По течению

      Миста не мог сказать, что когда-либо в жизни думал много. Скорее наоборот, и, честно, он даже гордился такой своей способностью — не зацикливаться на каждом действии или решении. Крайне упрощало жизнь, а Миста никогда не стремился к ее усложнению. Он предпочитал не рефлексировать. Не анализировать никого, кроме соперника, и только тогда, когда это могло помочь ему победить. В остальном Миста плыл по течению. Ему казалось, что он плывет по течению. Его это устраивало. Ему нравилось течение собственной жизни. У него была работа, были друзья, близкие настолько, что считать их семьей стало привычным, возможность есть вкусную еду и любоваться миром вокруг.       Но течение — нестабильность в своей сути. Ты не будешь целиком и полностью доверять несущейся реке, ведь в любую секунду она может затянуть в водоворот, ударить о камни, затопить. Течение жизни не слишком отлично. И Миста ведь знал. Однажды его размеренная жизнь уже пошла трещинами — когда он решил защитить девушку от ублюдков на улице. Ничто не могло помешать ей пойти трещинами во второй раз. Это случилось, когда он шагнул на лодку вслед за Джорно, новичком, проносящим удачу, и Бруно, человеком, подарившим ему его настоящую жизнь.       Как и в первый раз, он не сразу заметил, что что-то изменилось. Заметил лишь тогда, когда захлебнулся.       Когда на залитой кровью площади в Риме они остались втроем: он, Триш и Джорно. Не в конкретном месте и в конкретное время, а в принципе. Больше некому было ждать их за столиком в очередном ресторане. И этого нельзя было изменить. Если бы можно было, Миста был уверен, Джорно бы сделал все, что мог.       Той ночью никто из них не заснул — они плакали вместе, навзрыд, цепляясь за руки и плечи друг друга. Миста помнил все урывками, но фразу Джорно запомнил почему-то. «Ты потерял больше нас с Триш», — сказал он абсолютно серьезно, и даже голос его не дрожал. Джорно говорил как обычно — так, что хотелось согласиться со всем, что он скажет, кивнуть, даже не думая. Но Миста поднял взгляд…и впервые увидел перед собой пятнадцатилетнего мальчика. Зеленые глаза Джорно, напоминающие о самом начале весны, были красными и мутными от слез, его плечи подрагивали, редко и мелко, но подрагивали. «Нет», — сказал Миста тогда. — «Это не имеет значения».       И Джорно, и Триш, и он сам потеряли в тот день то, что нельзя было измерить и сравнить.       И что-то приобрели.       Джорно достались новые способности и «Passione».       Триш — знание об отце, освобождение и надежда на спокойную жизнь.       Миста пока не знал, что досталось именно ему. Он опустил голову на плечо Джорно, уперся лбом в ключицу. Кисть Джорно потянулась к голове Мисты, стянула шапку, мягко коснулась коротких стриженных волос. Миста ничего не сказал. Он прикрыл саднящие глаза.       Он еще не знал, что досталось именно ему.       Но ему было намного легче, когда рука Джорно перебирала его волосы.       И, вроде как, он был уже благодарен, что остался жив.       Затем все закрутилось слишком быстро — течение ускорилось, Миста по обыкновению нырнул с головой. Джорно стал боссом — доном Джованна, Миста — его правой рукой. Им нужно было быстро войти в курс дел в организации, и для того, чтобы предаваться унынию, времени не было. Прошло несколько месяцев, промелькнувших совсем незаметно. Используя новообретенное влияние в качестве внезапно открывшего личность босса, Джорно помог Триш начать жизнь без связей с мафией. Миста звонил ей иногда, но виделись они последний раз еще на похоронах.       Похороны… Светило солнце, слепя глаза, а с моря дул теплый ветер. Трава, слегка примятая, шелестела под его порывами. Вокруг не было ни души, кроме них троих. И трех могил. Джорно коснулся каждой, между его бровей залегла складка. На секунду они болезненно изогнулись. За его спиной тенью возник Gold Experience. Каждое надгробие оплели цветы. Триш сжала кулаки, опустила голову: ее глаза закрыла розовая, растрепанная ветром челка. Миста наоборот, поднял глаза к небу. В ушах шумело.       «Нас осталось трое, потому что четверка — несчастливое число», — любил он повторять намного, намного позже.       Но часть его сердца навсегда осталась на окраине Неаполя, среди высокой травы и цветов Джорно, у серых холодных камней.       Другую он забрал с собой, но только чтобы отдать ее позже тому, кому она, на самом деле, уже принадлежала.       И самая быстрая река становится спокойной. Жизнь замедлилась. Настолько, насколько вообще могла замедлится жизнь верхушки мафии, стремящейся навести новый порядок. Тем более жизнь Мисты, взявшего на себя привычную (и даже в каком-то смысле приятную) грязную работу. Все словно бы вернулось к истокам, и не было никакого Диаволо, безумного самоубийственного путешествия, противников… И все же, Миста ощущал себя совсем иначе, работая с Джорно. Тот был абсолютно уверен в себе и в своих действиях, не делал ошибок. И внушал надежду. Мисте нравилось работать с Буччеллати. Он был его капо и его другом. Джорно был его боссом и так же его другом. Никаких различий на первый взгляд, к тому же с Бруно они знали друг друга дольше. Но было в Джорно что-то особенно притягательное. Миста заметил еще при их первой встрече. Его тянуло к Джорно. Он не задумывался, в каким именно смысле — это представлялось совершенно неважным. Но время шло, они проводили все больше и больше времени вместе — закономерно, учитывая обстоятельства. Мисте нравилось проводить время с новоявленным боссом, несмотря на то, что иногда ему казалось, что Джорно находится на много ступеней выше него. Во всех смыслах. Джорно казался одновременно недосягаемым, как святыня, и близким, как единственный друг, и чувство это было оглушающе новым. Миста никогда сильно не задумывался о своих привязанностях и тем более о романтических чувствах — у него никогда не было хоть сколько-то длительных отношений, ему нравились девушки, хотя он даже не смог бы с уверенностью сказать, что исключительно девушки.       Но он никогда не испытывал ничего сродне тому, что испытывал к Джорно.       Он списывал это на связь между ними. Даже какой-то раз посмеялся за ужином.       И все снова пошло своим чередом. Иногда довольно кровавым.       Джорно воплощал свою «золотую мечту» методично и расчетливо — как и все, за что он брался. От бригады наркотрафика и всех, кто пошел против «нового» босса через чуть меньше, чем полгода, остались только самые упорные. В конце концов, скрытность Диаволо помогла Джорно просто заменить его. Даже если кто-то и считал внезапный выход босса из тени подозрительным… Им немногое оставалось, кроме как принять существующую реальность. А если они не хотели ее принимать…       Этим Миста и занимался некоторое время. Конечно, Джорно, со всей своей на грани пугающей способностью располагать к себе и увлекать своими идеями людей, уже нашел и других сторонников, как среди верхушки мафии, так и среди людей, к ней отношения не имевшей. Однако иногда Мисте приходилось браться за дела самостоятельно: в очередной раз всадить несколько пуль кому-нибудь в голову и поймать несколько самому.       Такая работа ждала его в один пренеприятный и промозглый дождливый вечер.       Миста, прислонившись плечом к стене и тяжело дыша, одной рукой откинул барабан, а второй оттер щеку от крови и сплюнул. — Перезаряжаем, Миста! — крикнул Первый из пистолзов, отвечая на невысказанный вопрос. Все шло наперекосяк, но Миста упрямо решил довести дело до конца. Щелкнул барабан, он оттолкнулся от стены, пытаясь сохранить равновесие, сморгнул дождевые капли. Стрелять осталось особо не в кого, поэтому его тело постепенно давало знать, что с ним не все в порядке.       