ты староста… Да и к тому же, кто нас прикроет, если ты не пойдешь? Мистер Сарутоби с нас троих шкуру сдерёт, если мы пропустим его контрольную, — в сердце на мгновение кольнуло, но быстро отпустило.       Он приоткрыл глаза и покосился на Какаши. Его волосы растрепались по подушке, а кончик носа слегка покраснел — он выглядел измученно и дышал неровно, хотя и намного глубже, чем прежде. Обито хотелось верить, что ему действительно нужно было просто отоспаться и всё придёт в относительную норму — ведь как бы сильно не бесил его Хатаке, он на самом деле едва ли желал ему…       Обито сглотнул кислоту, подступившую к горлу и, опять прикрыв глаза, отвернулся.       Вымученная улыбка с трудом показалась на губах парня, и он пальцами ткнул Рин под рёбра. Девушка подскочила на месте и подняла на него возмущенный взгляд — ресницы слиплись от слёз, а склеру окрасили в красный разбухшие капилляры.       — Иди спать, — повторил Обито и облегченно улыбнулся, когда в глазах подруги мелькнуло согласие. Наверное, он просто слишком сильно хотел остаться со своими мыслями наедине.