Пистолзы отклонили столько пуль, сколько смогли, но легкие горели, чуть ниже ребер и в плече справа пульсировала тупая боль, по подбородку стекала кровь, впитываясь в воротник свитера — поцарапало щеку, как самое незначительное. Во рту стоял отвратительный металлический привкус, от которого мутило. А еще он промок до нитки.       Миста вскинул руку и, резко высунувшись из-за угла, беспорядочно выстрелил два раза в сторону выглядевшего непомерно богатым особняка напротив. Окна на втором этаже уже были разбиты, рядом с парадным входом лежало три трупа (внутри, на лестнице, еще четыре, и на втором этаже еще столько же, помимо человека, трупом пока не являвшегося).       — Первый, второй, найдите его, — крикнул Миста, под возбужденный гомон своего стенда. — Остальные — готовьтесь, пора заканчивать.       Миста приехал обсудить договоренности Джорно с одним из капореджиме и, по возможности, узнать некоторые сведения о пропавших членах, в прошлом связанных с ним и, как уже выяснилось, с наркотиками. Капо не делал ничего подозрительного, стоило «Passione» сменила курс деятельности, у Джорно было назначено еще несколько встреч, а потому Миста решил не тянуть время. Или, шестое чувство подсказало ему, что все-таки что-то не так и нужно разобраться скорее. В общем, так как никаких данных о том, что у капореджиме или его подчиненных есть стенды, не было, Миста решил, что в случае чего просто и быстро разберется с мужчиной.       Его мило и учтиво встретили, проводили в столовую — подходило время ужина. Они с капо обменялись какими-то общими фразами, перешли к сути разговора… Но до ужина дойти не довелось, на ужин Мисте достались пули со всех сторон. Разве что не с потолка.       Стендов ни у кого не оказалось, это правда. Только Миста все же немного не учел проблему численного перевеса.       «Все из-за того, что Джорно за завтраком заказал мне канноли. Я никогда не ем канноли в том ресторане, потому что это, черт возьми, четвертая позиция в меню! Но я проспал и подошел позже!.. Четверка — всегда к неудаче!»       Но сейчас все почти пришло в полный порядок.       — Третий, шестой, в голову, чтобы наверняка! — Миста выстрелил еще два раза, в следующее окно, затем еще раз — в чудом оставшееся целое, последнее на этаже. Полетели осколки, звон стекла частично заглушил шум ливня. — Седьмой, если что — подсоби.       Он знал, что все закончено, и ужасно устал, поэтому сел прямо на мокрую траву. Последний оставшийся пистолз — пятый — перелез из барабана на дуло, затем — к лицу.       — Миста-а-а, ты выглядишь плохо-о! — Миста не стал утруждать зрение фокусировкой на таком маленьком объекте перед самым носом. — Позвони Джорно-о! Он вылечит тебя!       — Сам знаю, — огрызнулся Миста, зажмурился, открыл глаза и полез в сапог за мобильником.       — Миста? — Джорно ответил не сразу, его голос прозвучал удивленно.       — Ты закончил со своими делами? — Миста откинулся на стену, сдавленно вздохнул. — Я…       — Боже, что случилось? — интонация резко стала взволнованной. Значит, Джорно уже дома. Он бы никогда не показал, что что-то не так, если бы не был один.       — Нам нужен новый капо, а мне — твоя помощь. — «Мисту подстрелили! Мисту подстрелили!» — заголосили в унисон рядом с его плечами вернувшиеся пистолзы. Миста слабо отмахнулся рукой. — Я позвоню кому-нибудь. Хотел узнать, освободился ли ты…       — Я пришлю за тобой Периколо, — жестко перебил его Джорно, и Миста, если бы мог, то подсознательно вытянулся бы по струночке. Но все же он попытался возразить, ему не хотелось заставлять Джорно волноваться. Хотя, он, очевидно, уже это сделал — интересно, так ли плохо звучал его голос?       — Я сам….       — Нет, просто подожди. — Джорно, должно быть, нахмурился и сбросил вызов. Спорить перехотелось окончательно. Миста опустил потяжелевшую руку. Через его переносицу дорожкой с мокрой шапки стекала дождевая вода. Не то, чтобы было неожиданно, что Джорно беспокоился о нем, и не то, чтобы Мисте нравилось заставлять его волноваться, но… его забота всегда была особенно приятной.       Миста вздохнул и принялся ждать.       Неаполитанская квартира Джорно — небольшая и совсем непохожая на первый взгляд на квартиру дона мафии, находилась в самом центре Неаполя. Не самое подходящее место, возможно, но Мисте нравилось. Джорно тоже, судя по тому, что он предпочитал большую часть времени проводить именно в ней.       Периколо привез Мисту к самым дверям, где уже стоял Джорно, одетый в свободную белую рубашку и светлые брюки на подтяжках, на одной из которых была приколота его неизменная брошь в виде божьей коровки. Мисте все еще было немного непривычно видеть его не в костюме, но он не мог не признать, как ему шло. Взгляд дона вцепился в лицо Мисты, он подался вперед, когда тот поднимался по лестнице, помог ему удержаться на ногах. Миста перекинул руку через его плечи: двигаться оказалось невыносимо больно. Машина распугала случайных прохожих на узкой улице, поэтому они могли не волноваться выглядеть слишком уж подозрительно. Джорно отвел взгляд от Мисты на секунду — кивнул Периколо. Затем помог войти.       Джорно жил на втором и третьем этажах, но и квартиры на первом и последнем принадлежали ему. Потому Миста позволил себе поскулить от боли. Джорно обеспокоенно поднял брови.       — Очень давно хотелось, — хрипло рассмеялся Миста, скорчившись от того, что смеяться тоже оказалось больно.       — Я рад, что с тобой все в порядке, — на его губах появилась слабая улыбка.       — Только потому, что знаю, что ты вылечишь меня. Извини, твою рубашку, скорее всего, теперь придётся выбросить.       Миста плюхнулся на диван рядом с камином — тот был кожаный, поэтому он не боялся испортить его, снял мокрую шапку и бросил ее на пол. Высокая дверь на балкон напротив была открыта, длинная тюлевая занавеска слегка покачивалась, и Миста передернул плечами от холода. Судя по звуку, Джорно закрыл дверь, затем его шаги по паркету приблизились: он обогнул кресло рядом и закрыл створки. Миста посмотрел ему в спину. Джорно казался шире в плечах, чем обычно, может из-за свободной одежды, а может…       — Ты немного подрос, Джоджо, — хмыкнул Миста. Он не видел лица друга, но был уверен, что тот улыбнулся. Джорно вернулся к дивану и присел рядом на колени. Несобранные светлые волосы упали ему на глаза, когда он склонил голову, осматривая раны Мисты, он убрал их за ухо рукой. А Миста к своему собственному стыду подумал, что любуется им. Джорно вообще невозможно было не любоваться, Джорно нельзя было не восхищаться — сила, сокрытая внутри него, ощущавшаяся почти что физически, восхищала многих. И пугала многих. Миста не только чувствовал — он знал эту силу. И все же… Все же он думал, что его чувства — нечто другое. Он почему-то вспомнил все их совместные посиделки наедине. «От боли совсем потерял связь с реальностью?» — хмыкнул он про себя. А затем вспомнил собственные слова: «Я никогда не испытывал ни к кому ничего такого, что испытываю к тебе, дон Джованна», — сказал он несколько месяцев назад, когда они обедали в ресторане около моря, после пары бокалов вина. Он сказал это, и продолжил говорить о чем-то другом, сейчас же мысль зацепилась в голове рыболовным крючком и не отпускала. Джорно закономерно дошел до его лица, перепачканного кровью. Он улыбнулся, когда его глаза встретились с глазами Мисты. У Мисты что-то щёлкнуло в голове — тогда, за обедом, он смотрел точно так же. И «точно так же» — не так, как обычно. Что-то в его глазах буквально заставило Мисту открыть рот, но на вдохе в легком что-то булькнуло, и он прерывисто закашлялся, неспособный вдохнуть глубоко. За спиной Джорно появилась знакомая позолоченная фигура. Он словно бы невзначай тронул пальцами промокшую и заскорузлую ткань нижней части свитера, прямо под раной. Там же оказалась ладонь Gold Experience. В следующую секунду Миста взвыл от боли, хватаясь одной рукой за плечо Джорно.       — Неужели мне все еще нужно предупреждать, что будет больно? — Джорно улыбнулся. — У тебя легкое было пробито пулей. Можешь нормально вздохнуть сейчас?       Миста, все еще не до конца отошедший, вдохнул как смог ровно. Вся правая половина груди ныла еще сильнее, чем прежде, но он хотя бы мог нормально дышать.       — Да, но ты, как и всегда, мог быть нежнее! — Миста рассмеялся в ответ. Джорно с улыбкой покачал головой:       — Делаю все, что могу. — он подвинулся вперед, обвел глазами лицо Мисты. — Я продолжаю.       Миста шумно вздохнул: легкое давление на плечо — касание стенда. Он сжал зубы. Джорно сосредоточенно смотрел на раны. Когда плечо прошило болью он подумал о том, что хотел бы, чтобы способность Джорно лечить работала бы только при его собственном прикосновении, а не Gold Experience. К лицу прилила кровь, Миста глупо усмехнулся мысли. Джорно дернул подбородком в его сторону.       — Ты в порядке?       Миста старался быть честным с собой. И с другими в равной степени. Особенно с Джорно — он не видел смысла не говорить правду самому близкому человеку.       — Я просто думаю… Что мне нравится находится рядом с тобой. И… когда ты трогаешь меня… — звучало совсем не круто, Миста нервно рассмеялся, взъерошил ежик волос на затылке, затем приподнялся, отодвигаясь от Джорно немного дальше, пусть рана на боку сильно кровила.       Джорно смотрел на него, зелень его глаз была теплой и спокойной, словно листва в теплый безветренный день, блеснула голубая сережка в правом ухе, когда он слегка наклонил голову. Джорно выглядел таким внимательным, что Миста даже если бы очень хотел остановится, облажавшись по полной в выборе слов, не смог бы. — … Ты мне нравишься, Джорно. Я-я знаю, звучит странно, можешь считать это очередной шуткой, ха-ха, между нами ничего не должно изменится после этих слов и прочее…       Миста затараторил, чувствуя, что с каждым словом краснеет еще больше. Джорно улыбался. У Мисты аж вспотели ладони. Ему еще надо поработать над честностью насчет подобных вещей. Джорно мягко и тихо усмехнулся, не отводя взгляда, от этого Мисте захотелось просто спрятаться. Он точно знал: все сказанное Мистой после самого признания — абсолютная неправда, а все сказанное до — такая же абсолютная правда.       — …Наконец-то ты признался, — сказал Джорно и приподнялся с колен, опираясь руками на диван, качнувшись немного вперед — намеренно или нечаянно.       — Наконец-то?! — Миста отпрянул. Джорно подвинулся еще немного, в глубине его глаз вспыхнули золотые искры, вызвавшие у Мисты иррациональный холодок по позвоночнику.       — Я еще не закончил. Джорно локтем прижал его к подлокотнику, его узкая ладонь, оказавшаяся холодной, накрыла рану. Боль вспышкой припечатала Мисту, он заорал (от неожиданности в том числе). Джорно рассмеялся — тихим звенящим смехом. Его ладонь переместилась чуть выше, коснувшись нижних ребер.       — Что ты?!.. — Миста глухо выдохнул. Джорно был так близко, что Миста чувствовал запах его распущенных волос — почему-то они пахли луговыми цветами после дождя.       — Ты забавно краснеешь. И не ты ли сам сказал, что хотел бы этого?       — Джорно улыбнулся, а затем сел рядом. Миста тоже выпрямился.       — Я… ждал твоего признания.       — Ждал? То есть, ты догадывался? И ты… Стоп, действительно «ждал»?       — Ты выглядел, словно тебе нужно чуть больше времени. Я не хотел подталкивать тебя, тем более ситуация была неподходящей.       — Я не об этом! — воскликнул Миста, затем замялся. — Вернее, об этом тоже. Значит, ты…       Боже, ему казалось что Джорно не долечил ему легкое — дышать было трудно, сердце колотилось как бешеное. То, о чем он говорит… Не значит ли это?.. Не может же это значить?.. Джорно рассмеялся, прикрыв глаза:       — Ты был добр ко мне. Мне всегда было комфортно рядом с тобой, я знал, что на тебя можно положиться. Я никогда не думал, что мне так сильно всю мою жизнь нужен был тот, кого я могу слушать бесконечно долго, — Джорно коснулся пальцами его щеки — Миста ойкнул и зажмурился от внезапной боли. Точно, царапина на щеке. — К тому же, я нахожу тебя привлекательным. Так что, да, Миста. Ты мне нравишься. Тоже.       Щеки невыносимо горели. Но Миста поймал себя на том, что улыбается. Мысли его пребывали в абсолютном хаосе. Он был счастлив, но вместе с этим абсолютно не представлял, что ему с этим счастьем делать. Ему хотелось обнять Джорно, и он протянул руки вперед, запоздало подумав, что Джорно может быть против. Но Джорно подвинулся ближе, позволяя Мисте обхватить свои плечи, и сомкнул руки на его спине.       — И что… теперь? — спросил Миста, чувствуя, что Джорно уперся подбородком в его плечо. — …И я не спросил тебя, извини.       — Ничего? — тихий, мурлыкающий голос: Джорно ткнулся носом ему в высокий воротник. — Вернее, все по-старому. Но то, что мы знаем о чувствах друг друга, должно немного облегчить нам жизнь. И если ты про объятия — не извиняйся. Я и сам… не всегда тебя спрашивал.       Миста не сразу понял, о чем Джорно говорил. Но затем фыркнул от смеха. Случай с вертолетом того психа с плесенью… Тогда Миста был слишком взволнован, чтобы что-то понимать, сейчас же он также был взволнован, но немного в обратную сторону, и все их коммуникации казались какими-то намеками. Джорно тронул короткостриженные волосы на затылке Мисты, и тот сдался, тоже опустив голову на острое плечо Джорно. Он все еще чувствовал себя беспокойно и смущенно, но намного меньше. В объятиях Джорно хотелось задремать, и Миста только сейчас осознал, что довольно сильно устал.       — …Ты ужинал? — спросил Миста, отстраняясь. Если он сейчас не встанет — то просто уснет. Джорно отрицательно качнул головой:       — Мне не хотелось, а потом позвонил ты.       — Хочешь сходить куда-нибудь? Мне кажется, если я не покормлю пистолзов после сегодняшней работы, они съедят меня.       — Конечно. Расскажешь, что случилось. Однако сначала нам придется заехать к тебе.       — Точно, — Миста рассмеялся, оглядывая свитер, мокрый, заляпанный кровью и с пробитой дыркой от пули. — Черт, твоя рубашка…       Джорно безразлично повел плечом:       — Я тоже переоденусь. Подожди меня несколько минут.       — Да-да! — он откинулся на спинку дивана, потянулся и зевнул. Шаги Джорно затихли где-то на втором этаже квартиры. Миста посидел, потом поднялся и, открыв дверь, вышел на балкон. Его окутал уличный шум — внизу сновали люди. Он оперся на кованую, выкрашенную в белый ограду и вдохнул влажный воздух. Осеннее закатное солнце лениво выглядывало из-за туч, окрашивая небо в бледно-персиковый и розовый.       — Миста?       Он обернулся. Джорно с волосами, собранными в его обычную прическу, но немного менее аккуратно, чем обычно, не глядя застегивал пуговицы на рукаве, спускаясь с лестницы.       — За нами приедут через пару минут.       Миста через плечо еще раз посмотрел на город. Потом посмотрел на Джорно, на щеку которого упал розоватый солнечный луч.       Миста пока не знал, что досталось именно ему.       Или же?..       Он снова доверился несущей его реке. Он ничего не мог сделать со стихией, но парень с золотыми волосами напротив него мог все. Поэтому Мисте не было страшно.       И он совсем не боялся захлебнуться.